, вручную работая с механизмами, особенно со старыми автомобилями из своей коллекции в Вашингтоне. Он жить не мог без приключений. Он чувствовал себя на седьмом небе, управляя древним летательным аппаратом или изучая останки исторических кораблекрушений. Питт был инженером со степенью магистра и получал удовольствие, мастеря то, что другому было бы не под силу. В отличие от Ганна его редко можно было застать за письменным столом в здании штаб-квартиры НУМА; он предпочитал непосредственно участвовать в захватывающих исследованиях морских глубин.
     - Прибрежная коралловая линия там в опасности и вымирает с неслыханной быстротой, - сообщил Ганн. - И сейчас это самая горячая тема для ученых-океанологов.
     - И в каких частях океана проявляется эта тенденция?
     Ганн уставился в чашку:
     - Карибское море от Флориды-Ки до Тринидада, Тихий океан от Гавайев до Индонезии, Красное море, берега Африки.
     - И везде вымирание в таких темпах? - удивился Питт.
     Ганн покачал головой:
     - Нет, есть различия в зависимости от района. Но наихудшее положение вдоль западно-африканского побережья.
     - И надо полагать, это не обычное для коралловых рифов циклическое вырождение и вымирание перед предстоящим возрождением?
     - Совершенно верно, - кивнул Ганн. - Когда условия существования восстанавливаются, возрождаются и рифы. Но мы еще никогда не наблюдали такого широко распространенного вырождения.
     - А какие предположения насчет причины?
     - Возможны две. Одна традиционная: теплые воды. Периодическое повышение температуры воды, как правило из-за смены направления течений, приводит к тому, что крошечные коралловые полипы начинают извергать, или выблевывать если угодно, те водоросли, которыми они питаются.
     - А полипы - это такие маленькие трубчатые дьяволята, из останков которых и строится риф?
     - Неплохо сказано.
     - Это все, что я о них знаю, - признался Питт. - Балансирование кораллов между жизнью и смертью редко становится темой вечерних новостей по TV.
     - Стыдно, - лаконично сказал Ганн. - Особенно если понимать, что изменения в жизни кораллов являются точнейшим показателем будущих тенденций в условиях существования морей и формирования климата.
     - Ладно, уговорил. Итак, полипы выблевывают водоросли, - не без раздражения повторил Питт. - И что дальше?
     - Эти водоросли кормят полипы и придают им "х живой цвет, - продолжил Ганн, - а отсутствие водорослей и голод делают кораллы белыми и безжизненными. Этот феномен известен как отбеливание.
     - И он редко имеет место, когда вода прохладна.
     Ганн с укором посмотрел на Питта:
     - И зачем я тебе это рассказываю, если ты и так все знаешь?
     - Я слушаю, чтобы не обидеть тебя.
     - Ну, тогда я попью кофе, пока он не остыл.
     Последовала долгая пауза. Ганну на самом деле не хотелось кофе, но он продолжал прихлебывать, испытывая терпение собеседника.
     - О'кей, - первым не выдержал Питт. - Итак, кораллы во всем мире гибнут. Каков же второй фактор, воздействующий на их нормальное существование?
     Ганн лениво помешивал кофе пластиковой ложечкой.
     - Новая угроза - и очень серьезная - это внезапное появление толстых зеленых и других водорослей, которые просто облепляют кораллы, как какая-нибудь вырвавшаяся на свободу зараза.
     - Постой. Ты говоришь, что кораллы голодают, потому что выблевывают водоросли, хотя те облепили их чуть ли не до удушья?
     - Теплые воды приходят и уходят. Это одновременно приводит к уничтожению кораллов и росту водорослей, которые препятствуют поступлению питания и солнечных лучей к кораллам. И те умирают практически от удушья.
     Питт запустил руку в свои черные волосы:
     - А есть надежда, что ситуация улучшится, если воды станут холоднее?
     - Этого не случится, - покачал головой Ганн. - Во всяком случае, в Южном полушарии. Снижение температуры воды в ближайшее десятилетие не прогнозируется.
     - Как ты полагаешь, это естественное явление или последствие эффекта глобального потепления?
     - Возможно и то и Другое, да плюс еще воздействие обычных вредных выбросов.
