когда  он,  обернувшись,  в
первый раз увидел нас.
   Питт закончил завязывать галстук:
   - Никто и не мог ожидать нас, потому что в мой маршрут  не  входила  база
Брейди Филд. Я действительно  рассчитывал  сесть  на  воду  рядом  с  Первой
Попыткой. Вот почему наш летающий призрак и  наблюдательный  пункт  на  базе
ничего не знали о нас. - Он остановился, размышляя  и  пристально  глядя  на
Льюиса.  -  Я  очень  надеюсь,  что   вы   предприняли   чрезвычайные   меры
безопасности. У меня предчувствие, что мы не в последний раз  видели  желтый
Альбатрос.
   Льюис с любопытством уставился на Питта:
   - Почему ты так уверен, что он вернется?
   Глаза Питта заблестели:
   - У него была определенная цель при атаке базы, в нее не входило убийство
людей или разрушение самолетов, принадлежащих Соединенным Штатам.  Его  план
состоял в том, чтобы просто повергнуть вас в панику.
   - Что он мог выиграть от этого? - спросил Джордино.
   - Остановись и поразмышляй над этим немного. - Питт  посмотрел  на  часы,
затем на Льюиса. -  Если  бы  эта  ситуация  оказалась  действительно  такой
угрожающей и опасной, то вы, полковник, должны  были  бы  эвакуировать  всех
американских граждан на материк, не так ли?
   - Да, это так, - согласился Льюис. - Но в  настоящий  момент  я  не  вижу
причин для такого шага. Правительство Греции заверило меня, что  оно  окажет
нам всестороннее содействие в поиске пилота и самолета.
   - Но если бы вы  считали,  что  у  вас  есть  причины  для  эвакуации,  -
настаивал Питт, - разве вы не  приказали  бы  также  капитану  Ганну  убрать
Первую Попытку из района Тасоса?
   Глаза Льюиса сузились:
   - Как меру предосторожности, конечно.  Этот  белый  корабль  представляет
собой заманчивую мишень для воздушного снайпера.
   Питт щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету:
   - Верите вы этому или нет, сэр, но это вам ответ на ваш вопрос.
   Джордино и Льюис переглянулись, а затем озадаченно посмотрели на Питта.
   Питт продолжал:
   - Как вы знаете, полковник, адмирал Сандекер направил нас с  Джордино  на
Тасос,  чтобы  расследовать  странные  неудачи,   происходившие   во   время
прибрежных операций НУМА. Этим утром, разговаривая  с  капитаном  Ганном,  я
обнаружил  очевидность  диверсии,  которая  заставила  меня  убедиться,  что
существует определенная связь между нападением  и  происшествиями  на  борту
Первой Попытки. Теперь, если мы примем это предположение и посмотрим дальше,
то увидим, что Брейди Филд не являлась  главной  целью  нашего  неизвестного
противника. Атака была косвенным средством, чтобы заставить капитана Ганна и
Первую Попытку убраться от острова.
   Льюис задумчиво посмотрел на Питта:
   - Полагаю, следующий вопрос будет, почему?
   - У меня пока нет  ответа,  -  сказал  Питт,  -  но  я  уверен,  что  наш
загадочный друг с его склонностью к драматизму имеет довольно веские причины
для этой игры. Он бы не пошел таким окольным  путем  из-за  ставки  всего  в
пенни. Он должен скрывать что-то значительно более ценное,  и  исследователи
на корабле находятся там, где они могут натолкнуться на это.
   - Это что-то, как ты говоришь, может быть затонувшим сокровищем? -  Льюис
облизнул пересохшие губы.
   Питт достал форменную фуражку  и  с  небрежным  изяществом  надел  ее  на
голову:
   - Это одно из возможных очевидных заключений.
   У Льюиса был отсутствующий взгляд, и он тихо произнес:
   - Удивляюсь, что бы это могло быть и какова его стоимость?
   Питт повернулся и посмотрел на Джордино:
   - Ал, свяжись с адмиралом Сандекером и попроси его узнать все возможное о
затонувших сокровищах в Эгейском море на отмели у  острова  Тасос,  и  пусть
пришлет данные. Передай ему, что это срочно.
   - Считай,  что  все  уже  сделано,  -  отозвался  Джордино.  -  Сейчас  в
Вашингтоне одиннадцать утра, так что мы получим ответ к завтраку.
   - Хоть что-то проясняется, -  произнес  Льюис.  -  Чем  скорее  я  получу
ответы, тем скорее сброшу с плеч задание Пентагона. Чем я могу еще помочь?
