ло еще и намека на седину.  Теплый  свитер  плотно  облегал
торс и шею; на ногах были теплые шерстяные брюки и утепленные сапоги.
   Первый помощник капитана коснулся  руки  Пароткина  и,  сумев,  таким
образом,  привлечь  к  себе  внимание,   указал   рукой   на   небо.   С
северо-востока   появился    мощный    четырехмоторный    бомбардировщик
стратегической  авиации  и  стал  быстро  приближаться,  увеличиваясь  в
размерах.  Через  стекла  своего  бинокля  Пароткин   сумел   разглядеть
советские опознавательные знаки.  Воздушный  гигант,  казалось,  еле-еле
движется и если не падает при  такой  ничтожной  скорости  в  океан,  то
происходит  это  каким-то   чудом.   Внезапно   под   фюзеляжем   черным
прямоугольником обозначился люк, там что-то мелькнуло -  и  от  медленно
проплывающего бомбардировщика отделилась темная точка.  Через  несколько
мгновений точка распустилась парашютом. Парашют начал медленный спуск  в
направлении корабля "Михаил Курков".  Десантник,  очевидно,  рассчитывал
приземлиться возле самого корабля, однако его немного отнесло в  сторону
от правого борта.
   С "Михаила Куркова" тут же был  спущен  катер,  который  стремительно
заплясал на гороподобных отлогих волнах.
   Пароткин обернулся к первому помощнику:
   - Как только его доставят  на  борт,  проводи,  пожалуйста,  капитана
Превлова ко мне в каюту. - Положив бинокль, капитан направился в сторону
двери.
   Буквально минут через двадцать  замполит  постучался  в  полированную
дверь красного дерева, открыл ее и чуть отошел в  сторону,  пропуская  в
каюту гостя в мокрой насквозь одежде.
   - Капитан Пароткин.
   - Очень приятно. Капитан Превлов.
   Несколько секунд мужчины изучающе рассматривали  друг  друга.  Каждый
понимал, что перед ним - профессионал. Некоторое  преимущество  Превлова
заключалось в том, что ему дали  возможность  ознакомиться  с  послужным
списком Пароткина. У капитана корабля такой возможности не было,  и  ему
приходилось полагаться только на свою профессиональную наблюдательность.
Вид Превлова не произвел приятного впечатления. Слишком  гладкое,  сытое
лицо Превлова, лисий огонек в глазах - все это не вызывало симпатии и уж
тем более доверия.
   - У нас очень мало времени, - сказал Превлов. - Если мы  можем  прямо
перейти к цели моего визита... Пароткин поднял руку.
   - Все по порядку. Сначала переоденетесь и  выпьете  горячего  чаю.  У
доктора Роговского - руководителя нашего научного совета - как  раз  ваш
рост и размер.
   При этих словах стоявший у двери замполит понимающе кивнул  и  вышел,
закрыв за собой дверь.
   - Ну и... - начал Пароткин. - Уверен, что сотрудник  вашего  ранга  и
вашего опыта прибывает на корабль отнюдь  не  для  того,  чтобы  изучать
особенности распространения урагана.
   - В некотором смысле, вы правы. Скажите, вот вы заговорили про чай. А
нет ли на вашем корабле чего-нибудь покрепче?
   Пароткин отрицательно покачал головой.
   -  Прошу  извинить,  капитан.  Когда  я  отправляюсь   в   рейс,   то
принципиально отказываюсь брать с собой хоть каплю спиртного.  Не  стану
вас уверять, что команде эта  моя  привычка  особенно  по  душе,  однако
отсутствие спиртного на борту имеет свои определенные преимущества.
   - Адмирал Слоюк охарактеризовал вас как образец исполнительности.
   - Не искушай судьбу.
   Превлов расстегнул "молнию" парашютного комбинезона, он упал на пол.
   - Боюсь, что вам придется изменить своему правилу, капитан. Мы, вы  и
я, намерены искушать судьбу, как никогда прежде ее не искушали.
 
Глава 57 
 
   Питт чувствовал себя словно на одиноком необитаемом острове, стоя  на
мостике "Титаника" и с болью в сердце наблюдая, как  суда,  еще  недавно
принимавшие самое деятельное участие в операции по  спасению  "Титаника"
уходили в безопасные районы акватории к западному горизонту.
   Последней в цепи кораблей уходила "Альгамбра". Сигнальным прожектором
капитан  "Альгамбры"  просемафорил  "счастливо  оставаться"  и  "удачи".
