ждую вела по сродственному каналу своя подпрограмма.
   Пчелы летели в основную  полость,  где  носились  у  разбитых  вокруг
входов в звездоскребы  временных  лагерей.  Полной  ясности  изображения
добиться  не  удавалось,  но  они  снабжали  Рубру  немалым  количеством
сведений о том, что творится внутри шатров и домиков,  где  обычные  его
чувства не действовали.
   Многоножек переносили  птицы  и  бросали  на  крыши  башен  и  других
строений. Как и  пауки,  которых  разведка  эденистов  использовала  для
скрытого наблюдения, они  проползали  воздуховодами  и  между  оплетками
кабелей, прячась за розетками и вентиляционными  решетками,  откуда  они
могли наблюдать за происходящим.
   С их помощью Рубра и когистанское Согласие могли наблюдать, как  Кира
и Патриция Маньяно входят в зал заседаний  совета  "Магелланик  ИТГ".  С
Патрицией был один помощник, Кира взяла с собой Бонни и Станьона. Никого
из членов нового правящего совета Валиска не пригласили.
   - Что случилось? - поинтересовалась Патриция, усаживаясь в кресло.
   - В каком смысле? - осторожно отозвалась Кира.
   - Да ну. Ваши адовы ястребы безнаказанно снуют по всей  Конфедерации,
привозя сюда живые тела. А когда  они  прилетают,  обиталище  похоже  на
лагерь беженцев из третьего мира, перенесенный из моей эпохи. Вы  живете
в железном  веке.  Это  нелепость.  Биотех  -  единственная  современная
технология, совместимая с нами. Вам бы следовало наслаждаться роскошью в
квартирах звездоскребов.
   - Рубра с нами случился, - горько бросила Кира. - Он  до  сих  пор  в
нейронных слоях. Единственный наш спец  по  сродству,  который  мог  его
выдавить, облажался. А  это  значит,  что  звездоскребы  нам  приходится
вычищать по сантиметру, чтобы обезопасить себя. У  нас  получается.  Это
требует времени, конечно, но у нас вечность впереди.
   - Вы можете улететь.
   - Не думаю.
   Патриция откинулась на спинку кресла и улыбнулась.
   - А, да. Это ведь значит - эвакуироваться на планету. И  как  вы  там
сохраните свое положение и власть?
   - Так, как это делает Капоне. Людям нужно правительство, организация.
Мы очень общественная раса.
   - Тогда почему нет?
   - Нам и здесь неплохо. Вы правда прилетели сюда, чтобы засыпать  меня
дешевыми подколками?
   - Ничуть. Я прилетела, чтобы предложить вам сделку.
   - Да?
   - Антивещество в обмен на ваших адовых ястребов.
   Кира глянула на Бонни и Станьона. Глаза последнего загорелись  жадным
интересом.
   - А что мы, по-вашему, будем делать с антиматерией?
   - То же, что и мы, - ответила Патриция. - Снесете  к  чертям  систему
обороны Шринагара. Тогда вы сможете выбраться  с  этой  свалки.  Планета
перед вами открыта. А раз вторжением  будете  управлять  вы,  то  вам  и
решать, какую форму примет сообщество одержимых. Эта схема работает  для
Организации. Мы начали, мы и правим. Сработает ли это у вас -  это  уже,
смотря что вам по плечу. Капоне - лучший.
   - Но и он не совершенство...
   -  У  вас  свои  проблемы,  а  у  нас  свои.  Космоястребы  эденистов
доставляют нашему флоту много хлопот. Чтобы справиться с ними, нам нужны
адовы ястребы. Их искажающие поля могут  обнаружить  сброшенные  на  нас
стелс-бомбы.
   - Интересное предложение.
   - Только не пытайтесь торговаться.  Это  было  бы  оскорбительно.  Мы
хотим справиться с мелким неудобством, вам же угрожает катастрофа.
   - Если вы не  слишком  оскорбитесь,  мне  было  бы  интересно  знать,
сколько антивещества вы готовы предоставить?
   - Столько, сколько  нужно,  и  корабли,  чтобы  нести  его.  Если  вы
выполните  свою  часть  сделки.  Сколько  космоястребов  вы  можете  нам
предложить?
   - Несколько собирают ребятишек-полуночников. Но штук семьдесят я вам,
пожалуй, выделю.
   - И вы их контролируете? Они будут исполнять приказы?
   - О да.
   - Как?
   Кира издевательски усмехнулась.
   -  Этого  вам  не  повторить.  Мы  можем   предоставить   одержателям
человеческие тела, не изгоняя их перед этим в бездну.
