целой ничего не подозревающей планеты. На это  Мейер  не  пойдет  ни  за
какие деньги. И Джошуа не  назвал  бы  с  ходу  ни  одного  независимого
торговца,  который  пошел  бы.  Жестокость  в  подобных  масштабах  была
прерогативой правительств и маньяков.
   - Меня больше тревожит  использование,  -  проговорила  Иона.  -  Как
только Алхимик заработает, станет ясно, что он делает.  А  отсюда  можно
вывести принцип его действия. Алхимиков поставят на конвейер, Джошуа. Мы
должны остановить это. У Конфедерации хватает проблем с  антиматерисй  и
вот теперь - с одержимыми. Мы не имеем права вводить в  уравнение  новое
неизвестное ужаса.
   - Мы? Господи! - Джошуа откинул голову на подушки, желая,  чтобы  это
была каменная  стена,  о  которую  так  удобно  биться  головой.  -  Дай
догадаюсь... Ты хочешь,  чтобы  я  отправился  за  ней  в  погоню.  Так?
Обогнать  все  разведки  Конфедерации,  включая  флотскую.   Найти   ее,
похлопать по плечу и ласково так  сказать:  все  забыто,  Повелительница
Руин просит тебя вернуться домой... о, и кстати, если  ты  тридцать  лет
лелеяла свой план -  свою  манию  -  уничтожить  Омуту,  можешь  на  это
насрать! Господи Иисусе Христе, Иона!..
   Она серьезно покосилась на него:
   - Ты уверен, что хочешь жить во вселенной, где каждый обиженный  псих
может заполучить оружие Судного дня?
   - Не задавай таких тяжелых вопросов, утонуть можешь.
   - Джошуа, наш единственный шанс - вернуть ее. Или убить.  И  кому  ты
это доверишь? Если на то  пошло,  кому  я  могу  это  доверить?  Некому,
Джошуа. Кроме тебя.
   - Зайди в бар Харки  вечерком,  и  там  ты  найдешь  сотню  ветеранов
заплечных дел, которые возьмут твои деньги и выполнят задание без лишних
вопросов.
   - Нет, это должен быть ты. Во-первых,  потому  что  я  тебе  доверяю.
Действительно доверяю. Особенно после того, что ты  сделал  на  Лалонде.
Во-вторых, у тебя есть все, что нужно для дела,  корабль  и  контакты  в
подходящих областях. В-третьих, у тебя есть веская причина.
   - Да ну? Ты еще не сказала, сколько ты мне заплатишь.
   - Сколько захочешь. Я, в конце концов, государственный казначей. Хотя
бы до тех пор, пока все мое не унаследует малыш Маркус. Хочешь  завещать
эту проблему нашему сыну, Джошуа?
   - Черт, Иона, это уже...
   -  Удар  ниже  пояса?  Извини,  Джошуа,  но   нет.   Все   мы   несем
ответственность перед кем-то. Ты от своей долго уклонялся. Я тебе  всего
лишь напомнила.
   - Ну здорово! Теперь это уже моя проблема?
   - Никто в галактике не может сделать  это  твоей  проблемой,  Джошуа,
кроме тебя. Я всего лишь снабжаю тебя данными.
   - Хорошо устроилась. Это я, между прочим, буду в  дерьме  сидеть,  не
ты.
   Глянув на Иону, Джошуа ожидал увидеть ее обычное дерзкое выражение, с
каким она всегда пыталась его переупрямить. Но вместо этого он увидел  в
ее глазах лишь тревогу и печаль.  Сердце  разрывалось  при  виде  такого
выражения на столь прекрасном лице.
   - Слушай, и вообще, по всей Конфедерации объявлен карантин. Я не могу
отправить "Леди Мак" в погоню, как бы мне этого ни хотелось.
   - Карантин относится только к гражданским судам. "Леди Макбет"  будет
перерегистрирована как звездолет правительства Спокойствия.
   - Черт... - Он усмехнулся в потолок и всухую сглотнул.  -  Ну  ладно,
попробовать-то можно.
   - Ты полетишь?
   - Я только поспрашиваю кое-кого в нужных  местах.  И  все,  Иона.  На
подвиги я не подписывался.
   - И не надо. Я помогу.
   - Ну да.
   - Да! - ответила Иона, задетая за живое. - Для начала я могу выделить
тебе приличных боевых ос.
   - Здорово. Никаких подвигов, пожалуйста, но на всякий случай прихвати
с собой плутония с тысчонку мегатонн.
