я сказал несколько слов по-французски хозяину-бармену и сел.
     - Вы действительно здорово говорите по-английски, - первым приступил к обработке Джордино.
     - Я закончил начальную школу в Гао и колледж в столице Бамако, где был первым выпускником, - с гордостью ответил юноша. - Я могу говорить на четырех языках, включая мой родной, бамбара, а также французском, английском и немецком.
     - Вы талантливее меня, - заметил Джордино. - Я знаю английский лишь настолько, чтобы кое-как писать на н„м.
     - И чем же вы занимаетесь? - спросил Питт.
     - Мой отец - старейшина в ближайшей отсюда деревне. Ну а я управляю как его внутренними, так и внешними делами.
     - А еще расхаживаешь по барам и предлагаешь свои услуги туристам, - пробормотал подозрительный итальянец.
     - Мне нравится общаться с иностранцами - таким способом я могу практиковаться в языках, - без всякого смущения пояснил Динья.
     Подошел хозяин и поставил перед ним маленькую чашечку чая.
     - А каким образом ваш отец перевозит товары? - спросил Питт.
     - У него небольшой гараж грузовиков "рено".
     - А как насчет того, чтобы сдать один в аренду? - предложил ему Питт.
     - Вы хотите перевезти какой-то груз?
     - Нет, просто я и мой друг желали бы совершить небольшую прогулку на север и посмотреть великую пустыню перед возвращением домой, в Новую Зеландию.
     Динья слегка качнул головой.
     - Это невозможно. Сегодня в полдень грузовики моего отца уехали в Мопти, нагруженные текстилем и сельскохозяйственной продукцией. Кроме того, иностранцы не могут ездить по пустыне без специальных пропусков.
     Питт с выражением грусти и разочарования на лице обратился к Джордино:
     - Как обидно. Подумать только, мы пролетели полмира, чтобы только посмотреть, как кочевники пустыни ездят верхом на верблюдах.
     - Как я теперь посмотрю в глаза моей маленькой седой старушке матери? - застонал Джордино. - Она отдала все сбережения своей жизни, чтобы я только смог насладиться экзотикой Сахары и населяющих ее племен.
     Питт хлопнул ладонью по столу и поднялся.
     - Что ж, придется возвращаться обратно в нашу гостиницу в Тимбукту несолоно хлебавши.
     - У джентльменов есть автомобиль? - спросил Динья.
     - Нет.
     - А как же вы добрались сюда из Тимбукту?
     - Автобусом, - наугад брякнул Джордино.
     - Вы имеете в виду грузовик, подвозящий пассажиров?
     - Ну да, - радостно подтвердил итальянец.
     - До полудня завтрашнего дня вы не найдете ни одного транспортного средства, идущего в Тимбукту, - сообщил Динья.
     - Ну должно же быть в Буреме хоть какое-то подобие надежного автомобиля, который мы могли бы арендовать! - воскликнул Питт.
     - Бурем бедный город. Большинство горожан ходят пешком или ездят на мопедах. Всего несколько семей позволили себе приобрести автомобили, да и те постоянно нуждаются в ремонте. Единственный автомобиль, который содержится в хорошем техническом состоянии, является частной собственностью генерала Затеба Казима.
     Слова юноши по эффекту могли бы посоперничать с появлением красной тряпки перед мордами двух разъяренных быков. Мысли Питта и Джордино мгновенно настроились на одну и ту же волну. Оба они насторожились и тут же расслабились. Взгляды их встретились, губы растянулись в дежурных улыбках.
     - А что же его автомобиль здесь делает? - невинно спросил Джордино. - Ведь его самого мы еще вечером видели в Гао.
     - Генерал в основном летает или вертолетом, или реактивным самолетом, - ответил Динья. - Но по городам и деревням он любит разъезжать на собственном автомобиле и с личным шофером. Шофер вел автомобиль из Бамако в Гао по новой магистрали, когда в нескольких километрах от Бурема произошла поломка. И автомобиль притащили сюда на ремонт.
     - И отремонтировали? - поинтересовался Питт, отхлебывая пиво и всем своим видом выказывая равнодушие.
     - Городской механик закончил только сегодня вечером. Камнем из-под колес пробило радиатор.
