летало по всему мостику - чашки  и
пластиковые подносы для еды, чья-то куртка, столовые приборы,  несколько
трубок для изоляции сетевых проводов. Под мощными ударами гравитации они
то падали вниз, то взлетали вверх, как во время  езды  по  "американским
горкам". Сначала они перевернулись и повисли в воздухе, потом встали под
прямым углом к стене. Однако при  всех  совершаемых  ими  эволюциях  эти
вещицы сохраняли  свой  неимоверно  тяжелый,  по  сравнению  с  обычными
условиями, вес. Пролетавшая мимо Эдвина изоляционная трубка  задела  его
щеку, оставив на ней порез. Из раны брызнула кровь.
   Рубен, выйдя в ментальный  диапазон,  сумел  лишь  различить  призывы
других космоястребов, находившимися на орбите  Атлантиса.  Они  пытались
успокоить своего неистового кузена. Все они  стали  изменять  курс  так,
чтобы подойти к "Энону". Действуя совместно, они, возможно,  смогли  бы,
используя свои поля искажений, приглушить мощные энергетические  выбросы
"Энона".
   Внезапно отсек экипажа содрогнулся от самой мощной из всех конвульсий
космоястреба. Рубен услышал,  как  скрипнули  стены.  Одна  из  консолей
покоробилась. На ее боковинах, сделанных из композита, появились большие
складки, и  она  стала  обрушиваться  на  палубу.  Из  трещин  вырвались
охлаждающая жидкость и сноп  искр.  На  какое-то  мгновение  он  потерял
сознание.
   Когда он пришел в себя, гравитационный  вектор  пришел  в  устойчивое
состояние и составлял сорок градусов по отношению к горизонтали.
   - Я иду. Я иду. Я иду, - ревел ментальный голос "Энона".
   Придя в ужас, Рубен задействовал сенсорные вздутия космоястреба.  Они
держали курс прямо на Атлантис, снижаясь с ускорением два с половиной g.
Воздействие  неистовой  мощи,  извергаемой   батареями   воспроизводства
энергии, лишило упругости мышцы его рук и ног, превратив их желеобразную
массу.
   Над размытой сине-белой  полоской  горизонта  появились  стремительно
передвигавшиеся точки. Они скользили  над  термосферой  планеты,  иногда
касаясь ее, как это  делают  плоские  камешки,  подброшенные  над  самой
поверхностью спокойного моря. Это были  космоястребы.  Они  с  удвоенной
энергией призывали своего собрата опомниться.  Но  ни  эти  призывы,  ни
требования  Согласия  Атлантиса  не  оказали  никакого  воздействия   на
"Энона", который мчался на помощь своей возлюбленной.
   "Они слишком далеко, - с тревогой подумал  Рубен,  -  они  не  успеют
подойти к нам вовремя".
   Тем временем Согласие ослабило контакт с Оксли,  полностью  переложив
на него пилотирование кувыркавшегося в  небе  флайера  и  таким  образом
доверив его инстинкту и мастерству задачу выравнивания аппарата. Вводя в
биотех-процессоры один  приказ  за  другим,  он  получал  от  них  поток
информации о работе  систем.  Генераторы  когерентного  магнитного  поля
работали  с  перебоями,  носители  данных  были   повреждены,   мощность
генератора плавления снижалась, а запасы энергии  кристалла  электронной
матрицы подходили  к  концу.  Технологии  электронного  противодействия,
которыми обладал Перник, были лучшими из тех, с которыми ему  когда-либо
приходилось сталкиваться. Сейчас с помощью этих технологий Перник  хотел
его убить.
   Оксли сосредоточил  внимание  на  тех  немногих  каналах  управления,
которые еще исправно работали, и попытался уменьшить вращение флайера  и
остановить  его  падение.  Неустойчивые  магнитные  поля  уплотнились  и
метнулись  к  сияющим  ионным  потокам,  выводя  аппарат   из   штопора.
Передаваемый сенсором образ показывал, что  черный  океан  и  сверкающий
остров уже не так быстро надвигались друг на друга.
   Паники больше не было. Он действовал так, как будто это был очередной
тест.  Проверка  логичности  действий  и  компетентности,   предложенная
Управлением Астронавтики Конфедерации.
   Где-то  на  уровне  подсознания  он  ощутил  тревогу,  исходившую  от
Согласия Атлантиса. Призрачный образ метнулся к нему из сенсора флайера,
заслонив передаваемую им в данный момент картинку. Он увидел, как "Энон"
стремительно падает прямо на планету.
