- сказал он. - Следующее упражнение за вами.
   - Я ничего не могу гарантировать.
   - Ваш измерительный циркуль при вас?
   Ханневелл побледнел, потом кивнул.
   - В боковом кармане.
   - Отлично. А теперь перелезайте через меня и  вытянитесь  во  всю  длину.
Когда ваши ноги прочно упрутся в мои плечи, вытащите циркуль и вгоните его в
лед.
   -  Крюк  альпиниста!   -   воскликнул   Ханневелл.   неожиданно   обретая
уверенность, - вы чертовски умны, майор.
   Ханневелл стал перелезать через Питта, пыхтя при этом,  как  взобравшийся
на гору локомотив. Вскоре это ему удалось. Затем с  помощью  Питта,  который
крепко держал его за колени, Ханневелл достал стальной циркуль,  которым  он
обычно измерял расстояния на карте, и вонзил его концы глубоко в лед.
   - Все в порядке, - подтвердил он.
   - А  теперь  мы  повторим  все  сначала,  -  сказал  Питт,  -  Вы  можете
держаться?
   - Делайте все быстрее, - ответил Ханневелл. - У меня  совершенно  онемели
руки.
   Все еще упираясь одной пяткой в лед  из  предосторожности,  Питт  испытал
циркуль на прочность. Циркуль вонзился крепко. Как кошка,  Питт  прополз  за
Ханневеллом и вылез на безопасный участок. Почти сразу  же,  как  показалось
Ханневеллу, он  выбросил  из  вертолета  нейлоновую  веревку.  А  еще  через
полминуты бледный и измученный океанограф сидел на льду у ног Питта.
   Ханневелл сделал глубокий вдох и взглянул в лицо Питту, на  котором  ясно
читалось чувство облегчения.
   -  Знаете,  что  я  сделаю  в  первую  очередь,  когда  мы   вернемся   в
цивилизованный мир?
   - Да, - улыбаясь, сказал Питт. - Вы  пригласите  меня  на  обед  с  таким
количеством выпивки, сколько я только  смогу  одолеть,  и  представите  меня
чувственной полногрудой исландской нимфе.
   - Обед и выпивка - за мной, это я вам гарантирую. А  вот  нимфу  не  могу
обещать. Прошло так много лет с тех пор, когда я без труда  договаривался  с
очаровательными женщинами. Боюсь, я уже забыл подход.
   Питт рассмеялся, хлопнул Ханневелла по плечу и помог ему подняться.
   - Не берите в голову, мой старый друг. Девушки - это по моей части. -  Он
вдруг остановился. -  Ваши  руки  выглядят  так,  будто  вы  держали  их  на
шлифовальном круге.
   Ханневелл безразлично посмотрел на свои окровавленные пальцы.
   - С ними совсем не так плохо, как кажется. Немного антисептика,  маникюр,
и они станут совсем как новенькие.
   - Давайте, - сказал Питт. - В вертолете есть  аптечка.  Я  перевяжу  ваши
пальцы.
   Через несколько минут, когда Питт перевязал ему бинтом  последний  палец,
Ханневелл спросил:
   - Нашли вы что-нибудь похожее на тоннель до того, как я свалился?
   - Отличная работа, - ответил Питт. - Вырезана полная гладкая  окружность,
прикрывающая вход и абсолютно совпадающая с окружающим льдом. Если бы  некто
вырезал еще и ручку, можно было бы открыть и войти.
   Лицо Ханневелла внезапно потемнело.
   - Этот айсберг проклят, - сказал он. - Он - враждебен нам.
   Он сцепил свои обмороженные пальцы.  Взгляд  его  был  напряженным,  лицо
выглядело усталым.
   Питт отошел в сторону и поднял ледяную глыбу трех футов в диаметре и трех
дюймов в толщину, закрывавшую вход в грубо  пробитый  тоннель,  достаточный,
чтобы в него мог едва протиснуться один человек. Он невольно отшатнулся - из
отверстия исходило едкое  зловоние  сгоревшей  краски,  материи  и  топлива,
смешивавшегося с запахом расплавленного металла.
   - Это только подтверждает, что я могу различать запахи сквозь толщу льда,
- сказал Питт.
   - Да.  Ваш  нос  выдержал  испытание,  -  немного  саркастически  заметил
Ханневелл. - Но, что касается  невозможности  использовать  термит,  тут  вы
оказались не совсем на высоте. Ведь это не что иное, как выжженный лаз туда,
вниз.
   Он сделал паузу и бросил на Питта взгляд поверх очков, как на ученика, не
выучившего урок.