     - А шофер уехал в Гао? - как бы невзначай спросил Джордино.
     Динья покачал головой:
     - Дорога отсюда до Гао еще только строится, так что ехать по ней ночью опасно. И механик не хочет еще раз подвергать риску поломки автомобиль генерала Казима. Он собирается выехать с первыми лучами солнца.
     Питт с интересом посмотрел на него:
     - А откуда вы все это знаете?
     Динья расцвел в улыбке:
     - Так ведь ремонтным гаражом владеет мой отец, и я лично присматривал за работами. Я ужинал вместе с шофером.
     - А где сейчас этот шофер?
     - Гостит в доме моего отца.
     Питт сменил тему разговора, переводя его на местную промышленность.
     - Здесь в округе есть какие-нибудь химические предприятия? - спросил он.
     Динья засмеялся.
     - Бурем настолько беден, что производит только кустарные поделки да текстиль.
     - А есть какое-нибудь местечко, где перерабатываются отходы?
     - Это Форт-Форо, но он на сотни километров севернее.
     В разговоре возникла небольшая пауза, затем Динья внезапно спросил:
     - А какими деньгами вы располагаете?
     - Не знаю, - честно признался Питт. - Я их никогда не считаю.
     Питт заметил, что Джордино странно глядит на него, и тут же перевел взгляд на четырех мужчин, сидящих за угловым столиком. Глянув, он заметил, как быстро они отвернулись от него. Вот вам и интрига, мелькнуло в голове. Он поглядел на хозяина, который, облокотившись о стойку, читал газеты, и исключил его из числа грабителей. Быстрый взгляд на других посетителей подсказал ему, что те заняты лишь разговорами между собой. Расклад выходил такой - пятеро против двоих. Не так уж и плохо, решил Питт.
     Он допил пиво и поднялся.
     - Пора идти.
     - Передавайте от меня привет старейшине, - сказал Джордино, пожимая руку Динье.
     Юный малиец не переставал улыбаться, но взгляд его сделался жестким.
     - Вы не уйдете.
     - Не беспокойтесь за нас, - махнул рукой Джордино. - Мы поспим перед дорогой.
     - Отдавайте ваши деньги, - тихо сказал Динья.
     - Сын старейшины клянчит деньги, - неодобрительно покачал головой Питт. - Должно быть, вы немало огорчений приносите своему старику.
     - Не надо меня оскорблять, - холодно возразил Динья. - Отдавайте все ваши деньги, или на этот пол прольется ваша кровь.
     Джордино, пробираясь в угол бара, продолжал вести себя так, словно не замечал назревающего конфликта. Четверо мужчин поднялись из-за стола и, судя по всему, ожидали сигнала от Диньи. Сигнала не было. Малийцы, казалось, были озадачены тем, что их потенциальные жертвы не выказывают никаких признаков страха.
     Питт навалился на стол так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом прыткого юноши.
     - А знаешь ли ты, что мой друг и я делают с такими говнюками, как ты?
     - Тот, кто оскорбил Мохаммеда Динью, не остается в живых, - надменно произнес тот, вскакивая из-за стола и возвышаясь над Питтом.
     - Я тебе расскажу, - спокойно продолжал Питт. - Мы хороним таких с куском свинины во рту.
     Мусульманская вера включает в себя отвращение к свинине в любом виде. Свинья почитается самым грязным из существ, и потому одна мысль, что можно отправиться в замогильную вечность с куском бекона во рту, представляется кошмарной правоверному мусульманину. Питт знал, что эта угроза равносильна вбиванию осинового кола в грудь вурдалака.
     Целых пять секунд Динья стоял неподвижно, производя горлом такие звуки, словно он задыхается. Мышцы лица напряглись, а зубы обнажились в неуправляемом гневе. Затем рука его скользнула к поясу, и он выхватил из-под мантии длинный нож. Это заняло всего две десятых секунды, но на одну десятую он опоздал.
     Кулак Питта врезался ему в челюсть, подобно поршню. Малиец отлетел назад, головой врезался в стол, за которым сидели игроки в домино, и разметал все костяшки. Ноги его подогнулись, он сполз на пол и выбыл из состязания. Приспешники Диньи всем скопом бросились на Питта, плотно окружив его; при этом трое держали зловеще изогнутые ножи, а один подступал, размахивая топором.
