звлечь   и
транспортировать  ее,  -  сказал  Сэндекер.  -  Когда  ее  в  последний  раз
взвешивали, она потянула почти на пять тонн.
   - Мне потребуется один манипулятор, чтобы обрезать подвеску и расчалки.
   - Этот вес чрезмерен  для  одного  манипулятора.  Он  не  выдержит  такой
нагрузки, не сломавшись.
   - Я знаю об этом, но ведь мне потребуется время после  перерезания  троса
подвески, чтобы заменить  фрезу  на  захват.  Только  после  этого  я  смогу
осмелиться поднять ее.
   - Держись на связи, - приказал Сэндекер. - Я проверю,  что  предусмотрено
инструкцией, и немедленно скажу тебе.
   Ожидая ответа адмирала, Питт подвел отрезную  фрезу  к  нужному  месту  и
ухватился захватом за подъемную скобу под подвеской.
   - Дирк?
   - Слушаю вас, адмирал.
   - Пусть бомба упадет.
   - Повторите, что вы сказали.
   - Обрежь тросы подвески, и пусть бомба свободно упадет на  дно.  "Дыхание
матери" - бомба имплозивного типа, она может выдерживать сильные удары.
   Все, что Питт мог увидеть, глядя на устрашающее чудовище, маячившее всего
в нескольких метрах перед ним, - это огненный шар, стремительно  разбухающий
перед его глазами, неизменно демонстрируемый в документальных фильмах.
   -  Ты  слышишь  меня?  -  спросил  Сэндекер,  и  в  его  голосе   звучала
нервозность.
   - Это факт или слух? - ответил Питт.
   - Исторический факт.
   - Если вы в ближайшие минуты услышите сильный подводный взрыв, то  будете
знать, что это вы испортили мне сегодняшний день.
   Питт глубоко вздохнут, выдохнул, непроизвольно закрыл  глаза  и  направил
фрезу для того, чтобы разрезать тросы подвески. Наполовину  проржавевшие  за
почти пятьдесят лет пребывания в морской воде, тросы легко поддались  зубьям
фрезы, и огромная бомба упала на закрытые  створки  бомболюка.  Единственный
взрыв, который произошел, -  это  брызнувшее  во  все  стороны  облако  ила,
проникшего в отсек и осевшего на его дно.
   В течение неприятной, долгой минуты Питт  сидел  в  оцепенении,  чувствуя
себя очень одиноким и ожидая, пока муть осядет и бомба опять появится  перед
глазами.
   - Я не слышал взрыва, - уведомил его адмирал спокойным  тоном,  способным
привести в бешенство.
   - Вы услышите, адмирал, - сказал Питт, взяв себя в  руки  и  вернув  себе
способность к рациональному мышлению, - вы обязательно услышите.

Глава 70

   Надежда то угасала, то разгоралась опять. До  рокового  срока  оставалось
меньше двух часов, а "Большой Бен" тем  временем  мчался  по  морскому  дну,
надежно  обхватив  "Дыхание  матери"  клещами  своих  манипуляторов.  Как  в
последние  минуты  баскетбольного  матча,  когда  исход  и  счет  еще  могут
измениться, напряженная атмосфера внутри "С-5 Гэлакси" и в  Белом  доме  все
сгущалась, когда операция приближалась к решающей стадии.
   - Он опережает график на восемнадцать минут, - тихо произнес Джиордино, -
и выглядит неплохо.
   - "Как тот, кто на  пустынной  дороге  бредет  в  страхе  и  тревоге",  -
рассеянно процитировал Сэндекер.
   Джиордино взглянул на него озадаченно.
   - Откуда это, адмирал?
   - Кольридж. - Сэндекер смущенно улыбался. - "Старый моряк". Я  подумал  о
Питте, который там внизу, один в бездне, с миллионами жизней на его  плечах,
путешествует  во  тьме,  в  каких-то  сантиметрах  от  мгновенной   огненной
гибели...
   - Мне бы следовало быть сейчас с ним, - горько сказал Джиордино.
   - Мы оба прекрасно знаем, что ты бы запер в клозете его, если  бы  первый
догадался это сделать.
   - Верно. - Джиордино пожал плечами. - Но я  не  догадался.  А  сейчас  он
смотрит смерти в лицо, пока я торчу здесь, как манекен в витрине.
   Сэндекер взглянул на карту и красную линию, изображавшую  путь  Питта  по
морскому дну до Б-29 и затем оттуда к месту взрыва.
