и  его  мертвый  экипаж
опускались на морское дно на глубину  тысячу  футов,  другой  Б-29  в  более
позднем часовом поясе и в шести  сотнях  милях  к  юго-востоку  готовился  к
бомбовому вылету. С полковником Полом Тиббетом за штурвалом,  бомбардировщик
"Энола Гэй" появился над японским городом Хиросима.
   Ни один из этих двух  командиров  бомбардировщиков  не  знал  о  задании,
полученном другим. Каждый из них был уверен, что только его самолет и экипаж
несут первую атомную бомбу, которая должна быть сброшена в этой войне.
   "Демоны  Деннингса"  не  смогли  встретиться  со  своей  судьбой.  Тишина
глубокого морского дна была столь же молчалива, как и тучи, собравшиеся  над
местом  катастрофы.  Героическая  попытка  Деннингса  и  его  экипажа   была
похоронена под покровом бюрократической секретности и позабыта.

Часть I

БОЛЬШОЙ ДЖОН

Глава 1

3 октября 1993 года

Западная часть Тихого океана

   Тайфун уходил, и худшее уже было позади. Неистовая пляска морей затихала,
но волны все еще захлестывали носы кораблей и отливали зеленым  и  свинцовым
цветом, прокатываясь по палубам и  оставляя  за  собой  кучи  пены.  Толстые
черные тучи рвались на части, и ветер ослабел до приятных тридцати узлов.  К
юго-востоку  снопы  солнечных  лучей  прорвались  сквозь  тучи,   разрисовав
голубыми пятнами танцующие валы зыби.
   Бросая вызов ветрам и фонтанам брызг,  капитан  Арне  Корвольд  стоял  на
открытом мостике норвежского  грузопассажирского  лайнера  "Нарвик",  наведя
свой бинокль на огромное судно, с застопоренным двигателем дрейфующее  среди
бурунов.
   Оно было очень большим, судя по очертаниям, японский сухогруз, специально
построенный  для   перевозки   автомобилей.   Его   надпалубные   надстройки
протянулись вдоль всего корпуса, от тупого носа  до  идеально  прямоугольной
кормы, подобно параллелепипеду, положенному горизонтально. Кроме  мостика  и
кают экипажа на верхней палубе, по бокам не было ни иллюминаторов, ни окон.
   Похоже, у судна был постоянный поперечный крен в десять градусов,  но  он
возрастал до двадцати, когда волны зыби накатывались и обрушивались  на  его
наветренный левый борт. Единственным признаком жизни на судне  была  струйка
дыма, поднимавшегося над трубой. Корвольд с тревогой заметил, что его шлюпки
были спущены  на  воду,  но  осмотр  беспокойного  моря  не  выявил  никаких
признаков этих шлюпок.  Он  снова  навел  бинокль  на  нос  судна  и  прочел
английское название, написанное под японскими иероглифами.
   Судно называлось "Божественная звезда".
   Корвольд вернулся в уютный центральный мостик и заглянул в радиорубку.
   - Все еще никакого ответа?
   Радист покачал головой.
   - Ничего. Ни единого писка, с тех пор как мы увидели  его.  Должно  быть,
судовое радио выключено. Невозможно поверить, что экипаж покинул  судно,  не
подав сигнала бедствия.
   Корвольд безмолвно смотрел на японское судно, дрейфовавшее  менее  чем  в
километре от его правого борта. Норвежец по происхождению, он был невысоким,
с достоинством держащимся человеком, никогда не позволявшим себе  торопливых
жестов. Его льдистые голубые глаза редко моргали, и его  губы,  скрытые  под
стриженной бородкой, казалось, были постоянно  сложены  в  легкую  застывшую
улыбку. Проведший в море двадцать  шесть  лет,  в  основном  на  прогулочных
судах, он обладал  дружелюбным,  благожелательным  характером;  его  уважали
члены экипажа и обожали пассажиры.
   Он пощипал свою короткую седеющую бородку и тихо ругнулся про себя.
   Тропический  ураган  неожиданно  разыгрался  на  севере,  прямо  по   его
маршруту, и задержал его почти на два дня по сравнению с графиком на пути из
Пусана, корейского порта в Сан-Франциско.  Корвольд  не  покидал  мостика  в
течение сорока восьми часов и был до предела измотан.  Он  совсем  уже  было
собрался  прилечь   отдохнуть,   как   они   заметили,   похоже,   покинутую
"Божественную звезду".
