тому был вынужден сбоку объехать лежащего человека. Машина резко остановилась, скрипнув покрышками и взметнув облако пыли.
     Фэйруэзер казался скорее мертвым, чем живым. Его организм был здорово обезвожен, и пот превратился в корочку из мельчайших кристаллов соли. После того как французские нефтяники несколько минут поливали тонкой струйкой воды его распухший язык, майор пришел в сознание. Четыре часа спустя, выпив два галлона воды и восстановив содержание жидкости в теле, Фэйруэзер заплетающимся языком поведал о кровавой бойне и своем бегстве из Асселара.
     Из французов только один понимал по-английски, и для него история Фэйруэзера, хоть и похожая на пьяный бред, прозвучала достаточно убедительно. После короткого обсуждения поисковики осторожно погрузили майора на заднее сиденье грузовика и направились в город Гао на реке Нигер. Приехали они незадолго до темноты и сразу же двинулись к городскому госпиталю.
     Удостоверившись, что Фэйруэзер удобно размещен и окружен вниманием доктора и сестры, французы сочли, что разумно проинформировать о случившемся главу местного отделения сил безопасности Мали. Их попросили написать подробнейший отчет, пока полковник, командующий управлением в Гао, доложит непосредственному начальству в столичный город Бамако.
     К удивлению и негодованию французов, они были арестованы и отправлены в тюрьму. На следующее утро из Бамако прибыла следственная комиссия и допросила их каждого в отдельности и с пристрастием об обстоятельствах обнаружения Фэйруэзера. Требования связаться с консульством были проигнорированы. Когда же геологи отказались давать показания, допрос приобрел угрожающий характер.
     Французы оказались не первыми европейцами, бесследно пропавшими в стенах городского управления безопасности.
     Не получая сообщений от изыскательской группы, их непосредственное начальство в Марселе встревожилось и потребовало расследования. Силы безопасности Мали продемонстрировали широкомасштабные поиски в пустыне, но не нашли ничего, кроме пропавшего грузовика "рено" нефтяной компании.
     Имена французских геологов и исчезнувших туристов прибавились к списку заблудившихся и погибших в огромной пустыне.

***

     Доктор Гарун Мадани стоял на ступеньках госпиталя Гао под кирпичным портиком, стены которого были усеяны немыслимыми рисунками. Нервничая, он посматривал вдоль пыльной улицы, идущей между развалившимися колониальными постройками и дешевыми грязными кирпичными домиками. Северный бриз развевал легкое песчаное покрывало над городом, бывшим некогда столицей трех империй, а ныне лишь исчезающим памятником времен французской колонизации.
     С высоких башен минаретов, поднимающихся вокруг мечети, зазвучал призыв к вечерней молитве. Мусульманские священники, муэдзины, уже не скликали правоверных на молитву с балконов, карабкаясь по узким ступенькам на минареты, - теперь муэдзин, оставаясь на земле, приглашал через микрофон и громкоговорители молиться Аллаху и пророку Магомету.
     Чуть выше над минаретом луна в три четверти отражалась в потоках реки Нигер. Широкая, красивая в своем медленном и ласковом течении, эта река теперь занимала меньшую часть своего бывшего русла. Некогда могучая и глубокая, за минувшие десятилетия она сильно пересохла и превратилась в мелководье, сплошь покрытое флотилиями небольших рыбачьих парусных судов, называемых полубаркасами. Ее воды в свое время плескались у подножия мечети, теперь же они медленно катились двумя кварталами ниже.
     Население Мали составляла пестрая мешанина из светлокожих потомков французов и берберов, темно-коричневых пустынных арабов и марокканцев и черных африканцев. Доктор Мадани был угольно-черен, с негроидными чертами лица, глубоко посаженными эбеновыми глазами и широким приплюснутым носом. Это был большой, неуклюжий мужчина в возрасте далеко за сорок, тучный, с крупной головой и квадратной челюстью.
     Предки доктора происходили из племени мандинго, порабощенного марокканцами в тысяча пятьсот девяносто первом году и угнанного на север. В бытность его мальчиком у его родителей была ферма на плодородных землях на юге Нигера. После смерти родителей подростка взял на воспитание майор французского Иностранного легиона, и Гарун получил медицинское образование в Парижском университете. А как и почему это стало возможным, он никогда не рассказывал.
