,  животные
выведены из спячки. Абердейл может теперь позволить себе время и на это.
Ему приписали трех иветов на две недели. Они построили  длинный  настил,
напоминающий плот и поднимающийся на полметра над землей на трех  старых
пнях, затем  установили  четырехметровые  столбы,  которые  должны  были
держать покатую крышу.
   На данный момент все это выглядело, как скелет какого-то  квадратного
динозавра. Лесли Атклифф был занят приколачиванием стропил, в  то  время
как Даниэль выравнивал и держал их. Анна занималась  тем,  что  вырезала
дранку из коры кволтукового дерева,  ободранную  с  поваленных  стволов.
Сама по себе церковь будет занимать только треть этой структуры, с  тыла
- небольшой лазарет, а между церковью и лазаретом будет  зажата  комната
самого Хорста.
   Все шло просто замечательно и, может быть, шло бы и еще  лучше,  если
бы Хорст не путался все это время под  ногами,  спрашивая,  чем  он  еще
может помочь строителям.
   Церковь должна была превратиться в прекрасное  здание,  второе  после
построенного для себя иветами дома  с  двухскатной  крышей.  А  как  это
здание будет выделяться на фоне  зала  общественных  собраний  и  других
домов! Хорст присоединился к Рею Молви, когда тот настаивал, чтобы совет
предоставил иветам больше свободы  и  уважения.  Теперь  Квинн  был  тем
человеком, который прямо-таки совершал чудеса в Абердейле.  С  тех  пор,
как в деревне поднялось строение с двухскатной крышей, покрытой  дранкой
из коры, другие  жители  тоже  принялись  усовершенствовать  свои  дома,
укрепляли углы, приделывали на окна ставни.
   "И никто из нас не попробовал конструкцию  с  двухскатной  крышей,  -
подумал  Хорст.  -  О,  глупая  гордость!  Все  попали  в  плен  изящных
выкрашенных в белый цвет коттеджей, которые они видели  во  время  своей
первой поездки вверх по реке,  тогда  мы  думали,  что  если  мы  сумеем
создать видимость, то и жизнь потечет согласно  этой  видимости.  Теперь
монополию захватили более практичные методы. Потому что их использование
означает, что иветы знают, как сделать лучше. А я даже церковь  не  могу
построить, опираясь на внешний вид, потому что это оскорбит людей.  Нет,
вслух они возмущаться не будут, но  они  будут  видеть  это  и  мысленно
протестовать. Но, по крайней мере, у меня будет дранка из коры,  которая
не будет коробиться и отлетать во время  дождя,  как  это  получилось  у
первых домов".
   Лесли слез с лестницы. Это был мускулистый молодой  человек  двадцати
двух лет от роду, в  шортах,  сшитых  из  старого  спортивного  костюма.
Специальный  ремень  с  петлями  позволял  ему  держать  при  себе   все
плотницкие инструменты. Начиналось с  того,  что  Пауэл  Манани  выдавал
инструменты иветам на день, требуя их  возвращения  на  ночь,  -  теперь
инструменты оставались у них на все время.  Некоторые  из  иветов  стали
высококвалифицированными плотниками, Лесли был одним из них.
   - Теперь нам осталось только  установить  две  последние  поперечины,
отец, - сказал Лесли. - Мы закрепим их к обеду, затем приступим к дранке
и покрытию крыши. Знаете, я думаю, мы все же сумеем кончить постройку  к
концу второй недели. Вот только эти церковные скамейки.  Меня  беспокоит
то, что придется выпилить столько соединений ласточкиным хвостом. Даже с
лучевыми пилами это будет не просто.
   - Не бери это в голову, - сказал Хорст. - У меня  не  хватит  паствы,
чтобы заполнить все скамейки. Крыши  над  головой  для  нас  более,  чем
достаточно. Остальное может и подождать. Господь понимает,  что  первыми
должны подняться стены,  -  он  улыбнулся,  прекрасно  осознавая,  каким
потрепанным выглядит в рубашке с пятнами от олифы и в слишком просторных
шортах, доходящих ему до колен. Какая большая разница с  опрятно  одетым
молодым человеком.
   - Да, отец.
   Хорст почувствовал укол досады. Иветы были так сдержанны, и в  то  же
время от них проку было намного больше, чем от других.  Успех  Абердейла
во многом зависел от их усилий. А Пауэл Манани  все  еще  ворчит  о  тех
свободах, которые им дали. Он жалуется, что в других поселениях этого не
делают. Но ведь в других поселениях нет и Квинна Декстера.  Однако,  эта
мысль не успокаивала Хорста так, как должна была бы.  Квинн  был  темной
лошадкой. Хорст знал шпану, их мотивации, их скрытые желания. Но то, что
происходило за этими  холодными  яркими  глазами,  было  покрыто  мраком
тайны, в которую он даже боялся заглянуть.
