поправил его принц Коллис. -  Так  что,  если  придерживаться
буквы закона Кулу, мой отец до  сих  пор  его  сюзерен.  Но  мне  бы  не
хотелось доказывать это в суде.
   - Я не знал... - пробормотал Ральф.
   - О, да. Я в некотором роде  эксперт-любитель  по  этим  вопросам,  -
ответил  принц  Коллис.  -  Боюсь,  что  все  мы  испытываем   несколько
извращенный интерес к кузине Ионе и  ее  владениям.  Все  мои  братья  и
сестры рано или поздно добывали себе доступ к официальным документам  по
Транквиллити. Очень интересно. - Младший отпрыск  Алистера  II  капризно
улыбнулся. - Я почти мечтаю, чтобы туда  направили  меня,  а  не  принца
Нотона. Не обижайтесь, - добавил он, глядя на Астора.
   - Ваше высочество, - пробормотал посол эденистов, - вероятно,  пришло
время нарушать запреты.
   -  Воистину  так.  И  я  сделаю  все,  чтобы  избавиться  от  детских
предрассудков. Но это непросто. Я не привык к тому, чтобы королевство от
кого-то зависело.
   Ральф  оглядел  тесный  салон.  Все  противоперегрузочные  ложа  были
приподняты, образуя нечто вроде кресел-переростков. Посол  Астор  вольно
распростерся в своем, сохраняя на лице  почтительно-вежливое  выражение.
Как ему это удается без помощи нейросети, Ральф даже представить не мог.
   - Едва ли бесчестно попытаться отвести беду, вызванную не вами,  ваше
высочество.
   - Ральф, прекратите винить  себя  за  Омбей!  -  прикрикнул  на  него
Кельман Маунтджой. - Всем понятно, что вы отлично там поработали. В  том
числе королю, так что это официальная точка зрения. Верно, Коллис?
   - Отец высокого о вас мнения,  мистер  Хилтч,  -  поддержал  министра
принц. - Должен сказать, что, когда все это закончится, на  вас,  скорее
всего, навесят титул.
   - В любом случае, я не думаю, чтобы предлагаемый союз смог  поставить
королевство в зависимость от  нас,  -  заключил  Астор.  -  Освобождение
одержанных на Мортонридже необходимо и выгодно для всех сторон.  И  если
после этого мы  станем  немного  лучше  понимать  друг  друга,  то  это,
разумеется, только во благо.
   Ральф Хилтч неловко поерзал на ложе, отчего Кельман с Астором  весело
переглянулись. При всем различии породивших их культур  лорд  и  эденист
мыслили на удивление сходно, так что взаимопонимание их было  быстрым  и
полным.  Кельмана  все  больше  заботило,  что   свободу,   которой   он
наслаждался всю свою жизнь, которая позволила ему развить свой интеллект
в полной мере, поддерживали такие стражи, как  этот  Ральф  и  флот,  не
способные  разделить  более  либеральные  взгляды   своих   повелителей.
Неудивительно, подумалось ему, что все империи в истории гнили с головы.
   Едва крейсер пристыковался к обиталищу, как всех выходящих  принялись
проверять - недолго и почти формально. Неизбежный  тест  на  статическое
электричество, подтверждение, что рядом с каждым работают процессоры,  -
проверка, с которой приходилось мириться каждому. Включая  даже  принца.
Посол Астор сделал все, чтобы его  собственная  проверка  проходила  при
всех. А Коллис был само обаяние, даже когда двое  эденистов  водили  над
ним датчиками.
   На станции метро в космопорте их ждал администратор  Азары  во  главе
небольшой группки встречающих официальных лиц. В большинстве эденистских
обиталищ пост администратора был  сугубо  формальным,  на  Азаре  же  он
переродился в нечто напоминающее пост  министра  иностранных  дел  всего
эденизма.
   Всего же встречать делегацию собралась изрядная толпа  -  в  основном
молодые и любопытные эденисты и персонал иностранных посольств.
   Коллис с улыбкой выслушал краткую речь администратора, ответил что-то
подобающее  и  заявил,  что  очень  хочет  посмотреть  на   внутренность
обиталища. Не обращая внимания на ожидающий вагон  метро,  все  покинули
зал пешком.
   Ральф тоже никогда не был внутри обиталища.  Стоя  на  лужайке  перед
станцией, он оглядывал свернутый  в  трубку  простор,  завороженный  его
красотой, непередаваемой роскошью живой природы.