   - Джошуа... я не хочу,  чтобы  ты  оказался  беззащитным.  Мзу  будут
искать очень многие, но никто из них не станет вначале задавать вопросы.
   - Изумительно.
   - И я могу отправить с тобой приставов. Когда  ты  будешь  стоять  на
стыковке, они пригодятся тебе в качестве телохранителей.
   Джошуа попытался найти аргумент против этой затеи, но не сумел.
   - Хорошо. Грубо, но здорово.
   Иона улыбнулась. Этот тон был ей знаком.
   - Все решат, что они просто космоники, - пропела она.
   - Ладно, остается всего одна крошечная проблемка.
   - Какая?
   - Откуда начинать поиски? Я хочу сказать, господи, Мзу ведь не  дура,
она не рванет прямо в систему Гариссы, чтобы забрать там  Алхимика.  Она
может оказаться где угодно, в любой из восьмисот  шестидесяти  обитаемых
систем.
   - Думаю, она отправилась в систему Нарок. Во всяком случае, туда  был
направлен вектор червоточины "Юдата". Не лишено  смысла:  Нарок  заселен
кенийцами, она может найти там сочувствующих.
   - А  откуда  тебе  это  известно?  Я  думал,  только  космоястребы  и
черноястребы могут ощущать червоточины друг друга.
   - На наших платформах СО стоят прекрасные сенсоры.
   Она лгала - Джошуа ощутил это сразу. Но страшней лжи была ее причина.
Потому что причины этой Джошуа не мог  придумать.  Он  не  понимал,  что
такого следует скрывать от него, единственного человека,  которому  Иона
могла доверить такое щекотливое задание. Она хранила какую-то  тайну,  и
тайна эта была страшнее Алхимика. Господи...
   - Знаешь, а ты была права. В тот вечер,  когда  мы  познакомились  на
вечере у Доминики, ты мне кое-что сказала. И ты была права.
   - И что я сказала?
   - Что я не в силах тебе отказать.
 
*** 
 
   Джошуа ушел час спустя, чтобы присмотреть за ремонтом  "Леди  Мак"  и
собрать разбежавшуюся команду. Поэтому он оказался в числе тех немногих,
кто пропустил первый репортаж Келли. Оптимизм Кейт Элвин оказался вполне
обоснованным. Фирмы-конкуренты даже не пытались дать отпор. К записанным
Келли на Лалонде сенсвизам взяло доступ  девяносто  процентов  населения
Транквиллити. Эффект оказался, как  и  было  предсказано,  ошеломляющим,
хотя поначалу этого никто не  заметил.  Слишком  хорошо  отредактировали
этот репортаж,  соединяя  короткие  отрывки  в  массированной  атаке  на
чувства зрителей. И только  потом,  когда  мелькание  образов  и  звуков
перестало отвлекать внимание, люди начали  осознавать,  что  принесли  с
собой одержимые.
   Эффект был равнозначен подействовавшей на все население разом  легкой
депрессивной  программе  или  коммунальному  вирусу.  Да,  после  смерти
телесной человека ждала новая жизнь. Но даже праведникам и святым в  ней
уготованы были вечные мучения. И Бога не было в ней - любого из богов, -
и даже многочисленных пророков Творца что-то не было видно; ни жемчужных
врат, ни озер серных, ни Суда, ни Геенны, ни Спасения. Наградой за любую
как угодно прожитую жизнь было абсолютное ничто. И единственной надеждой
для умерших  оставалось  вернуться,  чтобы  одерживать  живущих.  Слабое
утешение за добродетельное мирское бытие.
   И примириться с  тем,  что  вселенную  осаждают  рвущиеся  из  бездны
погибшие души, было нелегко. Люди по-разному  реагировали  на  явившееся
откровение.  Самым   распространенным   способом   было   упиться,   или
обкуриться,  или  обстиматься  до  бессознания.  Некоторые  ударялись  в
религию. Другие становились фанатичными агностиками.  Третьи  обращались
за утешением к психиатрам. Иные  (кто  поумнее  и  побогаче)  потихоньку
обращали все внимание и сбережения на строительство ноль-тау-мавзолеев.
   Одно психиатры заметили сразу: эта  депрессия  никого  не  довела  до
самоубийства.  Постоянными  признаками  ее  были  постепенное   снижение
эффективности    труда,    нарастающая    апатия    и    злоупотребление
успокоительными  и  стимулирующими  программами.  Поп-психологи  немедля
окрестили это состояние синдромом "а чего пуп рвать?"
