подходили  ближе,  все  ближе.  В
стремлении своем они были настоящими машинами.
   Сначала Стефани старалась не  обращать  на  них  внимания.  Это  была
бравада,  почти  ей  не  свойственная.  А  когда  добрались  до  укрытия
(сухого!) в виде  амбара,  осмелели  и  остальные.  Амбар  находился  на
невысоком холме, низенькое строеньице  с  каменными  стенами  и  плоской
крышей. Добирались они до него с тех пор,  как  вышли  из  долины,  пять
нескончаемых часов. Макфи считал это лишним  доказательством  того,  что
шли они по дороге. Спорить с ним больше никому  не  хотелось.  Никто  не
произнес ни слова. Ноги дрожали от изнеможения, и  даже  энергистическая
сила была им уже не помощницей. Они давно поняли, что за приращение  сил
им придется потом расплачиваться.
   Амбар встретился как нельзя кстати: силы их были  на  исходе.  Увидев
сквозь пелену дождя его темные, неясные  очертания,  они  пошли  к  нему
угрюмо и  целеустремленно.  Поначалу  помещение  мало  чем  защищало  от
погоды: многочисленные панели сорвало ветром, а пола под  толстым  слоем
грязи не было видно. Все это, однако, не имело значения: в их  положении
это было настоящее спасение.
   Все исправила энергистическая сила. Грязь с пола поднялась  на  стены
и, заклеив пробоины, превратилась в камень. Дождь они  отогнали  и  даже
завывание ветра утихомирили. Чувство облегчения вновь их объединило.  Об
унизительном бегстве  из  долины  почти  забыли.  И  даже  старались  не
обращать внимания на звучавшие в мозгу время от времени  ужасные  крики:
это очередная душа в ноль-тау вылетала из одержанного ею тела. Выйдя  из
помещения, пошли на разведку  в  поисках  еды,  вычистили  перепачканные
грязью овощи, вымыли и приготовили мертвую рыбу.
   Стих дождь, скрип сержантских сапог приближался все неотвратимее. Еды
почти не осталось. С начала кампании прошла неделя. Они покинули амбар и
пошли по еле намеченной контурной линии, которую  Макфи  упорно  называл
дорогой.  Прожив  несколько  дней  под  хлипкой  крышей,  они  никак  не
предполагали масштабы бедствия, вызванные  потопом.  По  долинам  пройти
было  совершенно  невозможно.  Повсюду  скользили  и  булькали  огромные
грязевые потоки, всасывая и поглощая все, что встречалось на их пути.
   Продвигались медленно, хотя  оделись  в  соответствии  с  обстановкой
(даже на Тине были крепкие кожаные сапоги). Два  дня  потратили  на  то,
чтобы  наметить  дорогу  в  окружавшем  их  хаосе.  Старались  идти   по
возвышенности.  Глаз  отдыхал  на  встречавшейся  иногда   темно-зеленой
местной траве, ярком пятне на унылом грязно-коричневом фоне.  Узнаваемых
доминант не осталось, поэтому и карту им было не нарисовать.  Казавшиеся
поначалу   обнадеживающими   горные   хребты   заканчивались   грязевыми
провалами, и приходилось возвращаться, теряя время. И все же они  всегда
знали, куда идти. Это было  просто  -  в  противоположную  от  сержантов
сторону, но в  то  же  время  и  трудно:  передовая  линия  двигалась  с
постоянной скоростью. Казалось, долины и невероятная грязь  были  ей  не
помехой. Стефани же со своей группой вынуждена была двигаться зигзагами.
Дистанция, составлявшая сорок восемь часов  назад  расстояние  в  девять
миль, сократилась до двух и с каждым часом становилась все меньше.
   - Эй, вы, хиппари, - окликнул их  Кохрейн.  -  Какую  новость  хотите
сначала - хорошую или плохую?