     Доктор напрягся, когда показались желтые огни фар старого и необычного автомобиля. Этот автомобиль осторожно двигался по неровной улице, странно дисгармонируя с унылыми и мрачными постройками розовато-фуксиновым цветом своего корпуса. Он выглядел элегантно, как и положено седану "Авион-вуазен" выпуска тысяча девятьсот тридцать шестого года. Конструкция его кузова представляла собой причудливое сочетание довоенных требований к аэродинамике, кубизма и мастерства Фрэнка Ллойда. Он был оснащен шестицилиндровым двигателем с патрубковыми клапанами, простым и надежным в эксплуатации и достаточно бесшумным. Выходящий за пределы обычных инженерных стандартов, в те времена, когда Мали была территорией Французской Западной Африки, он принадлежал генерал-губернатору.
     Мадани знал этот автомобиль. Жители почти всех городов Мали знали этот автомобиль и его владельца и все нервно вздрагивали от дурных предчувствий, когда он проезжал мимо. Доктор заметил, что за этим автомобилем следует военная медицинская перевозка, и испугался возможных осложнений. Он шагнул вперед и в тот момент, когда водитель практически совершенно бесшумно притормозил, открыл заднюю дверцу.
     Высокопоставленный военный поднялся с заднего сиденья, оправляя сшитую на заказ форму, отутюженными складками которой можно было резать замерзшее масло. В отличие от других африканских лидеров, склонных украшать себя массой различных побрякушек, генерал Затеб Казим имел на груди своего армейского мундира только одну зеленую с золотом нашивку. На голове он носил укороченный образец литама - индиговое покрывало туарегов. Его лицо оттенка темного какао имело типичные марокканские черты, а глаза казались крошечными топазовыми точками в окружении океана белков. Он мог бы считаться по местным меркам почти красавцем, если бы не нос. Вместо того чтобы быть прямым и ровным, он на конце закруглялся, нависая над редкими усами, затеняющими щеки.
     Генерал Затеб Казим выглядел беззлобным проказником из старых мультиков "Уорнер бразерс". При этом он прямо-таки сочился самоуважением, эффектно стряхивая воображаемые пылинки со своего мундира. Присутствие доктора Мадани отметил легким кивком.
     - Пациент готов к перевозке? - спросил он равнодушно.
     - Мистер Фэйруэзер полностью оправился от перенесенных тяжелых испытаний, - ответил Мадани, - и находится под глубоким наркозом, как вы и приказали.
     - После того как его привезли французы, он ни с кем не виделся и не разговаривал?
     - За Фэйруэзером ухаживали лишь я и сестра из племени тукулор, которая говорит только на диалекте фулай. Других контактов у него не было. Также выполняя ваши инструкции, я поместил его в отдельную комнату, подальше от общих палат. Могу добавить, что все записи, касающиеся его пребывания здесь, уже уничтожены.
     Казим выглядел удовлетворенным:
     - Спасибо, доктор. Благодарю вас за сотрудничество.
     - Разрешите спросить, куда вы его забираете?
     На лице Казима вспыхнула мертвящая улыбка.
     - В Тебеццу.
     - Только не это! - глухо пробормотал Мадани. - Только не в золотые рудники штрафной колонии в Тебецце. Ведь умирать там приговариваются лишь политические изменники и убийцы. А этот человек иностранец. Что же он такого сделал, чтобы заслужить медленную смерть на рудниках?
     - А вам какая разница?
     - Но в каком преступлении его обвиняют?
     Казим брезгливо оглядел Мадани с головы до ног, словно тот был всего лишь надоедливым насекомым.
     - Обойдемся без расспросов, - холодно отрезал он. Ужасная мысль мелькнула в мозгу Мадани:
     - А те французы, что нашли Фэйруэзера и доставили его сюда?
     - А чем они лучше?
     - Но ведь никто не протягивает в рудниках больше нескольких недель!
     - Все лучше, чем просто казнить их, - пожал плечами Казим. - Пусть остаток своей жалкой жизни они хоть немного поработают с пользой. Запас золота нашей экономике не помешает.