   И вот теперь, вместо долгожданного отдыха,  он  столкнулся  с  загадочным
происшествием и  требующим  длительного  времени  поиском  шлюпок  японского
сухогруза. На нем к  тому  же  лежала  ответственность  за  130  пассажиров,
большинство из которых было до крайности  измучено  морской  болезнью  и  не
имело ни малейшего желания  задерживаться  из-за  добровольной  спасательной
операции.
   - Разрешите спустить шлюпку, капитан?
   Корвольд поднял глаза на красивое, мужественное  лицо  первого  помощника
Оскара Стина. Смотревшие на него голубые глаза были ярче, чем у Корвольда.
   Первый помощник стоял перед ним, худой и прямой, как фонарный  столб,  от
постоянного пребывания на солнце его кожа потемнела, а волосы выгорели.
   Корвольд не стал отвечать сразу, он подошел к окну  мостика  и  посмотрел
вниз на поверхность моря, разделяющего два корабля.  От  гребней  до  впадин
высота волн колебалась от трех до четырех метров.
   - Мне не хотелось бы рисковать жизнями,  мистер  Стин.  Лучше  подождать,
пока море немного успокоится.
   - Мне случалось проводить шлюпки и через худшее.
   - Незачем торопиться. Это мертвое судно, мертвое, как  тело  в  морге.  А
судя по его виду, груз в  трюмах  сместился,  и  оно  набирает  воду.  Лучше
оставить его в покое и поискать его шлюпки.
   - Там на борту могут быть раненые, - настаивал Стин.
   Корвольд покачал головой.
   - Ни один капитан не  покинет  судно,  оставив  на  нем  раненных  членов
команды.
   - Ни один капитан,  находящийся  в  здравом  уме,  это  верно.  Но  какой
здравомыслящий человек может покинуть неповрежденное  судно  и  спустить  на
воду  шлюпки  в  самый  разгар  тропического  урагана  при  скорости   ветра
шестьдесят пять узлов, не подав при этом сигнала бедствия?
   - Да, это и в самом деле загадка, - согласился Корвольд.
   - И к тому же следует принять во внимание его груз, - продолжал  Стин.  -
Положение ватерлинии говорит о том, что судно полностью загружено.  Судя  по
его размерам, оно может перевозить свыше семи тысяч автомобилей.
   Корвольд проницательно посмотрел на Стина.
   - Вы думаете о вознаграждении за спасение судна и груза, мистер Стин?
   - Да, сэр, я об этом думаю. Оно полностью покинуто со всем его грузом  на
борту,  и  мы  можем  привести  его  в  порт;  тогда   наше   требование   о
вознаграждении может составить половину стоимости судна и его груза или даже
больше. Компания и экипаж смогут поделить между собой пятьсот  или  шестьсот
миллионов крон.
   Корвольд обдумывал эти слова  несколько  минут.  Мучительная,  искушающая
мысль  о  возможности  внезапно  разбогатеть  боролась  в  нем  с  глубоким,
суеверным предчувствием беды. Алчность победила.
   - Собери свою шлюпочную команду и возьми с собой помощника механика.
   Поскольку из трубы идет дым. двигатели, должно  быть,  в  работоспособном
состоянии. - Он немного помолчал. - Но я бы все же подождал, пока море  чуть
успокоится.
   - Нет времени ждать, - просто объявил о своем решении Стин. -  Если  крен
увеличится еще на десять градусов,  мы  можем  опоздать.  Лучше  действовать
быстро.
   Капитан Корвольд вздохнул. Он действовал вопреки  тому,  что  сам  считал
наиболее разумным, но ему тоже пришло в голову, что теперь, когда  ситуация,
в которой оказалась  "Божественная  звезда",  стала  известна  всем,  каждый
спасательный  буксир  в  радиусе  тысячи  миль  отсюда  на  полной  скорости
устремится к  терпящему  бедствие  судну,  как  все  грузовики  с  лебедками
съезжаются к месту аварии на шоссе.
   Наконец он утвердительно кивнул.
   - Как только ты удостоверишься, что на борту нет никого из членов команды
"Божественной звезды" и что ты сумеешь справиться с ситуацией, доложи мне, и
я начну поиск шлюпок.
   Стин мгновенно исчез, едва дослушав до конца то, что сказал Корвольд.  Он
собрал своих людей и спустил шлюпку в бушующие  волны  за  десять  минут.  В
шлюпке находились: он сам с четырьмя матросами, помощник  главного  механика
Олаф Андерссон, а также радист Дэвид  Сакагава,  единственный  член  команды
"Нарвика", знающий японский язык. Матросы  должны  были  обследовать  судно,
пока Андерссон будет осматривать двигатели. Стин должен был принять на  себя
формальное право владения судном, если оно окажется покинутым.
