обой согласен, - откликнулся повеселевший итальянец.
   Несколько минут спустя, бросив рюкзаки у входа  и  разложив  сушиться
свои непромокаемые накидки,  друзья  прикончили  остатки  кофе,  достали
фонари и  отважно  углубились  под  сень  подземных  сводов.  Мастерство
древних строителей поражало: стены туннеля на всем протяжении  не  имели
ни единой шероховатости, как будто были не  вырублены,  а  выплавлены  в
базальтовом монолите. Чем-то загадочным и чуждым веяло из глубины, и это
жутковатое впечатление усугублялось кромешным мраком  и  заунывным  воем
ветра в подземных пустотах.
   Снедаемые любопытством пополам с настороженностью, они  следовали  за
лучами своих фонарей, безуспешно гадая, что за  находки  ожидают  их  на
пути. Туннель внезапно оборвался, расширившись  до  размеров  квадратной
камеры. Джиордино  напрягся  и  слегка  прищурился,  когда  свет  фонаря
выхватил из темноты сначала кости стопы и берцовые, затем таща и грудной
клетки с позвоночным столбом, заканчивающимся черепом с остатками  рыжих
волос. Скелет частично прикрывали изъеденные плесенью клочки одежды.
   - Хотел бы я знать, откуда взялся здесь этот бедолага?  -  растерянно
произнес Ганн.
   Джиордино обвел помещение фонарем, высветив небольшой очаг,  какие-то
инструменты и грубо сколоченную мебель.  Все  предметы  обстановки  были
изготовлены  вручную  из  дерева  и  обломков  вулканических  пород.   В
противоположном углу виднелась охапка полуистлевших тюленьих шкур и куча
обглоданных костей.
   - Судя по покрою остатков  одежды,  я  бы  сказал,  что  это  простой
матрос. Одному богу известно, сколько он проторчал на этом клочке земли,
пока не умер.
   - Странно, что полковник о нем не упомянул.
   - Ничего странного. "Мадрас" занесло сюда в 1779  году  в  результате
шторма. Можно сказать, чисто случайно, поскольку остров лежит  далеко  в
стороне от обычных путей парусных судов  того  времени.  А  этот  парень
оказался здесь  позже.  Скорее  всего,  его  выбросило  на  берег  после
кораблекрушения, потому что сведений о посещении острова другими  судами
в течение последующих лет пятидесяти, а то и ста, не имеется.
   - Кошмар какой! Как представишь себе, что сидишь здесь на мокрой куче
камней совсем один, голодный, холодный,  утративший  всякую  надежду  на
спасение, и ждешь смерти, - так аж мурашки по спине ползут.
   - А что ты скажешь об очаге,  мой  сентиментальный  друг?  -  не  без
иронии осведомился Джиордино. - Зачем он его выкопал и чем  топил,  если
на всем острове нет ни единого  деревца,  и  только  кое-где  попадаются
чахлые кустики?
   - Наверное, собирал сухие ветки или плавник вдоль  берега...  -  Ганн
вдруг умолк, опустился на колени и начал ожесточенно  копаться  в  золе,
пока не выудил обгоревшие остатки игрушечной колесницы. Особенно  сильно
пострадала  впряженная  в  нее  пара  лошадей.  -  Вандал  проклятый!  -
выругался он, сильно помрачнев. - Сжег все древности,  содержавшие  хоть
крупицу дерева! - Луч его фонаря упал на лицо Джиордино, расплывшееся  в
широкой улыбке. - Ну и что тут смешного?
   - Да я просто подумал,  сколько  же  этой  мерзкой  капусты  пришлось
слопать бедняге, прежде чем помереть?
   - А откуда ты знаешь, какова  она  на  вкус,  если  сам  ни  разу  не
пробовал? - огрызнулся Руди. - Вдруг это деликатес?
   Джиордино повел фонарем по стенам, испещренным такими же  письменами,
как найденные в пещере под Теллуридом. В центре камеры возвышался черный
обсидиановый пьедестал, на котором раньше покоился  череп,  прихваченный
британским полковником. Неожиданно луч скользнул  по  каменистой  осыпи,
почти до середины завалившей дальнюю стену.
   - Так, - оживился экс-коммандер, - а что у нас,  интересно,  за  этой
кучкой?
   - Стена, не видишь, что ли?
   - Может быть, но я так не думаю, - покачал головой Ганн с  непонятной
уверенностью в голосе.
   Джиордино много  лет  назад  научился  доверять  могучему  интеллекту
"малыша" Руди и никогда не отмахиваться от  его  интуитивных  прозрений,
порой граничащих с гениальностью.