Когорта журналистов  в  последний  раз  направляла  свои  кинотеле  -  и
фотообъективы в сторону "Титаника", эти кадры  могли  стать  последними,
запечатлевшими лайнер. Напрягая зрение, Дирк Питт вглядывался  в  толпу,
пытаясь найти Дану Сигрем в толпе, но из-за плохой  видимости  не  сумел
разглядеть ее.
   Питт, не отрываясь, следил за удаляющимися  кораблями  до  тех  самых
пор, пока их  силуэты  не  превратились  в  небольшие  черные  точки  на
горизонте. Только ракетный  крейсер  "Жюно"  да  "Каприкорн"  оставались
возле "Титаника", однако "Каприкорн" лишь дожидался, когда оба  капитана
буксировщиков дадут знак, что у них  все  готово,  и  тогда  "Каприкорн"
последует за ушедшими судами.
   - Господин Питт?
   Обернувшись, Питт увидел мужчину с мятым  бледным  лицом  и  фигурой,
которая напоминала пивную бочку.
   - Я шеф-повар Баском с  "Уоллеса".  Прибыл  с  двумя  парнями,  чтобы
скоренько закрепить тут у вас конец троса.
   Питт дружелюбно улыбнулся.
   - Готов спорить, что тебя прозвали Дурной Баском.
   - Так это ж за глаза. Прозвище тянется за мной еще с тех  самых  пор,
когда ни о каком плавании я даже не мечтал, а только-только открыл  свой
бар в Сан-Диего. - Баском пожал плечами. Потом прищурился. -  А  как  вы
угадали?
   - Капитан Бутера мне так красочно рассказывал  про  тебя...  Заглазно
аттестовал, что называется.
   - Да, капитан мировой мужик.
   - Сколько, ты полагаешь, уйдет времени на трос?
   - Дадите вертолет, так при определенной удаче в час уложимся.
   - С  вертолетом  никаких  проблем,  ради  Бога.  Тем  более,  что  он
принадлежит военным морякам. - Питт повернулся  и  посмотрел  в  сторону
"Уоллеса", который под управлением капитана Бутеры  медленно  пятился  в
сторону "Титаника", между бортами обоих кораблей  оставалось  не  больше
сотни футов. - Насколько я понимаю, ты собираешься захватить  вертолетом
наш конец троса и с "Уоллеса" перебросить его на "Титаник"?
   - Да, сэр, именно так, - ответил Баском. - Трос-то  десять  дюймов  в
диаметре, каждые семьдесят футов троса весят тонну. Так что, это перышко
- еще то,  что  называется.  Когда  достаточно  времени,  и  буксировать
приходится мелкие суда, мы забрасываем на борт судна, которое  берем  на
буксир, тонкий трос. К нему привязываем  потолще,  потом  еще  толще,  к
которому, в свою очередь,  цепляем  настоящий  трос,  за  который  будем
тащить. Но для такой работы нужна электролебедка, а то и не одна.  Ну  а
поскольку времени у нас в обрез, людей мало, то мы  и  решили  пойти  по
пути наименьшего сопротивления. Нет смысла пополнять  ряды  пациентов  с
грыжей в лазарете.
   Однако несмотря на помощь вертолета Баскому  и  его  парням  пришлось
попотеть, пока они укрепили трос.  Плавно  нажимая  на  рычаги,  летчик,
показывая  прямо-таки  чудеса  пилотажа,   зацепил   приготовленный   на
"Уоллесе" конец троса, перенес его над бушующим  океаном  и  опустил  на
палубу "Титаника". Внешне это все напоминало цирковой номер,  но  отнюдь
не филигранно исполненное задание. С того момента, как  Стерджис  сел  в
пилотское кресло вертолета, прошло только пятьдесят  минут  до  момента,
когда  второй  конец  был  закреплен  на  носу  "Титаника",  а  вертолет
отправился на "Каприкорн".
   Стоя у самого борта,  Баском  несколько  раз  взмахнул  рукой,  давая
понять, что трос закреплен и его часть работы исполнена.
   Капитан Бутера с "Уоллеса" принял этот сигнал и  просигналил  в  свою
очередь корабельным гудком. Тотчас же  он  отдал  в  машинное  отделение
команду "самый медленный вперед". То же самое сделал вслед за Бутерой  и
капитан Апхилл. Оба буксировщика начали осторожное выверенное  движение.
"Уоллес" при помощи трехсотфутового троса увлекал за собой "Морз", а оба
буксировщика  на  тросе  в  четверть  мили  длиной  увлекали  за   собой
"Титаник", который, подобно  черной  горе,  поднимался  и  опускался  на
волнах.