     - У вас нет никаких твердых доказательств? - не отставал Питт.
     - Ни у меня, ни у других ученых-океанологов НУМА ответов нет.
     - Что-то я еще ни разу не слышал о каком-нибудь яйцеголовом пробирочнике, у которого не было бы подходящей гипотезы на всякий мыслимый и немыслимый случай, - усмехнулся Питт.
     Ганн в ответ тоже улыбнулся:
     - Я никогда еще не рассматривал себя с такой точки зрения.
     - А может, в свете употребленных терминов?
     - До чего же ты любишь наклеивать ярлыки на людей, - вздохнул Ганн.
     - Только на самоуверенных профессоров.
     - Ну хорошо, - начал Ганн. - Я, конечно, не царь Соломон, но уж коли ты спросил... Моя теория основана на количественном росте водорослей. Ведь каждый школьник скажет тебе, что если поколение за поколением сбрасывать в океан неочищенные сточные воды, мусор и токсичные химикаты, то рано или поздно будет достигнута точка насыщения. Хрупкий биохимический баланс морей безвозвратно нарушается. Моря разогреваются, и все мы, а в особенности наши потомки, вынуждены будем тяжко за это расплачиваться.
     Питт еще никогда не видел Ганна таким серьезным.
     - Плохо дело.
     - И я думаю, что мы уже пересекли ту грань, до которой еще можно было что-то изменить.
     - Так ты без оптимизма смотришь на возможность восстановления баланса?
     - Да, - сказал Ганн печально. - Разрушающий эффект испорченной воды слишком долго игнорировался.
     Питт уставился на Ганна, слегка удивленный тем, что второй по влиянию человек в НУМА находится во власти таких роковых и мрачных дум. Ганн нарисовал зловещую картину. Но Питт не разделял тотального пессимизма Ганна. Океаны, может быть, и больны, но до смертного конца им еще далеко.
     - Расслабься, Руди, - ободряюще сказал Питт. - Что бы там ни прятал адмирал в своем рукаве, вряд ли он рассчитывает, что вот прибудем мы трое и спасем все моря Земли.
     Ганн посмотрел на него и слабо улыбнулся.
     - Мне еще ни разу не удавалось проникнуть в замыслы адмирала.
     Если бы друзья знали или хотя бы догадывались, насколько они ошибаются, они не медля ни секунды заставили бы пилота под страхом кровавой расправы развернуть самолет и направить его прямиком обратно в Каир.
     Их приземление на посадочную полосу одной из нефтяных компаний в окрестностях Порт-Харкорта было быстрым и спокойным. И уже через несколько минут они находились в воздухе на борту вертолета, тарахтящего винтами над Гвинейским заливом. Сорок минут спустя аппарат завис над "Саундером" - принадлежащим НУМА исследовательским судном, которое и Питт, и Джордино знали достаточно хорошо и на борту которого они три раза спасались в ходе реализации заданий. Корабль в сто двадцать метров длиной, строительство которого обошлось в восемь миллионов долларов, был нашпигован самыми сложными сейсмическими, гидролокационными и батиметрическими системами.
     Пилот облетел огромную подъемную стрелу "Саундера" и приземлился на взлетной площадке на кормовой надстройке. Первым на палубу шагнул Питт, за ним Ганн. Джордино, двигаясь как разбуженный зомби, зевал на каждом шагу. После того как перестали вращаться лопасти и вертолет закрепили, пошел обмен приветствиями со знакомыми членами экипажа и учеными.
     Питт знал устройство корабля и направился к трапу, ведущему к люку одной из морских лабораторий "Саундера". Он прошел мимо нескольких кладовок, заполненных химической аппаратурой, и попал в большую каюту, где проводились совещания и лекции. Несмотря на то что это было рабочее исследовательское судно, каюта была красиво обставлена удобной мебелью и полностью оборудована для присутствия начальствующего состава, о чем свидетельствовали длинный стол красного дерева и мягкие кожаные кресла.
     Чернокожий мужчина огромного роста стоял спиной к Питту перед большим развернутым проекционным экраном. Он выглядел полностью поглощенным графическими диаграммами, демонстрировавшимися на нем. Был он по крайней мере лет на двадцать старше Питта и на добрый фут выше него. Однако во всей его могучей фигуре не наблюдалось и намека на неуклюжесть - напротив, в каждом движении сквозила неуловимая грация бывшего баскетболиста.