   - Мы могли бы взрывать здесь хоть до лета,  не  нанося  заметного  ущерба
замурованному судну.
   Питт пожал плечами.
   - Много выиграешь - мало  проиграешь.  -  Он  передал  Ханневеллу  второй
фонарик. - Я пойду первым. Вы подождете пять  минут,  а  потом  следуйте  за
мной.
   Ханневелл склонился над краем ледяного тоннеля,  Питт  встал  на  колени,
чтобы пролезть внутрь.
   - Две. Я даю вам две минуты, не больше. И следую за вами.
   Лаз длиной в двадцать футов,  освещенный  проникающими  сквозь  кристаллы
лучами солнца, спускался вниз под углом в тридцать  градусов  и  упирался  в
обгоревшую, покореженную стальную пластину обшивки. Вонь стала  невыносимой,
Питт едва дышал. Он попытался уйти от этого запаха и кинулся к изуродованной
огнем пластине. Тут он увидел, что проход идет параллельно  обшивке  еще  на
десять футов и  заканчивается  открытым  люком,  изуродованным  и  разбитым.
"Какой же должна была быть температура,  чтобы  такое  могло  случиться?"  -
подумал он.
   Протиснувшись через разбитый край люка, он встал и направил луч  фонарика
на то, что осталось от стен  после  пожара.  В  какое  он  попал  помещение,
догадаться было невозможно. После опустошительного пожара, здесь  ничего  не
уцелело. Питта внезапно  охватил  ужас.  Несколько  минут  он  стоял  как  в
столбняке, затем постарался взять себя в руки и вошел в темный коридор.
   Луч его фонарика осветил весь коридор, вплоть до лестницы,  которая  вела
на нижнюю палубу. Если не считать оставшегося от ковра  пепла,  коридор  был
пуст. Вокруг была жуткая тишина. Ни  звона  посуды,  ни  гудения  машин,  ни
плеска воды о траурную обшивку -  ничего,  кроме  абсолютной  пустоты.  Питт
минуту постоял перед дверью, не решаясь войти. Первая мысль, пронзившая  его
мозг, была: что-то пошло совсем не так,  как  планировал  адмирал  Сандекер.
Похоже, что не к этому он стремился и не этого ожидал.
   Ханневелл пролез в люк. Вскоре он стоял  рядом  с  Питтом  и  смотрел  на
почерневшие стены, на покореженный и расплавившийся  металл,  на  сплющенные
дверные петли, на которых когда-то  держалась  деревянная  дверь.  Вдруг  он
стремительно бросился в дверной проем. Глаза его  были  полузакрыты,  голова
тряслась, будто он находился в трансе.
   - Мы найдем ничтожно мало из того, что нас интересует.
   - Мы не найдем ничего, - твердо произнес Питт. - Наши неизвестные  друзья
подобрали все, что могло остаться после огня.
   В подтверждение сказанному, он направил луч фонарика на следы от  мужских
ботинок, оставшиеся на слое сажи. Они вели к выходу и обратно.
   - Давайте посмотрим, чем они тут занимались?
   Они вошли в узкий коридор между каютами и, ступая по пеплу, направились к
соседнему помещению. Это была каюта радиста. И здесь трудно было  что-нибудь
опознать.  Вместо  мебели  остались  только  остовы  от  сгоревшего  дерева,
радиоаппаратура превратилась в сплошную  застывшую  массу.  Теперь  уже  они
немного привыкли к запаху, но никак не могли  привыкнуть  к  тому,  что  они
видели внутри.
   - Боже мой! - выдохнул Ханневелл. Он выронил фонарик,  тот  покатился  по
палубе и осветил обезображенную человеческую голову с выступившими скулами и
зубами.
   - Не завидую его смерти, - пробормотал Питт.
   Ханневелл не мог смотреть на эту мертвую  голову.  Он  отошел  в  угол  и
несколько минут мучился позывами к рвоте. Когда же он, наконец, повернулся к
Питту, то выглядел так, будто только что вернулся с того света.
   - Извините, - виновато произнес Ханневелл. - Я никогда  раньше  не  видел
сожженных трупов. У меня даже отдаленного представления не было о  том,  как
это выглядит. Я никогда и не задумывался над этим. Зрелище не  из  приятных.
Не так ли?
   - Приятных трупов не  бывает,  -  сказал  Питт.  Он  тоже  начал  ощущать
приступы тошноты. - Если эта кучка пепла на полу каким-то образом  указывает
на то, что нас ожидает, то мы должны отыскать еще четырнадцать таких же.
