ко тут Питт поднял взгляд к небесам, отыскал Полярную звезду и направил радиатор грузовика в сторону востока.
     Они уже вступили на свой самоубийственный путь, провал в конце которого казался неизбежным. Но Питт не жалел о своем выборе. Он знал: они не должны останавливаться, пока не доберутся до помощи.
     Впереди лежало четыреста километров пустыни, манящей, зловещей и смертоносной. Начиналась борьба за выживание.

39

     Оставшиеся до восхода пять часов Питт гнал грузовик через внушающую благоговейный страх пустоту песков, где время мало что значило. Эта земля воистину не знала нюансов и полутонов, с ее утренними знобящими холодами, удушливостью тончайших песчинок и испепеляющим солнцем, жар которого, казалось, усиливался хрустальной чистотой атмосферы. У Питта было полное ощущение, что это какой-то иной мир.
     Они двигались по той части Сахары, которая называлась Танезруфт. Огромная, раскинувшаяся почти на двести тысяч квадратных километров бесплодная земля, унылая гротескная пустошь, изредка прерываемая каменистыми склонами или случайным морем песчаных дюн, беспрепятственно путешествующих по равнинам, подобно призрачной армии замаскировавшихся фантомов. Это была первозданная пустыня, без каких-либо признаков растительности.
     И тем не менее здесь существовала жизнь. В свете фар мелькали ночные мотыльки. Пара воронов, санитаров пустыни, встревоженные приближением грузовика, расправили крылья и раздраженно закаркали. По песку, убегая от колес, карабкались большие черные скарабеи, случайно мешкали скорпион или крошечная зеленая ящерка.
     Питт обнаружил, что очень легко запугать себя окружающей пустотой, предстоящими сотнями километров езды, почти неизбежным голодом, жаждой и лишениями, которые могли продлиться долго. Успокаивал только уверенный гул мотора "рено". Он ни разу не допустил сбоя, а четырехколесный привод проявил себя безупречно, позволяя прорываться через зыбучие пески, которые запросто могли их засосать. В четырех случаях им пришлось переезжать через старые сухие речные русла, и грузовик выносил их на противоположный гравийный берег на пониженной передаче. Зачастую Питту казалось, что им не избежать попадания во внезапно возникающие рвы или столкновения с камнями, но, рискуя, он направлял машину прямо на препятствия, и стойкий "рено" проносил беглецов через них.
     Он не тратил времени на остановки, чтобы выйти и размять ноги. Им еще Придется вдоволь нагуляться, когда настанет пора расстаться с грузовиком.
     - Сколько мы проехали? - спросил Джордино.
     Питт глянул на одометр:
     - Сто два километра.
     Джордино посмотрел на него:
     - Ты выбрал неправильный кратчайший путь или мы движемся по кругу? Ведь к этому времени мы должны были проехать почти двести километров. Мы что, заблудились?
     - Нет, мы на правильном курсе, - уверенно сказал Питт. - Ошибка в измерениях Фэйруэзера. Он дал нам расстояние, которое пролетела бы ворона. Правда, ни одна ворона, и с половиной мозгов, не стала бы летать над пустыней, даже если бы ее гонял сторож с трещоткой где-нибудь на кукурузном поле в Айове. Невозможно выдерживать строго прямую линию, когда мы уже сделали объезд в сорок километров, минуя две глубокие расщелины и стадо песчаных дюн.
     Джордино задвигался, ощущая неудобство.
     - Что-то я чувствую себя хреново, зная, что придется пройти более ста километров по земле, на которую не ступала нога человека.
     - Да, эта мысль не ободряет, - согласился Питт.
     - Скоро светает. Мы потеряем звезды, по которым ориентировались.
     - А они и не нужны. Я наконец вспомнил, как соорудить самодельный компас, который описывается в "Руководстве по боевым действиям в полевых условиях".
     - Рад слышать это, - зевнул Джордино. - Что там указатель горючего говорит?
     - Чуть больше половины бака осталось.
     Джордино обернулся и бросил взгляд на туарега, который лежал связанным в кузове.
     - Наш приятель выглядит совсем как загулявший матрос, которого споили и увезли на чужом судне.