     Питт схватил свой стул и обрушил его на первого нападавшего, сломав ему правую руку и ключицу. Пронзительный крик боли произвел в зале суматоху. Ошеломленные посетители, толкаясь и сбивая друг друга, устремились через узкую дверь наружу. Еще один вопль раздался, когда метко брошенная Джордино бутылка виски с отвратительным звуком врезалась в лицо мужчины с топором.
     Питт, схватившись руками за обе ножки, вновь поднял над головой стол. В то же мгновение послышался звук бьющегося стекла, и бок о бок с Питтом встал Джордино, сжимающий в вытянутой руке зазубренное горлышко бутылки.
     Нападающие замерли на месте, хотя все еще имели численное преимущество. Они безмолвно таращились на двух своих товарищей, один из которых, стоя на коленях, стонал, выставив вперед неестественно вывернутую руку, а другой сидел, обхватив ладонями лицо. Сквозь пальцы обильно текла кровь. Бросив еще один взгляд в сторону своего предводителя, лежащего без сознания, они попятились к двери и исчезли в мгновение ока.
     - Вот что значит отсутствие опыта, - нравоучительно произнес Джордино. - Эти ребята не продержались бы и пяти минут на улицах Нью-Йорка.
     - Присмотри за дверью, - бросил Питт.
     Он обернулся к хозяину, который продолжал невозмутимо перелистывать страницы газеты, словно такие драки в его заведении были лишь обычным ежедневным эстрадным представлением.
     - Где гараж? - спросил Питт.
     Хозяин поднял голову, потянул за кончик усов и без слов неопределенно ткнул большим пальцем в южную стену бара.
     Питт бросил несколько банкнот на прогнувшуюся стойку, чтобы возместить нанесенный ущерб, и сказал:
     - Мерси.
     - Я смотрю, ты прямо-таки в восторге от этого местечка, - заметил Джордино. - А вот мне оно что-то совсем разонравилось.
     - Тебе всегда что-нибудь мерещится. - Питт посмотрел на часы. - Всего лишь четыре часа до рассвета. Нам надо убираться, пока не поднялась тревога.
     Они покинули сомнительный бар и пошли по задворкам, прячась в густой тени и украдкой выглядывая из-за углов. Но их предосторожности, понял Питт, были более чем ни к чему - полное отсутствие уличных фонарей и темные дома со спящими обитателями не внушали никаких подозрений.
     Они оказались у одного из самых внушительных зданий городка: строения из грязного кирпича, похожего на склад, с широкими металлическими воротами спереди и двойными дверями сзади. Огороженный цепями двор напоминал автомобильную свалку. Здесь в ряды было выстроено около тридцати старых автомобилей, разобранных до основания. Колеса и закопченные двигатели были сложены в углу двора, рядом с бочками для бензина. Трансмиссии и коробки передач лежали у противоположной стены; почва во дворе густо пропиталась бензином и машинным маслом.
     Они обнаружили, что ворота в изгороди крепко связаны веревкой. Джордино подобрал острый камень, перерезал веревку и широко раскрыл их. Друзья осторожно двинулись к дверям, прислушиваясь, не залает ли какой-нибудь сторожевой пес, и приглядываясь, нет ли где системы сигнализации. Но, видимо, в этих предосторожностях не было необходимости. Если во всем городе всего лишь несколько автомобилей, то любой, кто украдет запчасти для ремонта, сразу же будет изобличен.
     Двойные двери были закрыты на задвижку и ржавый висячий замок. Джордино обхватил его своими мощными руками и с усилием потянул. Дужка замка выскочила. Он поглядел на Питта и улыбнулся.
     - Ничего особенного. Просто кулачки старые и изношенные.
     - Если бы я не знал, что у нас нет и тени надежды выбраться из этого места, - язвительно ответил Питт, - непременно представил бы тебя к медали.
     Он мягко приоткрыл одну створку дверей ровно настолько, чтобы можно было войти. В одном конце гаража располагалась открытая яма для работ под автомобилями. Еще в гараже находились маленькая конторка и кладовая с инструментами и запчастями. Остальное пространство занимали три легковых автомобиля и два грузовика в различной степени демонтажа. Но Питта привлек автомобиль, стоящий в центре гаража. Он сунул руку в окно одного из грузовиков и включил фары, которые осветили старый довоенный автомобиль элегантных обводов и ярко-розовой окраски.
