о  для
того, чтобы найти сам "Титаник".
   - Мы уже начали эти поиски.
   - Да, но я ничего пока не слышал...
   - О наших условиях,  вы  хотите  сказать?  -  закончил  за  оппонента
Сигрем. - Вы и не могли услышать. До тех пор, пока  службе  безопасности
удастся препятствовать распространению информации о наших  работах,  вся
операция будет оставаться секретной.  Даже  ваш  помощник  директора  по
специальным проектам Альбер Джиордано...
   - Джиордино...
   - Да, Джиордино, благодарю вас. Так вот, несмотря на то,  что  в  эту
самую минуту он пилотирует научно-исследовательскую  подводную  лодку  в
Атлантике,  то  есть  фактически  уже  ищет  "Титаник",   даже   он   не
догадывается о настоящей цели своей подводной миссии.
   -  Но  ведь  подводная  экспедиция  по  изучению  течения  Лорелея...
Насколько я знаю, перед "Сапфо-1" была поставлена задача по отслеживанию
глубоководных океанских течений в Атлантике.
   - Своевременное совпадение, организованное нами,  и  не  более  того.
Адмирал  Сэндекер  сумел  переменить  маршрут  экспедиции   и   направил
"Сапфо-1" в район  предполагаемого  залегания  "Титаника"  буквально  за
считанные часы до того, как субмарина, согласно  первоначальному  плану,
должна была подняться на поверхность.
   Питт  повернул  голову  и   уставился   в   направлении   реактивного
авиалайнера, который, разогнавшись, как раз в эту минуту пошел на взлет.
   - Почему я? Чем я заслужил честь быть приглашенным для осуществления,
пожалуй, наиболее масштабного проекта века.
   - Но ведь вас приглашают не на правах гостя, мой  дорогой  Питт.  Вам
предлагают взять на себя общее руководство всей этой операцией.
   Питт мрачно посмотрел на Сигрема.
   - И все-таки я позволю себе повторить вопрос, тем  более  что  вы  не
ответили. Почему именно я?
   - Сразу хочу вам сказать, данный выбор принадлежит не мне,  -  сказал
Сигрем. - Поскольку Национальное агентство надводных и  подводных  работ
является  единственным  признанным  в  стране  авторитетом   в   области
океанографии и поскольку ведущие специалисты этой науки  и  эксперты  по
проведению подводных спасательных работ возглавляют Совет НУМА, а  кроме
того, поскольку вы являетесь Директором специальных проектов, выбор  пал
именно на вас.
   - Ну  вот,  господин  Сигрем,  туман  несколько  рассеивается.  Чтобы
перевести ваши слова на доступный уровень, следовало бы сказать,  что  я
оказался единственным из возможных кандидатов, кто не  присутствовал  на
обсуждении вопроса. И потому не мог за себя постоять, так ведь?
   - Вам оставляется право на абсолютно любую трактовку событий,  однако
факт есть факт: предложили именно вас, - устало сказал  Сигрем.  -  Хотя
вынужден признать, что после  того,  как  я  ознакомился  с  отчетами  о
проведенных вами спасательных операциях, ваши  достижения  и  количество
удачно проведенных операций меня  очень  впечатлили.  -  Он  вытащил  из
кармана платок и промокнул влажный лоб. - А еще одним доводом  в  пользу
вашей кандидатуры, если хотите знать, был  тот  факт,  что  вас  считают
кем-то вроде эксперта по "Титанику".
   - Ну знаете, это у меня хобби такое: я собираю все материалы, так или
иначе связанные с проблемой спасения лайнера.  Только  хобби,  не  более
того. И подобный интерес еще не дает  оснований,  чтобы  назначать  меня
главным спасателем "Титаника".
   - И тем не менее, господин Питт, адмирал Сэндекер именно вас  назвал,
я воспользуюсь его словами, гением по  управлению  людьми  и  проведению
координационных  работ.  Именно  так  он  выразился.  -  Сигрем  в  упор
посмотрел на Питта оценивающим  взглядом.  -  Ну  так...  Вы  принимаете
назначение или отказываетесь?
   - Но ведь вы совершенно не уверены в том, что я  сумею  справиться  с
такого рода заданием, ведь Правда? Ответьте, Сигрем.
   - Откровенно говоря, да. Именно так я думаю. Но когда  вот-вот  готов
сорваться с утеса, не приходится выбирать своего возможного спасателя.
   Питт слабо улыбнулся при этих словах.
   - Ваша  откровенность  растрогала  меня  до  глубины  души,  господин
Сигрем.