     - Он даже и не подозревает, что он наш шанс избежать погони, - усмехнулся Питт.
     - Очередная коварная затея. Это никогда не кончится.
     Питт покосился на узкий серпик луны. Конечно, он бы предпочел полную ее фазу, но был благодарен и за этот слабый свет, пока они боролись с рельефом, очень напоминающим лунный. Он переключил скорость и устремил взгляд на освещенную фарами неровную поверхность. Внезапно машина выскочила на ровную, гладкую поверхность, искрящуюся, как бенгальский огонь.
     "Рено" катился по дну высохшего озера, на котором толстым слоем отложились кристаллики минеральных солей, и теперь в свете фар они преломляли двойные лучи, рассыпаясь всеми цветами радуги. Питт врубил последнюю скорость и ощутил бодрящее чувство, мчась по ровной, твердой поверхности со скоростью девяносто километров в час.
     Казалось, поверхность пустыни уходит в бесконечность. Последние утренние звезды уплывали за горизонт, будто какая-то грань плоского мира вдруг рухнула в космос. Небо выглядело так, словно они были заключены в небольшую комнату с четырьмя стенами и потолком. Большая Медведица все время висела над горизонтом. Питт постоянно поглядывал на Полярную звезду как основной ориентир при движении на восток.
     Прошло несколько часов, прежде чем кристаллическое озеро сменилось каменистой возвышенностью, усеянной невысокими, пологими холмами. Питт не мог припомнить из всего своего опыта ни одной столь же однообразной поездки. Единственным, что отвлекало его, был остроконечный пик слева, на севере, возвышающийся одиноким островком посреди огромного бескрайнего моря.
     Джордино сменил его в кресле водителя, когда солнце вылетело из-за горизонта, как ядро из пушки. И потом весь день оно, казалось, висело без движения, прежде чем камнем рухнуть вниз на закате. Тени или вытягивались далеко, или вообще отсутствовали. Промежуточных состояний не было.
     Через час после рассвета Питт приказал остановить грузовик и осмотрел кузов, где обнаружил отрезок трубы примерно в метр длиной. Затем спустился на землю и воткнул ее в песок, пока она не встала вертикально и не отбросила тень. Подобрав два маленьких камешка, он один из них положил на конец тени.
     - Это и есть твой компас бродяги? - спросил Джордино, заинтересованно наблюдая за действиями Питта из тени грузовика.
     - Учись, салага, как мастер работает!
     Он присоединился к Джордино и подождал примерно двенадцать минут, прежде чем пройденную тенью дистанцию пометил другим камнем. Затем он провел прямую линию от одного камня к другому и продлил ее дальше еще примерно на полметра. Затем поставил носок левого башмака на первый камешек, а носок правого на то место, где линия закончилась. Подняв левую руку и указывая ею прямо перед собой, он торжественно объявил:
     - Север там. - Затем вытянул правую руку в сторону. - А там восток и Транссахарская магистраль.
     Джордино проследил за вытянутой правой рукой Питта.
     - В том направлении я вижу какую-то дюну, которую мы можем использовать как дополнительный ориентир.
     Они двинулись дальше, повторяя эту процедуру через каждый час. Около девяти часов поднявшийся юго-восточный ветер взметнул клубы песка и пыли, ограничив видимость в пределах двухсот метров. К десяти этот жаркий ветер усилился, занося песок в кабину, несмотря на поднятые стекла. Образуя небольшие смерчи, песок вздымался и кружился, подобно танцующим дервишам.
     Ртутный столбик здесь поднимался и падал, как палка погонщика. В то утро температура за каких-то три часа поднялась с 15ё Цельсия до 35ё, достигнув к полудню верхней точки в 46ё. Питт и Джордино чувствовали себя так, словно ехали в духовке, вдыхая и выдыхая жаркий и сухой воздух. Единственное облегчение приносил ветерок от их собственного быстрого движения по этой бесплодной и унылой земле.
     Стрелка указателя температуры поднялась и зависла в миллиметре от красной отметки, означающей кипение, но пар из радиатора пока не вырывался. Теперь беглецы останавливались каждые полчаса, и Питт определял направление по едва видимому солнцу, с трудом пробивающемуся сквозь тучи пыли и позволяющему трубе отбрасывать лишь слабую тень.