   - Я буду проводить службу освящения, как только мы закончим крышу,  -
сказал он двум помогающим ему иветам. - Надеюсь, вы оба придете.
   - Мы подумаем об этом, - с осторожной  вежливостью  сказал  Лесли.  -
Спасибо за приглашение, отец.
   - Я заметил, что немногие из вас приходят на мои службы. Я  всем  вам
буду всегда рад. Даже мистеру Манани, хотя я не думаю, что произвожу  на
него хорошее впечатление, - он постарался, чтобы  его  слова  прозвучали
шутливо, но на лицах иветов не промелькнуло даже тени улыбки.
   - Мы не очень-то религиозны, - заметил Лесли.
   - Я с  радостью  подробно  объясню  все  нюансы  христианства  любому
желающему. Незнание - это не преступление, а просто  неудачное  стечение
обстоятельств. Если вас беспокоит только  это,  то  мы  можем  заключить
соглашение о том,  что  вам  не  надо  бояться  шокировать  меня  своими
высказываниями. Да, я помню  некоторые  дебаты,  которые  мы  проводили,
когда я только еще  начинал  службу,  епископу  тогда  пришлось  здорово
попотеть.
   Но тут он уже увидел, что потерял их. Их  первоначальное  великодушие
превратилось в непробиваемую формальность,  лица  посуровели,  в  глазах
появились искорки недовольства. И снова он  понял,  насколько  зловещими
могут показаться эти молодые парни
   - У нас есть Божий Брат... - начал Даниэль,  но  тут  же  замолк  под
негодующим взглядом Лесли.
   - Божий Брат? - задумчиво переспросил Хорст. Он был уверен,  что  уже
слышал это словосочетание.
   - У вас есть к нам что-нибудь еще, отец? - спросил Лесли.  -  Нам  бы
хотелось сейчас сходить за поперечинами.
   Хорст знал, когда можно надавить,  но  в  данном  случае  время  было
неподходящим.
   - Да, конечно, идите. А что бы вы посоветовали  мне  сделать?  Помочь
вам их поставить?
   Лесли быстро осмотрел пространство вокруг церкви.
   - Хорошо бы к тому моменту, когда мы начнем крыть  крышу,  собрать  в
штабеля дранку, штук по двадцать около каждого столба.
   - С великим удовольствием. Я прямо сейчас этим и займусь.
   Он направился к тому месту, где Анна,  стоя  около  верстака,  резала
кору тонкой ножовкой. На  ней  были  шорты  и  свободная  блуза,  сшитые
вручную из серого спортивного костюма. Вокруг нее образовалась  огромная
гора  готовой  дранки.  Ее  продолговатое   лицо   выражало   предельную
сосредоточенность, темные каштановые волосы свешивались мокрыми прядями.
   - Нам не так уж срочно нужна дранка, - приветливо сказал Хорст.  -  И
уж конечно, я не  стану  жаловаться  мистеру  Манани,  коли  ты  немного
сбавишь темп.
   Руки Анны двигались с механической точностью, направляя тонкое лезвие
по  периметру  ровных  прямоугольников  на   большом   листе   глянцевой
темно-коричневой кволтуковой коры. Она даже не пыталась намечать сначала
контуры, и все же  каждая  дранка  получалась  примерно  такой  же,  как
предыдущая.
   - Это отвлекает меня от мыслей, - сказала она. Хорст начал  подбирать
готовые дранки.
   - Я прислан сюда побуждать людей задумываться. Тебе это пойдет только
на пользу.
   - Только не мне. Мне сегодня вечером достанется Ирлей. Я  не  хочу  и
думать об этом.
   Ирлей был одним из иветов. Хорст знал его  как  молодого  человека  с
очень узким лицом, спокойного даже по общим стандартам.
   - Что ты имеешь в виду, говоря, что тебе достанется Ирлей?
   - Сегодня его очередь.
   - Очередь?
   Анна внезапно подняла лицо, оно выражало маску холодной ненависти,  и
большая часть этой ненависти сейчас была направлена на Хорста.
   - Он будет совокупляться со мной. Сегодня ночью его очередь. Мне что,
отец, написать это, чтобы вы поняли?
   - Я... - Хорст знал, что его лицо покраснело. - Я не знал этого.
