огне. Он вспомнил Лилли,  Тиди  и  Сэма
Келли. Он знал, что Керсти Фири также несет ответственность и за  страдания,
и за смерти.
   Она побледнела и отступила еще на шаг.
   - Дирк, в чем дело?
   - Бог простит тебя, -  сказал  он,  повернулся  и  открыл  дверь.  Самыми
трудными были первые шаги в сторону  лифта.  Потом  стало  легче.  Когда  он
спустился на первый этаж,  вышел  на  тротуар  и  остановил  такси,  прежняя
уверенность и хладнокровие уже вернулись к нему.
   Водитель открыл дверцу и опустил флажок.
   - Куда, сэр?
   Питт посидел минуту молча. Затем внезапно понял, куда ему следует  ехать.
У него не было выбора. Он был тем, кем был.
   - Гостиница в Ньюпорте.
   "И сочувствующая, и все понимающая рыжая... Я  надеюсь".



    Клайв КАССЛЕР
    ДИРК ПИТТ
    СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ ПИРАТ




ПРОЛОГ

   Было воскресенье.  Стояла  невыносимая  жара.  На  наблюдательном  пункте
военно-воздушной  базы  "Брейди"  дежурный  оператор  прикурил  сигарету  от
дымящегося окурка, вытянул ноги, положил  их  на  переносной  кондиционер  и
продолжал ждать, когда что-нибудь произойдет.
   Ему было невыносимо скучно, и для этого  были  причины.  По  воскресеньям
полетов было мало. В действительности, их почти совсем  не  бывало.  Военные
пилоты и их самолеты  редко  появлялись  в  этот  день  в  средиземноморском
районе, особенно, если в тот момент  не  наблюдалось  никаких  международных
политических осложнений. Время  от  времени  самолет  мог  приземлиться  или
улететь, но чаще всего это были  остановки  для  быстрой  заправки  горючим,
когда какая-нибудь важная персона спешила попасть на конференцию  где-нибудь
в Европе или Африке.
   Дежурный  оператор  уже  в  десятый  раз  после  того,  как  заступил  на
дежурство,  изучал  большое  табло  расписания  полетов.  Вылетов  не  было,
единственный ожидавшийся прилет значился на 16.30, почти пять часов назад.
   Парень был молод, чуть  старше  двадцати  лет,  и  решительно  опровергал
мнение о том, что светловолосые люди не могут сильно загореть; там, где кожа
была видна, она походила на темный орех, покрытый пушком светлых  платиновых
волос. Четыре нашивки на его рукаве указывали на звание старшего сержанта, и
хотя жара достигала 37 ёС, подмышки его формы цвета хаки не  были  влажными.
Воротничок  рубашки  был  расстегнут,  галстук  отсутствовал;  такая  манера
считалась   нормальной   и   разрешалась    в    военно-воздушных    частях,
располагавшихся в тропиках.
   Он наклонился вперед и направил струю кондиционера так, чтобы  прохладный
воздух обдувал его ноги. Новое положение, казалось, удовлетворяло его, и  он
улыбнулся освежающим струям. Затем, сцепив руки  за  головой,  он  откинулся
назад, уставившись в металлический потолок.
   Навязчивое  воспоминание  о  Миннеаполисе  и  девушках,  дефилирующих  по
Николлет авеню, возникло у него  в  памяти.  Он  снова  подсчитал,  что  ему
осталось вытерпеть здесь пятьдесят четыре дня до отправки  назад,  в  Штаты.
Когда проходил очередной день, он торжественно зачеркивал  его  в  маленькой
черной записной книжечке, которую носил в нагрудном кармане.
   Зевнув, уже, наверное, в двадцатый раз,  он  взял  бинокль,  лежавший  на
подоконнике, и осмотрел  самолеты,  которые  стояли  на  темной  асфальтовой
полосе, вытянувшейся перед наблюдательным пунктом.
   Взлетная полоса располагалась на острове Тасос в северной части Эгейского
моря. Остров был отделен от Греческой  Македонии  шестидесятимильной  водной
полосой, которую часто называли  проливом  Тасос.  Сама  территория  острова
состояла  из  ста  семидесяти  квадратных  миль  скал,   леса   и   обломков
исторических памятников первого тысячелетия до нашей эры.
   Брэйди Филд,  как  персонал  чаще  всего  называл  базу,  была  сооружена
согласно договору между США и Грецией  в  конце  шестидесятых  годов.  Кроме
десятка реактивных самолетов F-105, здесь  постоянно  базировались  еще  два
монстра С-133, два грузовых транспорта, похожих на пару  толстых  серебряных
китов, сверкавших под ярким Эгейским солнцем.