   Он шел впереди всех. Сейчас он  стоял  на  возвышении  из  снесенного
ветром в кучу сломанного тростника и с волнением смотрел вниз.
   - Плохую, - автоматически ответила Стефани.
   - Наверх очень  быстро  идет  легион,  все  в  черных  касках,  и  их
видимо-невидимо.
   - Ну а хорошую? - пискнула Тина.
   - Они идут так быстро, потому  что  там,  похоже,  дорога.  Настоящий
гудрон.
   Скорость не прибавили, но в ходьбе их появилась некая уверенность,  к
тому времени исчезнувшая. Они вскарабкались к вымазанному в грязи хиппи.
   - Что там? - спросил Мойо. - Лицо его выглядело  нормально:  шрамы  и
пузыри прошли, и глаза на вид были здоровыми и яркими. Он даже улыбался,
особенно часто в те дни, что  они  провели  в  амбаре.  Улыбаться-то  он
улыбался, но что там  было  под  этими  иллюзорными  глазными  яблоками?
Стефани очень беспокоило то, что он отказывал в доступе к своим  мыслям.
Плохая форма отрицания. Он играл роль самого себя, и получалось  у  него
это очень плохо.
   - Там долина, - сказала она ему.
   Он простонал:
   - О, черт, опять.
   - Нет, сейчас другая.
   Отсюда до дна долины Катмос было несколько  сотен  ярдов,  ширина  ее
составляла, по  меньше  мере,  миль  двадцать.  Противоположную  сторону
трудно было разглядеть: мешали моросящий дождь и туман. Благодаря ширине
долина не так сильно  пострадала  от  грязевых  потоков.  По  краям  она
впитала грязь, вылившуюся в  нее  из  более  узких  оврагов.  Грязь  эта
растеклась на большое  расстояние  и  утратила  разрушительную  силу.  В
центре  долины  в  широком  болотистом  русле   извивалась   река.   Она
подхватывала грязевые потоки, не давая им  возможности  скапливаться,  и
уносила вдаль.
   Обширные  части  долины  превратились  в  трясину.  Стволы   деревьев
склонились друг к другу, леса оседали, погружались все глубже и  глубже,
так как вода вымывала из-под них почву. Было очевидно: день,  другой,  и
они просто исчезнут.
   Маленькие холмы образовали  своего  рода  архипелаги:  светло-зеленые
островки посреди желтовато-коричневого моря. По  ним  растерянно  бегали
сотни истощенных животных-аборигенов. Стада колфранов  (аналогов  земных
оленей) и группы маленьких диких собак топтали сохранившуюся пока траву,
превращая ее в липкую бесформенную массу. Между ними  с  трудом  прыгали
птицы: перья их облепила грязь, и они не могли взлететь.
   На островках, находившихся у подножия  склона,  можно  было  заметить
фрагменты дороги и даже мысленно соединить их в одну  линию,  идущую  по
всей долине. Вела она к маленькому городу. Это  можно  было  рассмотреть
сквозь туман.  Городок  был  построен  на  возвышенности,  и  здания  не
пострадали от грязи. Казалось, вся долина служила ему защитным  рвом.  В
центре города церковь, ее классический каменный шпиль гордо поднимался к
небу. Видны были и какие-то алые символы, нарисованные посередине.
   - Это, должно быть, Кеттон, - сказал Франклин. - Вы их чувствуете?
   - Да, - поежившись, сказала Стефани. - Там таких, как  мы,  много,  -
этим, по-видимому, и объяснялось состояние  зданий.  С  крыш  аккуратных
домиков не слетело ни одной черепицы. Ни следа разрушений.  В  маленьком
парке - ни одной лужи.
   - Вот почему этим парням так не  терпится  туда  попасть,  -  Кохрейн
указал пальцем на долину.
