налом, летавшим и управлявшим вертолетными операциями во Вьетнаме, Гренаде, Панаме и Ираке. Он был жестким и расчетливым командиром и пользовался уважением как подчиненных, так и непосредственного начальства. Надвинутая каска скрывала пару голубых глаз, отливающих блеском закаленной стали. В углу рта торчала сигара, которую он изредка вынимал, чтобы сплюнуть.
     - Похоже, вы ничего не поняли, мистер Джордано.
     - Джордино.
     - Ну, как бы там ни было, - равнодушно пробормотал Харгроув. - Произошла утечка информации, вероятно по каналам Организации Объединенных Наций. Малийцы уже ждут, что мы пересечем границы их воздушного пространства. Вот как раз сейчас, пока мы с вами разговариваем, половина их военно-воздушных сил патрулирует границу. А на случай, ежели вам не известно, сообщаю, что вертолет "Апач" - прекрасная стартовая площадка для ракет, но не соперник для реактивного истребителя "Мираж". Тем более при свете дня. Без эскадрильи прикрытия самолетов "Стеле" мы не можем выступить до наступления темноты. Только после этого мы получим возможность двигаться низко над землей, используя холмы и расщелины для прикрытия от их радаров. Надеюсь, теперь вы имеете более полное представление о наших проблемах?
     - Мужчины, женщины и дети погибнут, если вы не доберетесь до Форт-Форо в течение ближайших часов!
     - Отправлять мое подразделение без поддержки средь бела дня, зная, что нас уже поджидают на той стороне, - это безумие. А я реалист и, смею надеяться, достаточно грамотный офицер, - решительно заявил Харгроув. - Если мы предпримем попытку войти в Мали из Мавритании сейчас, то мои четыре кофемолки будут сбиты, не успев пролететь за границей и полусотни километров. А теперь скажите мне, мистер, какой от этого будет прок вашим людям, сидящим внутри форта?
     Загнанный в тупик, Джордино пожал плечами:
     - Я заслужил упрек. Мои извинения, полковник. Я просто не понимал вашего положения.
     Харгроув смягчился:
     - Я понимаю вашу озабоченность, но если мы позволим малийцам разнести нас из засады, то вопрос о спасении ваших людей вообще отпадет.
     У Джордино было такое ощущение, что его желудок сжали клещами. Он отвернулся от Харгроува и стал смотреть в пустыню. Песчаная буря прошла, и теперь видны были стоявшие вдали на железной дороге составы.
     Он вновь повернулся к полковнику, озаренный внезапной идеей:
     - Сколько человек под вашей командой?
     - Не считая экипажей кофемолок, у меня восемьдесят человек бойцов.
     Джордино широко раскрыл глаза:
     - Восемьдесят человек, чтобы сразиться с половиной сил безопасности Мали?
     - Да, - усмехнулся Харгроув, вынимая сигару и сплевывая. - Но огневой мощи у нас достаточно, чтобы уложить половину населения Западной Африки.
     - Вы хотели бы пересечь пустыню до Форт-Форо, оставаясь незамеченными?
     - Я всегда готов обсудить хороший план.
     - А поездам, идущим в Форт-Форо, позволено пересекать границу?
     Харгроув покачал головой:
     - Я уже посылал командира одного из экипажей выяснить обстановку. Он доложил, что поездные бригады получили по радио распоряжение оставаться на границе Мавритании с Мали. Машинист первого поезда рассказал, что ему ведено стоять на холостом ходу, пока он не получит приказ следовать дальше от начальника железнодорожного депо предприятия по уничтожению отходов.
     - Сколько человек охраняет контрольно-пропускной пункт малийцев на границе?
     - Десять или двенадцать.
     - Можете вы убрать их до того, как они поднимут тревогу?
     Глаза Харгроува быстро осмотрели грузовые платформы состава, пять вагонов и полотняные покрытия, защищающие грузовики, направляющиеся в Форт-Форо. Затем он перевел взгляд на КПП малийцев - облезлую деревянную хибару у полотна железной дороги - и вновь обратился к Джордино.
     - Предлагаете сменить лошадей на переправе, мистер Джон Уэйн ? - прищурился полковник.
     - Мы бы оказались там через два с половиной часа, - сказал Джордино. - На худой конец, через три.