     - Вы такой рассудительный человек, генерал, - сказал Мадани, ощущая избыток желчи в этих льстивых словах. Садистское могущество Казима как судьи и палача было непреложным фактом в жизни малийцев.
     - Я рад, что вы понимаете это, доктор. - Он посмотрел на Мадани так, словно тот сидел на скамье подсудимых. - В интересах безопасности нашей страны, я полагаю, вам лучше забыть о мистере Фэйруэзере.
     Мадани поклонился:
     - Как вам будет угодно.
     - И пусть никакое зло не случится с твоими людьми и твоим добром.
     Эта мысль Казима была ясна доктору. Ритуальные слова приветствия кочевника приютившему его дому. А у Мадани была большая семья. И пока он будет хранить молчание, они будут жить спокойно. В противном случае его ждала такая перспектива, о которой и думать не хотелось.
     Несколько минут спустя Фэйруэзер в бессознательном состоянии был вынесен на носилках из госпиталя двумя секретными агентами Казима и помещен в перевозку. Генерал на прощание отсалютовал Мадани и шагнул внутрь "Авион-вуазена".
     Когда оба автомобиля скрылись в ночи, холодящий страх пробежал по жилам доктора Мадани, и он задумался о трагедии, в которую, сам того не желая, оказался замешанным. И тут же взмолился, чтобы забыть о ней.

5

     Доктор Фрэнк Хоппер внимательно слушал, расположившись на кожаной софе в одном из номеров люкс с расписными стенами отеля "Нил-Хилтон". Напротив, через кофейный столик, в кресле соответствующего стиля сидел Исмаил Йерли и задумчиво попыхивал пенковой трубкой, чашечка которой была вырезана в форме головы султана в тюрбане.
     Несмотря на вселенский грохот автомобильного движения делового Каира, Ева никак не могла отвлечься от того кошмара со смертями на пляже, хотя даже в ее подсознании остались лишь неясные воспоминания. Но все же голос доктора Хоппера вернул ее оттуда в конференц-зал:
     - Стало быть, вы нисколько не сомневаетесь в том, что эти люди пытались убить вас?
     - Нисколько, - ответила Ева.
     - Судя по вашему описанию, они похожи на черных африканцев, - предположил Исмаил Йерли.
     Ева покачала головой:
     - Я не сказала - черные, я только сказала, что у них была темная кожа. Черты их лиц были более резкими, более определенными... нечто среднее между арабами и восточными индийцами. А тот, кто поджигал мой автомобиль, был одет в некое подобие туники свободного покроя и замысловато накрученный головной убор. Все, что я смогла разглядеть, это эбеновые глаза и нос, острый, как клюв у орла.
     - А этот головной убор, он хлопковый и обмотан вокруг головы и подбородка несколько раз? - спросил Йерли.
     Ева кивнула:
     - Эта тряпка показалась мне огромной.
     - А какого она была цвета?
     - Интенсивного чернильно-голубого.
     - Индиго?
     - Да, - сказала Ева. - Скорее всего, именно индиго.
     Несколько минут Исмаил Йерли сидел в молчаливом раздумье. Он был координатором и научным экспертом группы врачей и биологов Всемирной организации здравоохранения. Худой и жилистый, чрезвычайно работоспособный, с почти патологической любовью к деталям, он ловко разбирался там, где требовалась его недюжинная политическая смекалка. Исмаил жил в Турции, в средиземноморском порту Анталия. Он утверждал, что в его жилах течет кровь курдов Каппадокии. Мусульманин, свободный от религиозного фанатизма, он уже несколько лет не бывал в мечети. Как и у большинства турок, у него была копна толстых спутанных волос на голове, дополнявшаяся кустистыми, сходящимися на переносице бровями и огромными усами. Его отличал живой, непоседливый характер. Его губы всегда были раздвинуты в улыбке, выдающей нешуточный темперамент.
     - Туареги, - сказал он наконец.
     Он сказал это так тихо, что Хопперу пришлось склониться.
     - Кто? - переспросил он.