     - Бог мой, - в благоговении пробормотал Питт. - Это же "Авион-Вуазен"!
     - Что?
     - "Вуазен". Производился во Франции Габриэлем Вуазеном с тысяча девятьсот девятнадцатого по тысяча девятьсот тридцать девятый год. Это очень редкая машина.
     Джордино прошелся от бампера до бампера, рассматривая этот уникальный и ни на что не похожий автомобиль. Он отметил необычные дверные ручки, три очистителя на стекле, хромированные распорки между подфарниками и радиатором и высокую крылатую фигурку на капоте.
     - На мой взгляд, странная штука.
     - Не придирайся к нему. Эти классические колеса - билеты на наше путешествие отсюда.
     Питт забрался за рулевое колесо, которое было расположено справа, и уселся на искусно декорированное, обитое кожей переднее сиденье. В замке зажигания торчал ключ. Он повернул его и стал смотреть на стрелку указателя горючего, которая показала полные баки. Затем он нажал на кнопку, от которой проворачивался электрический мотор, расположенный под днищем и служащий одновременно и стартером, и генератором. От заработавшего двигателя не последовало никакого громкого звука. Единственным показателем того, что машина ожила, было легкое, почти неслышное покашливание двигателя и негромкие выхлопы отработанного бензина.
     - А старушка еще хоть куда, - с уважением заметил Джордино.
     - В отличие от современных автомобилей с тарельчатыми клапанами, - сказал Питт, - эта снабжена двигателем со штуцерными клапанами системы "Найт", которая была популярна в те дни из-за своей бесшумности.
     Джордино скептически оглядел старый автомобиль:
     - Ты в самом деле собираешься пересечь Сахару на этом ископаемом?
     - У нас полный бак горючего, и это лучше, чем ехать на верблюде. Найди несколько чистых канистр, наполни их водой и посмотри, не найдется ли чего-нибудь из еды.
     - Сомневаюсь я, - сказал Джордино, мрачно оглядывая гараж, забитый обломками, - чтобы в этом заведении имелись безалкогольные напитки и расфасованные конфеты.
     - Найди что сможешь.
     Питт открыл задние двери строения и распахнул ворота двора, чтобы автомобиль мог проехать. Затем он проверил, полностью ли заправлена машина бензином и маслом, накачаны ли шины, особенно запасная.
     Появился Джордино с ящиком, половину которого занимали безалкогольные напитки местного производства и несколько пластиковых бутылок с водой.
     - Ну, в течение нескольких дней жажды мы испытывать не будем, что же касается кулинарных запасов, то я отыскал в конторке пару банок сардин и какую-то липкую дрянь, похожую на расплавленные конфеты.
     - Тогда нет смысла задерживаться. Бросай свои трофеи на заднее сиденье, и отправляемся в дорогу.
     Джордино сделал все, что ему было сказано, и забрался на переднее пассажирское сиденье, в то время как Питт тронул рычаг переключения скоростей, передвинув торчащую из рулевой колонки ручку в положение, соответствующее первой скорости, выжал педаль газа и отпустил педаль сцепления. Шестидесятилетний "вуазен" мягко и плавно тронулся вперед. Питт осторожно вырулил между разобранными автомобилями, проехал через ворота, тихо одолел какой-то переулок и добрался до узкой, грязной дороги, ведущей на запад параллельно реке Нигер. Свернув на нее, он поехал по едва различимой колее со скоростью не более двадцати пяти километров в час. Проехав достаточно, чтобы их невозможно было разглядеть из города, он включил фары и прибавил скорость.
     - Нам бы здорово пригодилась дорожная карта, - буркнул Джордино.
     - Более подходящей была бы карта караванных путей. Двигаясь по главной магистрали, мы сильно рискуем.
     - У нас все будет нормально, пока эта коровья тропа идет вдоль реки.
     - Как только мы наткнемся на тот самый овраг, где приборы Ганна зафиксировали источник загрязнения, повернем и поедем на север вдоль него.
