оте. Носовые оптические  датчики  показывали  надвигающуюся  громаду
обломка оболочки хабитата.
   Джошуа наблюдал за происходящим из  относительно  безопасного  места,
спрятавшись за крупным обломком метрах в трехстах от  корабля.  "Мадийр"
начал кувыркаться, как самая большая на свете барабанная палочка. Из его
кормовой  части  вырывался  искрящийся  поток  газа,  растягивающийся  в
пространстве чуть колышущейся дугой.
   - Мы сейчас врежемся! - датавизировал Сэм Нивс.
   Крутящийся "Мадийр" поравнялся с космопланом. У Джошуа  похолодело  в
груди. Но корабль Сэма благополучно полетел дальше, прямо к  гигантскому
обломку. Джошуа затаил дыхание.
   Столкновение  было  неизбежным,  совершенно  неизбежным.  Но  корабль
спасло то, что он вращался. "Мадийр" перевалил через самый край  обломка
так, будто оттолкнулся  от  него  шестом.  Его  модуль  жизнеобеспечения
прошел всего в каких-нибудь пяти  метрах  от  поверхности.  Если  бы  он
врезался в обломок на такой скорости, то разлетелся бы как стеклянный.
   Джошуа перевел дух, чувствуя, как постепенно спадает  напряжение,  не
оставлявшее его все последние минуты. Они, конечно, заслуживали  смерти,
но это  ведь  просто  вопрос  времени.  А  у  него  были  другие,  более
неотложные  дела.  Например,  ему  нужно  было  удостовериться,  что  он
выживет.  Где-то  на  задворках  его  сознания  призрачно   пульсировали
обгоревшие ноги. Нейронаноника  сообщала  ему,  что  в  крови  нарастает
количество токсинов, возможно, являющихся побочным продуктом  разложения
обгоревших тканей.
   "Мадийр" уносился все дальше, глубже погружаясь в Кольцо Руин. Вот он
уже на двести метров дальше обломка. Фонтан газа стал гораздо слабее.
   Из-за обломка вдруг появилось жемчужно-белое пятнышко  и  устремилось
следом за кораблем. Октал, отчаянно боящийся остаться  один  на  один  с
космопланом, который он не в состоянии открыть. Если бы у  него  хватило
ума успокоиться и подумать, он мог бы и повредить космоплан Джошуа.
   "Благодари судьбу за ее маленькие милости", - сказал себе Джошуа.
   Маневровый ранец вынес его из  укрытия  за  булыжником.  Запасы  газа
упали до пяти процентов. Только-только  чтобы  вернуться  к  космоплану.
Впрочем, даже если бы  ранец  был  совершенно  пуст,  он  все  равно  бы
что-нибудь да придумал. Что угодно. Сегодня он был баловнем судьбы.
 
5 
 
   Квинн Декстер  как  идиот  ждал  какого-нибудь  толчка,  ждал,  когда
ледяная пустота моргнет, давая тем самым понять, что перелет и  в  самом
деле позади. Но, разумеется, ничего  подобного  не  случилось.  Один  из
техников запихнул его в похожую на гроб ноль-тау камеру, одну  из  тысяч
громоздившихся одна над другой в колоссальном  отсеке  жизнеобеспечения,
предназначенного  для  перевозки  колонистов   корабля.   Незнакомый   с
невесомостью   и   с   отвращением   относящийся   к   дезориентирующему
головокружению, которое вызывало любое движение, Квинн послушно позволил
обращаться с собой, как с самым  обычным  грузом.  Обхвативший  его  шею
специальный подавляющий мозговую активность воротник сделал все мысли  о
возможном бегстве просто жалкой фантазией.
   До того самого момента, когда крышка камеры мягко закрылась над  ним,
он все еще отказывался  верить  в  происходящее,  отчаянно  цепляясь  за
надежду, что Баннет обратится к кому надо и вытащит его. У  Баннет  были
просто колоссальные связи в Канадском филиале администрации Терцентрала.
Одно ее слово, один кивок, и он снова будет свободен. Но нет.  Этого  не
произошло. Похоже, Квинн оказался для нее недостаточно важной птицей.  В
эдмонтонском аркологе были сотни никому не нужных мальчишек и  девчонок,
которые даже сейчас позавидовали бы ему и которым больше всего на  свете
хотелось  бы  оказаться  на  его  месте,  которые  стремились  завоевать
внимание Баннет, оказаться в ее постели, заслужить ее  улыбку,  получить
место в иерархии секты Несущего Свет. Юнцы с яркими  индивидуальностями,
куда более стильные, чем Квинн. Юнцы, которые предпочли бы прохаживаться
с важным видом, чем потеть, доставляя в Эдмонтон груз Баннет,  состоящий
из какой-то странной, подавляющей личность наноники. Которые никогда  не
совершили бы такой глупости, как попытка убежать, когда их остановила бы
полиция на станции вак-поезда.