   Лишь в километре  от  поверхности  Атлантиса  флайер  прекратил  свое
вращение. Однако нос аппарата  по-прежнему  был  устремлен  вниз.  Оксли
потратил последние резервы мощности на то, чтобы вывести флайер из пике.
Используя эллипсоидную форму машины в качестве прямого крыла,  он  сумел
немного поднять нос флайера, чтобы попробовать, сделав плавный  поворот,
удалиться от острова. Чем дальше он уходил от Перника, тем больше шансов
у него было уцелеть. Полосы света, исходящего от звезд, становились  все
ближе. Постепенно растворяясь в атмосфере, они исчезали в  темных  водах
океана.  Однако  до  сих  пор  не  было  никаких  признаков  того,   что
электронное противодействие ослабевает.
   Великолепный силуэт Перника неожиданно исчез, а затем вновь появился.
Разом оборвались ментальные голоса Согласия и вообще всей планеты.
   Из пустоты возник чей-то одинокий ментальный сигнал.
   - Внимание, - сказал Латон. - У нас  слишком  мало  времени.  "Энон",
немедленно возвращайся на свою орбиту.
   Внезапно все поврежденные  системы  флайера  вновь  пришли  в  норму.
Машина взмыла в небо  настолько  стремительно,  что  перегрузка  вдавила
ошеломленного пилота в сиденье.
 
*** 
 
   Льюис Синклер сладострастно наблюдал за тем, как истязатель с помощью
раскаленных клещей и деревянного молотка колдовал над изувеченной  ногой
Сиринкс. Громких криков больше уже не было. Силы покидали ее. Физические
силы, но не дух - так ему  показалось.  Эта  женщина  явно  была  не  из
слабого десятка. Еще в Месопии он  видел  таких,  в  основном  это  были
легавые из тех, что входили в состав сил  специального  назначения.  Они
были беспощадными  и  до  конца  преданными  своему  долгу.  Как-то  раз
торговец наркотиками, на которого работал Льюис, захватил одного  такого
легавого. Но несмотря на все, что они с ним делали, он так ничего  им  и
не рассказал.
   Льюис  не  думал,  что  вселившиеся  смогут  через  Сиринкс  получить
контроль над космоястребом. Но он ничего им не говорил - пусть  убедятся
в этом сами. Его это мало беспокоило, поскольку,  овладев  островом,  он
получил  такие  гарантии  собственной  безопасности,  которые  не  могло
предложить ему ни одно человеческое тело. Диапазон физических  ощущений,
которые теперь были ему доступны, поражал своей широтой.
   Его клетки -  органы  чувств,  которые  пронизывали  полип,  обладали
просто фантастической восприимчивостью.  По  сравнению  с  ними  обычные
человеческие  глаза,  уши  и   нос   можно   было   считать   совершенно
бесчувственными. Его сознание блуждало по  огромной  структуре  острова,
появляясь то в одном месте, то в другом, чтобы получить новые  ощущения.
Порой он разделял самого себя на множество личностей, тем самым  получая
возможность одновременно вести наблюдение за десятком различных событий.
   Сиринкс вновь застонала, услышав, как хор странных голосов из пустоты
стал нашептывать ей свои обещания. В этот момент Льюис увидел в  дальнем
конце темницы девушку. Ее присутствие настолько поразило его,  что  весь
остров содрогнулся так, как будто на него  обрушилась  мощная  приливная
волна. Это была она! Девушка из Месопии, Тереза, - та, из-за которой  он
дрался и из-за которой в конечном счете умер.
   Для тринадцатилетней девушки-подростка Тереза была  слишком  высокой.
Сама она была худенькой, а ее бюст уже достиг размеров  зрелой  женщины,
поскольку она прошла курс гормональной пластики.  У  нее  были  длинные,
черные как смоль волосы, а хорошенькое, еще детское личико  было  вполне
привлекательным. В общем, она была типичной, доступной всем девчонкой из
соседней  подворотни.  На  ней  были  черные  кожаные   шорты,   которые
выставляли напоказ ее упругую  маленькую  попку.  Соблазнительная  грудь
чуть  ли  не  вываливалась  из  красного  бюстгальтера.  Она  стояла   в
непринужденной позе, уперев руку в бедро,  и  лениво  пережевывала  свою
жевательную резинку.
   - Откуда, черт возьми она взялась? - спросил Льюис.
   - Кто? - переспросил тот, кто вселился в тело Эйска.
   - Она. Тереза. Она там, за твоей спиной.