   Со Стином у руля, шлюпка рассекала бурлящие воды, с трудом удерживаемая в
равновесии  на  гребнях  волн,  грозящих  захлестнуть  ее  прежде,  чем  она
соскользнет вниз по склону водяной горы.  Большой  морской  двигатель  марки
"Вольво" стучал бесперебойно, пока они держали курс  прямо  на  сухогруз,  а
ветер и волны подгоняли их сзади.
   В ста метрах от "Божественной звезды" они  обнаружили,  что  они  тут  не
одни.
   Стая акул кругами ходила  вокруг  накренившегося  судна,  будто  какое-то
внутреннее чувство подсказывало им, что оно собирается затонуть и, возможно,
оставить на поверхности что-нибудь вкусное.
   Рулевой провел шлюпку под тупым носом судна на подветренную  сторону.  Им
казалось, что "Божественная звезда" вот-вот накроет их своим бортом с каждой
новой волной, обрушивающейся  на  ее  корпус.  Когда  борт  огромного  судна
опускался вниз, Стин пытался закинуть  вверх  легкую  нейлоновую  абордажную
лестницу с алюминиевым хватательным крюком на конце. С третьей попытки  крюк
зацепился за верхний край палубного ограждения и закрепился на нем.
   Стин  первым  взобрался  по  веревочной  лестнице  и   перебрался   через
ограждение на палубу. За ним быстро последовали Андерссон и остальные. Когда
все собрались возле  огромных  якорных  лебедок,  Стин  повел  их  вверх  по
похожему на пожарную лестницу  трапу,  закрепленному  на  глухой,  без  окон
передней стене палубной надстройки. Взобравшись на пятую палубу,  они  вошли
на самый просторный капитанский мостик, который Стину приходилось когда-либо
видеть за пятнадцать лет, проведенных  на  море.  После  маленькой,  удобной
рулевой рубки "Нарвика" это помещение показалось им огромным, как спортивный
зал, и все же впечатляющий  набор  электронного  оборудования  занимал  лишь
малую его часть посередине.
   Помещение  было  пусто,  пол  усеян  секстантами,   картами   и   другими
навигационными приборами и справочниками, вывалившимися из открытых  шкафов.
Два небольших чемоданчика с личными вещами лежали открытыми  на  столе,  как
будто их владельцы только что ненадолго вышли из  помещения.  Похоже,  судно
покидали в панике.
   Стин осмотрел главный пульт управления.
   - Судно полностью автоматизировано, - сказал он Андерссону.
   Помощник главного механика кивнул.
   -  И  еще  кое-что.  Все  оборудование  управляется  голосом.  Не   нужно
переводить никаких рычагов или давать рулевому указания о курсе.
   Стин повернулся к Сакагаве.
   - Вы можете включить эту штуку и поговорить с ней?
   Рожденный в Норвегии азиат склонился  над  компьютеризованным  пультом  и
молча изучал его несколько секунд. Затем он  быстро  нажал  одну  за  другой
несколько  кнопок.  Огоньки  на  пульте  мигнули,  и  устройство  зажужжало.
Сакагава посмотрел на Стина с легкой улыбкой.
   - Мой японский немножко заржавел без употребления, но я думаю, что  смогу
пообщаться с этой штукой.
   - Попросите доложить о состоянии судна.
   Сакагава быстро произнес что-то по-японски в маленький микрофон и  умолк,
ожидая ответа. Через несколько секунд ему ответил мужской голос, медленно  и
четко выговаривая слова. Когда голос умолк, Сакагава без  всякого  выражения
посмотрел на Стина.
   - Оно говорит, что кингстоны  открыты  и  что  уровень  воды  в  машинном
отделении достигает двух метров.
   - Прикажи закрыть кингстоны! - воскликнул Стин.
   После короткого обмена японскими фразами, Сакагава покачал головой.
   - Компьютер говорит, что кингстоны заклинило  в  открытом  положении.  Их
нельзя закрыть электронной командой.
   - Похоже, теперь понятно, что мне нужно сделать, - сказал Андерссон. -  Я
лучше спущусь туда и попробую их закрыть. И  прикажи  этому  чертову  роботу
включить помпы. - Еще не кончив говорить, он жестом приказал  двум  матросам
следовать за ним, и они исчезли, спустившись по сходням  в  глухой  коридор,
ведущий в машинное отделение.