   Даже полиция посчитала, что Квинн сошел с ума, раз решился на  такое,
и  со  смехом  доставила  его  корчащееся  в  конвульсиях   от   разряда
парализатора  тело   в   эдмонтонский   Дворец   Правосудия.   Упаковка,
разумеется, самоуничтожилась, разрушительная вспышка энергии  превратила
нанонику в бессмысленную мешанину молекул. Полиция не  смогла  доказать,
что он перевозил что-то нелегальное. Но обвинение  в  сопротивлении  при
аресте оказалось для властей достаточно веской причиной, чтобы  выписать
ордер на принудительное переселение.
   Квинн даже попытался показать занимавшемуся им члену  экипажа  тайный
знак секты - перевернутый крест, - так сильно  стиснув  пальцы,  что  аж
костяшки побелели. "Помоги мне!" Но тот то  ли  не  заметил,  то  ли  не
понял. Интересно, а есть ли  вообще  там,  среди  звезд,  секты  Братьев
Света?
   Крышка камеры закрылась.
   Баннет на него совершенно наплевать, вдруг с горечью  осознал  Квинн.
Брат Божий, и это после  всей  той  верности,  которую  он  проявлял  по
отношению к ней! Этот омерзительный секс, которым она  требовала  с  ней
заниматься. "Милый мой светик", - ворковала она, когда он входил  в  нее
или она входила в него. Та  боль,  которую  он  с  гордостью  терпел  на
ритуале инициации, когда его производили  в  сержанты-помощники.  Тяжкие
часы, проведенные им в занятиях самым тривиальным делом секты, - помощью
в рекрутировании своих собственных друзей, подлым преданием  их  в  руки
Баннет. Даже его молчание после ареста, избиение, которому он  подвергся
в полиции. И все это, как выяснилось, не имело для Баннет  ни  малейшего
значения. Он сам не имел для Баннет ни малейшего значения. Это  было  не
правильно.
   После многих лет, в течение которых он  болтался  как  самый  обычный
беспризорник, только в секте он  понял,  чем  является  на  самом  деле:
животным, чистым и простодушным. То, что они сделали с ним, то, что  они
заставляли его делать с другими, было освобождением, выпусканием на волю
змееподобного чудовища, которое таилось в душе каждого человека. Познать
свою истинную сущность было просто замечательно. Понять,  что  он  может
поступать с другими как угодно  просто  потому,  что  ему  так  хочется.
Восхитительный образ жизни.
   Это заставляло тех, кто стоял ниже  его  по  иерархической  лестнице,
подчиняться - из страха, из уважения, из восхищения. Он был  больше  чем
просто руководителем их секции, он был их спасителем. Так же, как Баннет
была спасительницей его самого.
   Но теперь Баннет бросила его, поскольку Баннет решила, что он слабак.
Или может быть потому, что Баннет была известна его истинная сила,  сила
его убежденности.  В  секте  было  крайне  мало  людей,  столь  преданно
поклоняющихся Ночи, как Квинн. Может быть, она распознала в  нем  угрозу
для себя?
   Да. Это, пожалуй, больше похоже  на  правду.  Наверное,  это  и  есть
истинная причина. Все боялись его, его чистоты. И Брат Божий  свидетель,
они были правы.
   Крышка камеры открылась.
   - Ну, я тебя еще достану, - прошептал Квинн Декстер сквозь  стиснутые
зубы. - Чего бы мне это ни стоило, я доберусь до тебя. -  Перед  глазами
его возникла картина: Баннет,  насилуемая  ее  собственной,  подавляющей
личность наноникой, блестящие  черные  волокна  прокладывают  себе  путь
сквозь кору ее мозга, с отвратительной жадностью проникая  в  обнаженные
синапсы. А у Квинна в распоряжении все командные коды, с помощью которых
он сможет превратить всемогущую Баннет в марионетку из плоти и крови. Но
осознающую, всегда осознающую то, что ее заставляют делать. Да!
   - Ах, вот как! - насмешливо  произнес  чей-то  грубый  голос.  -  Ну,
тогда, испробуй-ка вот этого, приятель.
