, которого моя племянница  пригласила  на
обед?
   Питт поднялся, покосившись глазом на грозную собаку.
   - Да, сэр. Майор Питт Дирк к вашим услугам.
   Брови старика удивительно взлетели, собрав кожу лба в глубокие морщины:
   - Моя племянница сумела убедить меня, что вы,  возможно,  лишь  в  звании
сержанта, и что вашей обязанностью является уборка мусора с территории базы.
   - Вы должны извинить меня за мой чисто американский юмор, - сказал  Питт,
наслаждаясь замешательством и произведенным впечатлением. - Я  надеюсь,  моя
небольшая ложь не причинила вам никакого неудобства.
   - Нет, что вы, небольшое огорчение, возможно, но никак не  неудобство.  -
Старый немец протянул  руку,  внимательно  изучая  Питта.  -  Большая  честь
познакомиться с вами, майор. Я - Бруно фон Тилль.
   Питт пожал протянутую в знак приветствия руку:
   - Это для меня большая честь, сэр.
   Фон Тилль поднял край гобелена, показывая дорогу:
   - Пожалуйста, сюда, майор. Вы  должны  выпить  со  мной,  пока  мы  будем
дожидаться, когда Тери закончит одеваться.
   Питт последовал за хозяином и его  белой  собакой  по  темному  коридору,
который привел их к просторному кабинету. Полукруглый потолок казался  очень
высоким, что-то около девяти метров, его поддерживало  несколько  ионических
колонн. Мебель, классическая по своей простоте,  была  редко  расставлена  и
создавала впечатление изысканного изящества и внушительности. Поднос был уже
заставлен  необычными  греческими  блюдами,  а  в  одной  из   стенных   ниш
располагался полностью оборудованный бар. Единственным элементом  украшения,
который не вписывался в общий фон, как отметил про себя  Питт,  была  модель
немецкой подводной лодки, стоявшая на полке над баром.
   Фон Тилль пригласил Питта сесть и предложил:
   - Что вы предпочитаете, майор?
   - Неплохо  было  бы  начать  с  шотландского  виски,  -  отозвался  Питт,
откинувшись  на  спинку  кресла.  -  Ваша  вилла   производит   удивительное
впечатление. У нее должна быть необычайная история.
   - Да, первоначально она была сооружена римлянами в 138 году до нашей  эры
как храм Минервы, их богини мудрости. Я  приобрел  оставшиеся  руины  вскоре
после первой мировой войны и восстановил их в том виде, какой вы  наблюдаете
сегодня. - Он протянул стакан Питту. -  Может,  мы  произнесем  какой-нибудь
тост?
   - За кого или за что мы выпьем?
   Фон Тилль улыбнулся.
   - Я предоставляю эту честь вам, майор. Прекрасные женщины... богатство...
долгая жизнь. Возможно, за президента вашей страны. Выбор ваш.
   Питт глубоко вздохнул.
   - В таком случае, я предлагаю тост за мужество и летное мастерство  Курта
Хейберта, Македонского Ястреба.
   Лицо фон Тилля резко побледнело. Он медленно опустился в кресло  и  отпил
глоток из своего стакана:
   -  Вы  очень  необычный  человек,  майор.  Сначала  вы  отрекомендовались
сборщиком мусора. Затем вы посещаете мою виллу  и  избиваете  моего  шофера,
далее вы продолжаете шокировать меня еще больше,  предложив  тост  за  моего
старого летного друга,  Курта.  Как  бы  там  ни  было,  но  и  ваш  искусно
разыгранный спектакль, направленный на то, чтобы соблазнить  мою  племянницу
этим утром на берегу моря, был придуман замечательно. Я благодарю вас за это
мастерство и поздравляю. Сегодня, впервые за девять лет, я увидел, как  Тери
радостно пела и смеялась, счастье переполняло ее. Боюсь,  что  вы  заставите
меня смотреть сквозь пальцы на ваши распутные шалости...
   Теперь  пришла  очередь  удивляться  Питту,  но  вместо  этого  он  вдруг
запрокинул голову и громко расхохотался.
   - Мои извинения по каждому пункту ваших замечаний, за  исключением  того,
что мне пришлось проучить вашего извращенца-шофера. Вилли заслужил это.
   - Вам не следует обвинять бедного  Вилли.  Он  всего  лишь  выполнял  мой
приказ следить за Тери и охранять ее. Она моя единственная родственница, и я
хочу, чтобы никто не причинил ей вреда.
   - Кто может причинить ей зло?