   За Транквиллити обвал последовал по всей Конфедерации, и симптомы его
оставались неизменными, какую  этническую  культуру  ни  взять.  Никакая
идеология, никакая религия не могли защитить людей от этого шока. Только
эденизм оказался более устойчивым,  хотя  и  эта  культура  не  осталась
незатронутой.
   Антонио Уайтлок  нанял  двадцать  пять  черноястребов  и  независимых
торговцев-адамистов,  чтобы  распространить  клипы  Келли  по   конторам
"Коллинз" по всей Конфедерации. Насыщение  рынка  заняло  три  недели  -
несколько больше оптимума, - но местные  флоты  из-за  карантина  готовы
были палить во все, что движется. Некоторые правительства, скатывавшиеся
к диктатуре, пытались  вовсе  запретить  распространение  репортажа,  но
клипы просто уходили в подполье,  что  только  добавляло  доверия  к  их
содержанию. Исход этот  был  крайне  неудачным,  потому  что  во  многих
случаях волны распространения репортажа сталкивались и взаимодействовали
с двумя другими расходящимися по Конфедерации информационными потоками -
скорбными вестями с захваченной Аль Капоне Новой Калифорнии и  подпольно
распространяемой записью искусительного приглашения Киры Салтер.
 
*** 
 
   Едва выйдя из червоточины, "Миндори" набрал восемь g.  Сенсоры  Росио
Кондры немедленно уловили множество масс. Троянское  скопление  имело  в
поперечнике двадцать миллионов  километров,  и  вокруг  его  центральной
точки  колебались  сотни  астероидов  среднего  размера,  десятки  тысяч
булыжников, пылевых скоплений и туч  ледяной  крупы,  резонируя  в  такт
слабым гравитационным полям. "Миндори" распахнул  крылья,  и  перья  его
ударили в вакуум.
   Росио Кондра преобразил адова сокола в гигантскую птицу. Три кормовых
плавника-культяшки вытянулись и расширились. Нос корабля  вытянулся,  по
кораллу потянулись трещины и складки,  углубляясь,  подчеркивая  летящие
контуры звездолета. Блуждающие зеленые и лиловые узоры померкли,  смытые
наплывом глухой  черноты.  На  корпусе  пропечатались  густые  глянцевые
перья. Он стал конем, достойным падшего ангела. Могучие взмахи его  крыл
взвихрили космическую пыль бешеными  смерчами.  На  теле  его  замерцали
радарные   и   лазерные   сенсоры.   Росио   Кондре    пришлось    долго
экспериментировать, прокачивая энергистические потоки через свои нервные
клетки, прежде чем он нашел тот уровень, при котором электронные системы
адова сокола продолжали функционировать, хотя эффективность их оставляла
желать лучшего. До тех пор,  покуда  одержатель  оставался  спокойным  и
направлял свою силу осторожно и точно, процессоры работали.  Большинство
их, по счастью, было биотехническими, да к тому же армейского  качества.
И все равно боевых ос приходилось запускать аварийными  твердотопливными
ракетами, хотя, отдалившись от корабля, они быстро входили в строй,  так
что окно уязвимости для них оставалось узким.  По  счастью,  энергистика
никак не влияла на  его  чувство  массы,  являвшееся  побочным  эффектом
искажающего поля. Если только на него не набросятся несколько  вражеских
космоястребов, он вполне сумеет постоять за себя.
   Нацеленные на него  пучки  электромагнитного  излучения  исходили  из
точки в десяти тысячах километров  впереди.  Астероид  Коблат,  новое  и
совершенно   незначительное   провинциальное   поселение   в   троянском
скоплении, после полутора веков интенсивного развития и  инвестиций  еще
не доказал своей экономической ценности. В Конфедерации таких  поселений
были тысячи.
   Коблату по незначительности не полагалось даже патрульного корабля от
оборонительного   союза   системы   Тувумба,   а   на    платформы    СО
компания-основатель, само собой, разоряться и не подумала. Единственное,
чем правящий совет астероида смог откликнуться на  угрозу  галактике,  -
сделать наконец апгрейд сенсорам диспетчерской службы и навесить на  два
межпланетных  грузовика  по  дюжине  боевых  ос,   неохотно   выделенных
Тувумбой. Выглядело это, как и любая  реакция  поселения  на  события  в
мире, жалко.
   Сейчас это было особенно заметно. Само появление адова сокола,  точка
выхода, скорость, полетный вектор и отказ назвать  себя  могли  означать
только одно - это был вражеский корабль. Оба  вооруженных  межпланетника
вышли на вектор перехвата,  ковыляя  на  своих  полутора  g,  безнадежно
обойденные противником еще до того, как запустили термоядерные движки.