   Квинн вдруг почувствовал, как ему в  позвоночник  впивается  докрасна
раскаленная игла. Он вскрикнул больше от неожиданности, чем от  боли,  а
спина его отчаянно изогнулась, вышвыривая его из камеры.
   Хохочущий техник успел перехватить Квинна прежде,  чем  тот  врезался
головой в сетчатую переборку в трех метрах от камеры. Это был совсем  не
тот человек, который помещал его в камеру всего несколько секунд  назад.
Дней назад. Недель...
   "Брат Божий, - спохватился Квинн. - Сколько же  прошло  времени?"  Он
ухватился за сетку  потными  пальцами,  прижимаясь  лбом  к  прохладному
металлу. Они все еще были  в  невесомости.  Его  желудок  колыхался  как
студень.
   - Ты набиваешься на неприятности, ивет? - спросил техник.
   Квинн слабо помотал головой.
   - Нет.
   При одном воспоминании о боли у него задрожали руки. "Брат Божий, как
же было больно". Он боялся, что столь сильное нервное  потрясение  могло
повредить его импланты. Это было бы настоящей иронией судьбы - протащить
их сюда  только  затем,  чтобы  здесь  их  лишиться.  Два  нанокластера,
которыми   снабдила   его   секта,   были   лучшими   в   своем    роде,
высококачественными и очень дорогими. Оба они остались  незамеченными  в
ходе стандартного сканирования тела, устроенного ему  полицейскими  там,
на   Земле.   И   прекрасно,   поскольку   наличие    кластера-имитатора
биолектрического поля сразу  обеспечило  бы  ему  отправку  на  тюремную
планету.
   То, что ему доверили кластеры, было еще  одним  доказательством  веры
секты в него, в его способности. Копировать чье угодно  биоэлектрическое
поле с тем, чтобы получить  возможность  пользоваться  кредитным  диском
человека, неизбежно означало необходимость  после  этого  избавиться  от
ограбленного  таким  образом  человека.   Более   слабые   члены   секты
постарались  бы  увильнуть  от  такого  задания.  Только  не  Квинн.  За
последние пять месяцев он использовал устройства на семнадцати людях.
   Быстрая проверка  статуса  показала,  что  оба  кластера  по-прежнему
работоспособны.  "Брат  Божий  не  покинул  меня  -  во  всяком  случае,
окончательно".
   - Ну и умница. Тогда пошли. - Техник схватил Квинна за плечо и поплыл
вдоль сетки, рассеянно подгребая свободной рукой.
   Большинство камер, мимо которых  они  проплывали,  были  пустыми.  По
другую сторону сетки  Квинн  видел  очертания  множества  других  камер.
Кругом царил полумрак, и в свете тусклых ламп все  предметы  отбрасывали
длинные серые тени.  Оглядываясь  вокруг,  Квинн  начал  понимать,  как,
должно быть, чувствует себя муха, ползя внутри вентиляционной трубы.
   После модуля жизнеобеспечения они проплыли  пару  длинных  коридоров.
Мимо них  проплывали  другие  члены  экипажа  и  колонисты.  Одна  семья
сгрудилась вокруг плачущей четырехлетней девочки.  Она  мертвой  хваткой
вцепилась в поручень. И никакие уговоры  родителей  не  могли  заставить
кроху отпустить его.
   Сквозь  шлюз  они  попали  в  длинное  цилиндрическое   помещение   с
несколькими сотнями кресел; почти все кресла были заняты. "Космоплан", -
сообразил Квинн. Он покинул Землю с Бразильской орбитальной башни, после
десятичасового путешествия в битком набитой  кабине  лифта  с  двадцатью
пятью другими  принудительно  переселяемыми.  Ему  неожиданно  пришло  в
голову, что он даже не знает, где находится.  За  все  пятьдесят  секунд
оглашения приговора об этом не было сказано ни полслова.
   - Где мы? - спросил он техника. - У какой планеты?
   Тот как-то странно взглянул на него.
   - У Лалонда. Разве тебе не сказали?
   - Нет.
   - Вот так так. Что ж,  могло  быть  и  хуже,  поверь.  Лалонд  -  это
евро-христианский этнос, заселение началось около  тридцати  лет  назад.
Кажется, здесь есть и поселение Тиратка, но в основном живут  люди.  Все
будет  в  порядке.  И  послушайся  моего  совета,  постарайся  не  злить
иветовского надзирателя.