   - Поневоле удивишься: зачем мы отвергли биотех? - заметил  вполголоса
Кельман Маунтджой.
   - Да, сэр.
   Принц смешался с толпой, пожимая руки всем  подряд.  С  лица  его  не
сходила улыбка. Общение с народом было для него не внове,  но  это  было
незапланированным, и обычная орда агентов ИСА не окружала его  -  только
пара кислолицых морпехов, на которых никто не обращал  внимания.  Коллис
явно наслаждался жизнью.
   Кельман ухмыльнулся, глядя, как его одновременно целуют две девушки.
   - Ну, он же настоящий живой принц. Не думаю, что  здесь  такие  часто
попадаются.
   Он поднял глаза на осевую осветительную трубку и зеленеющие  просторы
за нею. Что-то пугающее было в том,  что  грандиозное  это  строение  на
самом деле живое, что  оно  смотрит  на  него  и  обдумывает  его  бытие
краешком огромного своего сознания.
   - Думаю, мне тут понравится, Ральф.  И  вы  были  правы,  подумав  об
альянсе с эденистами.  До  сих  пор  я  не  осознавал,  насколько  велик
потенциал  их  цивилизации.  Я  всегда  полагал,  что  наша  иностранная
политика в конечном итоге приведет их к краху. Но я ошибался;  какие  бы
препоны мы ни ставили, как бы  далеко  ни  бежали,  этих  людей  нам  не
остановить.
   -  Теперь  уже  поздно  что-то  менять,  сэр.  Мы  свободны   от   их
энергетической монополии. И я об этом не жалею.
   - Я согласен, Ральф. Но в жизни есть не только материальная  сторона.
Думаю, обе культуры выиграют от более тесных связей.
   - Пожалуй, это можно сказать о любой системе Конфедерации.
   - Вы правы, Ральф. Конечно, правы.
 
*** 
 
   "Второе всеобщее Согласие  в  течение  месяца  и,  скорее  всего,  не
последнее в этом году", - подумало оно о себе, складываясь.
   "Самое неприятное в просьбе лорда Кельмана Маунтджоя  -  присущая  ей
внутренняя логика, - решило Согласие. - Симуляции,  проведенные  Ральфом
Хилтчем, показывают, что освобождение Мортонриджа  вполне  может  пройти
успешно. Мы признаем мнение тех из нас,  кто  считает,  что  успех  этот
возможен только в отсутствие внешних факторов,  усугубляющих  положение.
Таким образом, риск возрастает.
   Основная проблема,  встающая  перед  нами,  заключается  в  том,  что
планируемая победа практически полностью иллюзорна.  Мы  уже  заключили,
что  физическая  борьба  не  может  стать  ответом  феномену  одержания.
Мортонридж только подтверждает это. Если для того, чтобы освободить  два
миллиона человек на небольшом полуострове, нужны совместные усилия  двух
величайших держав Конфедерации, то освободить подобным образом население
целой планеты - затея, граничащая с невозможным.
   Успех при освобождении  Мортонриджа  поднимет  по  всей  Конфедерации
волну неоправданных надежд. А они  опасны,  поскольку  под  их  влиянием
местные политики окажутся затопленными волной требований, которые  не  в
силах  будут  исполнить  и  которыми  не  в  силах   будут   пренебречь.
Отказавшись же от предложения королевства, мы окажемся в  роли  злодеев,
столь искусно подготовленной для нас лордом Кельманом Маунтджоем".
   - Я вынужден поправить, - сообщил Согласию Астор. - Салдана  не  хуже
нас понимают, что прямое военное вмешательство не  может  быть  ответом.
Мортонридж и перед ними ставит тяжелейший вопрос. И поскольку они  более
нас чувствительны к политическому давлению,  они  реагируют  единственно
возможным для них способом. Скажу еще вот что: посылая с этой делегацией
родного сына короля, они дают  понять,  какое  значение  придают  нашему
выбору и признанию того, что должно случиться, если мы выразим поддержку
их просьбы. Если обе наши державы возьмутся за освобождение Мортонриджа,
возврата к прошлому не будет. Мы установим доверительную связь  с  одной
из могущественнейших цивилизаций, ныне противостоящей нам.  Этот  фактор
мы также не можем игнорировать.