   Фон Тилль поднялся и подошел к  открытому  окну  на  террасе.  Пристально
глядя на темное море, он произнес:
   - Больше полувека я усердно работал и внес значительный вклад в  создание
одной организации. На  этом  пути  я,  естественно,  приобрел  и  нескольких
врагов. Я никогда не знаю точно, что каждый из них  задумал  сделать,  чтобы
отомстить мне.
   Питт изучающе посмотрел на фон Тилля:
   - Именно поэтому вы и носите маузер в кобуре под мышкой?
   Фон Тилль обернулся и машинально потрогал белый  праздничный  пиджак  под
левой рукой, в том месте, где он немного топорщился:
   - Любопытно, могу я узнать, как вы догадались, что это маузер?
   - Всего лишь предположение, - сказал Питт. - Тип человека  и  ваши  вкусы
соответствуют больше маузеру.
   Фон Тилль пожал плечами:
   - Обычно я не ношу оружия, но по тому,  как  Тери  описала  вас,  у  меня
возникли подозрения о сомнительной репутации на ваш счет.
   - Я должен признаться, что совершил несколько греховных поступков в своей
жизни, - ответил Питт с улыбкой,  -  но  могу  заверить,  что  убийство  или
вымогательство сюда не входят.
   Лицо фон Тилля нахмурилось:
   - Я не думаю, что вы были бы таким  легкомысленным,  если  бы  вы...  как
говорят американцы... побывали в моей шкуре.
   - Ваша шкура начинает казаться очень загадочной, герр фон Тилль, - сказал
Питт. - Так чем же вы занимаетесь?
   Подозрительность мелькнула в глазах фон Тилля, хотя его губы скривились в
фальшивой улыбке:
   - Если я скажу, это может испортить  вам  аппетит.  А  это,  мой  дорогой
майор, может сильно  огорчить  Тери.  ведь  она  полдня  провела  на  кухне,
занимаясь приготовлением сегодняшнего обеда. - Он передернул плечами типично
европейским манером. - Когда-нибудь в другой раз, возможно, когда я  получше
узнаю вас.
   Питт вертел в руках стакан с последним глотком виски и думал, куда же  он
попал. Фон Тилль, решил он, довольно крепкий орешек или очень проницательный
тип.
   - Могу я вам предложить еще выпить? - спросил фон Тилль.
   - Не беспокойтесь, я сам справлюсь. - Питт допил виски, подошел к бару  и
налил себе еще немного. Он посмотрел на фон Тилля:
   -  Из  того,  что  я  прочитал  об  авиации  в  первой   мировой   войне,
обстоятельства  гибели  Курта  Хейберта  остались  невыясненными.   Согласно
официальным германским сводкам, он был подбит англичанином и разбился где-то
в Эгейском море. Однако,  в  сводках  не  упоминается  имя  победившего  его
противника. Они также ни слова не говорят о том, было ли найдено тело.
   Фон Тилль тихо гладил собаку.  Казалось,  что  его  глаза  погрузились  в
воспоминания о прошлом на несколько мгновений. Наконец, он произнес:
   - Курт вел свою собственную персональную войну против  Англии  в  далеком
1918 году. Он редко дрался с ними  хладнокровно  и  сдержанно.  Он  управлял
машиной очень рискованно и атаковал их самолеты, словно  человек,  одержимый
дьяволом. Когда он находился в воздухе, то ругался, неистовствовал и  стучал
по краю кабины кулаками, пока не разбивал их в кровь. При взлете  он  всегда
увеличивал обороты двигателя до предела, так что его Альбатрос вспархивал  с
земли, как испуганная птица. И все же, когда он не бывал на дежурстве и  мог
на некоторое время забыть, что он на войне, он отличался он  многих  большим
чувством юмора, что мало отвечает вашему американскому  понятию  о  немецком
солдате.
   Пип медленно покачал головой и произнес с оттенком улыбки на губах:
   - Вы должны простить меня, герр фон Тилль, но многим из моих товарищей по
оружию приходилось встречаться с немецкими солдатами, большинство из которых
были непревзойденными весельчаками.