   Сержант направил бинокль на дремавшие самолеты в поисках признаков жизни.
Летное поле  было  пустынно.  Большинство  служащих  находилось  в  соседнем
городке Панагия, где они  пили  пиво,  загорали  на  берегу  или  дремали  в
прохладных укрытиях. Только одинокий  военный  патруль,  охранявший  главный
вход, да смена дежурных на антенне радара,  наверху,  в  цементном  бункере,
представляли собой  хоть  какое-то  человеческое  присутствие.  Он  медленно
поднял бинокль, и его взгляд заскользил по лазоревой поверхности моря.  День
был яркий, безоблачный, и он легко мог различить очертания  далекого  берега
Греции. Линзы скользнули дальше к востоку и достигли  линии  горизонта,  где
глубокие синие воды  сливались  с  ярким  синим  небом.  В  мерцающей  дымке
разгоряченных волн в поле его зрения попал белый силуэт  корабля,  стоявшего
на якоре. Он навел резкость, чтобы увидеть название корабля.  Ему  с  трудом
удалось различить крошечные черные буквы: Первая попытка.
   Какое глупое название, подумал он.  Смысл  названия  не  дошел  до  него.
Другие обозначения также темнели на борту корабля. В длинных, толстых черных
полосах, нанесенных в центре корпуса корабля, виднелись  вертикальные  буквы
НУМА, которые обозначали Национальное Морское Управление Подводных работ.
   Массивный  изогнутый  кран  находился  на  палубе  корабля,  его   стрела
свешивалась над  водой,  поднимая  из  глубины  круглый,  похожий  на  мячик
предмет. Сержант даже смог разглядеть  человека,  работающего  на  кране,  и
почувствовал внутреннюю радость, что гражданским тоже приходится работать  в
воскресенье.
   Неожиданно  его  визуальные  наблюдения  были  прерваны  резким  голосом,
раздавшимся по селекторной связи.
   - Привет, Наблюдательный Пункт. Это Радар... Прием!
   Сержант отложил бинокль и включил микрофон:
   - Наблюдательный пункт слушает, Радар. Что случилось?
   - Я обнаружил цель в десяти милях к западу.
   - Десять миль к западу?  -  пробормотал  сержант,  -  так  ведь  это  над
островом. Твоя цель практически над нами. - Он повернулся и еще раз взглянул
на большое табло, снова удостоверившись, что  по  графику  не  было  никаких
полетов. - Не мог бы ты в следующий раз предупреждать меня заранее?
   - Разрази меня гром, но откуда он  мог  появиться?  -  звучал  удивленный
голос из бункера радара. - За последние шесть  часов  на  экране  ничего  не
наблюдалось ни в одном направлении.
   -  Лучше  смотреть  надо  было,  или  почаще   проверять   свое   чертово
оборудование, - проворчал сержант. Он  отключил  связь  и  схватил  бинокль.
Затем он вскочил и стал всматриваться на запад.
   Это  была...  крошечная  темная  точка,  летевшая  низко  над  холмами  и
верхушками деревьев. Она перемещалась медленно: не более восьмидесяти миль в
час. Несколько мгновений казалось, что она зависла над землей. А затем почти
сразу начала приобретать форму. Стали  вырисовываться  очертания  крыльев  и
фюзеляжа. Ошибиться было невозможно - это был старый одноместный аэроплан  с
двойными  плоскостями  крыльев  и  жестким   рулевым   механизмом.   Сержант
вздрогнул, когда звук стучащего мотора разорвал сухой воздух острова.
   За исключением выступающего цилиндрического носа, фюзеляж имел обтекаемую
форму,  которая  сужалась  по  обеим  сторонам  открытой  кабины.   Огромный
деревянный  пропеллер  рассекал  воздух,  как  старая   ветряная   мельница,
передвигая допотопный  самолетик  над  местностью  с  черепашьей  скоростью.
Ткань, покрывавшая крылья,  дрожала  на  ветру,  совсем  близко  были  видны
зазубренные фестонами края. От  самого  кончика  оси,  на  которой  крепился
пропеллер, до  задних  закрылков  вся  машина  была  полностью  выкрашена  в
ярко-желтый цвет.
   Сержант опустил бинокль. Демонстрируя хорошо видимый  черный  Мальтийский
крест, использовавшийся Германией в первую мировую войну,  самолет  пролетел
над наблюдательным пунктом.