   - Умно. Так мы договорились?
   - С вами - нет. Я сама отправлюсь на Новую Калифорнию  и  поговорю  с
Капоне. Так мы обе узнаем, насколько можем доверять друг другу.
 
*** 
 
   Когда Патриция вышла, Кира осталась в зале.
   - Это все меняет, - бросила она Бонни. -  Даже  если  нам  не  хватит
антивещества, чтобы взять Шринагар, у нас  будет  чем  остановить  новую
атаку космоястребов, если таковая случится.
   - Похоже на то. Думаешь, Капоне не втирает нам очки?
   - Не уверена. Похоже, ему здорово нужны эти адовы ястребы,  иначе  он
не платил бы за них антивеществом. Даже если он захватил фабрику, у него
не может быть больших запасов.
   - Мне отправиться с тобой?
   - Нет. - Она облизнула губы - на миг высунулся и скользнул из стороны
в сторону раздвоенный язычок. - Или мы покинем эту дыру и отправимся  на
Шринагар, или я договорюсь с Капоне, что он предоставит  нам  достаточно
тел, чтобы наполнить обиталище. Так или иначе, а  этот  засранец  Дариат
нам больше не понадобится. Присмотри за этим.
   - А как же.
 
*** 
 
   - Сможете вы остановить вылетающих адовых ястребов? - спросил Рубра.
   - Нет, - ответило когистанское Согласие. - Семьдесят - не сможем. Они
все еще вооружены значительным числом обычных боевых ос.
   - Зараза.
   - Если Кира получит от Капоне боевые осы с антиматерией, мы не сможем
предоставить  достаточных  подкреплений  сети   стратегической   обороны
Шринагара. Планета может пасть перед ней.
   - Тогда вызывайте  конфедеративный  флот.  Шринагар  в  конце  концов
платит налоги или нет?
   - Да. Но нет уверенности, что флот откликнется. Их ресурсы  растянуты
по очень широкому фронту.
   -  Так  вызовите  Юпитер.  У  них  должна  найтись   пара   свободных
эскадрилий.
   - Мы посмотрим, что можно сделать.
   - Давайте. А пока нам следует принять несколько важных решений -  мне
и Дариату. Потому что Бонни Левин не оставит нам много времени.
 
*** 
 
   Эрик был уверен, что при  взрыве  и  последовавшем  не  менее  бурном
маневре  стабилизации  часть  медицинских  нанопакетов  оторвалась.   Он
ощущал, как под скафандром нарастает давление, и убедил  себя,  что  это
протекает  жидкость  -  кровь  или  питательный  раствор  из  пакетов  и
вспомогательных модулей, он  определить  не  мог.  Половина  пакетов  на
датавизы не откликалась.
   По крайней мере, они не могли  присоединиться  к  мрачным  сообщениям
медицинской программы относительно текущего состояния  пациента.  Правая
рука не откликалась на нервные импульсы, и Эрик не чувствовал ее  вовсе.
Единственное, что могло его порадовать, - это то, что  кровь  продолжала
циркулировать  в  новонаращенных  мышцах  и  приживленной  искусственной
ткани.
   Поделать  с  этим  Эрик  не  мог  ничего.   В   резервных   матричных
аккумуляторах капсулы не хватало  энергии,  чтобы  запустить  внутреннюю
систему жизнеобеспечения. Жиденькая атмосфера уже остыла до минус десяти
по Цельсию и продолжала замерзать. А это значило, что снять  скафандр  и
спокойно заменить нанопакеты Эрик не мог. И  -  чтобы  было  уже  совсем
обидно -  в  потолке  над  его  головой  отворилась  крышка  шкафчика  с
аварийным комплектом, куда входили и свежие медицинские пакеты.
   Включилось  аварийное  освещение,  заливая  капсулу  блеклым  голубым
свечением. Всюду нарастала изморозь, не позволяя прочесть  надписи  даже
на оставшихся голодисплеях. Из  каких-то  щелей  повылетал  накопившийся
мусор и кружился теперь в воздухе по прихотливым траекториям, отбрасывая
на противоперегрузочные ложа птичьи тени.
   Потенциально  наиболее   серьезной   проблемой   было   периодическое
выпадение связи с бортовым компьютером. Эрик не был  уверен,  что  может
вполне доверять статусным  диаграммам.  На  простые  команды  компьютер,
впрочем, откликался.
   Прояснив немного свое положение, Эрик приказал  выдвинуться  сенсорам
капсулы. Отозвались, выдвинувшись  на  поршневидных  стержнях  из  толщи
нультермной  пены,  три  из  пяти  и  принялись  обозревать   окружающее
пространство.