     Харгроув вытащил сигару изо рта и надолго задумался.
     - Что ж, я понимаю ваш замысел. Вряд ли генерал Казим ожидает, что моя команда прибудет к игровому полю на поезде.
     - Погрузим людей в вагоны, а ваши кофемолки, как вы выражаетесь, поедут на платформах вместо грузовиков. Накроем их простынками, и ни один пилот не поймет с высоты, что это такое. Доберемся до цели, и, пока Казим разберется что к чему, у нас будет хороший шанс удрать с людьми полковника Леванта и гражданскими лицами в Мавританию, прежде чем малийцы сообразят, что произошло.
     Дерзкий план Джордино привлекал Харгроува, но вызывал и некоторые сомнения.
     - Предположим, один из пилотов Казима увидит состав, нарушивший инструкцию, и решит накрыть его на рельсах?
     - Даже Казим не отважится отдать приказ уничтожить эшелон с вредными отходами, если только не будет абсолютно убежден, что поезд захвачен.
     Харгроув прошелся взад-вперед. Авантюризм замысла смущал его, но на размышления уже не оставалось времени. Он тряхнул головой и решил все-таки рискнуть своей карьерой.
     - Хорошо, - коротко сказал он. - Потревожим тихие воды реки Уобаш пушечными ядрами.

***

     Затеб Казим пребывал в неистовом раздражении оттого, что Леванта и его маленькую команду не удалось выбить из старого форта Иностранного легиона. Он сыпал проклятиями и распекал своих офицеров почти в истерике, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Отхлестав по щекам в припадке бешенства двух офицеров, он приказал расстрелять их по обвинению в измене, прежде чем начальник штаба полковник Чейк сумел отговорить его от этого. Едва сдерживая себя, Казим смотрел на отступающие войска испепеляющим взором. Генерал потребовал, чтобы их тут же перестроили для второго штурма.
     В отчаянии от гнева Казима полковник Манса ворвался в толпу отходящих воинов, окликая и понося офицеров, стыдя их за то, что шестнадцать сотен нападающих не могут одолеть ничтожную горстку защитников форта. Он убедил их перегруппировать роты для следующей попытки. Отправив в штаб послание с клятвенным заверением, что провала больше не будет, Манса отобрал десять человек, задержанных при попытке бегства с поля боя, и приказал расстрелять их на месте, чтобы другим неповадно было.
     Не имея достаточных сил снова атаковать форт со всех сторон, Казим собрал все войска в одну мощную ударную колонну. Прибывшее подкрепление было поставлено в тылу с приказом расстреливать любого, кто не выдержит и побежит. Единственная команда Казима, передаваемая от шеренги к шеренге, от роты к роте, гласила: "Сражаться или умереть".
     К двум часам пополудни малийские силы безопасности были перестроены и ждали сигнала к наступлению. Одного взгляда на это унылое и деморализованное воинство хватило бы любому доброму командиру, чтобы отменить атаку. Казим не принадлежал к числу тех лидеров нации, за которого люди с восторгом отдали бы свои жизни. Но, когда они увидели заваленную телами землю вокруг форта, злость постепенно начала вытеснять страх перед смертью.
     На этот раз, молча поклялись они, защитникам форта не выжить.

56

     С невероятным равнодушием к снайперским пулям Пемброк-Смит сидел под палящим солнцем на своей тросточке, превращенной в сиденье, и наблюдал, как малийцы строятся в шеренги для штурма.
     - Я уверен, что эти бедолаги готовятся к новому заезду в райские кущи, - проинформировал он Леванта и Питта.
     Несколько красных ракет взлетели в воздух, сигнализируя о выступлении. В отличие от предыдущего штурма, никаких маневров с попеременным прикрытием огнем одной цепи другой не наблюдалось. Все было гораздо проще: почти две тысячи малийцев, вопя во всю глотку, беспорядочной толпой бегом неслись по равнине с винтовками наперевес.
     Питт ощущал себя актером в театре со сценой посреди зрительного зала, окруженным враждебной аудиторией.
     - Вряд ли это похоже на то, что вы называете тактическим мышлением, - заметил он, стоя рядом с Левантом и Пемброк-Смитом и рассматривая штурмующую колонну. - Идиотизм, конечно, но в нашем случае может и сработать.