   При других обстоятельствах сержант рухнул бы  на  пол,  так  как  самолет
пролетел всего в полутора метрах над  наблюдательным  пунктом.  Но  реальное
привидение времен Восточного фронта так захватило все его  чувства,  что  он
застыл, как столб. Пилот помахал ему  рукой  из  кабины.  Он  находился  так
близко, что сержант мог различить  черты  его  лица  под  кожаным  шлемом  и
очками. Призрак из прошлого ухмылялся,  сжимая  ручку  спаренного  пулемета,
закрепленного на капоте двигателя.
   Была ли это какая-то дикая шутка? Может,  пилот  -  сумасшедший  грек  из
цирка? Откуда он появился? Вопросы мелькали в голове сержанта, но ответов не
было. Неожиданно он увидел яркие  вспышки  света,  идущие  из-за  пропеллера
самолета. Затем разбитые  стекла  окон  наблюдательного  пункта  с  грохотом
посыпались вокруг него.
   Время остановилось, и в Брейди Филд пришла  война.  Пилот  времен  первой
мировой  войны  кружил  вокруг  наблюдательного  поста  и  атаковал  гладкие
современные реактивные самолеты, лениво стоявшие на взлетной полосе. Один за
другим  истребители   F-105   были   исполосованы   и   исхлестаны   старыми
восьмимиллиметровыми  пулями,  которые  пробивали  их   тонкую   алюминиевую
обшивку, три истребителя превратились в факелы,  как  только  взорвались  их
полные горючего баки. Они горели очень сильно, растапливая мягкий асфальт  и
превращая его в дымящиеся грязные куски. Снова и снова ярко-желтое  летающее
ископаемое взмывало над полем, изрыгая  свинцовые,  все  разрушающие  потоки
огня. Один из  транспортных  самолетов  С-133  стал  следующей  жертвой.  Он
превратился в гигантский ревущий столб огня, поднявшийся на сотни  метров  в
небо.
   Сержант лежал на полу в башне и  изумленно  смотрел  на  красную  струйку
крови, сочившуюся из его груди. Он осторожно вытащил из  нагрудного  кармана
черную записную книжечку и с удивлением уставился  на  маленькое  аккуратное
отверстие в середине обложки. Темная пелена начала застилать его  глаза,  но
он попытался отогнать ее, с  трудом  поднимаясь  на  колени  и  осматриваясь
кругом.
   Сверкающие осколки разбитого  стекла  покрывали  пол,  радиооборудование,
мебель. Посередине комнаты валялся перевернутый  кондиционер.  Он  напоминал
мертвое механическое животное; его ножки застыли в  воздухе,  и  охлаждающая
эмульсия вытекала на пол из  нескольких  круглых  отверстий.  Сержант  уныло
посмотрел на радио. Невероятно, но оно не было повреждено. Превозмогая боль,
он пополз, острые осколки стекла впивались в его колени и руки. Он дотянулся
до микрофона и крепко схватил его. На черной  пластиковой  ручке  оставались
кровавые следы.
   Темнота обволакивала мысли сержанта. Как же это делается,  удивлялся  он?
Что нужно говорить в таких случаях?  Говори  что-нибудь,  кричал  его  мозг,
скажи хоть что-то!
   - Всем, кто меня слышит. МЭИ ДЭЙ!  МЭИ  ДЭЙ  <Мэй  Дэй!  -  Международный
сигнал бедствия.>! Говорит Брейди Филд. Нас атакует неизвестный самолет. Это
не учение. Я повторяю. Брейди Филд атакована...

1

   Майор Дирк Питт поправил наушники на своих густых черных волосах  и  стал
осторожно поворачивать  ручку  настройки  радиоприемника,  пытаясь  улучшить
прием. Несколько мгновений он  напряженно  вслушивался.  Его  темные,  цвета
морской волны глаза были полны недоумения, брови напряженно  сдвинулись,  на
лбу пролегли глубокие морщины.
   Дело было не в том, что слова, раздавшиеся  в  наушниках  радиоприемника,
были непонятны. Они как раз были очень понятны. Только он не поверил им.  Он
вслушивался еще и еще, вслушивался напряженно в гудящем  шуме  двухмоторного
гидросамолета Каталина. Голос, который он услышал,  пропал,  когда  по  сути
должен был бы звучать сильнее. Громкость была включена в полную силу,  да  и
база Брейди Филд находилась всего в тридцати милях отсюда. При этих условиях
голос оператора наблюдательного поста должен был оглушить Дирка, у  него  бы
лопнули барабанные  перепонки.  Оператору,  наверное,  не  хватает  мощности
радиоприемника, либо он  серьезно  ранен,  подумал  Питт.  Он  подождал  еще
минуту, затем наклонился вправо и потряс спящую  фигуру  в  кресле  рядом  с
пилотом:
   - Давай, просыпайся, спящая красавица.