   Они впервые увидели армию своими глазами. По дороге  двигался  конвой
из  двадцати  джипов.  Всякий  раз,  когда   остров   под   углебетонной
поверхностью погружался в грязь, они  слегка  притормаживали,  осторожно
проверяли дорогу. Грязь не должна  была  быть  выше  колес.  За  джипами
следовала фаланга сержантов, огромные  темные  фигуры  двигались  вперед
довольно быстро, тем удивительнее, что никто из них не шел по дороге. По
одну сторону  от  углебетонной  полосы  строй  их  протянулся  почти  до
центральной грязевой реки, по другую  -  до  одного  из  склонов  долины
Катмос. За авангардом, отставая от него на несколько миль, поворачивал в
долину второй транспортный поток.
   - Ну и ну! - простонал Франклин. - С такой скоростью нам  не  пройти.
Да еще по такой-то грязи.
   Макфи посмотрел назад.
   - Я их здесь пока не вижу.
   - Не беспокойся, будут, - сказала Рена. - Они  и  на  другой  стороне
реки, посмотри. И шеренга сплошная, без промежутков.  Они  облепят  нас,
как лошадиное дерьмо.
   - Если останемся здесь, они возьмут нас до рассвета.
   - А если пойдем вниз, опередим  их,  -  сказала  Стефани.  -  Но  нам
придется идти через город.  И  у  меня  плохое  предчувствие.  Одержимые
знают, что сержанты идут на них, и все же остаются на месте.  И  их  там
очень много.
   - Они собираются оказать сопротивление, - сказал Мойо.
   Стефани оглянулась на зловещую шеренгу, двигавшуюся в их сторону.
   - Они проиграют, - сказала она мрачно. - Ничто не может противостоять
этому.
   -  У  нас  не  осталось  еды,  -  сказал  Макфи.   Кохрейн   подкинул
указательным пальцем сползавшие с носа очки от солнца.
   - Ничего, старик. Зато у нас много воды.
   - Есть здесь нечего, - согласилась Рена. - Надо идти вниз.
   - Город их  на  какое-то  время  задержит,  -  сказала  Стефани.  Она
старалась не смотреть на Мойо, хотя он беспокоил ее больше всего.  -  За
это время мы немного отдохнем.
   - И что потом? - проворчал Мойо.
   - Потом пойдем дальше.
   - Какая в этом польза?
   - Не надо, - тихо проговорила она. - Мы пытаемся жить, и будем  жить.
Мы всегда этого хотели. Помнишь? Сейчас это не жизнь,  а  там,  впереди,
может быть по-другому. Позади же нас  нет  ничего.  Пока  идем,  надежда
остается.
   Лицо его приняло грустное  выражение.  Он  вытянул  руку  и  пошарил,
стараясь найти ее. Стефани крепко сжала его пальцы, а  он  прижал  ее  к
себе.
   - Извини, извини меня.
   - Что ты. Все хорошо, - бормотала она. -  Послушай,  знаешь  что?  Мы
ведь пойдем по горному хребту. Ты покажешь мне ледник.
   Мойо хрипло засмеялся. Плечи его дрожали.
   - Прошу прощения, ребята, за то, что мешаю вам наслаждаться  местными
видами, к тому же порчу тем самым собственную карму, но все же  хотелось
бы узнать, куда мы, собственно, идем. В  данный  момент.  Время  уходит,
понимаете?
   - Спустимся в Кеттон, - решительно сказала Стефани. Она  смотрела  на
длинный склон. Будет скользко, но энергистическая  сила  поможет.  -  Мы
должны прийти туда раньше солдат.
   - Если только чуть раньше, - заметил  Франклин.  -  А  в  городе  нас
захватят. Может, лучше пойти поверху, все равно опередим войска.
   - Не намного, - возразил Макфи.
   - Да ведь у вас не будет  времени  на  то,  чтобы  раздобыть  еду,  -
возмутилась Рена. - Не знаю, как вы,  а  я  не  могу  идти  на  голодный
желудок. Нужно смотреть на ситуацию с  практической  стороны.  Последние
два дня я ввела в себя очень мало калорий.