   Программа астрогации медленно  проводила  опознание  звездного  неба.
Если  компьютер  не  путал,  "Тигара"  завершила  прыжок  в   пятидесяти
миллионах  километров  от  назначенной  точки.  Нгеуни   казалась   лишь
неприметной голубовато-зеленой звездой сбоку сияющего светила класса А2.
   Эрик не был уверен, что  там  примут  его  сигнал  бедствия.  Колонии
первой фазы снабжались не самой совершенной  техникой  связи.  Когда  он
приказал направленной антенне сфокусироваться на далекой планете, та  не
подчинилась. Эрик повторил команду - с тем же результатом.
   Бортовой компьютер прогнал диагностику и сообщил, что  система  вышла
из строя. Не выходя наружу, чтобы посмотреть самому, выяснить,  что  там
случилось, было невозможно.
   Эрик был один.
   Отрезан от мира.
   В пятидесяти миллионах километров от возможности спастись.
   Во многих световых годах от того места, где ему следовало находиться.
   Ему оставалось только ждать. Он  отключил  по  очереди  все  системы,
кроме маневровых  двигателей,  системы  навигации,  управлявшей  ими,  и
самого компьютера. Судя по тому, как часто срабатывали  движки,  капсула
протекала. Последний прогон диагностической  программы,  перед  тем  как
Эрик отрубил внутренние сенсоры, так и не нашел, где протекало и что.
   Уменьшив до минимума потребление энергии, Эрик  нажал  панель  ручной
деактивации крепежной сетки. Даже та сработала  без  охоты,  неторопливо
втягиваясь в край ложа. Когда агент приподнялся над  ложем,  у  него  на
животе заплескалась жидкость  под  скафандром.  Поэкспериментировав,  он
обнаружил, что, двигаясь очень медленно, он может свести этот эффект  (и
возможный вред) к минимуму.
   Вбитые в  него  рефлексы  взяли  вверх  -  Эрик  принялся  перебирать
аварийный  комплект  в  потолочном  шкафчике.  Тут-то   его   и   настиг
эмоциональный   шок.   Он   стиснул   в   руках   силиконовую   надувную
программируемую четырехместную лодку, и его затрясло.
   Оценивать положение!.. Точно кадет-первогодок.
   В дыхательной трубке скафандра забулькал  рваный  смех.  Прикрывавший
глазницы Эрика блестящий черный силикон повысил проницаемость,  выпуская
обжигающую сжатые веки соленую жидкость.
   Никогда в жизни агент не  ощущал  себя  настолько  беспомощным.  Даже
когда одержимые брали "Крестьянскую месть" на  абордаж,  он  мог  что-то
сделать.  Он  мог  сражаться,  ударить  в  ответ.  Кружась   над   Новой
Калифорнией под прицелом Организации,  готовой  уничтожить  корабль  при
первом неверном ходе, он мог записывать в память данные с  сенсоров.  Он
всегда мог делать что-то полезное.
   Но сейчас он в унизительной беспомощности  ощущал,  как  рушится  его
рассудок, уподобляясь увечному телу. Из темных  уголков  рубки  выползал
страх, поглощая остатки сознания, порождая в висках  боль  куда  сильнее
боли от обычной раны.
   Даже те мышцы, что еще не вышли из строя, отказывались  повиноваться,
оставив Эрика позорно прикованным к надувной шлюпке.  Последние  резервы
упорства и решимости иссякли, и даже многоликие программы  нейросети  не
могли больше защитить рассудок своего носителя.
   Слишком слаб, чтобы жить, слишком  испуган,  чтобы  умереть,  -  Эрик
Такрар стоял на предельной черте.
 
*** 
 
   В  восьми  километрах  от  Стонигейта  Кохрейн,  посигналив,  свернул
"Кармического крестоносца" с  дороги.  Три  следовавшие  за  ним  машины
перевалили через обочину и остановились рядом, на лугу.
   - Йо, чуваки! - гаркнул Кохрейн малолетним хулиганам,  оккупировавшим
салон. - Вылезать пора, дык, тьма грядет!
   Он  нажал  на  приборной  доске  большую  красную  кнопку,  и   двери
открылись. Лавина детворы хлынула наружу.
   Кохрейн надел свои лиловые очечки и вылез из кабины. К нему  подошли,
рука об руку, Стефани и Мойо.
   - Хорошее место, - заметила она.
   Караван  остановился  у  въезда  в  неглубокую   долину,   совершенно
перекрытую бурлящим пологом алых туч, так что даже далекие горы не  были
видны.
   - Да вообще поездка клевая выходит, просто ништяк.