   - Он сделает это и вернется живым, - пробормотал он себе под нос. -  Питт
не из тех людей, которые легко примиряются со смертью.
   Масудзи Кояма, опытный специалист Сумы по  обнаружению  целей,  стоял  за
спиной оператора радарной установки и  показывал  на  цель  Есису,  Цубои  и
Такеде Куродзиме, собравшимся у экрана радара.
   - Очень крупный транспортный самолет американских ВВС, - объяснял  он.  -
Компьютерное распознавание показывает,  что  это  "С-5  Гэлакси",  способный
перевозить очень большие грузы на громадные расстояния.
   - Высказали, что он ведет себя крайне странно? - спросил Есису.
   Кояма кивнул.
   - Он прилетел сюда с юго-востока, следуя в направлении базы  американских
ВВС на острове Симодате, это воздушный  коридор,  используемый  их  военными
самолетами и проходящий в пределах от семидесяти до ста километров от нашего
острова. Следя за ним, мы обнаружили, что от него отделился какой-то  объект
и упал в море.
   - Упал с самолета?
   - Да.
   - Вы можете определить, что это за предмет?
   Кояма покачал головой.
   - Все, что я могу сказать вам, это что он,  похоже,  опускался  медленно,
словно на парашюте.
   -  Подводный  чувствительный  датчик,  может  быть?  -  задумчиво  сказал
Куродзима, главный директор центра "Дракон".
   - Это возможно, хотя он выглядел слишком большим  для  гидроакусгического
буя. - Очень странно, - подумав, заметил Есису.
   - С тех пор, - продолжал  Кояма,  -  самолет  находится  в  этом  районе,
описывая круги над местом сброса.
   Цубои посмотрел на него.
   - Как долго?
   - Почти четыре часа.
   - Вы перехватили какие-нибудь радиопереговоры?
   - Несколько очень коротких сигналов, но они были электронно кодированы.
   -  Рекогносцировщик!  -  выпалил  Кояма,  словно  на  него  вдруг   сошло
откровение.
   - Что такое рекогносцировщик? - спросил Есису.
   - Самолет со сложным радиоэлектронным  оборудованием  для  обнаружения  и
разведки целей и аппаратурой связи, - объяснил Кояма. - Они  используются  в
качестве летающих командных центров для руководства боевыми операциями.
   - Президент - коварный лжец! - внезапно прошипел Цубои. - Он  пустил  мне
дым в глаза и притворился, что готов принять наши  условия,  чтобы  выиграть
время. Теперь все стало ясно, он собирается начать  нападение  на  остров  с
помощью сил специального назначения.
   - Но зачем тогда он действует столь  очевидным  образом?  -  тихо  сказал
Цубои. - Американской разведке хорошо известно, что мы можем обнаруживать  и
отслеживать интересующие нас цели на таких расстояниях.
   Кояма глядел на изображение самолета на экране радара.
   - Он может выполнять задание по электронной разведке нашей оборонительной
системы.
   На лице Цубои застыло гневное выражение.
   - Я немедленно свяжусь с президентом и  потребую,  чтобы  он  убрал  этот
самолет из наших вод.
   - Нет, у меня есть лучший план. - Губы  Есису  раздвинулись  в  зловещей,
ледяной улыбке. - Послание, которое президент поймет.
   - Какой у тебя план, Корори? - с уважением спросил Цубои.
   - Очень простой, - ответил Еснгу с бесстрастной  прямотой.  -  Мы  собьем
его.
   В течение шести минут после этого разговора две  ракеты  "Тосиба"  класса
"земля-воздух" с головками инфракрасного самонаведения взвились со стартовых
установок и устремились к "С-5", экипаж которого ни о чем не подозревал.
   Беззащитный,  устрашающе  уязвимый  самолет  не  был  оснащен   системами
оповещения о нападении. Он продолжал выполнять свое задание по  отслеживанию
продвижения "Большого Бена", кружа над морем в полном неведении относительно
страшной угрозы, стремительно приближающейся к его огромному фюзеляжу.
   Сэндекер пошел в отсек связи, чтобы послать  доклад  о  ходе  операции  в
Белый дом, пока Джиордино  оставался  в  штабном  отсеке.  Джиордино  стоял,
склонившись над столом и изучая отчет морского геолога о  подводном  желобе,
который предстояло пересечь Питту, чтобы оказаться в безопасности на  берегу
Японии. Он, наверно, уже в  пятый  раз  промерял  расстояние,  когда  первая
ракета попала в самолет и взорвалась со страшным грохотом. Ударная волна,  а
за ней волна декомпрессии швырнула его на стол. Оглушенный,  он  едва  успел
опереться на стол локтями, как вторая ракета ударила в нижний грузовой отсек
и вырвала огромную зияющую дыру в брюхе самолета.