     Питт открыл одну бутылку и предложил Джордино восполнить потерю жидкости в организме.
     - Сколько? - спросил итальянец.
     - Делим пополам. Это даст нам по половине литра каждому, и столько же останется на завтра.
     Удерживая руль коленями, Джордино отмерил свою долю, выпил залпом и передал бутылку обратно Питту.
     - Сейчас О'Баннион, должно быть, пустил уже всех собак по нашему следу.
     - Если они едут на таком же грузовике, то сократить расстояние они смогут только тогда, когда у них за рулем будет сидеть чемпион Гран-при по "Формуле-1". Их единственное преимущество в том, что у них на борту есть запас горючего, чтобы продолжить преследование после того, как у нас закончится.
     - Почему же мы не додумались загрузить резерв?
     - Поблизости от грузовика не было запасных бочек с горючим. Я смотрел. Они его, видимо, хранят где-то в другом месте, а у нас не было времени на поиски.
     - О'Баннион запросто может вызвать и вертолет, - заметил Джордино, включая первую скорость, чтобы одолеть небольшую дюну.
     - Вертолет он может попросить или в Форт-Форо, или у малийских военных. А мне почему-то кажется, что Казим и Массард будут последними, к кому он обратится за помощью. Он чертовски хорошо понимает, с каким неодобрением посмотрят они на то, что он упустил их совместных врагов всего лишь через несколько часов после того, как нас поместили под его внимательную и заботливую опеку.
     - Так ты считаешь, что ищейки О'Банниона не смогут выследить нас и мы доберемся до Алжира?
     - Они не смогут выследить нас в песчаной буре, точно так же как канадский конный полицейский не сможет выследить преступника в пургу. - Питт поднял большой палец и указал им через плечо на заднее стекло. - Обрати внимание: следов нет.
     Джордино посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел, что ветер пригоршнями швыряет песок на отпечатки покрышек, и те на глазах исчезают, словно кильватерный след за кормой. Он расслабился и свободнее устроился на сиденье.
     - Ты даже не представляешь, какое это удовольствие - путешествовать с образованным человеком!
     - Ты рано списываешь О'Банниона со счетов. Если они первыми доберутся до Транссахарской магистрали и начнут патрулировать туда-сюда, наша песенка спета.
     Питт прикончил бутылку и бросил ее в кузов, где туарег уже пришел в сознание и теперь сидел, привалившись спиной к заднему борту и с ненавистью поглядывая на людей в кабине.
     - Что там с горючим? - спросил Питт.
     - Боюсь, что остались одни испарения.
     - Пора делать отвлекающий маневр. Разверни грузовик так, будто он едет на запад. Затем останови.
     Джордино в точности исполнил все, что ему приказали, развернув руль и затормозив до полной остановки.
     - Теперь пешком?
     - Теперь пешком. Но сначала перетащи охранника в кабину и еще раз осмотри грузовик. Собери все, что может оказаться полезным, а также любые тряпки, чтобы защитить лицо от песчинок.
     Странная комбинация страха и злобы вспыхнула в глазах охранника, когда его поместили на переднее сиденье, разорвали на полосы его же головной убор, а затем туго связали, чтобы он не смог дотянуться до руля или педалей на полу.
     Они обыскали грузовик, обнаружив лишь несколько промасленных тряпок и два полотенца, из которых они соорудили тюрбаны. Оружие пришлось оставить, схоронив его в песке. Затем Питт закрепил рулевое колесо так, чтобы оно не крутилось, включил вторую скорость и выпрыгнул из кабины. Верный "рено" рванулся вперед, унося связанного пассажира к Тебецце, и вскоре затерялся в песках.
     - Ты дал ему лучший шанс выжить, чем он нам, - запротестовал Джордино.
     - Может, да, а может, и нет, - мягко возразил Питт.
     - Ну и сколько же нам предстоит топать, по твоей оценке?
     - Около ста восьмидесяти километров, - ответил Питт так, словно речь шла о небольшой увеселительной прогулке.