   - Ну, и?
   Несколько секунд Питт сидел не двигаясь. Затем он  едва  заметно,  не
поворачивая головы, кивнул и прямо взглянул в глаза собеседнику.
   - Пусть так, друг мой. Я -  твой.  Только  не  нужно  делать  никаких
скороспелых выводов до той минуты, пока  "Титаник"  не  пришвартуется  в
Нью-Йоркском порту, договорились? Тем более, что такого  рода  затею  не
оставит  без  внимания  ни  один  лас-вегасский  букмекер,  можете  быть
уверены. Когда мы найдем "Титаник", если, конечно, мы вообще  сумеем  ею
найти, может оказаться, что корпус проржавел насквозь и  поднятие  судна
окажется в принципе невыполнимой задачей. Хотя  говорят,  что  Абсолютно
невыполнимых задач не существует. И хотя я не могу  перестать  думать  о
том, что же там, на борту, может быть  такого  ценного  для  сегодняшней
Америки, я сделаю все от меня зависящее. В этом вы можете быть  уверены,
Сигрем. Хотя я никому и ничего не могу обещать.
   Питт широко улыбнулся и поднялся из-за штурвала. - Будем считать, что
переговоры окончены. Теперь  давайте-ка  поскорее  выбираться  из  этого
раскаленного ящика, пока мы тут заживо не изжарились. Найдем  где-нибудь
прохладный бар с кондиционером, чтобы вы могли угостить меня. Это  самый
минимум из того, что вы можете сделать, взвалив на мои плечи  чудовищную
проблему.
   Сигрем продолжал сидеть, чувствуя себя слишком усталым,  его  хватило
только на то, чтобы беспомощно пожать плечами.
 
Глава 26 
 
   Сначала корнет был для Джона Вогеля просто еще одной  реставрационной
работой. Художественной ценности дизайн инструмента не представлял, да и
его конструкция не заинтересовала бы ни одного коллекционера музыкальных
инструментов. Когда корнет впервые оказался в руках у Вогеля, он  вообще
не вызвал у него интереса, клапаны коррозировали и вообще не  двигались,
латунь  покрылась  странным  налетом,   напоминающим   плесень.   Внутри
воздухо-проводящих труб было полно какой-то, похожей на гниль,  склизкой
дряни со стойким рыбным запахом.
   При первом взгляде  на  инструмент  Вогель  решил,  что  мастеру  его
квалификации негоже вычищать грязь из рядового корнета, и хотел передать
его кому-нибудь из помощников. Сам Вогель предпочитал возвращать к жизни
экзотические инструменты; именно это было его специальностью:  китайские
и римские трубы с непомерно вытянутыми телами и пронзительным звучанием,
сплюснутые трубы, некогда  принадлежавшие  мэтрам  американского  джаза,
инструменты, связанные с кем-нибудь из известных исторических личностей.
Эти последние Вогель реставрировал с таким видом, будто имел дело  не  с
металлом,  а  с  хрупким  тонким  стеклом,  и   возвращал   инструментам
первозданный вид и звучание.
   Вогель аккуратно завернул корнет  в  старую  наволочку  и  положил  в
дальний угол мастерской, от глаз подальше.
   Стоящий на рабочем столе экзекьютон издал мягкий сигнал.
   - В чем дело, Мэри?
   - К вам адмирал Джеймс Сэндекер из Национального агентства  надводных
и подводных работ, звонит из города. - Голос  секретарши,  пройдя  через
селекторную систему, делался скрипучим и неприятным, как  будто  на  том
конце кто-то царапал ногтем по линолеуму. - Он просит вам передать,  что
хотел бы переговорить по неотложному вопросу.
   - Ладно, соедини меня. - Вогель поднял трубку:
   - Джон Вогель слушает.
   - Господин Вогель, с вами говорит Джеймс Сэндекер.
   Удивление  вызвало  то,  что  адмирал  Сэндекер  позвонил   сам,   не
передоверив этого секретарше, а кроме того, Вогель был  приятно  удивлен
тем, что собеседник не поспешил  назвать  свое,  без  сомнения,  высокое
звание.
   - Слушаю вас, адмирал, чем обязан?
   - Скажите, пожалуйста, вам эту штуку передали?
   - Какую еще штуку?
   - Ну, этот, как его, горн!
   - А, вас, должно быть, интересует корнет? - догадался Вогель. - Да, я
нашел корнет у себя на столб сегодня  утром.  Никакой  записки,  никаких
объяснений Я решил, что кто-то готовит подарок музыкальному музею.