   Он говорил мягко и без особый усилий, но  его  было  хороши  слышно  и  в
гудящем самолете.
   Капитан Ал Джордино медленно поднял голову и громко зевнул. Усталость  от
сидения в старом вибрирующем гидросамолете PBY и  течение  целых  тринадцати
часов ясно отражалась в его темных, налитых кровью глазах.  Он  поднял  руки
вверх, вздохнул полной грудью  и  потянулся.  Затем  выпрямился,  наклонился
вперед и посмотрел через окно кабины.
   - Мы уже приближаемся к Первой попытке? - спросил Джордино, снова зевая.
   - Почти, - ответил Питт. - Впереди Тасос.
   - Черт возьми, - вскрикнул Джордино, затем он усмехнулся:
   - Я мог бы поспать еще десять минут. Почему ты разбудил меня?
   - Я перехватил сообщение с базы Брейди, где говорилось, что  ее  атаковал
неизвестный самолет.
   - Неужели ты думаешь, что это серьезно? - недоверчиво произнес  Джордино.
- Это, скорее всего, какой-то розыгрыш.
   - Нет, я так не думаю. Голос оператора совершенно не был похож  на  голос
шутника. - Питт посмотрел на водную  поверхность,  находившуюся  в  каких-то
пятнадцати метрах от плоскости самолета.  Последние  двести  миль  он,  ради
практики, летел низко над волнами,  это  заставляло  его  быть  собранным  и
внимательным.
   - Наверное, база Брейди действительно говорила правду, - сказал Джордино,
всматриваясь через окно кабины вдаль. - Посмотри  туда,  в  восточную  часть
острова.
   Оба пилота уставились на приближающийся остров, который выступал из моря.
Яркий  желтый  берег  и  невысокие  холмы,  покрытые   зелеными   деревьями,
отражались в теплых волнах и живо контрастировали  с  ослепительной  синевой
Эгейского моря. В восточной части острова огромный столб дыма  поднимался  в
безветренное небо, превращаясь в гигантское спиралеобразное  черное  облако.
Гидросамолет подлетал все ближе к острову, и  вскоре  они  смогли  различить
оранжевые языки пламени на охваченной дымом базе.
   Питт схватил микрофон и нажал на кнопку на рукоятке:
   - База Брейди, База Брейди, говорит борт  PBY-086,  прием.  -  Ответа  не
последовало. Питт еще дважды повторил вызов.
   - Не отвечает? - полюбопытствовал Джордино.
   - Ничего нет, - отозвался Питт.
   - Ты говорил, неизвестный самолет. Как я  понял,  это  означает,  что  он
один?
   - Именно так передавали с базы, прежде чем они отключились.
   - Это не меняет смысла. Почему один самолет  предпринимает  атаку  против
военно-воздушной базы США?
   - Трудно сказать, - ответил Питт, слегка отодвинув рычаг назад.  -  Может
быть, это какой-то разозлившийся греческий крестьянин, которому надоело, что
рев наших реактивных самолетов разгоняет его коз. В  любом  случае,  это  не
может быть полномасштабная  атака;  в  противном  случае  Вашингтон  бы  уже
уведомил нас об этом. Нам надо подождать и осмотреться. -  Он  потер  глаза,
чтобы отогнать сонливость.
   - Будь готов, я собираюсь поднять машину, облететь вокруг  тех  холмов  и
спуститься со стороны солнца, чтобы посмотреть поближе.
   - Постарайся проделать это легко и красиво. - Брови Джордино  сошлись  на
переносице и лицо приняло серьезное выражение.  -  Этот  старый  автобус  не
слишком превосходит по  силе  и  маневренности  находящиеся  там  реактивные
истребители.
   - Не волнуйся, - рассмеялся Питт. - Главная цель моей жизни -  оставаться
здоровым как можно дольше. - Он добавил газу, и оба мотора усилили  обороты.
Его большие загорелые  руки  двигались  уверенно,  он  переключил  рычаг,  и
самолет  подставил  солнцу  свои  плоскости.  Большая  Каталина  поднималась
уверенно, набирая высоту с каждой секундой.  Она  обогнула  горы  острова  и
взяла курс в направлении все увеличивающегося облака дыма.