     - То есть почти сто двенадцать миль с одним литром воды, которого не хватит и на поливку кактуса! - возмутился Джордино. Он критически уставился на раздуваемый ветром песок. - Я еще с утра почувствовал, что моим бедным старым косточкам суждено основательно побелеть на солнце, прежде чем на них кто-нибудь наткнется и предаст земле.
     - А ты взгляни на это дело с привлекательной стороны, - посоветовал Питт, наматывая тюрбан. - Ты можешь дышать чистым, настоящим воздухом, наслаждаться тишиной, общаться с природой. Что еще нужно для укрепления духа?
     - Бутылка холодного пива, гамбургер и душ, - вздохнул Джордино.
     Питт показал ему четыре пальца:
     - Четыре дня, и ты получишь все, чего желаешь.
     - У тебя есть опыт по выживанию в пустыне? - с надеждой спросил Джордино.
     - Когда мне было двенадцать лет, я с бойскаутами провел уик-энд в лагере в пустыне Мохаве.
     Джордино печально покачал головой:
     - Это определенно снимает большую часть забот.
     Питт еще раз определился с направлением. Затем, используя трубу-компас как посох, он нагнул голову против ветра и песка и двинулся на восток. Джордино уцепился рукой за пояс Питта, чтобы они не потеряли друг друга в этой слепящей круговерти, и потащился сзади.

40

     Закрытое совещание в штаб-квартире ООН, начавшись в десять часов утра, продолжалось далеко за полночь. Двадцать пять ведущих мировых специалистов по изучению океана и атмосферы совместно с еще тридцатью биологами, токсикологами и экспертами по загрязнению с неотрывным вниманием выслушали краткое обращение Галы Камиль, прежде чем перейти к секретному совещанию, на котором адмирал Сэндекер поведал им об истинных масштабах грозящего всему человечеству бедствия.
     Затем Сэндекер представил доктора Дарси Чэпмена, который прочел лекцию о химической сущности размножения красных волн. За ним выступил Руди Ганн с новыми данными об этом загрязнителе. Вступительную часть завершил Хайрем Йегер демонстрацией спутниковых фотографий распространения волны и изложением статистических данных, на основе которых делался прогноз о дальнейшем росте.
     Информативная часть совещания продлилась до двух часов дня. Когда Йегер сел и на подиум вернулся Сэндекер, в зале воцарилась странная тишина - вместо обычных протестов ученых, редко соглашающихся с теориями и открытиями других. К счастью, двенадцать человек из собравшихся уже были осведомлены об экстраординарном росте красных волн и вели собственные исследования. От их лица выступил докладчик, сообщивший о результатах, полученных в НУМА. Те же несколько человек, которые поначалу отказывались признавать катастрофичность данного бедствия, тоже прибыли с мест и подтвердили опасность ситуации, о которой говорил Сэндекер.
     Финальная часть программы совещания состояла в формировании комитетов и исследовательских групп с тем, чтобы, объединив усилия и информацию, остановить смертоносную волну и предотвратить угрозу человеческому существованию.
     Сознавая, что подобная просьба тщетна, Гала Камиль все же вышла на подиум и попросила ученых ничего не сообщать средствам массовой информации, пока не будут найдены меры удержания ситуации под контролем. Особый упор она сделала на то, что всеобщая паника может только усугубить положение.
     Она же и закрыла совещание сообщением о времени проведения следующей конференции, на которой предстояло обменяться свежей информацией и сообщить о прогрессе в деле разрешения проблемы. Обошлись без вежливых аплодисментов. Ученые группами собирались в проходах и необычно тихими голосами и без бурных эмоций обменивались мнениями с позиций представителей соответствующих наук.
     Сэндекер устало погрузился в кресло. На лице его, морщинистом и утомленном, тем не менее проступала неизгладимая печать воли и решимости. Он чувствовал, что наконец-то вышел из тупика и ему больше не нужно убеждать не желающих слушать или просто настроенных враждебно.
     - Это было впечатляющее представление, - сказала Гала Камиль.
     Сэндекер привстал в кресле, когда она села рядом с ним.
     - Надеюсь, это поможет делу.