   Оглянувшись по сторонам,  Эйск,  злобно  нахмурившись,  посмотрел  на
потолок.
   - Очень смешно. А теперь отвяжись от меня.
   - Но...
   С истомой вздохнув, Тереза удалилась из темницы.
   - Ты что, не видишь ее?
   Никто из них не ответил ему. Он  знал,  что  она  действительно  была
здесь, он слышал цоканье ее каблучков, чувствовал, как шпильки ее черных
туфель  врезались  в  полип.  Клетки  обоняния  уловили  в  ее   дыхании
сладковатый  запах  жвачки.  Выйдя  из  темницы,  она  шла  по  длинному
коридору. В силу некоторых причин ему было довольно трудно сосредоточить
на ней свое восприятие.  Ему  показалось,  что  для  ходьбы  пешком  она
передвигается слишком уж быстро. Он это заметил только потому, что полип
коридора  превратился  в  бетон.   Резкий   желтый   свет   исходил   из
электрических лампочек на потолке, каждая из  которых  была  помещена  в
защитный решетчатый кожух. Она опережала его. Цок, цок, цок - стучали по
полу ее шпильки. Устремившись  за  ней,  он  почувствовал,  что  грязные
джинсы, облепившие  его  ноги,  сковывают  движения.  Воздух  здесь  был
прохладнее, и при выдохе из его ноздрей шел белый пар.
   Тем временем  впереди  него  Тереза  проскочила  сквозь  длинный  ряд
выкрашенных в серый цвет дверей. Последовав за  ней,  Льюис  оказался  в
пустом подземном складе. Он снова был в Месопии, как и пятьсот пятьдесят
лет тому назад. Он  огляделся.  Это  было  квадратное  помещение,  длина
каждой из его сторон составляла шестьдесят метров,  а  высота  достигала
двадцати. Грубый шероховатый бетон и окрашенные в красный цвет  стальные
несущие балки. Установленные наверху  осветительные  панели  отбрасывали
слабый бело-лунный свет. Как и прежде, здесь подтекали сточные  трубы  и
отвратительная жидкость капала прямо на пол.
   Она стояла в центре помещения и выжидательно смотрела на него.
   Опустив глаза, он наконец увидел тело, в котором оказался.
   - Нет! - в отчаянии закричал он. - Этого не может быть.
   В дальнем конце склада раздался громкий звук чьих-то шагов. Льюис  не
стал дожидаться того, кто выходил из мрака. Резко повернувшись назад, он
обнаружил, что двери больше не было, вместо нее он увидел лишь  бетонную
стену.
   - Господь Всемогущий. Вот дерьмо!
   - Привет, Льюис.
   Его тело заставили повернуться. Мышцы ног действовали так, как  будто
их пронзили раскаленной иглой. Он до боли закусил подрагивающую губу.
   Тереза ушла. Тот, кто приближался к нему, был тем телом, в которое он
вселился на Лалонде.
   - Ты мертв, - прошептал  Льюис.  Слова  с  трудом  вырвались  из  его
скованного ужасом горла.
   Латон лишь улыбнулся своей надменной улыбкой.
   - Уж кому, как не тебе, Льюис, знать, что в этой вселенной теперь нет
такого понятия, как смерть.
   - Я здесь властвую, - завопил Льюис, - я -  Перник,  -  он  попытался
метнуть белый огонь, чтобы испепелить этого  зомби,  снять  кожу  с  его
вонючих прогнивших костей.
   Латон остановился в пяти метрах от него.
   - Ты был Перником. Однажды я сказал тебе, что мы вновь встретимся, но
уже как равные. Я солгал. Ты не в состоянии постичь  даже  те  процессы,
которые привели к твоему появлению в этой вселенной. Ты так  навсегда  и
остался неандертальцем, Льюис. Ты  считаешь,  что  только  грубой  силой
можно всего достичь. Но тебе не по силам даже  задуматься  об  источнике
твоей энергетической мощи.  Я  это  знаю,  потому  что  анализирую  твои
удручающе вялые мысли начиная с того самого момента, как ты  вселился  в
мое тело.
   - Что ты сделал со мной?
   - Сделал? Да  я  просто  сделал  тебя  частью  самого  себя.  Одержал
одержимого. При определенных  обстоятельствах  это  вполне  возможно.  В
данном случае я просто повредил нервную систему Перника, применив к  ней
свое  биологическое  оружие.  Теперь  его  нейронные  клетки  и  нервные
окончания проводят только мои  мыслеимпульсы.  Можно  убить  клетки,  но
нельзя переподчинить их. Видишь ли, вся штука в кодировке. Я знаю  коды,
а ты нет. И пожалуйста, не спрашивай меня о них, Льюис, ведь нет  ничего
проще чисел. Теперь ты действуешь лишь как  вспомогательная  часть  моей
личности. Ты мыслишь только потому, что  я  позволяю  тебе  это  делать.