   Главный трос вышел из воды, прогиб его делался  все  меньше,  наконец
трос  натянулся,  как  струна.  По  сигналу  капитана   Бутеры   матросы
зафиксировали трос со своей стороны.
   С борта "Титаника" оба буксировщика казались игрушечными  корабликами
на  фоне  безбрежного  кипящего  океана.  Иногда  за  огромными  волнами
скрывался то первый, то второй буксировщик.  Казалось  невероятным,  что
две хрупкие  скорлупки  могут  тащить  за  собой  сорокапятитысячетонную
громадину. Однако как бы там ни было, а метр за  метром,  фут  за  футом
"Морз" и "Уоллес", сложив свои десять тысяч лошадей, принялись тащить за
собой "Титаник".
   Лайнер двигался еле-еле. До  Нью-Йорка  по-прежнему  было  двенадцать
тысяч миль на запад. Однако куда важнее был тот факт, что с той холодной
ночи 1912 года лайнер впервые  продолжил  свое  движение  в  направлении
порта.
   Зловещие тучи медленно ползли по небу, пока не  затянули  весь  южный
небосклон. Надвигался фронт урагана. Питт неотрывно всматривался  вдаль,
буквально на глазах цвет воды становился все более и более  темно-серым,
усиливался ветер, менявший  направление  каждые  несколько  секунд.  Все
чайки,  еще  недавно  стаями  летавшие  за  кораблями,  теперь  исчезли.
Единственное,  что  не  давало  Питту  и  команде   почувствовать   себя
окончательно покинутыми в этом  зловещем  бушующем  океане,  -  был  вид
ракетного крейсера "Жюно". Крейсер держался от них  на  расстоянии  пяти
миль, не увеличивая и не сокращая эту дистанцию.
   Питт посмотрел на циферблат ручных часов,  затем  перевел  взгляд  за
борт и после этого ленивой прогулочной походочкой направился  в  сторону
двери в гимнастический зал.
   На пороге ему встретился Джиордино.
   - Ну что, разбойники, все тут, что ли?
   - Молодые люди нервничать изволят, - сказал Джиордино, стоя  напротив
вентилятора и безуспешно  пытаясь  уворачиваться  от  струи  прохладного
воздуха. - Не будь тут  адмирала  Сэндекера,  все  парни  давно  бы  уже
взбунтовались и у тебя был бы самый что ни на есть форменный мятеж.
   - Ладно болтать-то. Все на своих местах?
   - Как один.
   - Уверен?
   - Так точно. - Докладывал начальник тюрьмы Джиордино. -  Ни  один  из
заключенных не выходил, даже по-маленькому.
   - Тут все нормально?
   - Идеально. А как там наши гости? - поинтересовался  в  свою  очередь
Джиордино.
   - Обыкновенно. Не угодить: то им недостаточно тепло,  то  кондиционер
слишком сильно работает. В таком вот духе.
   - Понятное дело.
   - Ты бы сходил к ним на корму, развлек бы парней,  тем  более  что  у
тебя, как я вижу, вполне игривое настроение.
   - Как это я их развлеку?
   - Ну, я не знаю... Анекдотов  парочку  расскажешь...  Иди,  на  месте
сориентируешься.
   Джиордино, изобразив обиду и бормоча что-то себе под нос,  отправился
исполнять приказание.  На  палубе  уже  сгущались  сумерки,  наступившие
раньше из-за того, что небо было плотно затянуто тучами.
   Еще  раз  взглянув  на  часы,  Питт  распахнул  дверь   и   вошел   в
гимнастический зал.
   Всего три часа назад буксировщики принялись тянуть  лайнер.  То,  что
совсем еще  недавно  представляло  собой  новацию  и  вызывало  всеобщий
ажиотаж, теперь, по прошествии трех часов, сделалось рутиной. Сэндекер и
Ганн,  склонившись  над  рацией,  переговаривались  с   находящимся   за
пятьдесят миль от них на "Каприкорне" Фаркаром,  который  сообщал  самые
последние сведения о приближении урагана  Аманда.  Все  остальные  члены
команды сгрудились в полукруглой части зала возле маломощной печурки.
   Все подняли глаза на Питта, причем  в  каждом  взгляде  было  желание
услышать какую-нибудь приятную или хоть немного  успокаивающую  новость.
Все разговоры прекратились,  так  что  Питт  был  вынужден  хоть  что-то
сказать всем этим людям.
   Питт заговорил, и его голос прозвучал нарочито спокойно и уверенно  -
на фоне всеобщей тишины и тихого потрескивания генератора.