   Один из оставшихся матросов  подошел  к  Стину;  его  глаза  были  широко
открыты от пережитого ужаса, а лицо бело, как мел.
   - Сэр, я нашел тело. Наверно, это радист.
   Стин поспешил в радиорубку.  Почти  бесформенный  труп  сидел  в  кресле,
склонившись над рацией. Конечно, когда  он  всходил  на  борт  "Божественной
звезды", это был человек, но сейчас ... На черепе  не  осталось  ни  единого
волоса, и только по полностью обнаженным зубам на  том  месте,  где  некогда
были губы, Стин смог определить, куда была повернута  голова  -  вперед  или
назад. Это ужасное нечто выглядело так, как будто кожа слезла  от  ожога,  а
мясо под ней обгорело и частично расплавилось.
   Тем не менее нигде  не  было  видно  ни  малейших  признаков  чрезмерного
нагревания или пожара. Одежда трупа была такой чистой и  выглаженной,  будто
он только что ее надел.
   Казалось, что этот человек сгорел изнутри.

Глава 2

   Отвратительная вонь и ужасное  зрелище  заставили  Стина  оцепенеть.  Ему
потребовалось около минуты, чтобы придти в себя. Тогда он оттолкнул кресло с
его страшным седоком в сторону и склонился над рацией.
   К счастью, на цифровом индикаторе частоты горели обычные арабские цифры.
   После нескольких минут проб и ошибок он нашел нужные выключатели и вызвал
капитана Корвольда на "Нарвике".
   Корвольд отозвался немедленно.
   - Я вас слушаю, мистер Стин, - формальным тоном  ответил  он.  -  Что  вы
обнаружили?
   - Что-то скверное случилось здесь, капитан. Пока что мы  нашли  покинутое
судно  с  одним  мертвым  телом,  принадлежащим  радисту,  которое  обгорело
настолько, что его невозможно опознать.
   - На борту пожар?
   - Никаких признаков. На компьютеризованной системе управления  в  секторе
пожарного оповещения горят только зеленые лампочки.
   - Какие-нибудь намеки на то,  почему  команда  спустилась  в  шлюпки,  вы
обнаружили? - спросил Корвольд.
   - Ничего конкретного. Они, похоже, в панике покинули судно после  попытки
его затопить.
   Корвольд сжал челюсти, костяшки его пальцев побелели, когда он вцепился в
микрофон.
   - Повторите.
   - Кингстоны были открыты и заклинены в этом положении.  Андерссон  сейчас
пытается их задраить.
   - Зачем, черт возьми, команде  топить  неповрежденное  судно  с  тысячами
новых автомобилей на борту? - нерешительно спросил Корвольд.
   - Нужно подходить к этой ситуации осторожно, она очень подозрительна.
   Что-то на борту ненормально. Тело радиста выглядит  так,  как  будто  его
зажарили на вертеле. Ужасное зрелище.
   - Может быть, его следует осмотреть судовому врачу?
   - Хороший доктор здесь ничего не  сможет  сделать,  разве  что  выполнить
посмертное вскрытие.
   - Понятно, - ответил Корвольд. - Я останусь  в  радиорубке  еще  полчаса,
прежде чем отправиться на поиск пропавших шлюпок.
   - Вы связались с компанией, сэр?
   - Я отложил это до тех пор, пока вы не убедитесь, что  из  первоначальной
команды на судне не осталось в живых никого, кто бы мог оспорить нашу заявку
о вознаграждении за спасение судна и груза. Закончите ваш осмотр. Как только
вы будете уверены, что судно действительно покинуто, я отправлю  радиограмму
директору нашей компании,  уведомляющую  его  о  том,  что  мы  вступили  во
владение "Божественной звездой".
   - Механик Андерссон уже занят задраиванием кингстонов и откачиванием воды
из трюма. Машина работает, и скоро мы будем на ходу.
   - Чем скорее, тем лучше, - сказал Корвольд. - Вы дрейфуете в  направлении
британского океанографического судна, занимающего стационарное положение.
   - Как далеко оно от нас?
   - Примерно в двенадцати километрах.
   - Ну, это достаточно безопасно.
   Корвольд не мог придумать, что бы сказать еще. Наконец он просто сказал:
   - Удачи, Оскар. Благополучного возвращения в порт. - На этом сеанс  связи
закончился.