   - Полагаешь, по ту сторону мы найдем продолжение галереи?
   - Полагаю.
   - Дьявол! - прошипел Джиордино. - Неужели наши  друзья  из  Теллурида
нас опередили?!
   - С чего ты взял? -  удивился  Ганн.  Итальянец  направил  фонарь  на
осыпь:
   - Их почерк. Они обожают устраивать подземные завалы. Как правило,  с
помощью взрывчатки.
   - Вряд ли это они. Кровля обрушилась давно, очень давно, если  судить
по количеству пыли, скопившейся между обломками. Готов поспорить на свою
рождественскую премию, что обвал случился даже раньше, чем  сюда  попали
люди с "Мадраса" или вот этот несчастный. Просто все они были  ленивы  и
нелюбопытны, поэтому ни у кого из них не  возникло  желания  прокопаться
внутрь и посмотреть, что же  там  на  другой  стороне.  -  Ганн  ползком
вскарабкался на вершину осыпи и посветил фонарем на прилегающие к  стене
камни. - По-моему, все выглядит  самым  естественным  образом.  Типичная
просадка. И не  слишком  серьезная.  Думаю,  мы  с  тобой  в  два  счета
проделаем лаз в этой груде.
   - Помилосердствуй, Руди!  -  притворно  взмолился  Джиордино.  -  Мой
организм не в состоянии выработать столько тестостерона!
   - Заткнись и копай!
   Вскоре выяснилось, что Ганн, как всегда, оказался прав. Обвал тянулся
всего на несколько  ярдов  и  вполне  поддавался  расчистке.  Джиордино,
несмотря на непрерывное ворчание, пахал как вол. Будучи намного  сильнее
напарника, он неутомимо ворочал и отваливал в сторону тяжелые  камни,  в
то время как следующий за  ним  по  пятам  Руди  подбирал  и  отшвыривал
обломки поменьше. Неудержимая целеустремленность  сквозила  в  движениях
итальянца, когда он играючи, как пробковые, отбрасывал  со  своего  пути
сорокафунтовые куски породы. Не прошло и часа,  как  в  завале  появился
узкий проход, сквозь который мог протиснуться не только щуплый Руди,  но
и Ал с его квадратным телосложением. Ганн, как более маленький и легкий,
полез первым. Дополз до конца прохода, остановился и посветил фонарем.
   - Нашел что-нибудь интересное? - крикнул  изнывающий  от  любопытства
итальянец, не видящий пока ничего,  кроме  ребристых  подошв  туристских
ботинок спутника.
   - Короткий коридор. Ведет в другую камеру. До нее футов  двадцать,  -
лаконично доложил Руди.
   Извиваясь ужом, он выбрался из лаза,  встал,  отряхнулся  и  принялся
выламывать камни из выходного отверстия, чтобы  широкоплечему  Джиордино
легче было вылезти. Очутившись по ту сторону завала, друзья  на  секунду
задержались - направленные в следующую камеру лучи обоих фонарей  давали
какие-то уж очень странные отражения.
   - Правильно я сделал, что тебя послушался, - бросил Джиордино, шагнув
вперед.
   - Еще бы! У меня интуиция. Между прочим, ставлю  десять  баксов,  что
нас никто не опередил.
   - Принимаю. Хотя бы для того, чтобы поддержать свое реноме скептика.
   С нарастающим волнением и  предчувствием  удивительных  открытий  они
вошли во вторую камеру и осветили фонарями пол и  стены.  Надписи  здесь
отсутствовали, но от представшего их взорам зрелища у обоих  перехватило
дыхание. Друзья застыли  в  благоговейном  восторге.  Прямо  перед  ними
расположились  в  вырезанных  в  скале  каменных  креслах  два   десятка
мумифицированных фигур. Еще две  мумии  сидели  на  возвышении  напротив
входа в камеру, в то время как  остальные  размещались  по  обе  стороны
вдоль стен.
   - Куда это мы попали? - шепотом спросил  Джиордино;  суеверному,  как
все его соотечественники, итальянцу уже мерещились прячущиеся по  темным
углам призраки.
   - Смахивает на усыпальницу, - ответил Ганн. - И очень  древнюю,  если
судить по облачению ее обитателей.