   Питт снова взглянул на часы:
   - Как говорят бойскауты - будь готов! Это все, что  мы  можем  сделать  в
настоящий момент.  Будьте  ко  всему  готовы  на  Брейди  Филд  и  постоянно
наблюдайте  за  Первой  Попыткой.  Когда  станет  очевидно,  что  никто   не
собирается эвакуироваться и океанографическое  судно  остается  на  рейде  в
Эгейском море, то мы можем ожидать следующего визита желтого Альбатроса. Вот
тогда-то  вы  и  повеселитесь,  полковник.  Мое  предположение  таково,  что
следующей целью будет корабль капитана Ганна.
   - Пожалуйста, передай капитану, - сказал  Льюис,  -  я  окажу  ему  любую
помощь, какая будет в моем распоряжении.
   - Спасибо, сэр, - сказал Питт. - но не  считаю,  что  будет  благоразумно
предупреждать капитана Ганна именно сейчас.
   - Господи, почему бы нет? - удивился Джордино.
   Питт прохладно улыбнулся:
   - Как ни говори, а  все  это  чистые  предположения.  Кроме  того,  любые
приготовления на борту  Первой  Попытки  раскроют  наши  замыслы.  Нет,  нам
следует  заманить  нашего  неизвестного  призрака  первой  мировой  войны  и
разоблачить его.
   Джордино посмотрел Питту прямо в глаза:
   - Ты не можешь рисковать жизнью ученых и корабельного экипажа, не дав  им
шанса защитить самих себя.
   - Ганну не  грозит  непосредственная  опасность.  Наш  пилот-призрак  без
сомнения подождет пару дней в надежде, не уйдет ли  Первая  Попытка,  прежде
чем снова предпримет атаку. - Питт улыбнулся так, что  вокруг  глаз  у  него
собрались морщинки. - Тем временем я использую все свои  возможности,  чтобы
приготовить ловушку для него.
   Льюис поднялся на ноги и посмотрел на Питта:
   - Я надеюсь, ради спасения людей на корабле ты разработаешь хороший план.
   - Ни один план нельзя считать совершенным, полковник, - возразил Питт,  -
пока он не будет осуществлен.
   Джордино прошел к двери:
   - Я сбегаю к связистам, чтобы послать запрос адмиралу.
   - Когда ты закончишь, - сказал  Льюис,  -  загляни  ко  мне  на  ужин.  -
Покручивая свои усы, он повернулся к Питту. - Ты тоже приглашен. Я  доставлю
вам настоящее удовольствие и похвастаюсь своим знаменитым блюдом: устрицы  с
грибами в белом винном соусе.
   - Звучит очень аппетитно, - отозвался  Питт.  -  Но,  боюсь,  я  вынужден
отказаться. Я уже получил приглашение на  обед...  с  очень  привлекательной
девушкой.
   Джордино и Льюис, вытаращив глаза, с изумлением уставились на него.
   Питт старался казаться безразличным:
   - Она пришлет автомобиль, чтобы забрать меня у  главного  входа  ровно  в
шесть. У меня осталось всего две минуты и тридцать секунд,  мне  пора  идти.
Всего хорошего, полковник, и благодарю за ваше приглашение. Надеюсь, вы меня
извините. - Он посмотрел на Джордино. - Ал,  дай  мне  знать,  когда  придет
ответ от адмирала. - Питт повернулся, открыл дверь и вышел из комнаты.
   Льюис тихо покачал головой:
   - Он разыгрывает или у него действительно свидание с девушкой?
   - Я никогда не видел, чтобы Дирк разыгрывал, если дело  касается  женщин,
сэр, - сказал Джордино. Его начинало забавлять шоковое состояние Льюиса.
   - Но где он мог встретить ее? Насколько мне известно, он  нигде  не  был,
кроме базы и корабля.
   Джордино пожал плечами:
   - Это выше моего понимания. Но, зная хорошо Питта, я не удивлюсь, если он
подцепил ее на той сотне метров  между  главным  входом  и  причалом  Первой
попытки.
   Громкий хохот Льюиса разнесся по комнате:
   - Тогда пойдем одни, капитан. Конечно, я не соблазнительная  девица,  но,
по крайней мере, я умею готовить. Как насчет моих устриц?
   - Почему бы и нет? - отозвался Джордино. - Это самое лучшее  предложение,
которое я получил за сегодняшний день.