   - Хорошо.  -  Он  боялся  спрашивать,  что  такое  Тиратка.  По  всей
видимости, какие-то чужаки. При этой мысли он вздрогнул:  "Он,  человек,
который на  Земле  никогда  не  покидал  пределов  аркологов  или  кабин
вак-поездов. А теперь они хотят, чтобы  он  жил  под  открытым  небом  с
какими-то говорящими животными. Брат Божий!"
   Техник провел Квинна в хвост космоплана, затем снял с него воротник и
велел ему найти свободное кресло. В самом конце сидела  группа  примерно
из двадцати человек, большинство которых были  еще  совсем  подростками.
Все они были одеты в те же самые тускло-серые комбинезоны, какой  выдали
и ему. На рукавах красовались алые буквы "ПП". Беспризорники.  Квинн  не
перепутал бы их ни с кем. Для него это было все равно что  смотреться  в
зеркало, отражающее прошлое. Такие же, как он сам всего  год  назад,  до
того, как присоединился к Братьям  Света,  и  до  того,  как  его  жизнь
приобрела хоть какой-то смысл.
   Квинн приблизился к ним, как бы невзначай сложив пальцы  перевернутым
крестом. Никто не ответил. Ну, что ж. Он пристегнулся к креслу  рядом  с
необычайно бледным парнем с коротко стриженными рыжими волосами.
   - Джексон Гейл, - представился сосед.
   Квинн молча кивнул и пробормотал свое имя. На вид Джексону Гейлу было
лет девятнадцать-двадцать. Его поджарое тело и  презрительное  выражение
лица выдавали в нем уличного бойца, физически крепкого и  простодушного.
"Интересно, - подумал Квинн, -  что  же  он  такого  натворил,  что  его
выслали?"
   Включилась система оповещения и возвестила, что они отстыкуются через
три минуты. Колонисты, занимающие первые ряды, радостно зашумели. Кто-то
заиграл на минисинте. Веселая мелодия действовала Квинну на нервы.
   - Козлы, - заметил Джексон Гейл.  -  Ты  только  посмотри,  ведь  они
просто ждут не дождутся когда туда попадут. Они и в самом деле верят  во
всю эту лапшу насчет Новых Границ, которую навешала им на  уши  компания
по освоению планет. А нам придется остаток жизни провести с этими тупыми
ублюдками.
   - Только не мне, - машинально заметил Квинн.
   - Вот как? - усмехнулся Джексон. - Если ты так богат, то почему же не
дал на лапу капитану, чтобы  он  сбросил  тебя  на  Кулу  или  на  Новой
Калифорнии?
   - Я небогат. Но оставаться здесь не намерен.
   - Ну да, правильно. После того, как отработаешь свое, ты  собираешься
поступить как какой-нибудь торгаш. Что ж, верю. Лично  же  я,  например,
собираюсь сидеть тише воды ниже травы. Ну,  то  есть,  если  не  удастся
попасть на отработку на ферму. - Он  подмигнул.  -  У  этой  деревенщины
бывают  прехорошенькие  дочки.  И  им  так  чертовски  одиноко  на  этих
крошечных затерянных в глуши фермах. Через некоторое время они  начинают
смотреть на ребят вроде нас  с  тобой  куда  с  большей  симпатией,  чем
раньше. Может, ты еще и не обратил внимания, но среди иветов  почти  нет
баб.
   Квинн непонимающе уставился на него.
   - Отработка?
   - Ну да, отработка. Твой приговор, приятель. А ты что же,  думал,  на
планете они нас сразу так и отпустят на все четыре стороны?
   - Мне ничего не говорили, - сказал Квинн.  Он  чувствовал,  как  душу
начинает охватывать отчаяние, разверзается черная бездна. Только  теперь
он начал понимать, насколько плохо он представлял себе мир за  пределами
арколога.
   - Слышь, ты, похоже, кому-то сильно насолил,  -  заметил  Джексон.  -
Наступил на больную мозоль какому-нибудь политикану, да?
   - Нет. - "Нет, не политикану, а кое-кому похуже  и  бесконечно  более
тонко действующему". Он смотрел, как из шлюза появляется последняя семья
колонистов - та самая, с перепуганной четырехлетней девочкой. Сейчас  ее
ручонки крепко обхватывали шею отца, и она все еще плакала. - Так что за
отработка нам предстоит?
   - Короче, когда мы окажемся внизу, ты, я и другие иветы начнут тянуть
десятилетнюю каторгу. Понимаешь, Компания Освоения Лалонда оплатила нашу
доставку с Земли, и теперь мы  эти  деньги  должны  отработать.  Поэтому
лучшие годы жизни мы  проведем,  убирая  дерьмо  за  этими  колонистами.