   Старый лысый немец не обратил никакого внимания на ремарку Питта. Ею лицо
оставалось серьезным:
   - Трагедия Курта произошла от коварного замысла англичан.  Они  тщательно
изучали его тактику и вскоре заметили одну особенность: у него была слабость
- атаковать и уничтожать привязанные аэростаты наблюдения.  Старый  аэростат
был отремонтирован ими, корзина наблюдателя заполнена взрывчаткой, одетый  в
форму манекен был помещен туда же. Бикфордов  шнур  спускался  на  землю,  и
англичанам оставалось только сидеть и ждать появления  Курта.  -  Фон  Тилль
присел на мягкую софу. Он смотрел в потолок, но ничего не  видел.  Его  взор
был далеко, в том небе 1918 года. - Им не пришлось долго ждать. На следующий
день Курт, пролетая над линией фронта, увидел аэростат противника,  медленно
раскачивавшийся от прибрежного бриза. Его нисколько не  удивило  то,  что  с
земли не открыли огонь по нему. И  наблюдатель,  облокотившийся  на  поручни
корзины, как будто заснул, он даже  не  попытался  выпрыгнуть  с  парашютом,
чтобы спастись, прежде чем пулеметы Курта превратили  наполненный  водородом
шар в облако огня.
   - У нею даже не возникло мысли, что это могла  быть  ловушка?  -  спросил
Питт.
   - Представьте себе, нет, - отозвался фон Тилль.  -  Аэростат  был  там  и
представлял собой врага. Почти  автоматически  Курт  бросился  в  атаку.  Он
приблизился к аэростату, и ею  пулеметы  начали  пробивать  тонкую  оболочку
газовою шара. Вдруг шар взорвался с огромной силой, все вокруг было охвачено
пламенем и дымом. Англичане взорвали аэростат при приближении Курта.
   - Хейберт разбился на вражеской территории? - задумчиво уточнил Питт.
   - Курт не разбился после взрыва, - ответил фон Тилль,  снова  возвращаясь
мыслями в настоящее. - Его  Альбатрос  проскочил  сквозь  этот  ад,  правда,
верный самолет, выручавший его в стольких воздушных  сражениях,  был  сильно
поврежден, да и сам Курт был серьезно ранен. С пробитыми  и  разорванными  в
клочья матерчатыми  крыльями,  поврежденным  рулем  высоты  и  окровавленным
пилотом в кабине аэроплан пролетел над побережьем Македонии и исчез из  вида
в море. Македонского ястреба и его легендарного желтого Альбатроса с тех пор
больше никогда не видели.
   - По крайней мере, до вчерашнего дня, -  Питт  глубоко  вздохнул  и  ждал
ответной реакции.
   Веки у фон Тилля  слегка  дрогнули,  но  выражение  лица  не  изменилось.
Казалось, он взвешивал слова Питта.
   Питт моментально вернулся к прежней теме разговора.
   - Вы с Хейбертом часто летали вместе?
   - Да, мы много раз вылетали на  задания  вместе.  И  всегда  пользовались
двухместным бомбардировщиком, сбрасывали зажигательные бомбы  на  британский
аэродром,  который  располагался  прямо  здесь,  на  Тасосе.  Курт  управлял
самолетом, а я был наблюдателем и бомбардировщиком.
   - А где базировалась ваша эскадрилья?
   - Мы с Куртом служили в одном гарнизоне, в Ясте. Но взлетали с  аэродрома
в Ксанти, в Македонии.
   Питт прикурил сигарету. Затем он взглянул на старческую, но прямую фигуру
фон Тилля:
   - Благодарю вас  за  столь  выразительное  и  подробное  описание  гибели
Хейберта. Но, простите, вы ничего не упустили?
   - Курт был очень преданным другом, - с  грустью  произнес  фон  Тилль.  -
Такие вещи легко не забываются... Я даже помню точную  дату  и  время  этого
события. Это случилось в девять вечера 15 июля 1918 года.
   - Однако, кажется странным, что  больше  никто  толком  не  знает  полной
истории, - произнес Питт, его взгляд оставался спокойным и целеустремленным.
- Архивы в Берлине и  в  Британском  Музее  Авиации  не  содержат  абсолютно
никакой информации относительно гибели Хейберта. Все  книги  по  этой  теме,
которые мне довелось просмотреть, говорят о нем как о  пропавшем  без  вести
при невыясненных обстоятельствах, так же как и о других великих асах,  таких
как Альберт Балл и Георг Гейнемер.
   - Господи,  -  перебил  фон  Тилль.  -  в  немецких  архивах  отсутствуют
документы, потому что Верховное Имперское командование никогда  особенно  не
интересовалось войной в Македонии. А  англичане  никогда  не  опубликуют  ни
слова о таком неблаговидном поступке со своей стороны. Кроме всего  прочего,
самолет Курта оставался все еще в воздухе, когда они видели его в  последний
раз. Англичане могли только предполагать, что их коварный замысел удался.
   - Никаких следов человека или останков самолета не было обнаружено?