     Йерли посмотрел через кофейный столик на канадского врача, руководителя медицинской группы. Тихий человек, Хоппер говорил мало, предпочитая больше слушать. В общем, был, по размышлению турка, полной ему противоположностью. Здоровенному, добродушному, краснолицему, с густой бородой. Хопперу, чтобы походить на викинга Эрика Рыжего, не хватало только боевого топора и конического шлема с изогнутыми рогами. Неординарно мыслящий, педантичный и осмотрительный, он был признан международным сообществом ученых одним из двух лучших токсикологов мира.
     - Туареги, - повторил Йерли.
     Некогда могущественные и воинственные кочевники пустыни, выигрывавшие великие битвы с французской и марокканской армиями. И, вероятно, величайшие из романтических разбойников прошлого. Но в наши дни они уже не кочевали. Теперь они, для того чтобы выжить, разводили коз или нищенствовали в районах, пограничных с Сахарой. В отличие от арабов-мусульман их мужчины носили на голове покрывало, кусок полотна, который в развернутом виде был более метра в длину.
     - Но почему какое-то племя кочевников хочет избавиться от Евы? - спросил Хоппер, ни к кому в отдельности не обращаясь. - Что-то я не вижу причины.
     Йерли неуверенно покачал головой:
     - Во всяком случае, похоже, что, по крайней мере, одному из них не нравится, что она и - надо со всей серьезностью рассмотреть и такую возможность - остальные участники программы медицинских исследований вспышек токсичных отравлений в юго-западной пустыне занимаются этим.
     - Но если смотреть с этой точки зрения, - возразил Хоппер, - мы ведь даже не знаем виновника заболевания. Не знаем, вызывается ли недуг вирусом или бактерией.
     Ева кивнула:
     - То же самое и Питт предположил.
     - Кто? - уже во второй раз спросил ХопПеревод
     - Дирк Питт, тот мужчина, который спас мне жизнь. Он сказал, что кому-то, по-видимому, не нравится мое присутствие в Африке. Он считает, что и вы, и другие тоже могут быть в списке неугодных.
     Йерли всплеснул руками:
     - Невероятно, неужели этот человек всерьез думает, что мы имеем дело с сицилийской мафией?!
     - Большая удача, что он оказался рядом, - заметил ХопПеревод
     Йерли выпустил из трубки голубое облако и в задумчивости стал рассматривать дым.
     - Слишком уж большая, если учесть, что на протяжении нескольких береговых миль вдруг нашелся некто имевший мужество схватиться с трио наемных убийц. Почти чудо или... - он выдержал паузу, - или предусмотренное присутствие. Ева скептически покачала головой:
     - Если вы, Исмаил, думаете, что это было подстроено, лучше сразу забудьте.
     - Может быть, он сам организовал покушение, чтобы напугать вас и заставить вернуться в Штаты?
     - Я же своими глазами видела, как он убил этих троих. Поверьте мне, такое невозможно инсценировать.
     - И, после того как он вас забросил в отель, вы о нем больше ничего не слышали? - с сомнением спросил ХопПеревод
     - В конторке у портье оказалась записка с просьбой поужинать с ним сегодня вечером.
     - И вы по-прежнему думаете, что он всего лишь добрый прохожий самаритянин? - настаивал Йерли.
     Ева не обратила на него внимания и посмотрела на Хоппера:
     - Питт сказал мне, что он в Египте с археологическими изысканиями по линии Национального подводного и морского агентства. И у меня нет особых оснований не доверять ему.
     Хоппер обратился к Йерли:
     - Должно быть, это нетрудно проверить.
     Йерли кивнул:
     - Я позвоню приятелю, он морской биолог в НУМА.
     - Но вопрос все равно остается: почему? - отсутствующе пробормотал ХопПеревод
     Йерли пожал плечами:
     - Если Еву собирались убить тайно, тогда все это должно быть частью заговора с целью напугать нас и заставить отменить нашу миссию.
     - Да, но ведь у нас пять отдельных групп из шести человек в каждой, которые должны быть направлены в южную часть пустыни. И они будут разбросаны в пяти государствах, от Судана до Мавритании. И мы ни к кому не напрашивались. Ведь это их правительства обратились в ООН за помощью в нахождении ответа на вопрос о странной болезни, охватившей их страны. Мы приглашенные гости, а не незваные враги.