     Но внимание Питта и его друзей привлекли в первую очередь не изображение на экране или уткнувшийся в него незнакомец, а совсем другой персонаж. Невысокий, подтянутый, жилистый, он лениво облокотился одной рукой о стол, держа огромную незажженную сигару в другой. Узкое лицо, холодные властные голубые глаза, некогда пламеневшие, а теперь седеющие волосы и аккуратно подстриженная бородка придавали ему, несмотря на отсутствие голубой рубашки с вышитыми на нагрудном кармане золотыми якорями, характерный облик отставного военного моряка, которым он и был в действительности. Адмирал Джеймс Сэндекер, генеральный директор НУМА, встал, приветливо растянул губы в улыбке барракуды и сделал шаг вперед, протягивая руки навстречу вошедшим.
     - Дирк! Ал! Как я рад снова видеть ваши славные рожи! - Он приветствовал гостей так бурно, словно не имел никакого отношения к их неожиданному появлению. - Поздравляю с находкой похоронной баржи фараона. Великолепная работа. - Адмирал обратил внимание на Руди Ганна и небрежно кивнул: - Надеюсь, ты доставил моих парней без неприятных происшествий?
     - Как ягнят на бойню, - мрачно пошутил Руди.
     Питт пристально посмотрел на Ганна, затем обратился к Сэндекеру:
     - Вы вытащили нас из Нила с дьявольской спешкой. Почему?
     Сэндекер изобразил притворную обиду:
     - Ни тебе здравствуйте, ни радости от встречи. И даже ни слова приветствия своему старому боссу, который отменил званый ужин с очаровательной богатой дамой из высшего вашингтонского общества и пролетел шесть тысяч километров только для того, чтобы поздравить вас с успехом.
     - И почему это ваше в высшей степени сомнительное благословение наполняет меня чувством тревоги? - ухмыльнулся Питт.
     Джордино угрюмо рухнул в кресло:
     - А если мы так хорошо поработали, как насчет подъемных, премий, ближайшего рейса домой и двухнедельного оплаченного отпуска?
     Сэндекер снисходительно хмыкнул:
     - Даже и не мечтай. Торжественная встреча на Бродвее откладывается. Сначала необременительная прогулка вверх по реке Нигер.
     - Нигер? - проворчал Джордино. - Там что, тоже какая-нибудь посудина с сокровищами затонула?
     - Нет.
     - Когда? - спросил Питт.
     - Стартуете с первыми лучами солнца, - сообщил Сэндекер.
     - А что именно вы хотите, чтобы мы сделали?
     Сэндекер повернулся к возвышающемуся у проекционного экрана чернокожему.
     - Разумно. Первым делом, как известно, самолеты. Позвольте мне представить вам доктора Дарси Чэпмена, главного океанического токсиколога Морской научной лаборатории Гудвина в Лагуна-Бич.
     - Джентльмены, - церемонно произнес Чэпмен глубоким басом, которому было тесно в стенах каюты. - Искренне рад познакомиться с вами. Адмирал Сэндекер порассказал мне о ваших совместных подвигах. Это на самом деле впечатляет.
     - Это ведь вы играли за "Денверских самородков"? - встрепенулся Ганн, задирая голову, чтобы заглянуть в лицо Чэпмену.
     - Пока колени позволяли, - усмехнулся тот. - А потом вернулся к науке и защитил докторскую диссертацию по химии окружающей среды.
     Питт и Ганн пожали руку Чэпмену, а Джордино только помахал рукой из кресла, в которое уже успел пристроиться. Сэндекер поднял трубку телефона и заказал на камбузе завтрак.
     - Можете устраиваться поудобнее, - коротко сказал он. - Нам до рассвета предстоит обсудить еще много вопросов.
     - У вас для нас действительно поганая работенка, сэр? - небрежно осведомился Питт.
     - В высшей степени, - прозаично подтвердил Сэндекер.
     Он кивнул доктору Чэпмену, который нажал кнопку на пульте дистанционного управления. На экране появилась цветная карта, изображающая извилистое русло реки.