   - Точно.
   Хиппи материализовал самокрутку с анашой.
   - Затяжку?
   - Нет, спасибо. Я лучше посмотрю, чем бы их на ужин накормить.
   - Клево. Я пока дурных вибраций не чую,  но  лучше  присмотрю,  чтобы
назгулы над нами не кружили.
   - Давай. - Стефани дружески улыбнулась ему и двинулась к задней части
автобуса, где находилось багажное отделение. Мойо  принялся  вытаскивать
посуду.
   - Завтра к вечеру, пожалуй, до Чейнбриджа дотянем, - предположил он.
   - Ага. Когда мы выезжали, я правда такого успеха не ожидала.
   - Скучно  жить,  когда  все  предсказуемо.  -  Мойо  вытащил  большую
электрическую жаровню и поправил алюминиевые ножки, чтобы не шаталась. -
Кроме того, получилось ведь лучше, чем задумывали.
   Стефани оглядела импровизированный лагерь  и  кивнула  с  одобрением.
Вокруг машин сновало  почти  шесть  десятков  ребятишек.  Попытка  двоих
человек помочь горстке одержимых обрушила лавину.
   В  первый  же  день  их  четырежды  останавливали  местные  жители  и
сообщали, где прячутся неодержанные дети. На следующий  день  в  автобус
набилось два десятка ребятишек, и Тина  Зюдол  вызвалась  отправиться  с
компанией. На третий день к ним присоединились Рена и Макфи еще с  одним
автобусом.
   Сейчас машин было четыре и восемь  одержимых  взрослых.  Они  уже  не
мчались напрямую к  границе  на  перешейке,  а  ехали  зигзагами,  чтобы
посетить как можно больше  городов.  Люди  Эклунд  -  а  эту  команду  с
наименьшей натяжкой можно  было  назвать  правительством  Мортонриджа  -
поддерживали сеть связи между крупнейшими поселениями,  хотя  пропускная
способность каналов значительно уменьшилась. Новости о караване  Стефани
распространялись широко, и в некоторых городах  дети  уже  ждали  их  на
обочинах, иные - в лучших костюмчиках и с обедами  в  корзинках  от  тех
одержимых, что  заботились  о  них.  Стефани  и  Мойо  были  свидетелями
просто-таки душераздирающих прощаний.
   Когда дети поели, умылись и были разведены  по  палаткам,  Кохрейн  и
Франклин Квигли нарубили веток и развели настоящий костер. Взрослые  все
собрались вокруг него. Золотой свет разгонял вечное тускло-алое мерцание
туч.
   - Думаю, когда разберемся с ребятишками, о возвращении в город  можно
забыть, - заявил Макфи. - Мы неплохо сработались. Давайте ферму, что ли,
заведем? В городах кончаются припасы. Будем выращивать овощи и продавать
им. Вот и делом займемся.
   - Он неделю как с того света вернулся, а ему уже скучно, -  пробурчал
Франклин Квигли.
   - За-ну-да, - выговорил Кохрейн, выдувая из ноздрей струйки дыма.  Те
устремились к Макфи, точно кобры-близняшки, чтобы укусить его за нос.
   Великан-шотландец отмахнулся, и дымные струи превратились в деготь  и
шлепнулись наземь.
   - Мне не скучно, но заняться чем-то надо. Есть  же  смысл  о  будущем
подумать.
   - Может, ты и прав, - согласилась Стефани. - Что-то мне не по душе ни
один из городков, где мы побывали.
   - Мне так кажется, - заметил Мойо, - что  одержимые  делятся  на  две
группы.
   - Не употребляй, пожалуйста, этого слова, - перебила его  Рена.  Сидя
по-турецки рядом с ослепительно-женственной  Тиной  Зюдол,  она  приняла
утонченно бесполый облик - короткая стрижка и мешковатый синий свитер.
   - Какого слова? - спросил Мойо.
   - "Одержимые". Мне оно представляется  оскорбительным  и  наполненным
предрассудками.
   -  Точно,  -  расхохотался  Кохрейн.  -  Мы  не  одержимые,  мы  типа
межпространственные инвалиды.
   - Можете называть наше  состояние  кросс-континуумного  перехода  как
пожелаете, - огрызнулась она. - Это никак  не  меняет  того  факта,  что
употребленный вами термин категорически унизителен.  Военно-промышленный
комплекс Конфедерации ввел его в  обиход,  чтобы  демонизировать  нас  и
оправдать повышение так называемых оборонных расходов.
   Стефани уткнулась в плечо Мойо, чтобы не услышали, как она хихикает.