   Конец должен был быть  быстрым  и  драматическим,  но  первая  ракета  не
взорвалась  сразу  после  удара  о  бок  самолета.  Она  пробила  обшивку  в
промежутке между шпангоутами  в  верхней  части  фюзеляжа,  пролетела  через
грузовой  отсек  и  взорвалась,   когда   прошивала   нервюры   корпуса   на
противоположной стороне отсека.
   Основная сила взрыва была направлена в ночной воздух снаружи, что  спасло
самолет от немедленной гибели. Взорвись ракета на долю секунды  раньше,  его
бы разорвало на части.
   Еще не успев оправиться от шока, Джиордино подумал: теперь самолет должен
рухнуть вниз, он не сможет лететь дальше. Однако он ошибся в каждом из  этих
предсказаний.  Огромная  машина  "Гэлакси"  вовсе  не  собиралась   умирать.
Чудесным образом ничего не загорелось, и только одна  из  систем  управления
аэродинамическими отклоняющимися плоскостями была  повреждена.  Несмотря  на
свои зияющие раны, машина уверенно держалась в воздухе.
   Пилоту пришлось послать подбитый самолет в пикирование, прежде чем  снова
выровнять машину менее чем в тридцати метрах над морем  и  лечь  на  курс  в
южном направлении, прочь от острова Сосеки. Двигатели работали нормально,  и
кроме вибрации и возросшего сопротивления из-за пробоин в фюзеляже,  главной
заботой пилота была потеря управления рулем высоты.
   Сэндекер прошел в заднюю часть самолета  вместе  с  бортинженером,  чтобы
оценить размеры повреждений. Они увидели Джиордино, осторожно  ползущего  на
четвереньках по грузовому отсеку. Цепляясь за шпангоуты,  как  утопающий  за
соломинку, он с явным отвращением завороженно смотрел через зияющую дыру  на
море, проносящееся мимо и сверкавшее, как ртуть.
   - Будь я проклят, если я собираюсь  прыгать!  -  прокричал  он,  стараясь
перекрыть свист ветра, насквозь продувающего самолет.
   - Я тоже вовсе и не думаю этого делать! - крикнул в ответ Сэндекер.
   Бортинженер со страхом и изумлением смотрел на повреждения.
   - Что здесь, черт возьми, произошло?
   - В нас попали две ракеты "земля-воздух"! - прокричал ему Джиордино.
   Джиордино замахал руками Сэндекеру, показывая на нос самолета и предлагая
уйти подальше от ураганного ветра. Они пробрались  в  кабину  пилотов,  пока
бортинженер начал обследовать повреждения в развороченном днище.  Они  нашли
пилотов спокойно борющимися с механизмами управления  машиной  и  вполголоса
совещающимися между собой, словно они выполняли пример из учебника, как надо
действовать в случае аварии, отрабатывая его на учебном тренажере.
   Джиордино устало опустился на пол, благодаря судьбу, что остался в живых.
   - Поверить не могу, что эта большая пташка  все  еще  летит,  -  радостно
пробормотал  он.  -  Напомните  мне,  чтобы  я  не  забыл   расцеловать   ее
конструкторов.
   Сэндекер склонился над приборным щитом между креслами  пилотов  и  быстро
окинул взглядом приборы, чтобы оценить повреждения. Затем он спросил:
   - Какие у нас шансы?
   - У нас еще сохранились электрические  приводы  и  часть  гидравлических,
управляемость достаточна для маневрирования, - ответил первый  пилот,  майор
Маркус  Тернер,  крупный  краснолицый  техасец,  обычно  веселый  и  любящий
пошутить, но  теперь  напряженный  и  мрачный.  -  Но  взрыв,  должно  быть,
перерезал топливные магистрали от главного бака.  Показания  уровня  топлива
сильно упали всего за две минуты.
   - Вы можете оставаться барражировать  над  точкой  за  пределами  радиуса
действия ракет?
   - Нет.
   - Я могу приказать  это  от  имени  президента,  -  резким  тоном  сказал
Сэндекер.
   Тернеру это не понравилось, и он не собирался уступать.
   - Не сочтите  это  проявлением  неуважения,  адмирал,  но  этот  самолет,
похоже, в любую  секунду  может  разломиться  на  части.  Если  у  вас  есть
склонность к самоубийству, то это ваша проблема. Мой же долг -  спасти  свой
экипаж и свой самолет. Как профессиональный военный моряк  вы  понимаете,  о
чем я говорю.