   - Приношу извинения, джентльмены, что заставил себя ждать. Я полагал,
что крепкий кофе несколько  взбодрит  нас,  придаст  сил,  потому  и  не
торопился.
   - Слушай, нельзя  ли  покороче?  -  прервал  его  Спенсер,  в  голосе
которого явно слышалось  плохо  скрытое  раздражение.  -  У  всех  полно
работы, и тем не менее, мы уже полчаса ждем тебя. Что случилось?
   - Все просто. - Ясным голосом  сказал  Питт.  Через  несколько  минут
лейтенант Стерджис посадит на палубу "Титаника" свой вертолет. Посадит в
последний раз. Через несколько минут начнется шторм. За исключением меня
и Джиордино, я хочу, чтобы вы все, включая вас,  адмирал,  вернулись  на
"Каприкорн" на вертолете.
   - Питт, не превышаешь ли  ты  свои  полномочия,  -  сказал  Сэндекер,
подавляя раздражение.
   - Да, сэр, до некоторой степени. Однако мне кажется, что у меня  есть
некое моральное право поступать именно таким вот образом.
   - Объяснись, - приказал Сэндекер, вид у которого  в  тот  момент  был
весьма воинственным. Адмирал старательно играл свою роль, проявляя более
чем явные актерские задатки.
   - Дело в том, джентльмены, что в моем  распоряжении  имеются  данные,
которые позволяют мне  заключить,  что  "Титаник"  не  сможет  выдержать
ураган,  движущийся  на  нас.  Этот  ураган  обладает  слишком   большой
разрушительной силой.
   - Что правда, то правда, это  корыто  со  времен  египетских  пирамид
выдержало такие нагрузки, которые не  доводилось  выдерживать  более  ни
одному рукотворному объекту, - заметил Спенсер.  -  А  теперь,  господа,
великий предсказатель будущего Дирк Питт  смеет  уверить  достопочтенную
публику в том, что после всего, что "Титанику" довелось испытать, лайнер
спасует перед каким-то вшивым штормом и  при  первом  же  ударе  урагана
отправится на дно.
   - Я  формулирую  несколько  иначе.  Я  лишь  хочу  сказать,  что  нет
решительно никаких гарантий, что "Титаник" во время шторма не пойдет  ко
дну. Вот как я сказал бы, - произнес Питт. - В любом  случае,  поскольку
существует реальная опасность, мне кажется  целесообразным  и  логически
оправданным сократить число  потенциальных  жертв  до  минимума.  Лишние
жертвы после всего, что мы сумели сделать, нам решительно ни к  чему:  я
настолько в этом убежден, что не буду даже и обсуждать сей тезис.
   - Постой-ка, постой... - сказал Драммер. - Значит, если я сейчас тебя
правильно понял, все наши усилия коту под хвост?! Несмотря на то, что мы
сделали за эти девять месяцев, поджать хвосты и  убраться  в  безопасную
кают-компанию "Каприкорна", так  получается,  что  ли?!  -  В  состоянии
бешенства орлиный профиль Драммера казался еще более грозным. -  Значит,
все мы убираемся на "Каприкорн", пережидаем там ураган, а вы двое будете
тут, а? Я правильно тебя понял?
   - Ты великолепно понял меня, Драммер.
   - С ума ты спятил, мне кажется.
   - Да ведь это  и  невыполнимо  в  самом  буквальном,  в  практическом
отношении, - подал свой голос Спенсер. -  Ведь  только  для  обеспечения
бесперебойного функционирования всех  дизельных  помп  требуется  четыре
человека.
   - И кроме того, - сказал Ганн, - в ближайшие часы, как  только  шторм
начнет болтать "Титаник", в корпусе ниже ватерлинии могут  во  множестве
открыться новые трещины и вообще все, что угодно. Никто не скажет сейчас
наверняка, как именно поведет себя корабль в экстремальных условиях.
   - Ох, Господи ты Боже... - протянул Драммер.  -  Почему-то  все,  кто
метит в герои, мыслят абсолютно одинаково. Всякий раз они подают  ценные
идеи под предлогом спасения  всех  остальных.  Во-первых,  кто  и  когда
говорил,  будто  кроме  такого-то  и  такого-то  всех  остальных   нужно
спасать?! Я, например, никогда никому не говорил, будто  меня  требуется
спасать. Это - раз. И во-вторых. Все-таки, не будем забывать, что  какие
бы замечательные люди тут не оставались, но физически  два  человека  не
могут управиться с такой махиной, как "Титаник". Спенсер тут сказал,  но
как-то на его слова мало внимания обратили. А ведь сказал он  совершенно
правильно. Не смогут двое справиться со всем оборудованием.  Так  что  я
вношу предложение: не суетиться, не дергаться, всем оставаться на местах
и заниматься своей работой. Господь,  он  ведь  тоже  милостив.  Я  буду
настаивать на этом предложении.