     - Река Нигер. Третья по протяженности в Африке, после Нила и Конго. Странно, но она имеет истоки всего лишь в трехстах километрах от моря, на территории Гвинеи. Сначала течет на северо-восток, далее поворачивает на юг и петляет на протяжении четырех тысяч двухсот километров, прежде чем впасть в Атлантический океан в дельте на берегу Нигерии. И где-то в своем течении... где-то в нее попадают высокотоксичные отходы и выносятся в океан. А это приводит к катастрофическим изменениям с непредсказуемыми последствиями, если пользоваться языком предстоящего судного дня.

11

     Питт уставился на Сэндекера, не веря собственным ушам.
     - Судный день, адмирал? Я правильно вас понял?
     - Я ничего не выдумываю, - сухо ответил Сэндекер. - Прибрежные воды Западной Африки умирают, и беда эта идет от неустановленного загрязнения. Ситуация стремительно перерастает в цепную реакцию, чреватую потенциальным уничтожением каждой единичной особи морских обитателей.
     - И это может привести к необратимым изменениям климата на Земле, - добавил Ганн.
     - Это еще полбеды, - заметил Сэндекер. - А вот конечным результатом может стать вымирание всех видов жизни на Земле, включая и нас с вами.
     Ганн укоризненно пробормотал:
     - Ну, не надо преувеличивать...
     - Преувеличивать?! - гневно воскликнул Сэндекер. - Именно так заявил мне один самодовольный кретин из Конгресса, когда я выступил с предупреждением и просил субсидий для решения этой проблемы. Они больше озабочены своими драгоценными креслами и предвыборными кампаниями. Мне до смерти надоели их бесконечные дурацкие комитетские слушания. До смерти надоело их нежелание обсуждать непопулярные вопросы, доводящее нацию до банкротства. Наша двухпартийная система превратилась в застойное болото. Как и коммунизм, величайший эксперимент в области демократии рано или поздно погубит коррупция. Кого, к черту, заботит, что океаны умирают? Слава богу, меня. Но уж я стану за них стеной!
     Глаза Сэндекера пылали яростью, губы тряслись от бешенства. Питт был ошеломлен проявлением таких эмоций со стороны обычно хладнокровного и невозмутимого адмирала.
     - Токсические отходы сбрасываются практически в каждую реку земного шара, - спокойно возразил Питт, возвращая дискуссию в прежнее русло. - Что ж такого особенного именно в загрязнении Нигера?
     - Особенность в том, что они создают феномен, известный как красная волна, который воспроизводится и распространяется в пугающих масштабах.
     - "Напоминала кровь волна в тени от корабля", - процитировал Питт.
     Сэндекер сверкнул глазами на Ганна, а затем внимательно посмотрел на Питта:
     - Вы получили намек.
     - Да, но без всякой связи, - признался Питт.
     - Вы все опытные ныряльщики, - вмешался Чэпмен, - поэтому вам, вероятно, известно, что красная волна образуется микроорганизмами под названием "динофлагеллаты", крошечными созданиями, содержащими красный пигмент, что и придает воде красно-бурый цвет, когда они слишком активно размножаются.
     Чэпмен нажал кнопку на коробочке дистанционного управления и продолжил лекцию, демонстрируя увеличенное изображение причудливого микроорганизма, возникшее на экране.
     - Красные волны упоминаются с древних времен. Моисей, по преданию, обращал воды Нила в кровь. Гомер и Цицерон также упоминали о красном цветении моря. То же самое видел Дарвин во время путешествия на "Бигле". В наше время такие вспышки отмечались во всем мире. Одно из самых последних сообщений пришло из Мексики, с западного побережья, где вода стала илистой и ядовитой. В результате появления красных волн гибнут буквально миллиарды особей рыбы, моллюсков и черепах. Погибают даже морские птицы. Берега на протяжении двухсот миль оказывались покрыты их трупами, и сотни местных жителей и туристов умерли, отведав рыбы, зараженной некоторыми видами смертоносных токсиносодержащих динофлагеллатов.
     - Я нырял с аквалангом в красных волнах, - сказал Питт, - но не страдал ни от каких болезненных эффектов.
