умаю! Фанни говорит, что Оливер ей - как брат. И хотя я могу представить, что он испытывает к ней какие-то чувства, ему совершенно нечем привлечь ее.
     - Ну, если вы думаете, что истощать всю британскую литературу выуживанием из нее баллад, поэм и акростихов - это "совершенно ничего", то вы, дорогая, зелены ничуть не меньше, чем ваша племянница, - саркастически заметил Каверли.
     Эбби расхохоталась:
     - Неужели Оливер шлет ей баллады? Вот уж не думала! Впрочем, он ведь прекрасно начитан...
     - Да, маленький набитый романтикой глупыш. И вы были бы точно такой же, если бы задали себе труд иногда читать поэзию.
     - Несчастный молодой человек! - озаботилась Эбби. - Но даже если Фанни предпочтет Оливера вашему Стэси, я все-таки не буду довольна!
     - Это еще почему?
     - Ну неужели не догадываетесь? Джеймс точно так же сочтет его неподходящим женихом!
     - Что за чушь? Ваш бережливый братец Джеймс пройдет мимо парня с таким наследством?
     - Нет, пока что у него нет никакого наследства! - резонно возразила Эбби. - И потом, если вы имеете в виду богатого дядю Оливера, то он занимается торговлей, а Джеймса всегда тошнило от торговли.
     - Неужели? Да вы шепните своему братцу хоть одно словечко, что в Бате завелся наследник крупного торговца с Ост-Индией, и он приложит все усилия, чтобы добыть для Фанни такую жирную птицу!
     Эбби отнеслась к этому с недоверием:
     - Вы ошибаетесь! Оливер ничего такого не ждет от своего дяди! Напротив, он боится, что разочаровал его!
     - Вот и нет. Балкинг прямо в восторге от Оливера и собирается взять его в дело компаньоном, как только парень поправится.
     - Да что вы говорите?! Ох, как я рада! И уж как бы я была счастлива, если бы Фанни в него влюбилась... Только, боюсь, ничего подобного не случится, пока вокруг нее будет виться этот ваш лощеный племянничек!
     - Если вы не собираетесь со мной беседовать ни о чем, кроме как о моем лощеном племяннике и вашей глупенькой Фанни, то у меня с минуты на минуту начнутся почечные колики! - предупредил Каверли.
     - Это так невежливо... - начала Эбби обиженно.
     - Если уж на то пошло, то нет худшей невежливости, чем нудный разговор!
     - Ах, извините! - сказала она ледяным голосом. - Л вот для меня эти нудные вещи представляют живейший интерес!
     - Но вовсе не для меня, заметьте.
     Тут к ним подошла мисс Баттербанк и сообщила, что мисс Селина Вендовер уже собирается уходить, так что Эбби закрыла свой рот, готовый уже выговорить нечто язвительное в адрес мистера Каверли. И когда Каверли явился в субботу в Сидни-Плейс, Эбби встретила его весьма прохладно, чтобы не сказать большего. Однако это, насколько она могла видеть, не оказало на непробиваемого Майлза Каверли ни малейшего эффекта. Он целиком перевел свое внимание на Селину, которая увлеченно принялась пересказывать столь благодарному слушателю весь длинный каталог своих заболеваний, а также заболеваний своих подруг. Каверли ловко поддержал тему, поведав о жутких тропических болезнях, свирепствующих в Индии. А отсюда уже оставался лишь шаг до описания всех сторон индийской жизни, климата и прочего, что как нельзя лучше подходило для удержания леди весьма среднего возраста в состоянии крайнего любопытства. Селина просто медом растеклась от подобного умелого с ней обращения, и когда обе сестры удалились из столовой, доверив оставшуюся там бутылку портвейна стараниям мистера Каверли, то Сели-па заявила Эбби, что более привлекательного и интересного человека давно не встречала.