   - Ну, положим, мы тоже не святые, - заметил Франклин.
   - Восприятие  банальной  морали  целиком  и  полностью  навязано  нам
догмами  ориентированного  на   самцов   общества.   Новые,   уникальные
обстоятельства нашего бытия требуют от нас пересмотреть эти  изначальные
нормы.  Поскольку  тел  живущих  недостаточно,  чтобы  оделить  ими  всю
человеческую расу, чувственное владение должно распределяться между нами
в равных долях. Живущие могут протестовать  сколько  угодно,  но  мы  не
меньше их имеем право на сенсорное восприятие.
   Кохрейн вытащил изо рта самокрутку и печально глянул на нее.
   - Мне бы такие приходы, да-а...
   - Не обращай внимания, дорогуша, - посоветовала Рене  Тина  Зюдол.  -
Типичный пример мужской брутальности.
   - Значит, перепихнуться сегодня не выйдет?
   Тина театрально втянула щеки и сурово глянула на упрямого хиппи.
   - Меня интересуют только мужчины.
   - И всегда интересовали, - не то чтобы тихо прошептал Макфи.
   Наманикюренными  пальчиками  Тина  отбросила  за  спину  подкрашенные
блестящие локоны.
   - Вы, мужики, просто козлы все,  у  вас  гормоны  так  и  играют.  Не
удивительно, что я хотела покинуть тюрьму, в которую была заключена.
   - Так вот, - с жаром продолжил Мойо, -  эти  две  группы  -  те,  кто
прикован к месту, как хозяева кафе, и бродяги  вроде  нас,  наверное,  -
хотя мы, скорее, исключение.  И  они  прекрасно  дополняют  друг  друга.
Бродяги шляются повсюду, играя в туристов, напитываясь впечатлениями.  А
куда бы они ни приходили, они встречают  домоседов  и  рассказывают  про
свои странствия. Обе группы получают то, о чем мечтали.  Все  мы  живем,
чтобы испытывать новые впечатления, только одним нравится переживать все
самим, а другим - слышать из чужих уст.
   - Думаешь, так дальше и будем жить? - спросил Макфи.
   - Да. К этому все и придет.
   - А надолго ли? Стремление видеть и переживать - это лишь реакция  на
заключение в бездне. Когда мы утолим эту  жажду,  верх  возьмет  людская
природа. Кто-то захочет остепениться, семью завести. Размножение  -  наш
биологический императив. Но как раз это нам недоступно. Мы  будем  вечно
переживать свою несостоятельность.
   - А я бы попробовал, - заявил Кохрейн. - Мы с Тиной  в  нашем  шалаше
сколько хочешь детишек заведем.
   Тина  одарила  его  единственным  взглядом  полнейшего  омерзения   и
содрогнулась.
   - Но это будут не твои дети, - объяснил Макфи. - Это не твое тело  и,
во всяком случае, не твоя ДНК.  Ребенка  у  тебя  больше  не  будет,  по
крайней мере родного. Эта фаза нашей жизни окончена, и  ее  не  вернешь,
сколько бы энергистической силы ты ни тратил.
   - И вы забываете о третьем типе наших сородичей, - напомнил Франклин.
- Тип Эклунд. А я ее знаю. Я к ней записался на первые  пару  дней.  Вот
она вроде бы знает, чего хочет. У нас  были  и  "цели",  и  "назначенные
задания", и "цепочка подчинения" -  и  помоги  Бог  любому,  кто  попрет
против этих фашистов! Она честолюбивая стерва с комплексом Наполеона.  У
нее есть своя маленькая армия недоделанных  громил,  которые  бегают  по
полуострову, думая, что они - новое воплощение  спецназа.  И  они  будут
постреливать по постам  королевских  морпехов  по  ту  сторону  границы,
покуда княгине это не надоест  вконец  и  она  не  разбомбит  Мортонридж
вплоть до континентальной плиты.
   - Это положение не продержится долго, - возразил Макфи. -  Еще  месяц
или год, и Конфедерация рухнет. Или вы не слышите, о чем шепчет  бездна?
Капоне взялся за дело всерьез. Очень скоро флот  Организации  прыгнет  к
Омбею, и тогда Эклунд не с кем будет сражаться и ее  цепочка  подчинения
порвется. Никто не станет ей повиноваться до конца времен.
   - А я не хочу жить до конца времен, - заявила Стефани. - Правда.  Это
почти так же страшно, как томиться в бездне. Мы не созданы,  чтобы  жить
вечно, мы не справимся.
   - Не напрягайся, детка, - посоветовал Кохрейн. -  Я  не  против  дат