   Ханневелл остановился и поднял фонарик - лицо его передернулось. Затем он
достал  из  кармана  записную  книжку  и   осветив   ее   фонариком,   начал
перелистывать.
   - Вы правы. На корабле было шесть человек команды  и  девять  пассажиров:
всего пятнадцать человек, - он полистал еще, отыскивая  нужную  страницу.  -
Этот несчастный, должно быть, радист Свенборг - Густав Свенборг.
   - Может, он, а может, и нет. Только его дантист мог бы сказать  точно.  -
Питт глядел на то, что когда-то было живым человеком и пытался  представить,
как наступил его  конец.  Раскаленные  докрасна  стены  и  оранжевое  пламя,
короткий,  страшный  крик,   жуткий   болевой   шок,   ввергнувший   его   в
бессознательное состояние, и дикая пляска  смерти,  в  которой  дергаются  и
извиваются все части тела. "Умереть в огне,  -  подумал  он,  -  провести  в
жуткой агонии последние секунды жизни - самый страшный конец, который  можно
представить как для человека, так и для животного".
   Питт встал на колени, чтобы внимательно посмотреть на то, что осталось от
тела. Рот был плотно сжат, колени почти касались подбородка, а руки вытянуты
и плотно прижаты к бокам, приварившись к ним от страшного жара. Но было  еще
кое-что, привлекшее внимание Питта. Он направил  луч  света  на  пол  каюты,
слабо осветив  покореженные  стальные  ножки  кресла,  вонзившиеся  снизу  в
обезображенное тело.
   Ханневелл с совершенно бескровным лицом спросил:
   - Что вы нашли такое интересное в этом кошмаре?
   - Посмотрите, - ответил Питт. - Несчастный Густав, кажется, сидел,  когда
умер. Его кресло буквально выгорело под ним. Вам не кажется удивительным,  -
продолжал Питт, - человека заживо сжигают, а он  даже  не  пытается  сделать
какое-нибудь усилие, чтобы встать или хоть как-то выбраться отсюда.
   - В этом нет ничего странного,  -  сказал  Ханневелл.  -  Пламя,  видимо,
охватило его, когда он работал с  передатчиком,  пытаясь  послать  сигнал  о
помощи.
   Его опять начало выворачивать.
   - Давайте уйдем отсюда, пока  я  еще  в  состоянии  передвигать  ноги,  и
попытаемся разыскать остальных.
   Питт кивнул, повернулся и направился  к  выходу.  Вместе  они  прошли  во
внутреннюю часть судна. Машинное отделение, узкий коридор, салон,  -  всюду,
где они проходили, их взгляд наталкивался на ту же ужасную картину смерти. К
тому  времени,  когда  они  обнаружили  в  рулевой   рубке   тринадцатый   и
четырнадцатый трупы, желудок Ханневелла постепенно вернулся в свое  исходное
состояние. Еще несколько раз он сверялся со своей записной книжкой,  отмечая
карандашом на некоторых страницах, пока не  осталось  только  одно  имя,  не
перечеркнутое тонкой линией.
   - Почти все, - сказал он, захлопнув книжку. - Мы нашли всех, кроме  того,
ради которого попали сюда.
   Питт закурил сигарету и выпустил длинную струю голубоватого дыма.
   - Они все обгорели настолько сильно, что узнать их невозможно.  Он  может
оказаться любым из них.
   - Его среди них не было, - категоричным тоном произнес Ханневелл.  -  Его
тело нетрудно идентифицировать, во всяком случае, мне. - Он сделал паузу.  -
Я знал его очень хорошо. Вам известно это?
   Питт поднял брови.
   - Нет. Я не знал.
   - Тут, собственно, нет секрета. - Ханневелл  подышал  на  линзы  очков  и
протер их носовым платком. - Тот, ради которого мы рисковали своими жизнями,
и кто,  похоже,  умер,  -  этот  человек  посещал  мои  лекции  в  Институте
океанографии шесть лет тому назад. Он был блестящим ученым.
   Он указал рукой на два лежавших на полу сожженных трупа.
   - Мне очень жаль, если он кончил жизнь таким образом.
   - А почему вы говорите, что можете отличить  его  от  других?  -  спросил
Питт.
   - По кольцам. Он был неравнодушен  к  кольцам.  Он  носил  их  на  каждом
пальце, кроме больших.
   - Ну, кольца не являются достаточным доказательством при идентификации.
   Ханневелл чуть улыбнулся.
   - А отсутствующий на левой ноге палец подойдет?
   - Это подойдет, - задумчиво произнес Питт. - Но мы  ведь  не  нашли  пока
труп, подлежащий опознанию, хотя уже обшарили весь корабль.