   "Спасибо,  Астор,  -  отозвалось  Согласие.   -   Ты,   как   всегда,
красноречив. Поэтому мы признаем, что  будущее  должно  быть  поддержано
настоящим. Мы имеем возможность по завершении нынешнего кризиса  посеять
зерна более мирной и терпимой галактики.
   Это недостаточно логичная причина, чтобы переводить нашу  цивилизацию
на военные рельсы, равно как  и  порождать  неизбежные  в  таком  случае
ложные надежды.
   Однако бывают времена, когда людям более всего нужна надежда.
   Ошибаться свойственно человеку. Мы  храним  собственную  человечность
вместе с присущими ей пороками. Мы ответим принцу Салдана,  что  до  тех
пор, покуда не будет найдено окончательное решение  проблемы  одержания,
мы поддержим его безумную затею".
 
*** 
 
   На пятый день  пути  "Энон"  вынырнул  из  червоточины  в  семидесяти
тысячах километров над Йобисом, родной  планетой  киинтов.  Едва  назвав
себя перед  местной  диспетчерской  (франшизой,  управляемой  людьми)  и
получив разрешение выйти на  орбиту,  Сиринкс  и  космоястреб  принялись
разглядывать тройные луны.
   Три спутника  вращались  вокруг  первой  точки  Лагранжа,  в  четырех
миллионах километров от планеты в сторону светила, яркой  звезды  класса
F2. Они  были  одинакового  размера  -  тысяча  восемьсот  километров  в
поперечнике - и располагались в вершинах равностороннего треугольника со
стороной в семьдесят  тысяч  километров,  совершая  один  оборот  вокруг
общего центра тяжести за сто пятьдесят часов.
   Эта аномалия и привлекла внимание первого корабля-разведчика  в  2356
году.  Триада  была  слишком  правильной,  слишком  невозможной,   чтобы
возникнуть естественным путем. Хуже того - все три луны имели одинаковую
массу (плюс-минус полмиллиарда тонн -  вероятно,  из-за  столкновений  с
астероидами). Иными словами, кто-то их построил.
   К  чести  капитана  корабля-разведчика,  та  не  попыталась   бежать.
Впрочем,  едва  ли   имело   смысл   скрываться   от   расы   достаточно
могущественной, чтобы создавать конструкции  подобного  размаха.  Вместо
этого капитан передала на планету сигнал с просьбой приблизиться. Киинты
ответили "да".
   Это было самое приветливое, чего  удалось  от  них  добиться.  Киинты
довели  скрытность  до  уровня  искусства.  Они  никогда  не   обсуждали
собственной истории, своего языка или культуры.
   Тройные луны они назвали "старым экспериментом", цель которого так  и
осталась неясной. Человеческим кораблям не позволялось  ни  садиться  на
них, ни даже запускать зонды.
   Однако космоястребы с их способностью ощущать гравитацию за несколько
столетий полетов кое-что добавили в пустую копилку знаний. Органы чувств
"Энона" позволяли Сиринкс видеть, насколько однородны эти луны внутри  -
шары алюмосиликата, без ядра и мантии, без сучка и  задоринки.  Их  поля
тяготения   растягивали   пространство-время,   образуя   в   окружающей
реальности удивительно ровный четырехмерный прогиб. И снова  -  все  три
поля тяготения были совершенно равносильны  и  симметричны,  обеспечивая
этой  триаде  совершенную   орбитальную   устойчивость   на   протяжении
миллиардов лет.
   Серебристо-серую поверхность лун выщербили  лишь  отдельные  кратеры.
Никаких других элементов рельефа видно не было - самое,  пожалуй,  яркое
доказательство их  искусственного  происхождения.  Столетия  осторожного
осмотра при помощи космоястребов не смогли обнаружить спрятанных  в  них
или на них  инструментов  или  конструкций.  Три  луны  были  совершенно
мертвы. В чем бы ни  заключался  "эксперимент",  он  завершился,  скорее
всего, давным-давно.
   Сиринкс не могла не прийти в голову  мысль:  нет  ли  чего-то  общего
между триадой и бездной и пониманием киинтами их собственной природы. Ни
один  человеческий  астрофизик  до  сих  пор  не  высказал  мало-мальски
убедительной догадки о природе загадочного эксперимента.
   - Может, киинты просто хотели посмотреть, как будут выглядеть тени  с
поверхности Йобиса,  -  предположил  Рубен.  -  Теневые  конусы  до  нее
доходят.
   - Для произведения искусства немножко  экстравагантно,  -  парировала
Сиринкс.