   Мумии сохранились великолепно, вплоть до уложенных в изящные прически
черных волос, черт лица и мельчайших фрагментов одежды. Каменные  кресла
сидящих  на   возвышении   покрывала   искусная   резьба,   изображающая
разнообразных  морских  животных.  Наряды  этих  людей  выглядели  более
пышными и богатыми, чем у прочих, а лбы наподобие диадем украшали медные
обручи с  затейливым  орнаментом,  выложенным  драгоценными  камнями,  в
которых Ганн  опознал  черные  и  бирюзовые  опалы.  Высокие  конические
колпаки    на    головах    служили    дополнительным     свидетельством
привилегированного прижизненного положения этих фигур. Одеяния  состояли
из  длинных  туник,  расшитых  от  воротника  до  подола  перламутром  в
сочетании с полированными обсидиановыми и медными дисками, а  обуты  они
были в кожаные сапожки, доходящие до середины икр.
   Две мумии на постаменте безусловно превосходили рангом всех остальных
и принадлежали мужчине и женщине. Хотя волосы у обитателей пещеры  имели
одинаковую  длину,  а  какие-либо  ярко  выраженные   половые   признаки
отсутствовали,   простая   логика   позволяла   с   легкостью   отличить
представителей сильного пола от слабого. Во-первых, мужские фигуры  были
заметно крупнее женских, а во-вторых, у мужчин сильнее выдавалась нижняя
челюсть и надбровные дуги. Примечательно, что обручи-диадемы,  венчающие
головы пары на возвышении, были  абсолютно  идентичными.  Возможно,  это
означало, что их носители обладали равной властью. Если условно  назвать
этих двоих королем и королевой, то все мужские мумии  сидели  по  правую
руку от короля, а все женские  -  по  левую  руку  от  королевы.  Одежды
"придворных" копировали облачение центральных фигур, но заметно уступали
ему в изяществе отделки и обилии украшений.
   Вдоль одной  из  стен  выстроились  в  ряд  копья  с  отполированными
древками и обсидиановыми наконечниками. В ногах каждой мумии  помещались
медные миска и чашка с ложкой. В посуде и  ложках  имелись  отверстия  с
продетыми длинными кожаными ремешками, позволяющими носить их на шее или
через плечо. Поневоле возникало абсурдное предположение, будто эти  люди
при жизни не расставались с кухонной утварью и всюду таскали ее с собой.
Рядом с каменными креслами стояли глиняные кувшины, расписанные, сложным
геометрическим орнаментом, и большие медные урны, наполненные  иссохшими
останками листьев и цветочных лепестков, когда-то благоухавших, услаждая
обоняние  мертвецов  в  склепе,  но  давно   утративших   свой   аромат.
Сработанные  вручную  редкостными  мастерами,  кувшины   и   урны   были
настоящими произведениями искусства. Но больше всего восхитила  знавшего
в этом толк Ганна искусная работа бальзамировщиков, намного превзошедших
таких признанных специалистов, как древние египтяне.
   - Признаков насильственной  смерти  не  наблюдается,  -  заметил  он,
закончив скрупулезное обследование мумифицированных тел. - Выглядят так,
будто умерли во сне. Вот только с трудом верится, что все они  собрались
здесь только для того, чтобы совместно отойти в мир иной
   - Да, непохоже, - согласился Джиордино.  -  Кто-то  ведь  должен  был
позаботиться о мертвецах - ну хотя бы по креслам их рассадить.
   - Это точно, - подтвердил  Ганн,  жестом  обводя  камеру.  -  Кстати,
обрати внимание на позы. Пусть в мелочах, но все они чем-то  отличаются.
У кого-то руки на коленях, у других  на  подлокотниках  кресел.  Царь  с
царицей - или кем там они были по жизни - вообще сидят,  опираясь  щекой
на раскрытую ладонь, как "Мыслитель" Родена. Хотел бы я знать, о чем они
думают?
   - Кончай балаганить, - буркнул Джиордино.
   - Неужели ты не ощущаешь себя кем-то вроде Говарда Картера в тот миг,
когда он впервые ступил на порог гробницы Тутанхамона?
   - Говарду повезло. Он нашел кое-что, чего не нашли мы.
   - Что ты имеешь в виду?
   - А ты оглядись вокруг. Ни золота, ни серебра. Если  эти  мумии  и  в
родстве с Тути, то они явно бедные родственники.  Похоже,  самым  ценным
металлом у них считалась медь.
   - Неплохо  бы  узнать,  когда  именно  обрели  они  вечный  покой?  -
задумчиво произнес Ганн.
   - Ты бы лучше спросил, почему? - проворчал итальянец. -  Вот  достану
сейчас из рюкзака фотоаппарат, отщелкаем этих покойничков - и по  домам.