   - Абсолютно ничего.  Брат  Хейберта  разыскивал  после  войны  место  его
гибели, но могила Курта осталась неизвестной.
   - Его брат тоже был летчиком?
   - Нет. Я встречался с  ним  несколько  раз  перед  самым  началом  второй
мировой войны. В то время он был офицером Германского военно-морского флота.
   Питт молчал. Рассказанная фон Тиллем история пришлась как нельзя  кстати,
подумал он. У него появилось  странное  ощущение,  что  его  используют  как
приманку  для  стаи  гусей  на   охоте.   Предчувствие   чего-то   зловещего
шевельнулось в нем и начинало расти. Он услышал легкий перестук каблучков по
полу и, даже не оборачиваясь, почувствовал, как в комнату вошла Тери.
   - Привет всем! - ее голос звучал радостно и непринужденно.
   Питт повернулся  на  голос  и  посмотрел  на  нее.  На  ней  было  легкое
коротенькое платьице, напоминавшее  римскую  тогу,  оно  веером  развивалось
вокруг ее стройных ног. Ему понравился цвет  платья  -  золотисто-оранжевый,
прекрасно гармонировавший  с  ее  черными  волосами.  Она  чуть  пристальней
посмотрела на Питта, ее взгляд скользнул по его форме и знакам  отличия.  Ее
лицо слегка побледнело, она  поднесла  руку  ко  рту  тем  знакомым  жестом,
который он заметил на берегу. Затем она улыбнулась и подошла к ним,  излучая
притягательное тепло и искреннюю сердечность.
   - Добрый вечер, прекрасная богиня, - радостно произнес Питт  и  поцеловал
протянутую для приветствия руку.
   Тери смущенно покраснела, потом взглянула на его улыбающееся лицо:
   - Я собиралась поблагодарить вас за то, что вы пришли, - сказала  она.  -
Но сейчас, когда я увидела, какую озорную шутку вы сыграли со мной,  у  меня
появилось огромное желание бросить вас на ваш чертов...
   - Не говорите  так,  -  перебил  ее  Питт  мягко.  Он  шутливо  изобразил
коварство на губах. - Я знаю, вы мне не поверите,  но  только  сегодня  днем
командир базы снял меня с мусорного  грузовика,  сделал  из  меня  пилота  и
произвел в майоры.
   Она рассмеялась.
   - Как вам не стыдно. Вы говорили мне, что ваше звание ниже сержанта.
   - Нет. Я только сказал, что я никогда не был сержантом, и это правда.
   Она взяла Питта под руку.
   - Дядя Бруно не наскучил вам  своими  летными  историями  времен  Великой
войны?
   - Заворожил, может быть, но никак не наскучил, - ответил Питт.  Ее  глаза
казались испуганными, несмотря на улыбку. Он  пытался  угадать,  о  чем  она
думает.
   Тери покачала головой из стороны в сторону. Она  продолжала  смотреть  на
форму Питта и знаки отличия. Он не был похож на того мужчину,  которого  она
любила на берегу. Этот был более обаятельный и утонченный:
   - Ты можешь занять Дирка после обеда, дядя Бруно, но сейчас он мой.
   Фон Тилль громко щелкнул каблуками и поклонился:
   - Как пожелаешь, моя дорогая. Следующие  полтора  часа  ты  будешь  нашим
главнокомандующим.
   Она повернулась к фон Тиллю:
   - Это очень мило с твоей стороны,  дядя.  В  таком  случае  слушайте  мой
первый приказ для вас обоих - отправляться к обеденному столу.
   Тери потянула Питта в сторону  террасы  и  повела  его  вниз  по  пологой
лестнице, которая выходила на полукруглый балкон.
   Вид был захватывающим. Далеко внизу в домах светились  огни  Лиминаса.  А
над  морем  ранние  звезды  начали  робко  зажигаться  на  черном  бархатном
небосклоне. Посередине балкона стоял стол, сервированный на троих.  Огромный
желтый шар  с  шестью  свечами  освещал  все  кругом,  заливая  стол  мягким
волшебным светом и превращая столовое серебро в золото.
   Питт подвинул стул для Тери и прошептал ей на ухо:
   -  Тебе  лучше  быть  осторожной.  Ты  знаешь,  как   я   возбуждаюсь   в
романтической обстановке.
   Она взглянула на него и ее глаза улыбнулись.
   - Почему ты считаешь, что это я так задумала?