   С Коблата на Пинджарру, столицу  скопления,  находившуюся  в  четырех
миллионах километров, где стояли у причала три боевых  звездолета,  ушел
призыв о помощи. Активировались аварийные программы астероида,  пусть  и
не  способные   справиться   с   ситуацией.   Опускались   межсекционные
перегородки, перепуганные жители торопились в убежища в  самых  глубоких
слоях, чтобы там пересидеть атаку, в ужасе ожидая штурма и проникновения
одержимых.
   И ничего не случилось. Приближающийся адов сокол  открыл  стандартный
канал связи и датавизировал в общую сеть астероида сенсозапись, а  потом
исчез, нырнув в отворившийся на миг зев червоточины. Контуры его уловила
лишь пара оптических сенсоров, но их записям потом все  равно  никто  не
поверил.
   Когда Джед  Хинтон  выбрался  наконец  из  убежища,  к  которому  был
приписан, он почти мечтал, чтобы тревога продлилась еще несколько часов.
Все же что-то  новенькое,  иное,  другое  -  большая  редкость  в  жизни
семнадцатилетнего Джеда.
   Когда он вернулся в семейную квартиру - четыре комнаты, вырубленные в
скале на третьем уровне (тяготение в две трети стандарта),  -  мамаша  с
Диггером опять ругались из-за чего-то. С тех пор  как  Коблата  достигло
предупреждение   конфедеративной   Ассамблеи,   свары   эти   почти   не
прекращались. Рабочие смены урезались - компания сокращала производство,
пережидая кризис, чтобы развернуться позднее. А короткие смены означали,
что Диггер почти все время сидел дома или в баре "Синий фонтан" на пятом
уровне, когда мог себе позволить.
   - Чтоб они  заткнулись!  -  пробормотала  Гари,  когда  сквозь  дверь
спальни донесся очередной шквал воплей. - Думать не могу в таком шуме.
   Она  сидела  за  столом  в  гостиной,  пытаясь   сосредоточиться   на
изображении над процессорным блоком.  Экран  заполняли  мелкие  буквы  с
вкраплениями диаграмм - курс софтверной архитектуры. Учебные  импринтеры
вдолбили этот курс в голову Джеда пять лет назад. Гари была всего на три
года его младше, и ей следовало бы давно одолеть курс, но  что-то  в  ее
генах не позволяло лазерным импринтерам делать свою работу как  следует,
и ей приходилось мучиться, перечитывая курс заново, чтобы тот  удержался
в памяти.
   "Девка просто придурошная!" - орал порой пьяный Диггер.
   Джед ненавидел Диггера. Ненавидел за то, что тот  орал  на  мать,  за
что, что придирался к Гари. Гари так старалась угнаться  за  программой,
ей нужна была поддержка. Хотя на Коблате все равно ничего не  добьешься,
тоскливо подумал он.
   Вбежали Мири и Навар и, конечно, тут же загрузили в проектор  игровой
клип. Гостиную наполнило радужное голографическое мерцание. Стоило Джеду
покоситься в сторону колонки проектора, как вокруг его  головы  начинали
кружить шарики в глянцево яркую клетку. Обе девчонки принялись наперебой
командовать блоком, и  между  шариками  запрыгали  под  громовую  музыку
крохотные фигурки. Для такой  маленькой  комнаты  проектор  был  слишком
мощный.
   - Кончайте! - взвыла Гари. - Мне к контрольной готовиться надо.
   - Так готовься, - пробурчала Навар.
   - Корова!
   - Сука безмозглая!
   - Кончай! Вчера весь день играли!
   - И не доиграли еще. Сама бы поняла, не будь такая дура.
   Гари умоляюще посмотрела на  Джеда.  Ее  пухлые  щеки  подрагивали  -
вот-вот заплачет.
   Мири и Навар были дочерьми Диггера (от разных матерей), так что  если
Джед тронет их хоть пальцем, Диггер его  измолотит.  Это  он  понял  уже
давно. Девчонки  это  тоже  знали,  чем  и  пользовались  с  мастерством
полководцев.
   - Пошли, - бросил он Гари, - посидим в клубе.
   Мири и Навар издевательски расхохотались, когда Гари  отключила  свой
процессорный блок и мрачно глянула на них. Джед распахнул дверь и шагнул
в собственный крохотный мирок.
   - В клубе тише не  будет,  -  заметила  Гари,  когда  дверь  за  ними
захлопнулась. Джед уныло кивнул.