Длительное пребывание в вонючих склепах отрицательно  действует  на  мой
деликатный желудок.
   В течение последующих пяти часов  Джиордино  снял  на  пленку  каждый
квадратный дюйм усыпальницы, а Ганн наговорил  на  портативный  диктофон
свои комментарии к каждому кадру и сделал  в  блокноте  подробную  опись
всего найденного в пещере. При этом они ни к чему не  прикасались  и  не
потревожили  ни  одного  предмета.  Возможно,  группа   профессиональных
археологов проделала бы более квалифицированную работу,  но  Ал  и  Руди
совсем  неплохо  справились  и  в  качестве   любителей.   А   разрешать
исторические загадки и выяснять, чьи это мумии, будут другие.
   Они закончили уже под вечер. Выбравшись  через  частично  разобранный
завал в первую камеру, оккупированную  скелетом  мертвого  моряка,  Ганн
вдруг заметил, что напарник отстал.
   Обернувшись, он  увидел,  что  итальянец  закладывает  дыру  камнями,
перекрывая проход.
   - Это еще зачем? - удивился  Руди.  Джиордино  на  миг  оторвался  от
работы:
   - Не желаю снабжать бесплатным входным билетом тех, кто придет  после
нас.  И  ежели  кому  захочется  пролезть  в  гробницу,  пускай  сначала
разгребет эту кучу ручонками, как мы.
   На обратном  пути  к  самолету  они  показали  отличный  результат  в
спортивной  ходьбе.  Правда,  к  тому  времени  дождь  и  ветер  заметно
поутихли, да и дорога, кроме последних пятидесяти ярдов, шла под  уклон.
Ганн и Джиордино как раз форсировали узкий козырек на ближних подходах к
посадочной  площадке,   когда   отсыревшие   сумерки   полыхнули   вдруг
ослепительной оранжевой вспышкой в форме огненного шара. Взрыв прозвучал
на удивление тихо - вроде петарды, хлопнувшей в  жестяной  банке.  Пламя
тоже  улеглось  в  считанные  секунды,  оставив  столб   черного   дыма,
возносящийся по спирали к свинцовым облакам.
   На глазах  у  беспомощно  застывших  людей  их  машина  лопнула,  как
перезрелая дыня, сброшенная  с  крыши  на  тротуар.  Взвились  в  воздух
обломки, а искореженный, закопченный остов самолета, перевалившись через
край площадки, тяжело рухнул вниз и закувыркался по склону, оставляя  на
своем пути  россыпь  металлолома.  Ударившись  напоследок  о  прибрежные
скалы, останки "Боинга" нелепо подпрыгнули вверх и беззвучно  нырнули  в
волны прибоя.
   Давно затих скрежет раздираемого камнями металла, а Ганн с  Джиордино
все еще стояли, как  прикованные,  утратив  дар  речи  и  тупо  созерцая
опустевший  уступ.  Случившееся  потрясло  обоих  до  глубины  души,  но
восприняли они его по-разному: Ганн выглядел подавленным и  ошарашенным,
в то время как Джиордино буквально трясло от ярости; лицо его  побелело,
пальцы сжались в кулаки.
   - Ничего не понимаю. Этого просто не может быть, - с  трудом  выдавил
наконец Руди. - Близ острова нет  ни  одного  судна,  приземлиться  тоже
некуда, и все же кто-то подложил в самолет бомбу и остался незамеченным.
Чудеса да и только!
   -  Никаких  чудес!  -  ледяным  тоном  отрезал  итальянец.  -  Машину
заминировали еще до нашего отлета  из  Кейптауна.  И  установили  таймер
таким образом, чтобы взрыв произошел на обратном пути.
   Ганн остолбенело уставился на напарника:
   - Получается, те часы, что мы провели в склепе...
   - ...спасли нам жизнь. Кто бы ни были эти киллеры, они  наверняка  не
рассчитывали, что мы найдем гробницу и  надолго  задержимся,  поэтому  и
рвануло на четыре часа раньше, чем нужно.
   - Все равно не верю, что кто-то еще побывал в пещере  после  людей  с
"Мадраса", не считая того несчастного матроса.
   - Я тоже так думаю. Наши теллуридские друзья не станут миндальничать.
Они бы ее просто уничтожили. Все гораздо проще. Где-то произошла  утечка
информации. Не сомневаюсь, что наш маршрут уже отслежен, а это означает,
что прибытие экскурсантов на остров св. Павла можно ожидать с минуты  на
минуту.
   Ганн сосредоточился, осмысливая новые обстоятельства.