     Пемброк-Смит кивнул:
     - Казим использует своих людей в качестве парового катка.
     - Ну что ж, удачи, джентльмены, - сказал Левант с мрачной улыбкой. - Возможно, все мы встретимся в аду.
     - Вряд ли там будет жарче, чем здесь, - усмехнулся в ответ Питт.
     Полковник посмотрел на Пемброк-Смита:
     - Разместите подразделение для отражения фронтального штурма. И скажите им, чтобы стреляли по своему усмотрению.
     Пемброк-Смит пожал руку Питту и начал одного за другим обходить бойцов. Левант занял место у амбразуры полуразрушенного бастиона, а Питт вернулся в свой маленький форт, который он соорудил среди развалин. По крепости уже щелкали пули, рикошетом отскакивая от камней.
     Передний строй атакующих растянулся на пятьдесят метров в ширину. С подкреплением их теперь насчитывалось почти восемнадцать сотен. Казим бросил их на ту сторону форта, которая больше всего пострадала от воздушной атаки и минометного обстрела. Эта была северная стена с разбитыми воротами.
     Солдат в задних шеренгах воодушевляло то, что они почти наверняка останутся в живых и доберутся до форта. У бойцов авангарда мысли были несколько иные. Никто из них не надеялся, что укроется от смерти на этом открытом пространстве. Но они понимали, что им не приходится ждать пощады ни от защитников форта впереди, ни от своих сзади.
     Но когда горстка людей в форте залегла и открыла огонь, в первых рядах наступающих появились бреши. Однако малийцы в неудержимом порыве яростно мчались вперед, перепрыгивая через тела павших в первом штурме. На этот раз их было не удержать, они уже словно ощущали на губах кровавый вкус победы.
     Питт, будто в гипнотическом сне, механически и неустанно целился и стрелял в приближающуюся толпу короткими очередями. Прицел и выстрел, прицел и выстрел, затем выброс пустой обоймы и перезарядка... Эта монотонная работа, казалось ему, продолжалась бесконечно, хотя на самом деле прошло лишь десять минут после сигнала к атаке.
     Где-то позади него разорвалась мина: это Казим приказал продолжать обстрел, пока первые шеренги не войдут в форт. Питт услышал, как мимо его головы просвистела шрапнель, и даже ощутил поднятый ею легкий ветерок. А малийцы подступили уже так близко, что постоянно попадали на мушку его автомата.
     Мина за миной падали в водоворот огня. Когда же первые шеренги добрались до рассыпавшихся камней и стали по ним карабкаться, минометный огонь прекратился. Атакующие стали еще более уязвимы. Передовые ряды были буквально сметены отчаянным огнем защитников форта. Спрятаться было негде, и нападавшие не могли одновременно ползти по камням и стрелять, да еще в цели, которые были не видны.
     Защитники же, со своей стороны, легко попадали в цель. Малийцы спотыкались и пробирались по развалинам под кинжальным обстрелом с флангов. Первую шеренгу выкосили на расстоянии в сто метров, вторую - к тому времени, когда она добралась до периметра форта. Следующие за ними, видя печальную участь авангарда, то и дело падали, вжимаясь в землю. Затем нехотя поднимались, понукаемые офицерами, чтобы снова упасть, пробежав несколько метров. Но их плотный огонь, несмотря на неточность, все же поражал некоторых из защитников форта.
     Нападающих было слишком много, чтобы горстка бойцов спецназа ООН могла остановить их, и огонь защищающихся, которых одного за другим убивали или ранили, с каждой минутой ослабевал.
     Левант понимал, что от катастрофы их отделяет лишь мгновение.
     - Сбивайте их! - орал он в микрофон шлема. - Сбивайте их со стены.
     Это казалось невероятным, но внезапно огонь команды ООН усилился. Первые ряды малийской колонны затоптались на месте. У Питта кончились патроны, и теперь он метал гранаты из подствольника так быстро, как только успевал заряжать их. Эти взрывы вызвали хаос в заметавшейся толпе. Малийцы начали откатываться. Они были ошеломлены, столкнувшись в бою с такой яростью и гневом. Тем не менее, собрав всю свою решимость, они сплотили ряды и снова ворвались в крепость через полуразрушенные ворота.