   Спенсер внимательно изучил лица всех  шестерых  человек,  входящих  в
команду. Все они смело  посмотрели  на  него;  у  всех  от  усталости  и
перенапряжения были измученные лица и покрасневшие глаза.  Все,  как  по
команде. согласно кивнули, выражая  солидарность  с  Драммером.  Спенсер
обернулся к Питту.
   - Извини, наш достопочтенный лидер и вожак, но дело в том, Спенсер  и
его банда водососных специалистов единогласно приняли решение оставаться
на своих местах и выполнять свою работу.
   - И я тоже, - откликнулся молчавший все это время Вудсон.
   - Я с парнями, - сказал Ганн.
   Шеф Баском тактично коснулся рукой плеча Питта.
   - Вы уж извините нас  великодушно,  только  я  с  моими  парнями,  мы
присланы сюда, чтобы помогать вам, и мы намерены вам  помогать  до  того
самого момента, пока не завершится вся эта экспедиция. Тем более, что по
буксированию кроме нас тут нет специалистов, а буксировка, скажу вам  по
секрету, это очень сложная  работа,  ведь  за  тросом  нужно  все  время
следить. Глаз да глаз, так сказать. Как  только  шторм  начнется,  мы  с
коллегами будем каждый час проверять, не протерся ли буксировочный  трос
в местах, где он касается металла, нет ли на тросе "барашков". И  потом,
кто кроме нас умеет смазывать трос, а? Вот то-то и оно.  Так  что  мы  с
парнями остаемся.
   - Так что извини, Питт, мой дорогой, - сказал  Сэндекер,  не  скрывая
своего торжества по поводу обсуждения проблемы. - Извини, на сей раз  ты
проиграл.
   Послышался  приближающийся  шум  вертолета,  который   умелой   рукой
Стерджиса был мягко посажен на палубу "Титаника".
   Питт пожал плечами и  сказал,  обращаясь  ко  всем  присутствующим  в
гимнастическом зале:
   - Ну что ж, раз вы такие все умные, раз вы все уже решили, пусть  так
и будет. Потонем - так вместе. Будем  плавать  -  опять-таки  вместе,  а
вместе, как известно, плавать всегда веселее, - он устало  улыбнулся.  -
Советую всем до  начала  шторма  хорошенько  перекусить.  И  попытайтесь
отдохнуть, а еще лучше - вздремнуть. Нам всем предстоят не самые  легкие
часы. Может, будем спать в последний раз. Через  несколько  часов  здесь
будет Аманда, и мы  как  раз  окажемся  на  линии  ударной  волны.  А  о
последствиях я и говорить не буду. Все всё увидят,  прогнозы  тут  ни  к
чему.
   С этими  словами  Питт  повернулся  на  каблуках  и  вышел  из  зала,
направившись прямиком в сторону импровизированной вертолетной  площадки.
"Что ж, -  думал  Питт,  -  кажется,  удалось  сыграть  недурную  сцену.
Все-таки, что там ни говори, а в каждом человеке сидит лицедей. Конечно,
за это представление мне едва ли дадут  театральную  премию,  однако  не
следует сбрасывать со счетов тот факт, что я сумел  полностью  подчинить
себе аудиторию. Это чего-нибудь да стоит..."
   Джек Стерджис был  щуплым  низкорослым  мужчиной  с  вечно  грустными
глазами, какие очень нравятся сексуально озабоченным женщинам.  Стерджис
курил сигареты, засовывая их в длинный мундштук, который предпочитал  не
выпускать из зубов. Он  также  имел  привычку  выпячивать  подбородок  -
поскольку давным-давно кто-то сказал, что с  выпяченным  на  этакий  вот
манер подбородком он напоминает Франклина Рузвельта.
   Стерджис только успел вылезти из  своей  машины,  когда  на  площадку
пришел Питт.
   Стерджис вопросительно посмотрел на Питта и спросил:
   - Будут какие пассажиры, нет?
   - На сей раз нет.
   Стерджис вместо ответа этаким мужественно-безразличным жестом сбросил
пепел сигареты.
   - Я так и думал, когда сюда  летел,  что  лучше  всего  было  бы  мне
оставаться в  теплой  уютной  кабине  на  "Каприкорне",  -  он  горестно
вздохнул. - Ведь летать перед самым носом у мощного урагана - много  ума
не надо. А разбиться я еще успею, сколько  у