   - Ничуть. Если твоя цивилизация настолько развита, что может  создать
нечто подобное триаде, то логика подсказывает, что подобный проект будет
представлять лишь малую долю ваших возможностей. А  в  таком  случае  он
легко может оказаться темой для перформанса.
   - Ничего себе перформанс.
   Его пальцы сжались на ее ладони, давая утешение в  ответ  на  краткий
импульс страха, проскользнувший по сродственной волне.
   - Помни, - заметил он, - мы очень мало знаем о  киинтах.  Только  то,
что они нам сообщили сами.
   - Да. Надеюсь, сегодня они согласятся поведать нам больше.
   Вопрос  истинных  возможностей  киинтов  волновал  ее,  когда  "Энон"
выходил на шестисоткилометровую парковочную  орбиту.  Из  космоса  Йобис
напоминал любой другой террасовместимый мир, хотя в поперечнике  он  был
заметно больше - пятнадцать  тысяч  километров  -  и  тяготение  на  его
поверхности тоже  было  на  двадцать  процентов  выше  стандартного.  На
планете было семь континентов и четыре  больших  океана.  Ось  ее  имела
наклон не более одного процента, что совместно с подозрительно  круговой
орбитой давало исключительно ровный климат, лишенный времен года.
   Для  планеты,  служившей  домом  строителям   тройных   лун,   следов
технической цивилизации на поверхности было удивительно мало. По  общему
мнению, технологии киинтов  были  настолько  продвинуты,  что  не  могли
создать ничего похожего на человеческие фабрики и промышленные  станции,
так что никто просто не знал, чего искать;  или  же  вся  промышленность
была аккуратно упакована в гиперпространство.  Но  даже  при  всем  этом
должна же была их раса когда-то пройти  все  стадии  обычного  развития,
индустриальную  эпоху,  сжигание   углеводородов,   вездесущие   заводы,
загрязнение среды и истощение природных ресурсов  планеты.  Если  так  и
было, то никаких следов на поверхности Йобиса эта эпоха не оставила.  Ни
старых  шоссе,  заросших  травой,  ни  проглоченных  жадными   джунглями
бетонных небоскребов. Или  киинты  здорово  потрудились,  восстанавливая
первозданный вид своей родины, или они достигли технологической зрелости
ужасающе давно.
   Сегодняшний Йобис поддерживал цивилизацию, составленную  деревнями  и
городишками, располагавшимися в центрах участков земли,  немногим  менее
диких, чем все прочие. Оценить население планеты было  невозможно,  хотя
по наименее приблизительным оценкам оно составляло чуть менее миллиарда.
Куполообразные дома - других киинты не строили - слишком  варьировали  в
размерах, чтобы позволить более точный подсчет.
   Сиринкс и Рубен посадили флайер  в  единственном  космопорте  Йобиса,
расположенном  близ   полностью   человеческого   прибрежного   городка.
Белокаменные домики и паутина узких улочек, разбегавшихся от набережной,
придавали ему сходство с  курортом,  совсем  неподобающее  единственному
аванпосту Конфедерации на этой  мирной  и  все  же  невообразимо  чуждой
планете.
   Жители  городка  все  были  служащими   посольств   или   работниками
представительств крупных фирм. Киинты не жаловали досужих гостей. Почему
они вообще согласились вступить  в  Конфедерацию,  оставалось  загадкой,
хотя  и  не  слишком  важной  по  сравнению  с   прочими   их   тайнами.
Единственным,  что  их  интересовало,  была  торговля  информацией.  Они
покупали данные практически любого рода  и  платили  особенно  много  за
отчеты кораблей-разведчиков и исследовательские работы по ксенобиологии.
А продавали - изобретения. Ничего принципиально нового, революционного у
них купить было нельзя - запросы на  антигравитаторы  или  сверхсветовое
радио  не  рассматривались.  Но  если  компания  желала  улучшить   свои
продукты, киинты охотно выдавали подсказку, как удешевить  производство,
используя необычные материалы, или, скажем, уменьшить энергопотребление.
Это тоже намекало на колоссальное технологическое  наследие.  Где-то  на
Альфе должен был размещаться колоссальный  банк  данных,  полный  планов
разработанных когда-то и заброшенных один бог знает когда машин.