   Вдруг резкий голос раздался в наушниках Питта.  Внезапный  звук  едва  не
оглушил его, прежде чем он успел сделать потише. Это был тот же самый голос,
который Питт слышал раньше, только в этот раз он звучал сильнее.
   - Вызывает база Брейди. Мы  атакованы.  Я  повторяю,  мы  атакованы!  Ну,
давай, ... хоть кто-нибудь, отзовитесь, пожалуйста! -  Голос  был  близок  к
истерике. Питт ответил:
   - База Брейди, говорит борт PBY-086. Прием.
   - Слава богу, кто-то отозвался, - голос прервался.
   - Я пытался установить связь раньше, но  ваш  голос  затих  и  пропал  из
эфира.
   - Я был ранен во время первой атаки, я... я... кажется,  терял  сознание.
Сейчас все в порядке. - Слова звучали отрывисто, но последовательно.
   - Мы находимся приблизительно в десяти милях к западу от вас,  на  высоте
тысячи восьмисот метров. - Питт говорил медленно и поэтому не стал повторять
своих координат. - Какова обстановка у вас?
   - У нас нет никакой защиты. Все наши  самолеты  были  разбиты  на  земле.
Ближайшая эскадрилья перехватчиков в семистах милях отсюда. Они не подоспеют
сюда вовремя. Вы можете помочь?
   Питт отрицательно покачал головой:
   -  База  Брейди,  моя  предельная  скорость  около  трехсот   шестидесяти
километров в час, и у нас на борту всего пара винтовок. Мы  только  потратим
время, вступая в бой с истребителями.
   - Пожалуйста, помогите, - умолял  голос.  -  Нас  атакует  не  реактивный
бомбардировщик, а биплан времен первой мировой войны. Повторяю, нас  атакует
биплан первой мировой войны. Помогите.
   Питт и Джордино изумленно переглянулись. Прошло не менее  десяти  секунд,
прежде чем Питт мог полностью собраться с мыслями.
   - Хорошо, Брейди Филд, мы на подходе. Но вам следует  получше  определить
тип  самолета,  а   то   вы   слишком   опечалите   двух   маленьких   седых
матерей-старушек, если  мы  с  помощником  пропадем.  Конец  связи.  -  Питт
повернулся к Джордино и заговорил быстро, не меняя выражения лица, его голос
звучал четко и расчетливо:
   - Пройди по самолету и открой боковую дверь. Возьми  карабин  и  устройся
как снайпер.
   - Я не могу поверить в то, что услышал, - ошеломленно произнес Джордино.
   Питт покачал головой: Я не могу окончательно поверить в это, но мы должны
протянуть руку помощи  тем  парням,  которые  находятся  там  внизу.  Теперь
поторопись.
   - Я все сделаю, - пробормотал Джордино. - Но я все еще не верю этому.
   - Сейчас это не имеет  значения,  друг  мой.  -  Питт  легонько  похлопал
Джордино по руке и улыбнулся. - Удачи тебе.
   - Припаси ее и для себя, ты можешь истечь кровью так же легко, как я и, -
глубокомысленно сказал Джордино. Затем, тихонько  бормоча  что-то  себе  под
нос, он поднялся со своего кресла и прошел в салон самолета. Там он достал с
полки карабин тридцатого калибра и зарядил его пятнадцатью патронами.  Струя
горячего воздуха ударила ему в лицо и наполнила жаром салон, когда он открыл
люк сбоку. Еще  раз  проверив  оружие,  он  сел  и  стал  ждать.  Мысли  его
обратились к тому крупному мужчине, который управлял самолетом.
   Джордино знал Питта уже довольно давно. Они  играли  вместе,  когда  были
мальчишками,  занимались  в  одной  легкоатлетической  секции  в   колледже,
ухаживали за одними и теми же девушками. Он знал Питта  гораздо  лучше,  чем
кто-нибудь еще из мужчин или женщин. Питт состоял, в известном  смысле,  как
бы из двух человек, не связанных непосредственно друг с  другом.  Один  Питт
Дирк был хладнокровным, расчетливым человеком, который редко  ошибался  и  к
тому же обладал чувством юмора, был  непритязательным  и  легко  сходился  с
каждым, кто соприкасался с ним; довольно редкое  сочетание.  Но  существовал
еще и другой Питт, замкнутый, который  часто  уходил  в  себя  и  становился
далеким и отчужденным, особенно когда его  мысли  были  заняты  какой-нибудь
несбыточной мечтой.  Конечно,  должен  был  существовать  ключ,  который  бы
отпирал дверь между двумя Питтами, но Джордино до сих пор не  удалось  найт