Именно так я и вызвал тебя сюда.
   - Я мыслю потому, что я существую! В течение столетий я остаюсь самим
собой, сволочь!
   - Вот если бы тебе пришлось вернуться в ничто, то тогда бы  ты  точно
стал самим собой. Свободным и независимым. Ты хочешь туда, Льюис? Только
так ты можешь вырваться из неволи. В этой вселенной тебе для того, чтобы
функционировать, обязательно требуется физическая, живая биоматрица.  Ты
можешь немедленно уйти, если захочешь.
   Что-то оттягивало пояс Льюиса. Опустив  глаза,  он  обнаружил  нож  с
энергетическим лезвием,  который  болтался  в  ножнах,  прикрепленных  к
поясу.
   - Нет, - он тихонько мотнул головой, испугавшись такой перспективы. -
Нет, не хочу. Это то, чего ты добиваешься. Без меня Перник  снова  будет
свободен. Я этого не допущу, я нанесу тебе удар.
   - Не обольщайся, Льюис. Я никогда  не  позволю  тебе  повторить  твой
варварский   акт   гомосексуализма.   Ты   считаешь   себя   сильным   и
целеустремленным. Но  это  совсем  не  так.  У  тебя,  как  и  у  других
возвратившихся,  есть  некий  туманный  план,  который   заключается   в
постоянном самоутверждении в этой физической вселенной. Вы пытаетесь его
осуществить из-за вашей собственной совершенно очевидной психологической
ущербности.
   Льюнс зарычал на своего долговязого мучителя.
   - Ты дьявольски сообразителен. Посмотрел бы я, на  кого  бы  ты  стал
похож, проведя сотню паршивых лет в пустоте, где нет ни еды, ни дыхания,
ни прикосновения, а есть только  это  паршивое  ничто.  Ты  бы,  говнюк,
просто жаждал присоединиться к нам.
   - Неужели? - в улыбке Латона уже не осталось и тени юмора. - Подумай,
кто ты такой, Льюис. Подумай, кем являются все возвратившиеся.  А  затем
спроси себя, где все остальные представители человеческой расы? Те сотни
миллиардов, что умерли начиная с того времени, как наши  предки  впервые
ударили кремнем о кремень, с того времени, как на наших глазах отступили
ледники, а мы бились с мамонтами.
   - Миллиарды из них со  мной.  Они  ждут  своего  часа.  И  когда  они
проникнут в эту вселенную, вам будет не устоять.
   - Нет, Льюис, их нет рядом с тобой в пустоте. Количество  пребывающих
там душ не идет ни в какое сравнение с количеством живших  людей.  Я  же
знаю, что ты не сможешь солгать мне, ведь ты часть меня. Там просто  нет
всех этих миллиардов. А теперь задай себе вопрос, Льюис, кто оказался  в
пустоте и почему?
   - Пошел ты, - Льюис вытащил нож. Незаметным движением пальца он нажал
кнопку, и серебряное лезвие угрожающе загудело.
   - Льюис, веди себя прилично. В конце концов, эта  реальность  создана
мной.
   Увидев, что твердое лезвие, изогнувшись, приближается к его  пальцам,
Льюис с воплем отшвырнул нож. Не долетев  до  пола,  нож  исчез  так  же
незаметно, как снежинка, упавшая в воду.
   - Что ты от меня хочешь? - он поднял сжатые кулаки, понимая, что  ему
уже ничто не поможет. В этот момент  Льюису  хотелось  разбить  костяшки
пальцев о бетон.
   Между тем Латон подошел к нему еще на несколько шагов. Лыоис  увидел,
насколько внушительной была огромная фигура эдениста. У него хватило сил
только на то, чтобы не пуститься наутек.
   - Я хочу сделать компенсацию, - сказал  Латон.  -  По  крайней  мере,
частичную. Сомневаюсь в том, что меня когда-нибудь полностью  простят  в
этой  вселенной.  Во  всяком  случае,  мне  никогда  не  простят   моего
преступления, а это было именно  преступление,  теперь  я  это  признаю.