   - Нытик, - обозвал ее Кохрейн.  -  И  практическая  проблема  у  тебя
всегда одна - еда.
   Она разгневанно на него посмотрела.
   - Надеюсь, ты не станешь предлагать мне в качестве еды мертвое мясо.
   - О Господи, - он воздел к небу руки. -  Опять  двадцать  пять.  Мяса
нет, курева нет, и азартных игр нет, нет и секса, и  громкой  музыки,  и
ярких огней, и танцев, в общем, никаких тебе развлечений.
   - Я иду в Кеттон, - заявила Стефани,  закончив  перебранку.  Взяв  за
руку Мойо, направилась к склону. -  Если  кто-то  хочет  присоединиться,
советую не отставать.
   - Я с тобой, - сказал Мойо и сделал осторожный шаг.
   Рена пожала  плечами  и  последовала  за  ними.  Из  кулака  Кохрейна
выскочила сигарета и тут же задымилась. Он сунул ее в  рот  и  пошел  за
Реной.
   - Черт с ним! - в отчаянии проговорил Франклин. -  Я  пойду.  Но  там
придется сдаться. Из города нам не выбраться.
   - Да вы не сможете их опередить, - заявил Макфи. - Посмотрите на этих
ублюдков. Им и грязь нипочем.
   - Хорошо. Хорошо.
   Тина в отчаянии взглянула на Рену.
   - Послушай, дорогая, эти штуки уничтожат город и нас вместе с ним.
   - Может, и так. Кто знает? Хотя вояки всегда хвастаются доблестью,  в
действительности все получается по-другому.
   - Но, Тина, - Кохрейн предложил ей сигарету. - Пошли с нами,  крошка.
Ты да я развлечемся  последнюю  ночь  в  нашей  жизни.  Как  ты  на  это
смотришь?
   Тина, картинно содрогнувшись, сказала ухмылявшемуся хиппи:
   - Да пусть лучше меня схватят эти жуткие нелюди.
   - Так ты, что же, не пойдешь?
   - Нет, я не хочу от вас откалываться. Вы же мои друзья.
   Стефани повернулась к ней.
   - Тина, решай, наконец, - и начала спускаться, ведя за собой Мойо.
   - О Господи, - произнесла Тина. - Вы никогда не даете  мне  время  на
принятие решения. Это несправедливо.
   - Пока, куколка, - сказал Кохрейн.
   - Не идите так быстро. Мне вас не догнать.
   Стефани  постаралась  не  обращать  внимания  на  капризы  женщины  и
сосредоточилась   на   спуске.   Ей   приходилось   постоянно    тратить
энергистическую силу, чтобы сапоги не скользили. И все равно  за  каждым
ее шагом оставался длинный тормозной путь.
   - Я чувствую внизу большое количество одержимых, - сказал Мойо, когда
до болотистого дна долины оставалось около ста ярдов.
   - Где? - автоматически спросила Стефани.
   Ее не занимало пока то, что происходило внизу. Все внимание приковано
было к коварному спуску. Взглянув наверх, увидела, что конвой из  джипов
находится уже в миле от них. Сердце болезненно сжалось.
   - Недалеко, - Мойо свободной рукой указал в  сторону  долины.  -  Вон
там.
   Стефани никого там не видела. Но, прислушавшись,  уловила  ментальный
шепот, ощутила чувство ожидания, пробудившееся во многих умах.
   - Мойо, старина, хорошая новость, - Кохрейн оглядывал долину.  -  Эти
парни, должно быть, увязли. Я никого не вижу.
   - Пошли, - сказала Стефани. - Выясним, что происходит.
   Последняя часть склона стала выравниваться, и они прибавили скорость.
На сравнительно сухой  поверхности  можно  наверстать  упущенное  время,
правда,  дорога  эта  отходила  в  сторону  от   Кеттона.   До   видного
невооруженным глазом участка дороги надо было  преодолеть  триста  ярдов
густой грязи. Стефани стояла на краю, и грязь  выплывала  к  щиколоткам.