     Бойцы команды ООН вылезли из своих окопчиков, стреляя от бедра, отступая по плацу и обходя дымящиеся транспортеры, занимая новую линию обороны среди развалин бывших казарм легиона и офицерских квартир. Пыль, осколки и дым сократили пределы видимости до пяти метров. Непрекращающаяся стрельба оглушала сражающихся, и они не слышали криков раненых.
     Ужасающие потери малийцев сокрушили бы моральный дух любого войска, но они продолжали наступать, заливая форт людским потоком. Оказавшись на плацу, первая рота перебравшихся через стену погибла полностью, за исключением жалкой горстки случайно уцелевших, мечущихся в смятении на открытом пространстве.
     В развалинах барака и офицерских квартир, после того как всех раненых, которые могли передвигаться, отправили вниз, в арсенал, Пемброк-Смит произвел подсчет своего немногочисленного войска. В строю оставались только Питт и еще двенадцать бойцов. Полковник Левант куда-то пропал. Последний раз его видели стреляющим с парапета, когда атакующая толпа прорывалась в форт.
     Заметив Питта, Пемброк-Смит расцвел в улыбке.
     - Ты выглядишь ужасно, старина, - сказал он, кивая на красные пятна на камуфляжке Питта, которого легко ранило в левую руку и плечо. Кровь сочилась и из пореза на щеке, куда угодил осколок камня.
     - Ты тоже не слишком похож на того парня с рекламной картинки о здоровом образе жизни, - ответил Питт, кивая на сквозную рану в бедре Пемброк-Смита, наспех перевязанную гигиеническим пакетом.
     - Как у тебя с боеприпасами?
     Питт вытащил из автомата пустой магазин и отшвырнул его в сторону.
     - Кончились. Остались всего две гранаты.
     Пемброк-Смит протянул ему снятый с убитого малийца автомат Калашникова и запасной рожок к нему.
     - Тебе бы лучше спуститься в арсенал. Те, кто останется наверху, задержат их, пока ты...
     Он не смог договорить и уставился в землю.
     - Мы их здорово потрепали, - твердо сказал Питт, вытаскивая магазин и пересчитывая содержащиеся внутри патроны. - Они как бешеные собаки, гонимые местью. Если кто-нибудь из нас останется в живых, они ему устроят хорошую взбучку.
     - Нельзя допустить, чтобы женщины и дети вновь попали в лапы Казима.
     - Они не будут больше страдать, - пообещал Питт.
     Пемброк-Смит вгляделся в него, прочитав мучительную боль в глазах Питта.
     - До свидания, мистер Питт. Для меня было настоящей честью узнать вас.
     Питт пожал руку Смита.
     - Взаимно, капитан.
     Он повернулся и побрел среди обломков, покрывающих лестницу, вниз, в арсенал. Хоппер и Фэйруэзер тут же бросились к нему.
     - Кто победил? - спросил ХопПеревод
     Питт покачал головой:
     - Не мы.
     - Не вижу смысла торчать тут и дожидаться смерти, - сказал Фэйруэзер. - Уж лучше драться. У вас, случайно, нет запасного оружия?
     - Мне бы оно тоже не помешало, - добавил ХопПеревод
     Питт развел руками:
     - Извините, друзья, но помочь ничем не могу. Наверху полно оружия, но вам придется забрать его у какого-нибудь дохлого малийца.
     - Какие проблемы, - расцвел Хоппер, от души хлопнув Питта по спине. - Удачи, мой мальчик. Позаботься о Еве.
     - Обещаю.
     Фэйруэзер кивнул:
     - Рад был познакомиться с тобой, старина.
     Когда они вместе ушли по лестнице в бой наверху, от раненого оторвалась женщина-медик и поманила к себе Питта.
     - Как дела? - спросила она.
     - Надо готовиться к худшему, - спокойно ответил Питт.
     - Скоро?
     - Капитан Пемброк-Смит и то, что осталось от его команды, заняли последний рубеж. До конца осталось минут десять - пятнадцать.
     - А как же с этими беднягами? - Врач указала на раненых, лежащих на полу арсенала.
     - Малийцы сострадания не проявят, - жестко ответил ей Питт.
     Ее глаза слегка расширились.
     - Они не берут пленных?
     Он покачал головой.
     - Похоже, что нет.