   - Прежде всего, мы должны известить адмирала о  наших  трудностях,  -
высказался он после долгой паузы.
   - Разумно. Только воспользуйся шифром, - предостерег Джиордино. - Эти
ребята свое дело знают. Ставлю десять против одного, что у  них  имеются
средства для прослушки спутниковых телефонов. Пусть лучше думают, что мы
кормим рыбок на дне Индийского океана.
   Руди достал мобильник и начал было набирать номер, когда в голову ему
пришла еще одна мысль:
   -  А  что  мы  будем  делать,  если  киллеры  доберутся  сюда  раньше
спасательной партии?
   - Для начала попрактикуемся в метании камней. Другого  оружия  у  нас
все равно нет.
   Ганн окинул хмурым взглядом унылый каменистый ландшафт:
   - Ладно, уговорил. - Он обреченно махнул рукой и добавил:
   - Одно утешение: можно не беспокоиться, что боеприпасы кончатся.
 
16 
 
   "Полярная буря" с экипажем и учеными на борту обогнула Землю  Грейама
и вошла в море Уэдделла, когда  поступила  радиограмма  от  Сэндекера  с
приказом   капитану   Гилспи   временно   свернуть    экспедицию.    Ему
предписывалось немедленно изменить  курс  и  следовать  полным  ходом  к
берегу Принца Улафа, где встать на рейд в виду японской станции "Сева" и
ждать дальнейших распоряжений.  Гилспи  поговорил  со  стармехом  и  его
командой, и ребята совершили маленькое чудо, выжав  из  машины  ледокола
скорость в  двадцать  узлов,  что  на  одиннадцать  процентов  превышало
максимально возможную, указанную в спецификациях двадцать два года назад
при спуске судна на воду.
   Благодаря усилиям  трудяг  из  машинного  отделения  "Полярная  буря"
достигла нужной  точки,  опередив  график  на  восемь  часов,  к  вящему
удовлетворению капитана. Глубина не  позволяла  бросить  якорь,  поэтому
Гилспи приказал лечь в дрейф у наружного края ледяного поля, после  чего
известил Сэндекера о прибытии и запросил инструкции.
   Ответ был краток: "Готовьтесь принять на борт пассажира".
   Нежданная  передышка  дала  людям   возможность   вплотную   заняться
незавершенными делами. Ученые  анализировали  и  заносили  в  компьютеры
новые данные;  экипаж  производил  мелкий  ремонт  и  покраску  судового
оборудования, Таинственный пассажир не заставил себя долго ждать.
   Утром на пятый день после выхода из моря  Уэдделла  Гилспи,  стоя  на
мостике, рассматривал в бинокль прибрежное  ледяное  поле.  Внезапно  из
утреннего тумана вынырнул  вертолет,  уверенно  направляющийся  прямо  к
"Полярной буре". Капитан тут же  отдал  распоряжение  второму  помощнику
встретить машину на кормовой посадочной площадке.
   Вертолет на несколько секунд  завис  над  палубой  и  начал  медленно
снижаться. Из открытой  грузовой  дверцы  выпрыгнул  высокий  мужчина  с
чемоданчиком в руке и дорожной сумкой  через  плечо.  Он  что-то  сказал
помощнику, потом обернулся и помахал пилоту. Лопасти ускорили  вращение,
винтокрылая машина взмыла вверх и легла  на  обратный  курс.  Дирк  Питт
легко взбежал на мостик и протянул руку капитану:
   - Привет, Дэн! Рад тебя видеть.
   - Дирк! Откуда ты взялся?
   - Меня доставили на  самолете  ВВС  из  Пунта-Аренас  в  Магеллановом
проливе до здешней японской станции, где  есть  взлетная  полоса.  Ну  а
японцы не отказали в любезности подбросить меня сюда на своем вертолете.
   - А за каким дьяволом тебя вообще занесло в Антарктику?
   - Да надо провернуть одну деликатную работенку неподалеку отсюда.
   - Так я и знал, что адмирал спрятал туза в рукаве. Такой  секретности
напустил - даже не сказал мне, что это ты прилетаешь.
   - К сожалению, у него есть на то причины. - Питт  положил  чемоданчик
на штурманский стол,  открыл  его  и  передал  Гилспи  листок  бумаги  с
координатами. - Вот твой пункт назначения.
   Капитан прочитал две строчки цифр и перевел взгляд на карту.
   - Залив Стефенсона, значит, - произнес он задумчиво. -  Действительно
неподалеку, на берегу Кемпа, немного не доходя до островов Хобса. Ничего
интересного. Едва ли не самый унылый и п