   - А что, черт подери, вы думаете, мы делаем в этой большой избушке по
ночам? Плетем корзинки? Там три девушки и пятнадцать парней.  Парни  без
этого не могут, а работать каждую ночь кулаками им недостаточно, так что
они используют по очереди и нас, те, кто  этого  не  делает  -  голубые.
Квинн написал справедливый список, и мы  теперь  к  нему  привязаны.  Он
следит, чтобы все было по-честному, и, конечно, следит, чтобы  никто  не
портил товар. Но Ирлей знает, как сделать  больно  и  не  попасться,  он
знает, как не оставлять следов. Хотите узнать секрет,  отец?  Вам  нужны
детали? У него есть свои фокусы.
   - О, дитя. Это надо немедленно  остановить.  Я  поговорю  об  этом  с
Пауэлом и советом.
   Но Анна удивила его. Она разразилась резким презрительным смехом.
   - О, бог мой, Братец Божий. Теперь я понимаю,  почему  они  выпихнули
вас сюда. Вы там, на Земле, совершенно бесполезны. Вы  что,  собираетесь
запретить парням спать со мной, Джемимой и Кей, так, что ли? И куда  они
тогда направятся для этого? А? К дочкам ваших  достопочтенных  прихожан.
Вы думаете, они разрешат иветам шататься по ночам?  А  как  насчет  вас,
отец, вы хотели бы, чтобы Лесли и Дуглас проделали  это  с  вашей  милой
подружкой Джей? Хотите? Потому что они так и сделают,  если  не  получат
этого от меня. Спуститесь на землю, отец.
   Она снова отвернулась к  лежащему  перед  ней  листу  коры.  Уход  от
мыслей, которые пугали своей окончательностью. И Хорст ничего  полезного
не мог предложить взамен. Ничего.
 
*** 
 
   Она была там, как раз на дне его чемодана, где и  пролежала  шесть  с
половиной месяцев.  Нетронутая,  ненужная,  потому  что  мир  был  полон
прекрасных перемен, и солнце светило, и деревня росла, и деревья  цвели,
а дети смеялись и играли.
   Хорст вынул бутылку и налил себе изрядную порцию. Шотландское  виски,
хотя оно никогда и близко не лежало с дубовыми  бочками  в  высокогорьях
Шотландии.    Оно    вышло    прямо    из     молекулярного     фильтра,
запрограммированного на давно  утерянный  идеал.  Но  виски  обжигало  и
забирало. Медленно разжигало огонь у него в животе и  голове,  а  он  от
него только этого и хотел.
   "Как глупо. Каким надо было быть слепцом, чтобы думать, что  змий  не
последует за ними в этот свежий мир. Каким надо было быть тупицей, чтобы
ему,  священнику,  не  взглянуть  на  то,  что  лежит   под   сверкающей
поверхностью всех этих достижений, чтобы не увидеть  клоаку,  укрывшуюся
под поверхностью".
   Он налил еще одну порцию виски. В промежутке между  глотками  дыхание
вырывалось горячими клубами. Господи, а ведь это очень хорошо  -  забыть
про моральные падения, хотя бы на несколько коротких часов. Спрятаться в
этом теплом, молчаливом, всепрощающем святилище.
   "Божий Брат, сказала она. И она была права. Сатана здесь, среди  нас,
пронзает нас в самое сердце".
   Хорст наполнил до краев свой стакан и уставился на него с отвращением
и страхом. Сатана, Люцифер, Враг Света. Божий Брат.
   - О, нет, - прошептал он. Его глаза наполнились слезами. - Только  не
это, только не здесь. Не секты, покрывающие чистоту  мира.  Я  не  могу,
Господи мой. Я не могу с ними  бороться.  Посмотри  на  меня.  Я  здесь,
потому что я ничего не могу сделать, - его слова потонули в рыданиях.
   И опять Господь, как и всегда, ответил только молчанием.  Одной  веры
для Хорста Эльвса было недостаточно. Но он ведь всегда знал это.
 
*** 
 
   Птичка  вернулась  снова,  всего  тридцати  сантиметров  длиной,   ее
рыжеватое оперение поблескивало золотом. Она парила  в  двадцати  метрах
над головой у Квинна, наполовину скрытая кривыми  ветвями  джунглей,  ее
крылья,  когда  она  меняла   позицию,   превращались   в   замысловатое
расплывающееся пятно.