     - Не хотел бы я оказаться на месте шофера, когда он уведомит Казима, что его красу и гордость увели неизвестные воры.
     - Генерал и Массард подумают, что мы направились к ближайшей границе, то есть к Нигеру, - уверенно сказал Питт. - В последнюю очередь им придет в голову искать и преследовать нас в середине пустыни.
     - Должен сказать, - проворчал Джордино, - мне такое путешествие не очень улыбается.
     То же самое мог бы сказать и Питт. С точки зрения разумного человека, это была сумасшедшая попытка, практически без шансов остаться в живых. Свет фар выхватывал плоскую равнину с небольшими клочками россыпей коричневых камней. Изредка в лучи попадали призрачные силуэты перелетающих между редкими деревьями манны охотящихся ночных птиц.
     Питт подумал, что умирать в этом месте было бы очень тоскливо.

26

     Встало солнце, и к десяти часам утра температура достигла 32ё по Цельсию (90ё по Фаренгейту). С юга подул ветерок, принеся небольшое облегчение Руди Ганну, но доставив и кое-какие неприятности. Бриз освежал вспотевшую кожу, но забивал нос и уши песком. Руди плотнее обернул голову тряпкой и прижал очки к лицу, чтобы защититься от песчинок. Из рюкзака он извлек небольшую пластиковую бутылку с водой и осушил ее наполовину. В экономии не было необходимости: он еще раньше заметил рядом с терминалом капающий кран.
     Аэропорт выглядел так же безжизненно, как и ночью. У военных самолетов сменились часовые, но никакого оживления не наблюдалось ни в ангарах, ни на взлетных полосах. Руди обратил внимание, как к зданию гражданского аэровокзала подъехал какой-то человек на мопеде и стал карабкаться на контрольную вышку. Он счел это добрым предзнаменованием. Ведь даже придурку не пришло бы в голову торчать на этой верхотуре в раскаленном ящике без стекол и под палящим солнцем, если бы не ожидался рейсовый самолет.
     Над песочным логовищем Ганна кружил сокол. Посматривая на птицу, он осторожно сооружал из потрепанных непогодой досок навес от солнца. Затем еще раз оглядел аэродром. К площадке перед терминалом подъехал грузовик. Из него вылезли двое и принялись разгружать деревянные клинья, которые сложили перед ангаром для того, чтобы затем подпирать ими колеса приземлившихся самолетов. Ганн напрягся, призвав на помощь все свои довольно обширные познания в авиации, и стал прикидывать, как лучше добраться до самолета, если тот приземлится. Он наметил в уме маршрут, приглядев ложбинки и бугорки для прикрытия.
     Затем лег на спину, приготовясь терпеть жару, и уставился в небо. Сокол бросился за ржанкой, которая, испугавшись, рванула в сторону реки. По всему необъятному куполу голубого неба плыли лишь несколько пушистых, как хлопок, облаков. Он подивился, как они еще сохранились в этой иссушенной атмосфере. Его так увлекло созерцание этих облачков, что он не сразу услыхал отдаленный низкий звук, говорящий о прибытии реактивного самолета. Затем его глаза уловили какой-то отблеск, и он сел. Лучи солнца вспыхивали на появившемся вдали крошечном пятнышке. Он подождал, всматриваясь, и отблеск вновь мелькнул, но только на этот раз уже ниже над унылым горизонтом. Это был идущий на посадку самолет, но он находился еще слишком далеко, чтобы можно было определить, какой именно. Должно быть, коммерческий, иначе он не стал бы заходить на посадку на гражданской половине аэродрома.
     Ганн откинул доски укрытия, подхватил рюкзак и сжался, готовясь к скрытному продвижению. Он щурился на ослепительное небо, на самолет, который был еще в километре отсюда, и сердце его забилось в тревоге. Потащились томительные секунды, прежде чем он смог разглядеть силуэт и различить маркировку - гражданский французский аэробус со светло- и темно-зелеными полосами компании "Эйр-Африк".
     В начале взлетной полосы пилот зажег световые сигналы, самолет коснулся земли и начал тормозить. Затем машина вырулила перед терминалом и прокатилась до полной остановки. Двигатели не смолкли, а продолжа