     Гала кивнула и улыбнулась.
     - Вам удалось вдохновить лучшие умы специалистов по океану и охране окружающей среды. Уверена, они найдут решение гораздо раньше, чем ситуация выйдет из-под контроля.
     - Мне удалось их проинформировать, но вряд ли вдохновить.
     Она покачала головой:
     - Вы не правы, адмирал. Они прониклись необходимой ответственностью. Стремление во что бы то ни стало отвратить угрозу было написано на их лицах.
     - Ничего бы из этого не вышло, если бы не вы. Чтобы в полной мере понять грозящую опасность, нужна была женская интуиция.
     - Все-таки странно, что для меня это очевидно, а для других почему-то выглядит абсурдом, - печально произнесла она.
     - Я чувствую себя намного лучше, убедившись, что дебаты и контрдоводы себя исчерпали и мы наконец-то можем объединить наши усилия, для того чтобы покончить с этой штукой.
     - Следующая проблема, которая встает перед нами, - удержать все это в секрете. Я почти не сомневаюсь, что не пройдет и сорока восьми часов, как эта история станет достоянием публики.
     - Да, вторжение армии репортеров практически неотвратимо, - кивнул Сэндекер. - Ученые наверняка пропустили мимо ушей ваше предупреждение держать язык за зубами.
     Гала оглядела уже опустевшую аудиторию. Дух сотрудничества проявился здесь гораздо сильнее, нежели тот, что ей доводилось наблюдать на Генеральной Ассамблее. Может быть, все-таки у этого мира, разделенного на такое количество этнических культур и языков, есть надежда?
     - Что вы собираетесь делать теперь? - спросила она.
     Сэндекер пожал плечами:
     - Извлекать Питта и Джордино из Мали.
     - Сколько уже времени прошло после того, как их арестовали на том предприятии по уничтожению отходов солнечной энергией?
     - Четыре дня.
     - Что-нибудь известно об их судьбе?
     - Боюсь, что нет. В этой части мира наша разведка поставлена слабо, и мы понятия не имеем, куда их увезли.
     - Если они попали в лапы Казима, я опасаюсь самого худшего.
     Сэндекер никак не мог смириться с тем, что Питт и Джордино пропали. Он сменил тему разговора:
     - Не обнаружили ли эксперты следов какой-нибудь грязной игры в связи с гибелью вашей исследовательской группы из Всемирной организации здравоохранения?
     Гала с минуту молчала.
     - Изучение обстоятельств катастрофы еще продолжается, - сказала она наконец, - Но предварительные сообщения говорят о том, что нет прямых доказательств версии аварии вследствие взрыва подложенной бомбы. Так что тайна пока не раскрыта.
     - И в живых никого не осталось?
     - Нет, доктор Хоппер и вся его группа погибли вместе с членами экипажа.
     - Трудно поверить, что за всем этим не скрывается Казим.
     - Он самый настоящий злодей, - согласилась Гала, и ее прекрасное лицо сразу омрачилось. - Я тоже думаю, что здесь замешан он. Доктор Хоппер, должно быть, нашел что-то связанное с этой чумой, которая охватила Мали. Что-то такое, чего Казиму очень не хочется предавать гласности.
     - Будем надеяться, что у Питта и Джордино есть ответы на эти вопросы.
     Гала посмотрела на Сэндекера с выражением симпатии:
     - Но вы должны считаться с очень реальной возможностью того, что они уже мертвы, казнены по приказу Казима.
     Усталость, казалось, свалилась с плеч Сэндекера, как сброшенное пальто, и на губах появилась улыбка.
     - Я никогда не поверю в смерть Питта, пока лично не смогу убедиться в этом. Он со сверхъестественной регулярностью выкарабкивался из многочисленных смертельных ситуаций.
     Гала стиснула руку Сэндекера в своих ладонях.
     - Будем молиться, чтобы он сделал это еще раз.

***

     Когда Исмаил Йерли спускался по трапу, в аэропорту Гао его уже ожидал Феликс Веренн.
     - Добро пожаловать обратно в Мали, - сказал он, протягивая руку. - Я слышал, вы какое-то время находили