     - А женщины и дети?
     Он не ответил, но выражение боли и печали на его лице было красноречивее слов.
     Она сделала мужественную попытку улыбнуться:
     - Ну, тогда я полагаю, что те из нас, кто еще может нажимать на курок, должны выйти и стрелять.
     Питт обхватил ее за плечи, прижал на мгновение к груди, потом отпустил. Она спокойно улыбнулась и повернулась, чтобы передать эту ужасную весть своему приятелю-медику. Но не успел Питт сделать и шага к тому месту, где лежала Ева, как путь ему преградил французский инженер Луи Монто.
     - Мсье Питт?
     - Мистер Монто?
     - Час настал?
     - Боюсь, что да.
     - Ваше оружие. Сколько в нем патронов?
     - В магазине восемь, но есть запасной рожок.
     - Для женщин и детей нужно одиннадцать, - прошептал Монто, протягивая руку за автоматом.
     - Я отдам вам его, как только позабочусь о докторе Рохас, - со спокойной решимостью произнес Питт.
     Монто бросил беспокойный взгляд в сторону выхода. Звуки боя наверху приблизились, отдаваясь эхом в лестничном проеме.
     - Только не задерживайтесь.
     Питт отошел и сел на каменный пол рядом с Евой. Она была в сознании и смотрела на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, в которых безошибочно читались любовь и нежность.
     - У тебя кровь, ты ранен.
     Он пожал плечами:
     - Я забыл присесть, когда метнул гранату.
     - Я так рада, что ты здесь. Я уже начала думать, что больше никогда не увижу тебя.
     - Надеюсь, ты уже выбрала наряд для нашей встречи, - прошептал он, мягко приподняв ее за плечи и переложив ее голову к себе на колени. Ева не видела, как он вытащил свободной рукой из-за пояса автоматический пистолет, дуло которого чуть подрагивало в сантиметре от ее правого виска.
     - Я и ресторан уже выбрала... - Она замолчала и чуть повернула голову, прислушиваясь. - Ты слышишь это?
     - Слышу что?
     - Я не уверена. Похоже на свист.
     Питт не сомневался, что от успокоительных лекарств у нее появились слуховые галлюцинации. Никакой свист не смог бы прорваться сюда сквозь шум боя. Его палец лег на спуск...
     - Я ничего не слышу, - сказал он.
     - Нет... нет, вот снова.
     Он заколебался, видя, как ожили ее глаза, отражая какое-то смутное предчувствие. Но ему надо было пройти через это. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать ее в губы и отвлечь в то мгновение, когда он спустит курок.
     Она попыталась поднять голову:
     - Неужели ты не слышишь? Это же...
     - До свидания, любимая, - прошептал Питт.
     - ...свисток паровоза, - закончила она взволнованно. - Это Ал, он вернулся!
     Питт с такой скоростью убрал палец со спускового крючка, как если бы тот внезапно раскалился докрасна, и поднял голову, обратив лицо к верхнему отверстию лестничного проема. И тоже услышал пробивающийся сквозь беспорядочную стрельбу посторонний звук. Только не свисток, а басовитый гудок дизельного локомотива.

***

     Джордино стоял рядом с машинистом и как сумасшедший тянул веревку гудка, в то время как поезд стремительно мчался по рельсам к полю битвы. Он в ужасе вглядывался в форт, с трудом узнавая эти развалины, выраставшие за окнами кабины локомотива. Полное разрушение и дымовая завеса, поднимающаяся до неба, болью отозвались в его сердце. Судя по всему, их освободительная миссия несколько запоздала.
     Харгроув, словно в оцепенении, не сводил глаз с открывающейся картины. Он просто не мог поверить, что кто-нибудь мог выжить среди такого кошмара. Большая часть парапетов была снесена, крепостные стены обвалились. От передней стены, в которой еще угадывались ворота, осталась только небольшая груда камней. Его поразило количество трупов, лежащих по периметру вокруг форта, и четыре сгоревших танка.
     - Боже, да они тут устроили просто адский огонь, - пробормотал с благоговением Харгроув.
     Джордино прижал дуло пистолета к виску машиниста.
     - А теперь жми на тормоз и останавливай эту штуку. Немедленно!
     Машинист-француз, которого кадровики "Массард энтерпрайзиз"