Сапоги не давали  ногам  промокнуть,  тем  более,  что  она  сделала  их
высокими, доходящими до колена. Тишина, окружавшая  их,  действовала  на
нервы. Казалось, грязь заглушала все звуки.
   - Думаю, здесь не очень глубоко, - сказала она.
   - Выяснить  это  можно  лишь  одним  способом,  -  решился  Макфи.  И
уверенной поступью двинулся к дороге. Он  шел  вперед,  как  трактор,  а
грязь медленно отваливалась от его ног. -  Эй,  трусы,  идите  за  мной.
Похоже, что мы здесь не утонем.
   Кохрейн с Реной нерешительно переглянулись и пошли за ним.
   - Все будет хорошо, - сказала Стефани.
   Она крепко держала Мойо за руку.  Тина  оперлась  на  Франклина,  что
вызвало блудливую улыбку Кохрейна.
   Стефани оказалась права:  грязь  и  в  самом  деле  была  не  слишком
глубокой,  но  тем  не  менее  добралась  до  колен.  После   нескольких
энергистических попыток проложить колею от этой идеи  отказалась.  Грязь
отступала слишком медленно, и если действовать таким способом, до дороги
они доберутся не раньше чем через час. Энергистику  приходилось  тратить
на усиление изнеможенных  мышц,  непослушных  ног,  а  грязь,  казалось,
прикладывала такие же усилия, чтобы помешать  им.  Усилия  их  были  тем
отчаяннее, чем больше сокращалось расстояние между  ними  и  наступавшей
позади колонной.
   Выбравшись на дорогу, Стефани поняла,  что  это  еще  не  все:  перед
Кеттоном надо миновать еще один грязный участок, а силы ее были  уже  на
исходе.  Она  слышала  хриплое  дыхание  Кохрейна.  Громкий  звук   этот
разносился над трясиной.
   - Теперь они прямо перед нами, - сказал  Мойо  и  расстегнул  кожаную
куртку, чтобы  охладить  разгоряченное  тело.  Мелкий  дождь  проник  за
энергистический барьер, рубашка взмокла от пота. - Их двое. И они нам не
рады.
   Стефани посмотрела наверх,  пытаясь  определить  источник  враждебных
мыслей. В семидесяти ярдах от них дорога слегка поднималась. За  пеленой
дождя виднелись спутанная трава  и  побитый  ветром  кустарник.  Десятки
ферангов торопливо и взволнованно бегали вокруг, сбиваясь  в  группы  из
шести-семи особей. Они напомнили  ей  косяки  рыб:  у  тех  тоже  каждое
движение совершалось синхронно.
   - Я никого не вижу, - проворчал Макфи. - Эй, тупицы, - закричал он. -
Что там у вас?
   - Эй, умственно отсталый, - сказал Кохрейн. - Иди  давай.  Они  тогда
станут дружелюбнее. Мы пока не вовсе увязли в дерьме и помощи не просим.
   Тина, поскользнувшись, испустила жалобный стон.
   - Как я ненавижу эту проклятую грязь!
   - И не говори, крошка, - Франклин поднял ее  и,  склонившись  друг  к
другу, они продолжили путь.
   Стефани оглянулась назад и чуть не  задохнулась.  Джипы  были  уже  в
полумиле от них. Пятьдесят ярдов до твердой поверхности.
   - Мы не дойдем.
   - Что? - спросил Мойо.
   - Мы не дойдем, - она тяжело дышала.  Сейчас  уже  не  думала  ни  об
одежде, ни об энергистических силах, не беспокоилась  даже  о  том,  что
спутники могут ее  сейчас  увидеть.  Ей  было  все  равно.  Лишь  бы  не
развалились сапоги да переступали бы ноги. Судороги сжимали ей голени  и
бедра.