   Прежде чем Питт смог ответить, вошел фон Тилль вместе с огромной  собакой
и щелкнул пальцами. Тотчас  появилась  молоденькая  девушка  в  традиционном
греческом наряде и подала закуску из различных видов сыра, оливок и огурцов.
Следующим был куриный суп, приправленный лимоном и яичными  желтками.  Затем
главное блюдо: печеные устрицы  с  луком  и  рублеными  орехами.  Фон  Тилль
откупорил вино Рестина, прекрасное старое греческое вино. Его  резкий  запах
напомнил Питту  скипидар.  После  того  как  служанка  убрала  тарелки,  она
принесла поднос с фруктами и  затем  разлила  кофе,  заваренный  по-турецки;
молотые зерна остались в осадке на дне чашки
   Питт допил крепкий несладкий кофе и дотронулся коленом до Тери. Он ожидал
увидеть девичью улыбку, но вместо этого она взглянула  на  него  испуганными
глазами. Казалось, что она пыталась что-то сказать ему.
   - Итак, майор, - сказал  фон  Тилль,  -  надеюсь,  вам  понравилась  наша
скромная трапеза.
   - Да, спасибо, - отозвался Питт. - Все было великолепно.
   Фон  Тилль  через  стол  посмотрел  в  упор  на  Тери.  Его   лицо   было
непроницаемым, а голос ледяным:
   - Мне бы хотелось остаться наедине с майором, моя дорогая. Почему бы тебе
не подождать в кабинете, мы побудем одни недолго.
   Тери изобразила удивление. Она слегка пожала плечами, держась за  краешек
стола, прежде чем ответила ему:
   - Пожалуйста, дядя Бруно, но еще слишком рано. Ты не мог бы  подождать  и
провести свою небольшую беседу с Дирком попозже?
   Фон Тилль бросил на нее испепеляющий взгляд:
   - Делай, как говорит твой дядя. У меня несколько важных  дел,  которые  я
хотел бы  обсудить  с  майором  Питтом.  Я  уверен,  что  он  не  уйдет,  не
повидавшись с тобой.
   Питт почувствовал раздражение. К чему вдруг семейная ссора?  -  удивлялся
он. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, что  что-то  было  не  так.  Странное
покалывание пробежало у него по спине,  это  было  старое  знакомое  чувство
опасности. Как старый и проверенный друг, оно похлопывало  его  по  плечу  и
предупреждало, когда назревала угрожающая ситуация. Питт незаметно взял  нож
из блюда с фруктами и спрятал его в носок под брючину.
   Тери смотрела на Питта, ее лицо было бледным:
   - Пожалуйста, извини меня, Дирк, я не собираюсь показаться дурочкой.
   Он улыбнулся:
   - Не беспокойся, у меня слабость к хорошеньким дурочкам.
   - Ты, наверное, никогда не говоришь правду, - тихо произнесла она.
   Он пожал ее руку:
   - Я присоединюсь к тебе, как только смогу.
   -  Я  буду  ждать.  -  Неожиданно  ее  глаза  наполнились  слезами,   она
повернулась и быстро побежала вверх по лестнице.
   - Я очень сожалею, что так жестко говорил  с  Тери,  -  извинился  старый
немец. - Я должен переговорить с вами наедине,  а  она  редко  принимает  во
внимание мое желание побеседовать без женского  вмешательства.  С  женщинами
часто приходится проявлять твердость, вы согласны?
   Питт кивнул. Он не мог придумать ничего подходящего для ответа.
   Фон Тилль вставил  сигарету  в  длинный  мундштук  из  слоновой  кости  и
прикурил ее:
   - Я был крайне удивлен, услышав о вчерашнем нападении на Брейдт Филд.  По
моим данным, это был старый неизвестного типа самолет, который повредил ваше
оборудование.
   - Старый, может быть, - сказал Питт, - но не неизвестный.
   - Не хотите ли вы сказать, что определили тип самолета?
   Питт изучал лицо фон Тилля.  Он  молча  повертел  в  руках  вилку,  затем
осторожно положил ее обратно на стол.
   - Самолет можно точно идентифицировать как Альбатрос D-3.
   - А пилот? - слова медленно просачивались из плотно сжатых губ фон Тилля.
- Вы установили личность пилота?
   - Нет еще, но мы установим.
   - Кажется, вы уверены, что быстро схватите его.
   Питт ответил не сразу. Он медленно и методично прикурил сигарету:
   - Почему бы нет. Кажется, не так трудно отыскать старый желтый аэроплан и
его владельца.
   Самодовольная улыбка скользнула по лицу фон Тилля:
   - Македонская Греция - это район  с  холм