   Он осторожно следил за ней краем глаза. Эта птаха была совершенно  не
похожа на других птиц, которых он встречал в Лалонде,  ее  перышки  были
почти  как   тонкие   чешуйки.   Когда   он   рассматривал   ее   своими
имплантированными в глаз клетками повышенного разрешения, он видел,  что
это настоящие перья, перья с земной генетикой.
   Он сделал знак рукой, и они начали уверенно пробираться сквозь кусты,
Джексон Гейл с одной стороны и Лоуренс Диллон - с  другой.  Лоуренс  был
самым молодым иветом, ему всего семнадцать,  он  имел  стройную  фигуру,
худые конечности и светлые песчаные волосы. Лоуренс являлся подарком  от
Брата Божьего. Квинну потребовался месяц, чтобы обломать его. Здесь было
и покровительство, и добавка к пище, и улыбочки,  и  постоянный  надзор,
чтобы его не обидели остальные.  Затем  были  наркотики,  которые  Квинн
покупал у Бакстера, нежный подъем, который уносил Абердейл с его убогими
бесконечными крышами, размывал очертания  до  тех  пор,  пока  жизнь  не
становилась  снова  беззаботной.  Полуночное  изнасилование,  устроенное
посередине здания с двускатной крышей, за которым все наблюдали; Лоуренс
лежал связанный на  полу,  вокруг  него  нарисованная  кровью  дандерила
пентаграмма; его сознание покинуло череп под действием наркотика. Теперь
Лоуренс принадлежал ему, его сладкая попка, золотистая длина его петушка
и  его  сознание.  Лоуренс  обожал  Квинна,  таким   чувством,   которое
перерастало в поклонение.
   Секс показал остальным ту власть, которую имел Квинн. Он показал  им,
что Божий Брат коснулся его.  Это  показало  им  торжество  освобождения
змия, который был укрыт в каждом человеческом сердце. Это  показало  им,
что с ними случится, если они не поверят ему.
   Он дал им надежду и силы. Все, что он просил в ответ, была всего лишь
покорность.
   Просил и получал.
   Огромные  пористые  листья  лиан   обволакивали   деревья   и   легко
расступались под влажной кожей  Квинна,  который  пробирался  вперед  за
своей жертвой. Благодаря месяцам работы на открытом солнце,  он,  одетый
только в шорты, сшитые из спортивного костюма, и  сапоги,  украденные  в
Даррингеме, стал весь темно-коричневый. С тех пор, как иветы начали сами
заботиться о своей пище, Квинн ел очень хорошо, а постоянная  работа  по
хозяйству прибавила ему мускулатуры.
   Ползущие  растения  свисали  между  стволов   деревьев,   как   будто
образовывая сеть,  которую  джунгли  сплели,  чтобы  отловить  маленьких
обосновавшихся здесь пришельцев. Они раздраженно потрескивали, когда  он
пробирался  сквозь  них,  одетые  в  сапоги  ноги  скрипели  по   тонкой
мохообразной  траве,  покрывавшей  густые  джунгли.  Птицы  чирикали   и
свистели, в то время как иветы пробирались сквозь ажурное кружево веток.
Он видел движение венналов высоко над  головой,  поднимающиеся  спиралью
вверх стволы и ветви, напоминающие трехмерные тени.
   Свет, пробивающийся сквозь крышу из колышущихся  листьев,  становился
все  слабее.  Квинн  заметил  среди   поросли   обычных   деревьев   все
увеличивающееся  число  молодых  побегов   гигантика.   Они   напоминали
вытянутую конструкцию, покрытую  снаружи  грязно-коричневой  волокнистой
шерстью, вместо чисто-коричневой. Их сучья  образовывали  кольцо  вокруг
ствола, периодически вытягиваясь вверх на всю длину, или склонялись вниз
на пятьдесят градусов, поддерживая веерообразные веточки,  растущие  так
часто, что напоминали птичьи гнезда. Листья, росшие на самой  верхотуре,
напоминали темно-зеленую шерсть.
   В первый раз,  когда  Квинн  увидел  взрослое  дерево  гигантика,  то
подумал, что у него галлюцинация. Оно было  высотой  в  двести  тридцать
метров, с основанием в сорок пять метров в диаметре  и  возвышалось  над
джунглями, как случайно попавшая туда  гора.  Лианы  и  другие  ползущие
растения  оплели  его  нижнюю  часть,  добавляя   к   его   однообразным
свинцово-зеленым листьям целую гамму разнообразных  цветочков.  Но  даже
самые сильные лианы не могли справиться с гигантиком.
   Джексон щелкнул пальцами и  указал  вперед.  Квинн  рискнул  высунуть
голову над зарослями  кустов  и  молоденьких  чахлых  побегов  деревьев,
доходящих ему до плеч.