   - Прошу меня извинить, господин Вогель, мне, разумеется, следовало бы
прежде позвонить вам и объясниться, однако я был  настолько  занят,  что
вовремя не успел этого сделать.
   Разговор начинался с извинений, стало быть...
   - Чем могу быть полезен, адмирал?
   - Я очень бы просил вас посмотреть эту штуку и  рассказать  мне  все,
что вы сможете рассказать о ней буквально каждую  мелочь.  Кто  и  когда
производил такие корнеты, ну и  так  далее,  поскольку  меня  интересует
решительно все.
   - Лестное предложение. А почему вы решили обратиться именно  ко  мне,
если не секрет?
   - Как же! Ваша кандидатура  показалась  мне  и  моим  коллегам  самой
подходящей, поскольку вы главный консультант Музыкального музея. А кроме
того, один наш общий знакомый, услышав во  время  обсуждения  ваше  имя,
сказал, что в ту минуту, когда вы приняли решение избрать научную стезю,
мир потерял нового Гарри Джеймса.
   "Боже мой, - подумал Вогель, - это, должно быть, Президент. Да, этому
Сэндекеру не так-то просто отказать, когда  у  него  такие  советчики  и
знакомые..."
   - Ну, спасибо, конечно... А когда именно вам нужен мой отчет, назовем
его так?
   - Когда вам удобнее. Что же  касается  меня,  то  чем  скорее  я  его
получу, тем лучше.
   Вогель беззвучно усмехнулся: тонкий намек на толстые  обстоятельства,
так это называется.
   - Металл очень старый,  придется  долго  отмачивать  в  растворителе,
прежде чем сойдет вся грязь. Это длительный процесс, так что  в  случае,
если все будет нормально, к завтрашнему утру я, возможно,  что-нибудь  и
смогу вам сообщить.
   - Спасибо, господин Вогель, -  сказал  Сэндекер.  -  Буду  вам  очень
признателен.
   - Будьте добры, а не располагаете ли вы  какой-нибудь  информацией  о
том, где, при каких обстоятельствах  был  найден  этот  корнет.  Мне  бы
такого рода сведения очень помогли.
   - Если позволите, я воздержусь от объяснений.  Мне  и  моим  коллегам
очень важно получить сведения от человека, который абсолютно не связан с
находкой этого корнета и даже не знает, где был обнаружен инструмент.
   - Иными словами, вы хотите сравнить мою информацию с той, которой уже
располагаете?
   Голос Сэндекера, сохраняя вежливые ноты, сделался более категоричным:
   - Мы хотим, господин Вогель, чтобы вы подтвердили наши надежды и наши
догадки. К сожалению, больше вам ничего не могу сказать.
   - Сделаю все, что сумею, адмирал. Всего доброго. До встречи.
   - Успехов.
   Несколько мгновений Вогель сидел, держа руку на телефоне и  глядя  на
наволочку в углу мастерской. Затем он очнулся, нажал клавишу экзекьютона
и отчетливо распорядился:
   - Мэри, меня ни для кого нет. Никаких звонков. Пошлите  за  пиццей  с
канадским беконом. Да, и полгаллона бургундского.
   - Вы опять собираетесь запереться в мастерской? - проскрипел ее голос
по селекторной связи.
   - Да, - признался он. - У меня очень много работы.
   Начал Вогель с того, что сделал несколько фотографий корнета,  всякий
раз помещая объектив фотоаппарата под новым  углом.  Затем  он  составил
словесное описание инструмента, отметив размеры, общее состояние видимых
простым  глазом  частей,  размеры  коррозированных  участков,   характер
внешнего загрязнения. Все эти и многие другие наблюдения  он  записал  в
особый гроссбух. Чем внимательнее приглядывался он  к  инструменту,  тем
более отчетливым становился его профессиональный интерес. Оказалось, что
перед ним не просто рядовой инструмент, но корнет очень высокого класса.
Латунь была весьма качественная, а по фактуре внутренней стороны  канала
и устройству клапанов он мог безошибочно сказать,  что  произведен  этот
корнет был до 1930 года. Также он понял, что части, показавшиеся сначала
ржавыми, были просто-напросто покрыты слоем сухой грязи,  которая  легко
счищалась обыкновенным резиновым мастихином.
   Затем Вогель наполнил специальную ванночку разбавленным средством для
смягчения воды - "калгоном", перемешал  раствор,  ненадолго  погрузил  в
него корнет, а вытащив и обтерев,  убрал  отставшую  грязь,  после  чего
снова наполнил ванночку и повторил процедуру, а затем еще и еще раз.