   - Не совсем. - Ханневелл вырвал из блокнота листок и  подставил  его  под
луч фонарика. - Здесь примерная схема корабля. Я  снял  копию  с  оригинала,
когда работал в Морском архиве.
   - Смотрите сюда, это как раз за каютой, где находились  морские  карты  и
схемы. Узкая лестница  ведет  в  каюту,  как  раз  под  ложной  трубой.  Это
единственный вход.
   Питт быстро вышел.
   - Вход действительно есть, - сказал он, вернувшись, - а  вот  лестница  к
черту сгорела, правда остались некоторые  перекладины,  способные  выдержать
наш вес.
   Изолированная  каюта,  расположенная  в   самом   центре   корабля,   без
иллюминатора, пострадала даже больше, чем  другие,  а  стальная  обшивка  на
стенах выворочена так, как  будто  это  были  бумажные  обои.  Она  казалась
пустой. Никаких  следов  того,  что  хотя  бы  отдаленно  напоминало  бывшую
обстановку. Питт стоял на коленях, рассматривая кучку пепла,  пытаясь  найти
что-то похожее на тело, когда Ханневелл дико закричал:
   - Здесь! - Он упал на колени. - Здесь, в углу!
   Он направил фонарик на то, что когда-то было человеком. Теперь  это  была
лишь кучка обуглившихся костей. Проглядывались только  челюстные  и  тазовые
кости. Он наклонился еще ниже и аккуратно  очистил  место  вокруг  останков.
Когда он поднялся, у него  в  руках  было  несколько  покореженных  кусочков
металла.
   -  Может,  это  и  недостаточно  убедительные  доказательства,  но   зато
абсолютно достоверные. Никогда не было более достоверных.
   Питт взял эти расплавленные кусочки и  стал  их  разглядывать  при  свете
фонарика.
   - Я помню эти кольца очень хорошо. Все они были очень красивой  работы  с
вправленными полудрагоценными камнями исландского происхождения.  На  каждом
кольце было изображение древнего нордического бога.
   - Звучит впечатляюще, но уж очень безвкусно, - заметил Питт.
   - Для вас, может быть, потому что вы - иностранец,  -  деликатно  заметил
Ханневелл. - Если бы вы знали его...
   Голос Ханневелла дрогнул.
   Питт взглянул на Ханневелла с недоумением.
   - Вы всегда так сентиментальны в ваших отношениях со студентами?
   - Гениальный, преуспевающий ученый, легендарный человек, в двадцать  пять
лет  входивший  в  первую  десятку  самых  богатых  людей  мира.  Добрый  и.
благородный человек, абсолютно не испорченный ни славой, ни богатством.  Да,
думаю,  что  дружба  с  Кристианом  Фири  могла  бы  вылиться  в   сердечную
привязанность.
   "Странно, - подумал Питт. - Ученый  впервые  упомянул  имя  Фири  с  того
времени, как мы покинули Вашингтон. Он произнес его с  таким  трепетом  и  с
такими же интонациями в голосе, какие прозвучали у адмирала Сандекера, когда
он говорил об исландце".
   Питт не испытывал  никакого  благоговения,  стоя  над  жалкими  останками
человека, который являлся одним из самых влиятельных людей финансового мира.
Он стоял, глядя вниз, и в его сознании этот пепел никак не ассоциировался  с
человеком, о котором неоднократно писали газеты всего мира как  о  блестящем
организаторе науки. Может, если бы ему пришлось когда-нибудь встретиться  со
знаменитым Кристианом Фири, подобное чувство посетило бы  его  сейчас.  Хотя
Питт сильно сомневался в этом. Он  был  не  из  тех,  кто  легко  поддавался
чувствам.
   Питт еще покрутил в руках скрученные металлические  кольца  и  вернул  их
Ханневеллу. И вдруг на  верхней  палубе,  прямо  над  ними,  услышал  слабое
движение. Он застыл, напряженно прислушиваясь. Но звук замер в  темноте,  за
верхним люком. Что-то зловещее нависло над опустошенной каютой  -  ощущение,
что кто-то наблюдает за каждым их движением, вслушивается в каждое их слово.
Питт настроился на  оборону,  но  было  поздно.  Мощный  луч  света,  идущий
откуда-то сверху, пронзил комнату и полностью ослепил их.
   - Грабите мертвецов, джентльмены? Мой Бог, я всегда был  уверен,  что  вы
вдвоем способны на многое.
   Лицо было скрыто за лучом света, но голос можно было узнать безошибочно -
он принадлежал капитану Коски.