   Рена споткнулась и упала на колени. Грязь, громко  чмокнув,  облепила
ей ноги. Она тяжело дышала, лицо покраснело и блестело от пота.  Кохрейн
подошел к ней и, взяв под  мышки,  потащил  вверх.  Блестящая  грязь  не
желала выпускать ее из цепких объятий.
   - Эй, - завопил он,  обращаясь  к  неведомой  силе.  -  Подите  сюда,
ребята, не время дурака валять.
   Феранги, увиливая, бегали друг за другом. Громко стучали  копыта.  На
зов Кохрейна никто не откликнулся.  Зато  вой  машин  с  каждой  минутой
становился все ближе. Это были двигатели джипов.
   - Дай помогу, - прошипел Мойо.
   Вместе со Стефани они приблизились к  попавшей  в  беду  паре.  Макфи
смотрел на них, остановившись в двадцати ярдах от дороги.
   - Иди, - закричала ему Стефани. -  Пусть  хоть  кто-нибудь  выберется
отсюда.
   С помощью Стефани Мойо помог поднять  Рену.  Потом  с  Кохрейном  они
поставили женщину между собой и пошли вперед.
   - Ох, ноги, - стонала Рена. - Мне не заставить их  двигаться.  Горят,
как в огне. Черт возьми, как такое могло произойти?  Ведь  я  горы  могу
передвигать.
   - Неважно, - сжав зубы, сказал Кохрейн. - Мы с  тобой,  сестренка.  -
Так они втроем и пошли, спотыкаясь. Макфи дошел до дороги и поджидал их.
Тина с Франклином тоже почти добрались, хотя и  были  измождены.  Только
могучий шотландец не утратил отваги и бодрости.
   Стефани замыкала группу. Джипы  выбрались  на  сухую  дорогу  и  были
теперь от них на расстоянии семьсот ярдов. Набирали скорость.
   - Черт, - прошептала она. - О, черт, черт. - Даже если Макфи  побежит
сейчас, до Кеттона ему не добежать. Они с легкостью нагонят его.  Может,
им выпустить белый огонь в сержантов...  какая  глупая  мысль,  подумала
она.
   Десять ярдов.
   Ни к чему начинать сражение. Толку  от  этого  никакого,  да  и  тело
разрушу. Я ей обязана и не допущу этого.
   Она ощутила, как  плененная  ею  хозяйка  взволнованно  зашевелилась.
Теперь все четверо выбрались из грязи и свалились на влажную землю рядом
с Тиной и Франклином. Она до сих пор не  видела  владельцев  двух  умов,
вторгавшихся в ее сознание.
   - Стефани Эш, - прозвучал женский голос. - Вижу, со временем  у  тебя
плохо, как всегда.
   - В любую секунду сейчас, - произнес голос невидимого мужчины.
   Оба человека горели от нетерпения. Где-то поблизости послышался голос
волынки. Сначала он звучал тихо, а потом пронзил  пространство.  Стефани
подняла голову. На полпути между нею и джипами стоял, повернувшись лицом
к машинам, шотландский музыкант. На нем был килт, черные кожаные ботинки
сияли. Казалось, его совершенно не беспокоили  враги,  едущие  прямо  на
него. Спокойно перебирая пальцами, он играл  "Amazing  Grace".  Один  из
сержантов в переднем автомобиле встал, чтобы посмотреть  на  него  через
заляпанное грязью ветровое стекло.
   - Мне нравится это, - прогудел Макфи.
   - Наш призыв к оружию, - проговорил невидимый мужчина.
   Стефани оглянулась, стараясь понять, откуда  доносился  до  нее  этот
голос.
   - Призыв к оружию?
   В отдалении прозвучал взрыв, по болоту и лужам прокатилось  эхо.  Под
шедшим впереди джипом сдетонировала  мина,  пробитая  рама  взлетела  на
воздух.   Джип   развалился,   сержанты   вывалились   на   дорогу.   Из
образовавшейся  на  дороге  воронки