5

   Раскаленный воздух  понемногу  становился  прохладнее,  когда  остывающее
солнце садилось на западе за  горами  острова.  Длинные  изогнутые  тени  от
покрытых деревьями горных вершин опускались вниз по склонам и  уже  касались
выходящего к морю края Брейди Филд, когда Питт прошел через главный вход. Он
остановился у обочины дороги и вдохнул  чистый  средиземноморский  ароматный
воздух, наслаждаясь этим  внутренним  ощущением  до  покалывания  в  легких.
Привычное желание закурить сигарету промелькнуло у него, но он подавил его и
сделал еще один глубокий вдох, глядя на море. Там вдали за волнующей полосой
прибоя заходящее солнце окрасило Первую Попытку  в  золотистые  и  оранжевые
цвета. Вода была кристально чистой, с расстояния двух миль его  глаза  могли
различить все До мельчайших подробностей на  борту  корабля.  Он  стоял,  не
двигаясь, еще целых две минуты, завороженный окружавшей его красотой.  Затем
оглянулся, ища глазами автомобиль, который Тери обещала прислать за ним.
   Он  стоял  здесь  же,  прижавшись  к  обочине  дороги,  и  был  похож  на
великолепную роскошную яхту, расположившуюся на якорной стоянке.
   - Черт меня побери, - пробормотал Питт, оглядывая автомобиль. Он  подошел
ближе, прекрасные автомобили всегда вызывали у него восхищение.
   Это  был  Майбах-Цеппелин,   дополнительно   укомплектованный   подъемным
стеклом, отделяющим сидящих в закрытом салоне на заднем  сиденье  пассажиров
от водителя, который  располагался  в  открытой  кабине.  На  радиаторе  был
орнамент в  виде  огромной  двойной  буквы  М,  находившийся  за  ним  капот
двигателя вытянулся  почти  на  два  метра  и  заканчивался  низким  толстым
ветровым стеклом; все это создавало впечатление автомобиля с огромной грубой
мощью. Длинные обтекаемые крылья и двери отливали черным, они были  отделаны
серебряными молдингами.  Это  была  классика  среди  классики:  великолепное
тевтонское мастерство сквозило в тщательной отделке,  в  каждом  болтике,  в
каждой гаечке. Если в 1936 году Роллс-Ройс  Фантом  III  выражал  британский
идеал тишины и выдающихся ходовых качеств, то  его  германским  двойником  в
1936 году стал Майбах-Цеппелин.
   Питт встал сбоку от автомобиля и провел правой рукой по  крышке  большого
запасного колеса, которое было прочно  прикреплено  к  переднему  крылу.  Он
улыбнулся  удовлетворенно  и  с  облегчением,  когда  заметил,  что  рисунок
протектора был в виде глубоких ромбовидных канавок. Он пару раз похлопал  по
широкой покрышке, затем повернулся и взглянул на переднее сиденье.
   Водитель ссутулившись сидел за рулем, лениво барабаня пальцами по дверце.
Он не только выглядел скучающим, но также и зевал, как бы  подтверждая  это.
На нем был серо-зеленый мундир, удивительно  напоминавший  форму  нацистских
офицеров времен второй мировой войны; но на рукавах и плечах не было никаких
знаков отличия. На голове была фуражка с высоко поднятыми краями, а то,  что
он  был  блондином,  можно  было   определить   по   выступающим   небольшим
бакенбардам. Старомодные очки в серебряной оправе,  закрывавшие  его  глаза,
сверкали в лучах заходящего солнца.  Длинная  тонкая  сигарета  самодовольно
свисала в углу изогнутых губ, придавая  водителю  надменный  и  высокомерный
вид; он даже не потрудился скрыть это.
   Питт сразу же невзлюбил водителя. Поставив ногу на  выступающее  округлое
крыло, он пристально посмотрел на сидящую за рулем фигуру в униформе:
   - Полагаю, что вы ждете меня. Мое имя Питт.
   Белобрысый водитель даже не  потрудился  взглянуть  на  него.  Он  нехотя
выплюнул сигарету через плечо  Питта  на  дорогу,  потянулся,  выпрямился  и
повернул ключ зажигания:
   - Если вы американский сборщик мусора, - сказал  он  с  тяжелым  немецким
акцентом, - вы можете садиться.
   Питт ухмыльнулся, его взгляд сделался тяжелым:
   - Вперед, рядом со скверно пахнущим сбродом, или  назад,  где  места  для
господ?
   - Где выберете, - буркнул водитель. Его лицо налилось  багровой  краской,
но он так и не повернулся.
   - Спасибо, - спокойно произнес Питт. -  Я  сяду  назад.  -  Он  нажал  на
массивную  хромированную  ручку,  открыл  дверь  и  забрался  в  автомобиль.