   Стин отвернулся от радиопередатчика, избегая  смотреть  на  изуродованный
труп в кресле. Он почувствовал, что его колотит озноб. Он  наполовину  готов
был увидеть, как по мостику ходит призрачный капитан  "Летучего  голландца".
Нет ничего более устрашающего, чем покинутое судно, мрачно подумал он.
   Он приказал Сакагаве поискать и перевести судовой журнал. Двух оставшихся
матросов  он  послал   осмотреть   автомобильные   палубы,   а   сам   начал
систематически осматривать каюты команды. Он чувствовал себя как в доме, где
водятся  привидения.  Если  не  считать  разбросанной  кое-где  одежды,  все
выглядело так, как будто члены  судовой  команды  могут  вернуться  в  любую
минуту. В отличие от хаоса, который они обнаружили на мостике, все выглядело
обжитым и обыденным. В каюте капитана стоял поднос с двумя чайными  чашками,
который непостижимым образом избежал падения на  пол  во  время  шторма,  на
койке лежала аккуратно сложенная форма, а на  покрытом  ковром  полу  стояла
пара  тщательно  вычищенных  туфель.  На  пустом  прибранном  столе   лежала
фотография женщины и трех сыновей-подростков, упавшая со стены.
   Стину не хотелось вникать в личные секреты  чужих  людей  и  смотреть  их
семейные сувениры. Он чувствовал себя  непрошенным  гостем,  без  разрешения
вторгшимся в чужой дом.
   Его нога наткнулась на что-то лежащее под столом. Он  нагнулся  и  поднял
этот предмет, оказавшийся пистолетом калибра  девять  миллиметров.  Это  был
австрийский пистолет-пулемет "Стейр". Он засунул оружие под брючный ремень.
   Вмонтированный в стену каюты хронометр внезапно заиграл несколько так-тов
мелодии, и Стин мог поклясться, что от неожиданности у  него  волосы  встали
дыбом. Он окончил осмотр жилых помещений и поспешно вернулся на мостик.
   Сакагава сидел в помещении, в котором хранились  морские  карты,  положив
ноги на маленький шкафчик, и изучал судовой журнал.
   - Где вы нашли его? - спросил Стин.
   - В одном из открытых чемоданчиков. - Сакагава перелистал журнал  обратно
и начал читать с первой страницы. -  "Божественная  звезда":  длина  корпуса
семьсот  футов,  спущена  на  воду  шестнадцатого  марта  тысяча   девятьсот
восемьдесят восьмого года. Принадлежит и эксплуатируется фирмой  "Пароходная
компания Сусимо, Лимитед". Порт приписки Кобэ."  В  данном  рейсе  перевозит
семь  тысяч  двести  восемьдесят  восемь  автомобилей  марки   "Мурмото"   в
Лос-Анджелес.
   - Есть какие-нибудь данные  о  том,  почему  команда  покинула  судно?  -
спросил Стин.
   Сакагава отрицательно покачал головой.
   - Никаких  упоминаний  о  несчастном  случае,  эпидемии  или  бунте.  Нет
упоминания о тайфуне. Последняя запись немножко странная.
   - Прочтите ее.
   Сакагава немножко помедлил, чтобы убедиться,  что  его  перевод  японских
иероглифов на английский достаточно точен.
   - Вот самое большее, что я могу из этого понять: "Погода ухудшается.
   Волнение увеличивается. Команда страдает от неизвестной  болезни.  Больны
все, включая капитана. Подозревается пищевое отравление. Наш  пассажир,  г-н
Ямада, наиболее  влиятельный  директор  компании,  в  истерическом  припадке
потребовал, чтобы мы покинули и затопили судно. Капитан считает, что у  г-на
Ямады нервный срыв, и он приказал поместить его в его каюту и запереть там".
   Стин посмотрел на Сакагаву, его лицо было непроницаемо.
   - Это все?
   - Это была последняя запись, - ответил Сакагава. - Дальше ничего нет.
   - Каким числом она датирована?
   - Первым октября.
   - Это было два дня тому назад.
   Сакагава рассеянно кивнул.
   -  Должно  быть,  они  покинули  судно  вскоре  после  этого.   Чертовски
любопытно, почему они не взяли журнал с собой.
   Медленно, неторопливо Стин  отправился  в  радиорубку,  пытаясь  по  пути
осмыслить эту последнюю запись в журнале. Внезапно он остановился на  пороге
и ухватился за косяк двери, чтобы не упасть.  Ему  показалось,  что  комната
кружится у нег