Общественно-полезный труд - так они это называют.  Но,  в  принципе,  мы
самые настоящие заключенные, Квинн, вот кто мы такие. Мы строим  дороги,
валим лес, чистим выгребные ямы. Все  что  угодно,  делаем  всю  грязную
работу за колонистов. Работаем там, где скажут, жрем, что дадут,  носим,
что им не жалко, и все это за паршивые пятнадцать лалондских  франков  в
месяц,  что  составляет  около  пяти  фьюзеодолларов.  В  общем,   добро
пожаловать в пионерский рай, Квинн.
 
*** 
 
   Космоплан макбоинг БДА-9008 был машиной без особых удобств, созданной
для работы на сельскохозяйственных планетах, находящихся на первом этапе
заселения, -  в  отдаленных  базовых  колониях,  где  ощущается  дефицит
запасных частей, а техническое обслуживание производится руками  всякого
отребья или неопытных юнцов, отрабатывающих свой  первый  контракт.  Это
была прочная дельтовидная конструкция длиной семьдесят пять метров  и  с
размахом крыльев в шестьдесят метров, построенная  в  новокалифорнийском
астероидном поселении. В  пассажирском  отсеке  не  было  иллюминаторов,
только перед глазами пилота была прозрачная изогнутая полоса. Фюзеляж из
термостойкого боро-бериллиевого сплава в  резком  свете  звезды  Ф-типа,
находящейся на расстоянии сто тридцать два миллиона километров,  отливал
тусклым серовато-белым цветом.
   Когда корабль отстыковался, из переходного шлюза вырвались призрачные
струйки мутноватого газа. Причальный тамбур убрался  внутрь  корпуса,  и
космоплан свободно завис рядом с большим кораблем.
   Пилот врубил  маневровый  двигатель,  медленно  отходя  от  сплошного
корпуса  огромного  звездолета.  Издали  макбоинг  напоминал   мотылька,
удаляющегося от футбольного мяча. Когда дистанция  между  ними  достигла
пятисот метров, второй, уже  более  долгий  выхлоп  двигателей  направил
корабль по нисходящей дуге вниз, к поверхности ожидающей его планеты.
   Лалонд был миром, который можно было  назвать  землеподобным  лишь  с
большой натяжкой. При небольшом наклоне оси и неуютной близости к яркому
светилу климат планеты был в основном жарким  и  влажным,  здесь  царило
вечное  тропическое  лето.  Из   шести   континентов   только   Амариск,
находящийся в южном полушарии,  был  открыт  для  заселения  осваивавшей
планету компанией. В экваториальной зоне люди могли существовать  только
в терморегулируемых скафандрах. Единственный северный полярный континент
Вайман  постоянно  сотрясали  жестокие  бури,  поскольку  по  всему  его
периметру круглый год сталкивались теплые и холодные атмосферные фронты.
Полурастаявшие полярные шапки занимали  лишь  пятую  часть  поверхности,
нормальной для землеподобных планет.
   Космоплан плавно вошел в  атмосферу.  От  трения  о  воздух  передние
кромки крыльев  засветились  темно-вишневым  цветом.  Внизу  промелькнул
океан - мирная лазурная гладь,  испещренная  архипелагами  вулканических
островов  и  крошечных  коралловых  атоллов.  Девственно-чистые  облака,
порожденные  неослабевающей  жарой,  клубились  в  небе,  занимая  почти
половину видимого пространства. Вряд ли где-нибудь на  Лалонде  случался
хоть один день, когда не было бы той или иной формы дождя.  Это  явилось
одной из причин  того,  что  осваивавшая  компания  ухитрилась  привлечь
средства на ее освоение. Постоянная  жара  и  влажность  были  идеальным
климатом для  некоторых  типов  растений,  радующих  фермеров-колонистов
буйным ростом и высокими урожаями.
   К тому времени, когда макбоинг снизил скорость до  околозвуковой,  он
уже миновал облачный слой и направился к западному  побережью  Амариска.
Лежащий впереди континент  занимал  более  восьми  миллионов  квадратных
километров, простираясь от  болотистых  равнин  западного  побережья  до
длинного хребта складчатых гор на востоке.  Под  полуденным  солнцем  он
отливал ярко-зеленым цветом -  настоящая  страна  джунглей,  прерываемых
степями на юге, где температура снижалась до субтропической.
   В