Старинный свернутый занавес был прикреплен к стеклянной перегородке, и  Питт
опустил его вниз, отгородившись от шофера.  Затем  он  удобно  устроился  на
мягком  кожаном  сиденье,  прикурил  сигарету  и  приготовился   насладиться
вечерним путешествием по острову.
   Двигатель машины тихо заработал, водитель переключил скорость, и огромный
автомобиль плавно тронулся по дороге в направлении к Лиминасу.
   Питт опустил боковое стекло и любовался фиговыми и  ореховыми  деревьями,
растущими на горных склонах, и старыми оливками  с  тонкими  ветвями.  Часто
мелькали небольшие табачные плантации и пшеничные  поля,  нарушавшие  горный
ландшафт, они напоминали ему небольшие фермы, которые он часто видел,  когда
летал над югом Соединенных Штатов.
   Вскоре автомобиль мчался по  живописному  поселку  Панагия,  разбрызгивая
лужи, попадавшиеся на вымощенных булыжником  старинных  улицах.  Большинство
домов было выкрашено в белый цвет, чтобы отражать солнечные лучи.  Их  крыши
поднимались в  темнеющее  небо  и  почти  соприкасались,  когда  их  карнизы
наклонялись друг к другу над узкими улицами. Через несколько  минут  Панагия
осталась  позади,  и  вскоре  показался  Лиминас.  Затем  автомобиль   резко
повернул, оставив в стороне основную часть маленького города, и направил нос
своего громадного капота по пыльной извилистой  дороге.  Спуск  был  сначала
пологим, но очень  быстро  превратился  в  цепь  сплошных  крутых  поворотов
дороги.
   Питт мог только лишь представить себе, как трудно  приходилось  за  рулем
Майбаха водителю; неуклюжий автомобиль был предназначен больше  для  поездок
по  Линден-штрассе,  чем  по  неровным  извилистым  горным  серпантинам.  Он
посмотрел с крутого обрыва на море и подумал, что произойдет, если еще  один
автомобиль встретится им на пути. Затем он  увидел  впереди  огромное  белое
квадратное сооружение на фоне  темно-серых  скал.  Крутые  повороты  наконец
прекратились,  и  покрышки  с  ромбообразным  рисунком   протектора   плавно
заскользили по твердой ровной дороге.
   Питт был поражен. По величине вилла едва  ли  уступала  пышному  Римскому
Форуму. Земля была великолепно ухожена, везде  царила  атмосфера  роскоши  и
хорошего вкуса. Все поместье разместилось  в  долине  между  двумя  высокими
горными вершинами, а перед ним раскинулась завораживающая панорама Эгейского
моря. Большие ворота в  высокой  стене  распахнулись  таинственным  образом,
словно их открыл кто-то невидимый; шофер без задержки поехал по  аккуратной,
обсаженной пихтами дорожке и остановился у мраморных  ступеней.  В  середине
лестницы стояла огромная  античная  статуя  женщины,  несущей  ребенка;  она
ласково смотрела вниз, приветствуя Питта, когда он вышел из Майбаха.
   Он уже начал подниматься по ступенькам, когда вдруг внезапно  остановился
и вернулся к автомобилю.
   - Я извиняюсь, шеф, - сказал Питт, - но я не расслышал вашего имени.
   Водитель смутился и посмотрел на него.
   - Меня зовут Вилли. А почему вам вдруг стало так интересно?
   - Вилли, друг мой, - серьезно заговорил Питт. -  я  должен  сказать  тебе
кое-что. Не выйдешь ли на минутку из автомобиля?
   Брови Вилли удивленно поднялись вверх, но он, пожав  недоуменно  плечами,
вышел из машины, глядя на Питта:
   - Слушаю вас, герр Питт, вы что-то хотели мне сказать?
   - Я вижу, ты носишь сапоги, Вилли?
   - Да, я предпочитаю носить сапоги.
   Питт изобразил доброжелательную улыбку на лице:
   - А в подошве сапог есть гвозди со шляпками, не так ли?
   - Да, естественно, в сапогах есть гвозди, - ответил раздраженно Вилли.  -
Почему вы занимаете мое внимание такой чепухой? У меня  есть  еще  и  другие
обязанности, к вашему сведению. Что еще вы хотите мне сообщить?
   Взгляд Питта стал тяжелым:
   - Друг  мой,  мне  кажется,  если  ты  ставишь  себе  заслугу  чрезмерное
любопытство или стремишься заработать на  этом,  то  мой  долг  предупредить
тебя, что очки в серебряной оправе отражают солнечные лучи,  и  можно  легко
обнаружить укрытие, откуда они поблескивают.