Глава 4

   Безмолвно, не шелохнувшись,  стоял  Питт  посреди  сожженной  палубы.  Он
простоял так, как ему казалось, меньше  минуты,  пытаясь  сообразить,  каким
образом Коски мог оказаться на сожженном корабле.  Он  допускал,  что  Коски
может появиться, но, по его расчетам,  только  часа  через  три.  Теперь  он
понял, что вместо того, чтобы ждать условленного часа встречи, Коски  пустил
"Катавабу" на полной скорости по курсу, указанному  Ханневеллом,  к  паковым
льдам сразу же, как только вертолет скрылся из виду.
   Коски направил луч фонаря на лестницу, высветив позади себя лицо Доувера.
   - Нам будет о чем поговорить,  если  вам  угодно,  майор  Питт  и  доктор
Ханневелл.
   Питт подумал, что бы сказать в ответ, но  не  нашел  никаких  объяснений.
Вместо этого он сказал:
   - Коль вы решили валять дурака, Коски, спускайтесь вниз! И тащите с собой
этого медведя, громилу в офицерской форме, если вам так будет спокойнее.
   Прошла почти минута зловещего молчания, прежде чем Коски ответил:
   - Вряд ли ваше положение дает  основание  выдвигать  требования  в  столь
грубой форме.
   - Почему же нет? Все преимущества на нашей стороне. Мы можем сидеть здесь
и сосать палец, пока вы разыгрываете роль детектива-любителя.
   - Не стоит так раздражаться, майор. Честное  объяснение  потребует  много
времени. Вы лгали с того момента,  как  ступили  на  палубу  моего  корабля.
Начиная с "Новгорода". Даже "зеленый" курсант Академии береговой  охраны  не
принял бы эту  скорлупу  за  русский  шпионский  траулер.  Антенны  радарных
установок, новейшие достижения электронной техники, которые вы обрисовали  с
таким знанием дела, - где они? Испарились. Я не доверял вам и  Ханневеллу  с
самого  начала,  но  ваши  россказни  были  убедительны.  Более  того,   мое
начальство каким-то таинственным образом  поддержало  вас.  Вы  использовали
меня, майор. Использовали мой корабль, мой экипаж,  как  такси  или  станцию
обслуживания. Объяснитесь, пожалуйста. Не думаю, что  прошу  слишком  много.
Просто ответьте на один вопрос: что, черт возьми, происходит?
   "Коски уже сдает позиции, - думал Питт. - Он уже не петушится, не требует
- он спрашивает".
   - Вам все-таки не помешает спуститься сюда - часть ответа лежит здесь,  в
пепле.
   После  недолгих  колебаний  Коски  в  сопровождении   огромного   Доувера
спустился по лестнице и очутился лицом к лицу с Питтом и Ханневеллом.
   - Хорошо, джентльмены. Пусть так.
   - Вы уже осмотрели большую часть корабля? - спросил Питт.
   Коски утвердительно кивнул головой.
   - Да. Хотя, надо сказать, за восемнадцать лет полной  опасностей  морской
службы я никогда не видел столь разбитого и разоренного корабля.
   - Вы его узнали?
   - По-моему, это невозможно. Разве можно узнать то, что осталось? Судя  по
всему, это судно было предназначено для развлечений. Это - яхта.  Это  можно
сказать с уверенностью. Что  же  касается  прочего,  об  этом  можно  только
гадать. - Коски несколько  озадаченно  посмотрел  на  Питта.  -  Собственно,
ответа жду я. К чем вы клоните?
   - Это "Лакс". Слышали когда-нибудь?
   Коски кивнул.
   - "Лакс" исчезла больше года тому  назад  со  всей  командой,  включая  и
владельца, исландского магната горнорудного дела... - Он неуверенно  пытался
вспомнить. - Фири. Кристиан Фири. Господи, половина службы береговой  охраны
была задействована в поисках в  течение  нескольких  месяцев.  Но  не  нашли
никаких следов. Так это "Лакс"?
   - Вы стоите на ее палубе, - медленно произнес Питт, стараясь,  чтобы  его
слова запали глубоко в сознание капитана. Он направил фонарик на  пол.  -  А
эта горстка пепла - все, что осталось от Кристиана Фири.
   Глаза Коски расширились, он побледнел. Он  сделал  шаг  вперед  и  бросил
взгляд на то, что лежало в желтом освещенном кругу.
   - Бог мой! Вы уверены?
   - Без преувеличения, сгорел до неузнаваемости.  Но  доктор  Ханневелл  на
девяносто процентов уверен, что это именно Фири собственной персоной.
   -