   - Я вполне понимаю ваши чувства, но мой приказ остается в силе.
   - Если машина  не  развалится  и  мы  будем  очень  экономно  расходовать
горючее, мы сможем  совершить  посадку  на  аэродроме  Наха  на  Окинаве,  -
продолжал невозмутимо Тернер. - Это ближайшая длинная посадочная полоса  вне
самой Японии.
   - Окинава исключается, - кратко объявил Сэндекер. -  Мы  выйдем  из  зоны
действия зенитных систем острова и будем  держаться  в  радиусе  возможности
связи с моим  человеком  на  дне.  Эта  операция  слишком  важна  для  нашей
национальной  безопасности,  чтобы  ее  можно  было  прервать.  Постарайтесь
удержать нас в воздухе так долго,  как  только  сумеете.  В  крайнем  случае
сажайте машину в море.
   Лицо Тернера покраснело, с  него  начал  катиться  пот,  но  ему  удалось
натянуто улыбнуться:
   - Хорошо,  адмирал,  но  советую  приготовиться  к  дальнему  заплыву  до
ближайшего берега.
   Но тут, словно судьба хотела добавить к удару еще и оскорбление, Сэндекер
почувствовал на своем плече чью-то ладонь.  Он  быстро  обернулся.  Это  был
радист.
   Он посмотрел на Сэндекера  и  безнадежным  жестом  покачал  головой,  что
означало дурные новости.
   - Сожалею, адмирал, но радио не работает. Мы не можем ни  передавать,  ни
принимать.
   - Это решает  дело.  Мы  не  сможем  сделать  ни  черта,  летая  здесь  с
неисправной рацией.
   Сэндекер смотрел на Джиордино,  и  в  каждой  глубокой  морщине  на  лице
адмирала читались досада и душевная боль.
   - Дирк не узнает, в чем дело. Он подумает, что его бросили.
   Джиордино оцепенело уставился через  ветровое  стекло  в  какую-то  точку
между черным морем и черным небом. Он  чувствовал  боль  в  сердце.  Уже  во
второй раз за последние несколько недель у него возникло  ощущение,  что  он
подвел своего лучшего друга. Наконец он обернулся  к  адмиралу,  и,  как  ни
странно, тот улыбался.
   - Дирку мы сейчас не нужны. Если кто-либо вообще  способен  взорвать  эту
чертову бомбу и вывести "Большого Бена" на берег, то это сделает он.
   - Я тоже ставлю на него, - сказал Сэндекер с полной убежденностью.
   - Окинава? - спросил Тернер, крепко сжимая в руках штурвал.
   Очень медленно, долго, трудно, словно он бился с дьяволом за  свою  душу,
Сэндекер обернулся к Тернеру и кивнул.
   - Окинава.
   Гигантский самолет развернулся на новый курс и улетел  в  темноту.  Через
несколько минут шум его  двигателей  стих  вдали,  и  море  осталось  лежать
безмолвным и пустым, если не считать одного человека на дне.

Глава 71

   "Большой Бен" остановился на самом краю огромного желоба глубиной  два  и
шириной десять километров, протянувшегося по дну моря. Он выглядел нелепо  с
неуклюжей  яйцевидной  бомбой,  зажатой  в  его  манипуляторах.  Из   кабины
вездехода Питт мрачно смотрел вниз на уходящий во мрак склон желоба.
   Место, которое геофизики сочли наиболее подходящим для того, чтобы  взрыв
вызвал оползень склона желоба, что  в  свою  очередь  должно  было  породить
сейсмическую морскую волну, находилось примерно  в  тысяче  двухстах  метрах
ниже края желоба. Но крутизна  склона  оказалась  на  целых  пять  процентов
больше рассчитанной по спутниковым снимкам. И, что еще хуже,  гораздо  хуже,
верхний  слой  осадочных  отложений,  образующих  склоны  желоба,  по  своей
консистенции напоминал жирную глину.
   Питт  погрузил  в  донный  ил  телескопический  зонд,  и  его  ничуть  не
обрадовали  результаты  геологических  измерений,  появившиеся   на   экране
компьютерного монитора, Он понял, насколько опасным было его положение.  Ему
предстояла  изматывающая  борьба  за  то,  чтобы  не  дать  тяжелой   машине
соскользнуть вниз по склону и, подобно саням, скатиться вниз до  самого  дна
желоба.