     - Вам повезло - вы плавали в одном из общераспространенных и безвредных вариантов волны, - пояснил Чэпмен. - Однако существуют и другие, недавно открытые разновидности, вероятно мутировавшие, которые выделяют самые ядовитые из известных нам биологических токсинов. Ни одна живая особь моря не выживает после хотя бы поверхностного контакта с ними. Всего лишь несколько миллиграммов этого токсина с успехом отправят на кладбище любого здорового мужчину.
     - Убедительно.
     Чэпмен кивнул:
     - Еще как!
     - Не будь даже этот токсин столь силен, - добавил Сэндекер, - эти маленькие существа рано или поздно все равно уничтожат сами себя в припадке морского каннибализма, что существенно уменьшит содержание в воде кислорода, необходимого для жизнедеятельности рыб, а водоросли погибнут от удушья.
     - Хуже того, - поддержал адмирала Чэпмен, - семьдесят процентов обновленного кислорода обеспечивается диатомеями, крошечными растениями типа водорослей, живущими в море. Остальной кислород поступает от растительности на суше. Я думаю, нет нужды пускаться в продолжительный экскурс по поводу того, как диатомеи в воде и растения в лесах производят кислород путем фотосинтеза. Все это вы должны знать из программы первых классов школы. Удушающие токсины динофлагеллатов, после того как они собираются вместе и расцветают красной волной, убивают диатомеи. А раз нет диатомеи, нет и кислорода. Трагедия заключается в том, что мы воспринимаем кислород как нечто обыденное и неизменное, не задумываясь о том, что дисбаланс между количеством его, создаваемым растениями, и количеством, пережигаемым нами в окись углерода, может привести к нашему последнему вздоху.
     - А есть вероятность того, что они сами себя пожрут, прежде чем настанет конец? - спросил Джордино.
     Чэпмен покачал головой:
     - Они восстанавливают свои потери в соотношении десять рождений на одну смерть.
     - А не могут ли красные волны в конечном счете уменьшаться и рассеиваться? - спросил Ганн. - Или вымереть окончательно, вступив в контакт с холодными водами?
     Сэндекер покачал головой:
     - К несчастью, мы так и не определились с нормальными для них условиями. Микроорганизмы-мутанты, о которых идет речь, кажется, обрели иммунитет к изменению температуры воды.
     - Но тогда из того, что вы сказали, следует, что нет надежды на сокращение или исчезновение красной волны у берегов Африки?
     - Нет, если предоставить ее самой себе, - ответил Чэпмен. - Подобно триллионам вегетативно размножающихся чудовищ Франкенштейна, динофлагеллаты размножаются в астрономических масштабах. Поместите в галлон воды несколько тысяч этих тварей, и они за сутки размножатся чуть ли не до миллиарда. Такого мощного их роста никогда не отмечалось прежде. И на настоящий момент они просто неостановимы.
     - А есть какая-нибудь теория по поводу того, где красная волна подхватила эту мутацию? - поинтересовался Питт.
     - Возбудитель этой новой ветви быстроразмножающихся динофлагеллатов неизвестен. Но мы убеждены, что загрязнитель такого рода выливается в океан с водами реки Нигер и приводит к такой мутации, что новый вид прекрасно приживается в морской воде и даже ускоряет свой цикл воспроизводства.
     - Как спортсмен, принимающий стероиды, - мрачно прокомментировал Джордино.
     - Или средство, усиливающее потенцию, - усмехнулся Ганн.
     - Или наркотик, способствующий деторождению, - добавил Питт.
     - И если эта красная волна выйдет из-под контроля и беспрепятственно распространится по океану, накрыв его поверхность сплошным токсичным покрывалом динофлагеллатов, - пояснил Чэпмен, - снабжение мира кислородом уменьшится до такой степени, что его не хватит для поддержания жизни на Земле.
     - Вы нарисовали страшную картину, доктор Чэпмен, - поежился Ганн.
     - Можно нарисовать и хуже, - спокойно отозвался Питт.
     - А нельзя ли их уничтожить с помощью химических препаратов? - спросил Джордино.
     - Гербициды? - уточнил Чэпмен. - Тут надо долго думать и считать, а то как бы хуже не было