Видишь ли, именно благодаря тебе я понял,  насколько  я  раньше  был  не
прав. Бессмертие  это  такое  понятие,  за  которое  мы  все  цепляемся,
поскольку чувствуем, что за порогом  смерти  есть  продолжение.  Но  это
понимание  не  является  совершенным   в   силу   зыбкости   соединения,
существующего между этим континуумом и состоянием пустоты, в которое  он
переходит. Именно оно  в  значительной  степени  лежит  в  основе  наших
ошибочных представлений  о  жизни  и  является  причиной  того,  что  мы
упускаем  множество  возможностей.  Именно  оно  во   многом   порождает
всевозможные религиозные бессмыслицы. Главной моей ошибкой было то,  что
я пытался и в общем достиг продления физической жизни, тогда как жизнь в
материальном мире является лишь самым началом существования.  Я  был  не
лучше обезьяны, которая пытается схватить голограмму банана.
   - Ты спятил! - забыв об осторожности, заорал Льюис. - Чертов псих!
   Латон посмотрел на него с жалостью.
   - Я не псих, просто во мне очень много  человеческого.  Даже  в  этом
промежуточном  состоянии  у  меня  есть  эмоциональное   восприятие.   И
слабости. Одной из них является  желание  отомстить.  Впрочем,  об  этой
слабости ты знаешь все, Льюис, не так ли? Месть это твой лейтмотив. Быть
может, ее вырабатывают в тебе какие-то железы,  а  может  быть,  и  нет,
возможно, что ярость это какой-то химический процесс или еще что-нибудь.
Оказавшись  в  потусторонней  пустоте,  ты  горел  местью   к   живущим,
преступление которых состояло в том, что они живут.
   - Так вот, теперь я отомщу за страдания и унижения,  которым  ты  так
беззаботно подвергал представителей  моего  вида.  Моим  видом  являются
эденисты. Поскольку я один из них. Будучи порочным представителем  этого
вида, я тем не менее горжусь своими соплеменниками, их глупым самолюбием
и честью. В основной массе это миролюбивые люди,  а  те,  что  живут  на
Пернике,  даже  в  еще  большей  степени,  чем  многие  другие.  Ты   же
наслаждался, лишая их разума. Кроме  того,  ты,  Льюис,  уничтожил  моих
детей и делал это с упоением.
   - Я до сих пор этим упиваюсь! И  надеюсь,  что  тебе  было  чертовски
тяжело это видеть! Я  надеюсь,  что  эти  воспоминания  заставляют  тебя
кричать по ночам Я хочу,  дерьмо,  чтобы  тебе  было  больно,  чтобы  ты
плакал. Если я часть твоей  памяти,  то  ты  никогда  не  сможешь  этого
забыть, я тебе просто не позволю.
   - Это все, что ты хотел мне сказать,  Льюис?  -  Латон  вытащил  свой
собственный нож, который вместе с ножнами возник у него на поясе как  по
мановению волшебной палочки Полуметровое энергетическое лезвие угрожающе
вибрировало. - Я намерен  освободить  Сиринкс  и  предупредить  Согласие
Атлантиса, объяснив суть угрозы, с  которой  они  столкнулись.  Впрочем,
остальные вселившиеся представляют собой некоторую  проблему.  Так  вот,
мне нужно, чтобы ты подавил их, Льюис. Я уж попользуюсь тобой на  полную
катушку.
   - Никогда! Я не буду тебе помогать.
   Латон подошел еще на шаг.
   - Данный вопрос не подлежит обсуждению. Во  всяком  случае,  с  твоей
стороны.
   Льюис попытался убежать, хотя и знал, что  это  невозможно.  Бетонные
стены сжались, уменьшив помещение склада сначала до размеров  теннисного
корта, потом до размеров комнаты и наконец превратив его в  куб,  каждая
из сторон которого не превышала пяти метров.
   - Льюис, мне нужно получить контроль над  энергетическими  выбросами,
над мощью, которую порождает столкновение непрерывностей. Для этого  мне
нужно получить твое подлинное "я",  то  есть  отказаться  от  управления
твоей личностью
   - Нет!  -  успел  крикнуть  Льюис,  подняв  руки  в  тщетной  попытке
защититься от опустившегося со свистом  лезвия.  Он  снова  услышал  тот
жуткий скрежет, с которым переломилась и разлетелась на части его кость.
Вспышка нестерпимой боли вывела его  из  состояния  полного  оцепенения.
Пульсирующие потоки крови хлынули на пол из его  обрубленной  по  локоть
руки.
   - До свидания, Льюис. Быть может, пройдет некоторое время, прежде чем
мы вновь столкнемся друг с др