   - Знаю. Но ты можешь  попросить  миссис  Янделл  пустить  тебя  в  ее
кабинет. Она поймет.
   - Наверное, - грустно признала Гари.
   Не так давно ей казалось, что брат может весь  мир  перевернуть  ради
нее. Но это было до Диггера.
   Джед двинулся по туннелю. Композитная плитка  покрывала  только  пол;
голый камень потолка и стен заплетали силовые кабели, датаводы и толстые
трубы  систем  жизнеобеспечения.  На  первом   перекрестке   юноша,   не
раздумывая, свернул  налево.  Жизнь  его  проходила  в  сотах  туннелей,
пронизывавших внутренность астероида, и вся эта топографическая  паутина
существовала, чтобы соединять две точки -  его  квартиру  и  клуб.  Иных
путей не было.
   Туннели освещались тускло, стены подрагивали, как и везде на Коблате,
от работы невидимых  механизмов.  Для  Джеда  это  был  дом,  мирок  без
горизонтов. Не для него свежий воздух, открытые пространства и растения,
не для него простор для тела  и  души.  Первую  биосферную  пустоту  еще
высверливали (там и работал Диггер), хотя проект отставал от графика  на
многие годы и давно вышел за рамки бюджета. Когда-то  Джед  верил,  что,
покончив с каверной, он выпустит накопившиеся  тоску  и  гнев,  пробежав
сломя голову по зеленеющим лугам.  Теперь  вера  ушла.  И  мать  его,  и
Диггер, и все остальные взрослые были слишком глупы, чтобы  понять,  что
такое на самом деле одержание. А он знал. Ничто не имеет  значения,  что
бы ты ни делал, ни говорил, ни думал, о чем бы ни  мечтал.  Умри  сейчас
или через сто лет, ты все равно рухнешь в вечность  распятым  рассудком,
не способным даже уничтожить себя. Предельный, абсолютный ужас.
   Нет, об этом они не думали. Быт держал их так же крепко,  как  бездна
держала души. Оба тянули лямку на мизерных окладах, делая, что  прикажет
компания. Выбора нет,  и  нет  спасения  -  даже  для  их  потомков.  Их
нейронные цепочки не пропускали и  мысли  о  лучшем  будущем,  настоящее
поймало их.
   Мрачный туннель у входа в клуб в  кои-то  веки  оживляла  собравшаяся
толпа. Сновали туда-сюда ребятишки, те, что постарше, сбивались в  кучки
и болтали о чем-то на космических скоростях. Джед нахмурился. Что-то тут
было не так. Детвора на Коблате не  бывала  такой  живой  и  энергичной.
Подростки приходили в клуб, чтобы убить  время  или  получить  доступ  к
голопроекциям,  которыми  компания  снабжала  жителей,  чтобы  гасить  и
рассеивать юношескую агрессию. Чтобы войти в ту же петлю  безнадежности,
что и их родители.
   Джед и Гари недоуменно переглянулись. Оба ощутили эту перемену. Потом
Джед заметил, что к ним через толпу пробивается Бет  и  тонкое  ее  лицо
озаряет широченная улыбка. Бет ему  была  почти  подружкой  -  они  были
ровесниками, и девушка не упускала случая его оскорбить, в то время  как
и Джед в долгу не оставался. Считать ли это любовью, Джед до сих пор  не
решил. Во всяком случае, на давнюю дружбу их отношения тянули.
   - Уже видел? - спросила Бет.
   - Что?
   - Сенсвиз с адского ястреба, кретин,  -  она  ухмыльнулась  и  ткнула
пальцем вниз. На щиколотке у нее был повязан красный платок.
   - Нет.
   - Тогда пошли, дружок, тебя ждет большой сюрприз, - схватив Джеда  за
руку, она потащила  его  к  двери,  расталкивая  путавшуюся  под  ногами
малышню. - Совет пытался ее стереть, но  запись  кодирована  для  общего
доступа. Она попала во все ядра памяти на астероиде. Они ничего не могут
поделать.
   В клубе стояли три проектора. Джед всегда подключался  к  ним,  чтобы
посмотреть на пейзажи далеких  миров.  Для  него  это  был  единственный
глоток свободы. Хотя изумительные ксенопланеты он мог  только  видеть  и
слышать - проекторы были недостаточно сложными (то есть дорогими), чтобы
передавать активентные паттерны, вызывающие соответственные тактильные и
обонятельные ощущения.
   Сейчас большую часть холла заполнял густой  искристый  туман.  В  нем
стояли, вяло опустив  руки,  человек  двадцать,  завороженные  тем,  что
передавал