   Погулять по городку Сиринкс не выдалось возможности. Она связалась  с
посольством эденистов (крупнейшей дипломатической  миссией  на  Йобисе),
еще когда "Энон" выходил на парковочную орбиту,  и  персонал  посольства
немедленно запросил встречи с киинт по имени Мальва. Та согласилась.
   - Из всех, с кем мы поддерживаем контакт, она - самая  разговорчивая,
- объяснил посол Пирус, когда Сиринкс  спускалась  по  трапу.  -  Должен
сказать, это невеликое достижение, но если кто-то из них вам ответит, то
она. У вас большой опыт общения с киинтами?
   - Я с ними даже не встречалась никогда, - призналась Сиринкс.
   Взлетное поле напомнило ей  Норфолк.  Как  и  там,  нежданных  гостей
сажали на обычном лугу. Хотя климат здесь был теплее  -  субтропический,
пожалуй, - ощущение  временности  было  общим.  Немного  бюрократических
препон и еще меньше -  технических  служб.  Перед  единственным  ангаром
стояло едва ли два  десятка  флайеров  и  космопланов.  От  норфолкского
космопорт отличался лишь рядом машин, выстроившихся  напротив  созданных
людьми овоидов, - флайеры киинтов,  очень  похожие  на  людские  ионные,
только менее зализанные.
   - Тогда почему отправили вас? - поинтересовался  Пирус,  подпустив  в
эту мысль вежливого недоумения.
   - Вин Цит Чон решил, что так будет разумно.
   - Правда? Ну, с ним я не могу спорить.
   - Мне следует что-то узнать, прежде чем я с ней встречусь?
   - Едва ли. Они или станут иметь с вами дело, или нет.
   - Вы объяснили, какого рода вопросы я хочу ей задать?
   Пирус развел руками.
   - Когда вы связались с посольством, то объяснили мне.  Мы  не  знаем,
способны ли они перехватывать личные беседы, но я подозреваю,  что  если
захотят, то смогут. Вопрос только в том, станут ли они мараться.  Можете
спросить Мальву, насколько мы для них вообще-то важны. Сами мы так и  не
смогли в этом разобраться.
   - Спасибо.
   Сиринкс  ощупала  нагрудный  карман  корабельной  куртки,  где  лежал
кредитный диск. Перед отлетом  Эден  загрузил  в  него  пять  миллиардов
фьюзеодолларов, на всякий случай.
   - Как думаете, мне придется платить за информацию?
   Пирус ткнул пальцем в киинтскую машину, и материал корпуса расплылся,
образовав люк. Брюхо аппарата было так низко, что трапа не  требовалось,
хотя Сиринкс так и не поняла, парит машина или лежит на земле.
   - Мальва скажет, - ответил посол. - Рекомендую быть с  ней  предельно
откровенной.
   Сиринкс шагнула в машину.  Внутри  стояли  четыре  пухлых  кресла,  в
остальном салон был пуст. Они с Рубеном осторожно присели, и люк тут  же
затворился.
   - Ты в порядке? - поинтересовался встревоженный "Энон".
   - Конечно. А что?
   - Ты  начала  ускоряться  на  семидесяти  g  и  сейчас  движешься  со
скоростью в тридцать пять звуковых.
   - Да ты шутишь!
   Не успела она подумать это, как, разделив мысли "Энона", увидала свой
аппарат мчащимся над горной грядой в восьмистах километрах от городка  с
невероятной для атмосферного полета скоростью.
   - Кажется, на этой планете привыкли к прорывам звукового барьера.
   - Подозреваю, что твой  аппарат  не  производит  ни  звука.  С  моего
нынешнего  положения  на  орбите  я  не  могу  проводить  наблюдения   в
оптимальных условиях,  но  мои  сенсоры  не  замечают  за  вашей  кормой
турбулентности.
   Если верить "Энону", то затормозил  аппарат  тоже  на  семидесяти  g,
прежде чем приземлиться в шести тысячах километров от космопорта.  Когда
Сиринкс и Рубен вышли наружу, шелковые куртки их принялся трепать теплый
ветерок. Машина привезла их  в  широкую  долину,  опустившись  почти  на
галечном берегу длинного озера. С заснеженных пиков  на  горизонте  веял
ветер попрохладнее, подергивая  поверхность  воды  рябью.  Зеленые,  как
авокадо, спиральные нити здешней травы доходили Сиринкс  до  колена.  До
самых предгорий долина заросла деревьями с ярко-синей корой, похожими на
оплывшие леденцы.
   В вышине кружили птицы