     Йерли пристально посмотрел на Хоппера:
     - Ты забываешь, Фрэнк, что есть еще одно правительство, которому мы не нужны.
     Хоппер с мрачным видом кивнул:
     - Ты прав. Я забыл о президенте Мали Тагире. Он с большой неохотой позволил нам пересечь его границы.
     - Скорее уж не он, а генерал Казим, - поправил коллегу Йерли. - Тагир всего лишь марионетка. Настоящая сила, стоящая в тени правительства Мали, - Затеб Казим.
     - Но что он может иметь против безобидных биологов, пытающихся спасать людей? - спросила Ева.
     Йерли поднял перед собой ладони:
     - Мы можем никогда не узнать этого.
     - Это может быть случайным совпадением, - успокаивающе сказал Хоппер, - что за прошедший год люди, особенно европейцы, регулярно исчезают в необитаемых пустынях Северного Мали.
     - Как туристы из того сафари, о котором сообщили газеты? - вставила Ева.
     - Да, их местонахождение и судьба остаются тайной, - спокойно ответил Йерли.
     - Но я как-то не могу поверить, чтобы между этой трагедией и нападением на Еву существовала какая-то связь, - сказал ХопПеревод
     - Но если предположить, что в случае с Евой зачинщиком был генерал Казим, тогда причина в том, что его шпионы разнюхали, что она участник группы биологов, которые будут заниматься исследованиями в Мали. Зная это, он и приказал своим наемным убийцам произвести предупреждение, чтобы мы не совались в его верблюжий заповедник.
     Ева засмеялась:
     - С вашим богатым воображением, Исмаил, вы могли бы стать великим сценаристом в Голливуде.
     Густые брови Йерли сомкнулись:
     - Я думаю, мы должны поостеречься и оставить малийскую группу в Каире до тех пор, пока все это дело не будет полностью расследовано и прояснена.
     - По-моему, ты переигрываешь, - не согласился ХопПеревод - А ты, Ева, за что? Отменить миссию или продолжить?
     - Я бы рискнула, - сказала Ева. - Но я не могу говорить за других членов группы.
     Хоппер уставился в пол, покачивая головой:
     - Тогда придется обращаться только к добровольцам. Я не могу отменить миссию в Мали, потому что там неизвестно, отчего умирают сотни, может быть, тысячи людей. Я сам возглавлю эту группу.
     - Нет, Фрэнк! - резко сказала Ева. - А вдруг случится самое худшее? Вы слишком ценны, чтобы терять вас.
     - К тому же мы обязаны сообщить об этом деле в полицию. Не стоит поступать опрометчиво, - настаивал Йерли.
     - Будьте серьезнее, Исмаил, - нетерпеливо сказал ХопПеревод - Если обратиться в полицию, они обязательно задержат нас здесь и сорвут всю миссию. И мы на месяц погрузимся в волокиту. Я вовсе не собираюсь попадать в когти африканской бюрократии.
     - Мои связи позволят обрезать эти когти, - отмахнулся Йерли.
     - Нет, - непреклонно сказал ХопПеревод - Я хочу, чтобы все группы сели на наш чартерный самолет и отправились по своим местам согласно расписанию.
     - Тогда мы отбываем завтра утром, - сказала Ева. Хоппер кивнул:
     - Никаких задержек, никаких откладывании. Утром мы должны оказаться в дороге.
     - Вы без нужды подвергаете свои жизни опасности, - пробормотал Йерли.
     - Нет, я приму страховочные меры.
     Йерли непонимающе посмотрел на Хоппера:
     - Страховочные меры?
     - Я имею в виду пресс-конференцию. Перед тем как выехать, я обзвоню всех зарубежных корреспондентов службы новостей в Каире и объясню наш план, делая особое ударение на Мали. И, разумеется, я уделю внимание возможной опасности. И тогда, в свете международного паблисити, окружающего наше присутствие в его стране, генерал Казим дважды подумает, прежде чем угрожать жизни ученых, прибывших со всем известной миссией милосердия.
     Йерли тяжело вздохнул:
     - Ради тебя я буду надеяться на это. Искренне надеяться.
     Ева обогнула стол и присела рядом с турком.
     -