   Сейс, которого они преследовали, топал по  скудной  растительности  в
десяти метрах от них. Это был довольно  крупный  экземпляр,  самец,  его
черная шкура была испещрена  шрамами  и  пестрила  синими  точками,  уши
прижаты к рожкам. Он участвовал во многих битвах и все их выиграл.
   Квинн счастливо улыбнулся и дал сигнал Лоуренсу  пробираться  вперед.
Джексон остался на месте,  нацелив  лазерный  карабин  в  голову  сейса,
подстраховывая на тот случай, если атака не получится.
   Подготовка к охоте отняла некоторое  время.  Сегодня  около  тридцати
жителей Абердейла были в джунглях, но все они находились ближе  к  реке.
Квинн, Джексон и Лоуренс отошли  далеко  на  юго-запад  и  углубились  в
джунгли, как только смогли, подальше от реки и ее влажности, в те места,
где можно устроить засаду на сейса. Пауэл Манани выехал  на  рассвете  в
одно  из  хозяйств  в  саванне,  чтобы  помочь  собрать  овец,   которые
разбрелись по саванне после того, как упал забор загона.  Самое  главное
было то, что он взял с  собой  Ворикса,  этот  аппарат  для  обнаружения
запахов. Чтобы забор упал этой ночью - подстроил Ирлей.
   Квинн отложил в сторону пневматическое  ружье,  которое  он  купил  у
Бакстера, и снял с пояса болу. Он начал  раскручивать  ее  над  головой,
издав воинственный клич. Справа от него, яростно раскручивая над головой
болу, бежал Лоуренс. Никто не знал, что иветы  используют  болы.  Оружие
было очень просто по конструкции, требовалась только сухая лиана,  чтобы
связать вместе три камня. Иветы могли  носить  лиановую  веревку  вполне
открыто, используя ее в качестве ремня.
   Сейс повернул голову, его пасть открылась, чтобы издать своеобразное,
зычное ржанье. Он ринулся прямо на Лоуренса. Парень выпустил болу, взвыв
от адреналиновой интоксикации, бола  попала  как  раз  в  передние  ноги
сейса, камни с неописуемой скоростью  по  спирали  обвились  вокруг  ног
животного. Квинн вынырнул слева от животного на  секунду  позже,  опутав
одну из задних ног животного своим оружием. Сейс упал  и  заскользил  по
траве и суглинку, яростно, как эпилептик, дергаясь.
   Квинн бросился вперед, стаскивая с плеча лассо. Сейс извивался, выл и
пытался вонзить свои острые,  как  бритва,  клыки  в  приводящие  его  в
бешенство лианы,  спутавшие  ноги.  Квинн  раскрутил  лассо  до  большой
скорости, следя за каждым движением сейса, затем бросил.
   Челюсти сейса сомкнулись на середине крика, а петля лассо  затянулась
у него на морде. Изо всех сил животное отпрянуло. Челюсти напряглись, но
лассо крепко держало их сомкнутыми; это был силиконовый шнур, украденный
в одном из хозяйств.  Все  трое  иветов  слышали  яростное  и  отчаянное
ржанье, заглушенное до хриплого чиханья.
   Лоуренс тяжело рухнул на извивающегося сейса, стараясь обхватить  его
брыкающиеся задние ноги своей веревочной петлей.  К  нему  присоединился
Квинн, схватившись за грубую густую шкуру животного, он пытался  связать
передние ноги еще одним куском веревки.
   Для  того,  чтобы  окончательно   справиться   и   усмирить   добычу,
потребовалось еще три минуты.  Квинн  и  Лоуренс,  покрываясь  грязью  и
ссадинами,  катались  вместе  с  добычей  по  траве.  Но,  наконец,  они
поднялись,  покрытые  синяками  и  трясущиеся  после  борьбы,  и   стали
рассматривать свою беспомощно лежащую  на  боку,  связанную  жертву.  Ее
зеленоватые глаза сверкали им в ответ.
   - Ну, теперь перейдем ко второму действию, - сказал Квинн.
 
*** 
 
   Было уже далеко за  полдень,  когда  Джей  нашла  Хорста.  Он  сидел,
прислонившись спиной к стволу кволтукового дерева,  и  дремал,  находясь
почти в  коматозном  состоянии.  Она  хихикнула  при  виде  его  глупого
выражения   лица   и   потрясла   за   плечо.   Хорст   сначала   что-то
нечленораздельно пробормотал, потом попросил девочку отва