   Лицо Вилли стало белым, как полотно, он начал было  что-то  говорить,  но
кулак Питта заткнул ему рот, оборвав в самом начале  так  и  непроизнесенные
слова. От сильнейшего удара голова Вилли дернулась назад, фуражка слетела  с
головы и покатилась по дорожке. Его глаза закатились, и он медленно осел  на
колени. Стоя на  четвереньках,  Вилли  растерянно  и  изумленно  смотрел  по
сторонам. Струйка крови сочилась из разбитого носа, капала  на  униформу  и,
растекаясь, создавала, по  мнению  Питта,  довольно  живописную  картину  на
серо-зеленом  фоне.  Затем  вдруг  Вилли  завалился  на  мраморные  ступени,
превратившись в неподвижную массу.
   Питт потер суставы пальцев ушибленной руки, удовлетворенно  улыбаясь  при
этом. Затем он резко повернулся и побежал вверх,  перескакивая  сразу  через
три ступеньки. Наверху он прошел под каменной аркой  и  очутился  в  круглом
дворике с зеркальной гладью бассейна  в  центре.  Весь  дворик  был  окружен
двадцатью или более величественными статуями римских легионеров,  высеченных
в  натуральную  величину.  Их  невидящие  каменные  глаза   были   задумчиво
устремлены на белые отражения в бассейне, как бы  разыскивая  давно  забытые
воспоминания о победоносных сражениях. Длинные  вечерние  тени  обволакивали
каждую фигуру призрачным покровом, и у Питта возникло  навязчивое  ощущение,
что в любой момент каменные воины могут ожить и взять виллу в осаду.
   Он быстрым шагом обошел вокруг бассейна  и  остановился  перед  массивной
двойной дверью в дальнем конце внутреннего двора. Огромное бронзовое дверное
кольцо в форме львиной головы висело на двери. Питт поднял кольцо и  опустил
вниз. Затем он невзначай обернулся и бросил взгляд на убранство дворика  еще
раз. Окружающая обстановка напомнила  ему  мавзолей.  Единственно,  чего  не
хватало для полной картины траура, подумал он, это  нескольких  разбросанных
вокруг венков и тихого звучания органной музыки.
   Дверь бесшумно отворилась. Питт заглянул через порог и, никого не увидев,
на какое-то мгновение заколебался. Однако мгновение превратилось  в  минуту,
затем в другую. Наконец, устав от игры в  прятки,  расправив  плечи  и  сжав
кулаки, Питт шагнул через порог в богато отделанную гостиную.
   Гобелены, изображавшие античные сцены сражений,  висели  по  сторонам  на
каждой стене, искусно вышитые армии маршировали в  унисон  навстречу  битве.
Высокий свод венчал комнату, и  из  его  полукруглого  купола  лился  мягкий
желтоватый свет. Оглянувшись вокруг. Питт обнаружил, что он  все  еще  один,
поэтому он сел на одну из двух резных мраморных  скамеек,  которые  украшали
середину комнаты, и разрешил себе закурить сигарету. Время шло, и  скоро  он
начал тщетно разыскивать пепельницу.
   В этот  момент  совершенно  бесшумно,  без  какого-либо  предварительного
предупреждения, гобелен отодвинулся в сторону  и  в  комнату  вошел  пожилой
коренастый мужчина в сопровождении огромной собаки белой масти.
   Питт, немного шокированный неожиданным появлением, посмотрел с опаской на
огромного немецкого дога, и затем взглянул в лицо  старого  хозяина  собаки.
Злые неулыбчивые черты, так знакомые по старым  телевизионным  лентам,  были
запечатлены на типично немецком круглом лице, их дополняли бритая  голова  и
хитро прищуренные глазки, шеи  совсем  не  было  видно.  Мрачность  портрета
завершали плотно сжатые тонкие губы, точно их хозяин страдал от запора. Тело
тоже соответствовало злодейскому образу:  оно  было  плотным,  крепким,  без
малейшего признака или намека на дряблость. Для полноты законченного  образа
не хватало лишь кнута и начищенных до блеска сапог. При внешнем знакомстве в
какое-то  мгновение  у  Питта  промелькнула  мысль:  "Человек,  которого  ты
ненавидел, Эрик фон Штрохейм, снова вернулся к жизни и  стоит  перед  тобой,
готовый к исполнению сцены из "Грида".
   - Добрый вечер, - произнес старик подозрительным гортанным тоном.  -  Вы,
как я полагаю, тот самый джентльмен