   К полуночи вся поверхность инструмента была уже совершенно очищена от
грязи. После этого, взяв специальную щетку, Вогель  принялся  с  помощью
слабого раствора хромовой кислоты наводить блеск,  добиваясь  идеального
состояния поверхности.  И  вот  очень  медленно,  как  из  некоего  сна,
принялись  выступать  на  поверхности  инструмента  тонкий   рисунок   и
несколько сложно выписанных букв.
   - Боже! - простонал  в  тиши  мастерской  Вогель.  -  Презентационная
модель!
   Он  взял  с  полочки  большое  увеличительное  стекло  и  внимательно
исследовал надпись. Когда же он положил наконец увеличительное стекло  и
потянулся за телефонной трубкой, его руки дрожали.
 
Глава 27 
 
   Ровно в восемь ноль-ноль Джон Вогель был приглашен в кабинет адмирала
Сэндекера,  помещавшийся   на   одиннадцатом,   самом   верхнем,   этаже
современного здания из солнцезащитного стекла. Здание принадлежало НУМА.
Глаза у мастера после бессонной ночи были красными, он боролся с зевотой
и от прилагаемых усилий зевал еще мучительнее и чаще.
   Сэндекер вышел к  нему  из-за  стола  и  крепко  пожал  руку  Вогеля.
Коротышка адмирал  вынужден  был  задрать  голову,  чтобы  взглянуть  на
Вогеля, в котором было росту шесть футов пять дюймов. На голове Вогеля в
совершеннейшем беспорядке торчали  клочья  коротко  подстриженных  седых
волос, окаймлявших роскошную гладкую лысину. Обратив взгляд  карих  глаз
Санта-Клауса  на   адмирала,   мастер   улыбнулся   сдержанной   улыбкой
победителя. Хорошо  вычищенное  пальто  Вогеля  находилось  в  очевидном
противоречии с мятыми и порядком забрызганными грязью брюками.  От  него
пахло дешевым красным вином.
   - Ну, - приветствовал его Сэндекер, - рад с вами познакомиться.
   - Равно как и я с вами, адмирал, -  сказал  мастер,  опуская  на  пол
специальный футляр для трубы. - Прошу простить мой неряшливый вид.
   - Как раз я хотел сказать, что  одного  взгляда  на  вас  достаточно,
чтобы понять, у вас была трудная ночь.
   - Когда любишь свою работу, время  и  бытовые  неудобства  не  играют
большой роли.
   - Совершенно  с  вами  согласен.  -  Сэндекер  повернулся  в  сторону
человека, молча стоявшего у стола, внешне  похожего  на  доброго  гнома,
произнес:
   - Господин Вогель, позвольте вам представить, - капитан Руди Ганн.
   - Очень приятно, капитан Ганн, - с вежливой улыбкой сказал Вогель.  Я
был одним из миллионов людей, которые каждый день по газетным сообщениям
внимательнейшим образом следили за тем, как продвигается ваша экспедиция
по изучению Лорелеи. Я в восхищении от того, что вы совершили,  капитан.
Это выдающееся научное достижение.
   - Спасибо, - сказал Ганн.
   Сэндекер  жестом  указал  еще  на  одного  человека,  который   также
присутствовал  в  кабинете.  Обернувшись  в  сторону  дивана,   Сэндекер
произнес:
   - А это директор спецпроектов нашего Агентства Дирк Питт.
   Вогель чинно поклонился и с улыбкой произнес:
   - Очень приятно...
   Питт в свою очередь встал с дивана и вежливо поклонился.
   Усевшись, Вогель вытащил из  кармана  старую,  порядком  поцарапанную
трубку:
   - Вы не будете против, если я закурю?
   - Ради Бога, как вам удобнее, - сказал Сэндекер и вытащил из  коробки
одну из своих сигар сорта "Черчилль". - Составлю вам компанию.
   Вогель раскурил свою допотопную трубку, откинулся в кресле и,  пыхнув
дымом в потолок, сказал:
   -  Ответьте,  адмирал,  не  был  ли  этот  корнет  обнаружен  на  дне
Атлантического океана? В северной части? Нет?
   - Да, именно так. Мы обнаружили его южнее Ньюфаундленда, - сказал  он
и с восхищением посмотрел на Вогеля. - Скажите, а как вы узнали?
   - Метод дедукции, все элементарно.
   - И что же вы можете рассказать?