   И к тому же, стоит ему решиться и пересечь на вездеходе край  желоба,  он
никогда уже не сможет выбраться обратно. Грунтозацепы на  гусеницах  никогда
не смогут  обеспечить  достаточное  сцепление  со  склоном,  чтобы  вытащить
тяжелый вездеход вверх и через край желоба и далее  в  безопасное  место  за
оставшееся до взрыва время. После установки устройства, которое должно  было
через рассчитанный промежуток времени  замкнуть  цепь  детонации,  он  решил
продолжать  двигаться  вниз  по  диагонали,   как   лыжник,   траверсирующий
заснеженный склон. Его  единственный  шанс  на  спасение,  причем  шанс,  не
слишком отличающийся от нуля, состоял в том, чтобы использовать силу тяжести
для увеличения скорости вездехода и вывести "Большой Бен"  за  пределы  зоны
обвала, прежде чем он захватит своей  непреодолимой  силой,  сметет  вниз  и
похоронит  машину  под  многометровой  толщей  глины  на  ближайшие   десять
миллионов лет.
   Питт правильно оценивал, насколько тонка была  черта  между  спасением  и
гибелью. Криво усмехнувшись,  он  подумал,  что  закон  Мэрфи  работает  без
выходных.
   Мало того, что он упустил возможность  иметь  рядом  с  собой  Джиордино,
теперь еще по совершенно загадочной причине он потерял всякую связь  с  "С-5
Гэлакси".
   Разумеется, причина должна была быть действительно серьезной. Джиордино и
Сэндекер никогда бы не бросили его в одиночестве  просто  так.  Теперь  было
слишком поздно для объяснений и слишком рано для последних прощаний.
   Питту было неуютно и  одиноко,  и  он  не  слышал  человеческого  голоса,
который мог  бы  поддержать  его  морально.  Он  чувствовал,  как  усталость
прокатывается по  телу  огромными  мохнатыми  волнами.  Он  обмяк  в  кресле
водителя, весь его оптимизм куда-то испарился. Он в последний  раз  проверил
координаты места взрыва и посмотрел на часы.
   Затем он переключил "Большой Бен" на ручное управление,  врубил  передачу
переднего хода и перевалил огромную гусеничную машину через  край,  вниз  по
крутому склону.
   Машина сильно разогналась после первой сотни метров спуска, и Питт  начал
сомневаться, удастся  ли  ему  остановить  ее  прежде,  чем  она  неудержимо
заскользит на дно желоба. Он быстро обнаружил, что торможением гусениц он не
может ограничить ее скорость. Трения между грунтозацепами и скользкой глиной
просто не существовало. Огромное механическое  чудище  начало  скользить  по
глинистому дну, как потерявший управление тягач  с  полуприцепом  на  крутом
уклоне дороги.
   Шарообразная бомба бешено раскачивалась в сжимающих ее манипуляторах.
   Поскольку она висела прямо перед носом машины, Питт не мог не глядеть  на
нее, и при каждом взгляде на эту зловещую штуку  какой-то  внутренний  голос
нашептывал, что он глядит на орудие своей надвигающейся гибели.
   Вдруг еще одна страшная мысль пришла ему в голову. Если бомба выскользнет
из захватов и покатится вниз по склону, ему уже никогда не добраться до нее.
Он оцепенел от страха, не страха смерти, а страха провалить задание  сейчас,
когда цель так близка.
   Питт начал действовать быстро, не заботясь  о  том,  что  идет  на  риск,
который не позволил бы себе ни один здравомыслящий  человек.  Он  переключил
передачу на задний ход и прибавил мощности. Грунтозацепы бешено вгрызались в
скользкий ил,  отбрасывая  его  вперед,  и  "Большой  Бен"  потихоньку  стал
замедлять свой бег, он уже не мчался, а полз.
   Стена взбаламученного ила окутала машину,  когда  ему  удалось,  наконец,
полностью остановить ее. Он  терпеливо  ждал,  пока  видимость  не  вернется
вновь,  прежде  чем  осторожно  проехать  вперед  пятьдесят  метров,   затем
переключить передачу на задний ход и снова затормозить  вездеход  до  полной
остановки. Он продолжал повторять эту последовательность действий,  пока  не
вернул себе контроль над движениями машины и не почувствовал,  как  гусеницы
взаимодействуют со скользким грунтом склона.
   Теперь его движения  за  рычагами  управления  стали  очень  торопливыми.
Каждая проходящая  минута  усиливала  его  отчаяние.  Наконец,  после