   - Да уж могу кое-что поведать, не скрою. Ну, прежде всего скажу  вам,
что мы имеем дело с  высокопрофессиональным  инструментом,  который  был
изготовлен специально для профессионального музыканта.
   - Иначе говоря, вы  не  думаете,  что  корнетом  владел  какой-нибудь
дилетант, я правильно вас  понял?  -  спросил  Ганн,  припоминая  слова,
сказанные Джиордино на борту "Сапфо-1".
   - Не думаю, - прямо ответил Вогель. - Такой инструмент у дилетанта  -
маловероятно.
   - А удалось ли вам установить время и место, когда  этот  корнет  был
изготовлен? - спросил мастера Дирк Питт.
   - Приблизительный месяц - октябрь или даже  ноябрь.  Год  назову  вам
точно - 1911. А  сделали  его  в  одной  британской  очень  уважаемой  в
музыкальных кругах фирме, которая называется "Бузи-Хокс".
   На лице Сэндекера появилось выражение неподдельного уважения.
   - Вы превосходно справились с нашим зданием, господин Вогель. Если уж
совсем начистоту, мы очень сомневались, удастся ли когда-нибудь выяснить
страну, где инструмент был изготовлен.  Я  уж  не  говорю  о  конкретном
изготовителе, тут мы даже не чаяли...
   - Ничего особенного я не сделал, смею вас уверить, - возразил Вогель.
-  Если  уж  быть  совсем  откровенным,  моя  работа  значительно   была
облегчена, поскольку инструмент оказался презентационным экземпляром.
   - Презентационным? Вот как?!
   - Да, именно. Среди тех, кто производит высококлассные  металлические
инструменты  принято  ставить  инициалы  изготовителя  или   гравировать
посвящение, увязывая  тем  самым  свою  работу  с  каким-нибудь  крупным
событием в мире музыки.
   - Такая практика распространена и среди изготовителей  огнестрельного
оружия, - вставил Питт.
   - И среди производителей музыкального оборудования, в равной степени.
В нашем случае корнет был посвящен одному из служащих  компании  в  знак
уважения    за    его    многолетнюю    работу.    Дата     презентации,
фирма-изготовитель,  имя  сотрудника  и  имя  производителя  -  все  эти
сведения выгравированы великолепной вязью на инструменте.
   - И вы можете  нам  сейчас  сказать,  кому  именно  принадлежал  этот
корнет? - спросил Ганн. - Можно прочитать посвящение?
   - Господи, ну конечно, о чем речь...  -  Вогель  нагнулся  и  раскрыл
футляр. - Вот, сами можете прочитать.
   Он положил корнет на стол Сэндекера. Собравшиеся в кабинете некоторое
время молча пожирали глазами инструмент, не решаясь прикоснуться к нему.
Инструмент  мягко  сверкал,  отражая  золотистой  гладкой   поверхностью
падающие в комнату лучи утреннего солнечного света. Выглядел корнет  как
новенький,  как  будто  его  только  что  приобрели   в   магазине.   На
безукоризненно сияющей бронзе по внешней стороне раструба шла похожая на
морские волны сложно переплетенная гравированная вязь, которая выглядела
не хуже, чем в день инскрипции. Всякий желающий без труда мог прочитать.
Сэндекер оторвался от инструмента и перевел взгляд на Вогеля,  не  зная,
верить всему этому или  не  верить,  иначе  говоря,  не  вполне  доверяя
собственным глазам.
   - Господин Вогель, извините меня, но мне кажется, что  вы  не  вполне
понимаете всю серьезность ситуации. Мне бы не хотелось, скажу вам прямо,
чтобы все это оказалось в конечном итоге ловким розыгрышем.
   - Да, вы правы, я не понимаю серьезности ситуации, - резко  парировал
Вогель. - Положение создалось, прямо скажу, не вполне ординарное, только
поверьте, адмирал, с моей стороны тут нет никакой шутки. Я  не  любитель
подобного рода розыгрышей. Последние сутки я только тем и занимался, что
приводил в божеский вид вашу находку, -  он  выложил  рядом  с  корнетом
канцелярскую папку. - Вот  здесь  мой  отчет.  Там  фотографии,  внешнее
описание инструмента, каким тот  был  до  восстановления,  и  там  же  -
подробнейшее изложение всех моих восстановительных  работ.  Все,  что  я
делал, шаг за шагом. Кроме того, я приложил несколько конвертов.  Там  -
пробы патины и той грязи, которую я извлек из корнета. Также