     - У меня прямо-таки реальное ощущение, будто я побывала в Индии сама, и это очень удобно, что мне не пришлось проделывать для этого путешествия по морям и страдать от морской болезни! Он так блестяще мне все рассказал - особенно про слонов и тигров... Это не значит, что мне хотелось бы познакомиться с тиграми лично, да и слоны, пусть они послушны, всегда внушали мне сомнение в способности понимать англичан единственно правильным образом, но... Нет, очень, очень интересно - прямо сказка!
     Эбби действительно считала повести мистера Каверли на девяносто процентов состоящими из сказочных событий, поэтому полностью согласилась с сестрой. Она продолжала держаться с Каверли сухо и вежливо и так бы довела дело до конца, если бы он не сказал ей, усаживая в экипаж:
     - Жаль, что я не заказал горячего кирпича для согрева сиденья!
     - Ерунда, мне вовсе не холодно! - весьма сухо отвечала Эбби.
     - Айсберги действительно редко чувствуют холод, но я - увы! - чувствую!
     Эбби прыснула со смеху, а он как ни в чем не бывало добавил:
     - Я, знаете ли, слишком долго жил в чертовски теплом, мягко говоря, климате, вот в чем дело.
     Но этот непроизвольный смешок уже растопил ее лед, и она теперь должна уже была поддерживать с ним беседу в нормальном тоне...
     Мистер Каверли оказался превосходным кавалером - он не только запасся билетами в самую удобную ложу, но и успел распорядиться, чтобы туда подали чаю с печеньем во время антракта.
     - Как это удобно - не проталкиваться сквозь толпу в фойе, чтобы съесть бутерброд! - заметила Эбби. - Вы меня принимаете прямо по-королевски, мистер Каверли!
     - Ну что вы, с этим-то печеньем? По-королевски - значило бы подать хотя бы розовое шампанское.
     - Ну что вы, мне его совсем не хочется... - попыталась пожеманиться Эбби.
     - Вот потому-то я его и не заказал, - усмехнулся мистер Каверли.
     - Наверно, в Индии вы привыкли пить шампанское во всех случаях жизни? - в свою очередь запустила в него шпильку Эбби. - На завтрак, на обед и вместо полоскания рта? Моей сестре вы, кажется, рассказали о множестве тамошних странных обычаев! А вы не боитесь, что Селина сверится с молодым Оливером, и он опровергнет ваши сведения? Как вы тогда станете выглядеть в глазах моей доверчивой сестры?
     - Ну что вы, зачем вы наговариваете на парня! Оливер непременно поддержит мою версию любых событий.
     - Какой вы гадкий! Зачем вы посмеялись над моей Селиной? Теперь она всерьез думает, будто в Индии слоны преследуют тигров по пальмам и лианам, а индийский йог пришивал вам руку, оторванную в схватке с бешеным носорогом!
     - Ничего подобного я не говорил. Однако, учитывая, что у вашей сестры... гм!.. романтический взгляд на вещи, я только попытался дать ее изголодавшемуся по романтике уму немного пищи. Так, чтобы немножко встряхнуть ее, знаете ли.
     - А сколько таких сказок вы мне наплели?
     - Ни одной! - Он покачал головой. - Я ведь говорил вам уже, что не собираюсь водить вас за нос ни в чем. Вы бы моим сказкам все равно не поверили...
     Эбби сперва рассмеялась беззаботно, но в следующий момент вдруг заметила в его светлых глазах удивительно серьезное выражение... До сих пор она считала, что он лишь лениво флиртует с нею, но теперь в его улыбке были настоящая грусть и горьковатая смешинка. И у Эбби в груди тоже что-то вздрогнуло, она уже готова была сказать себе: "Этого не может быть!" - но уже в следующую минуту мистер Каверли произнес очередную, крайне глумливую и неделикатную фразу, которая сразу же разрушила это хрупкое ощущение, которое мелькнуло у Эбби в сердце...
     Правда, далее его поведение было безупречным, но в его манере не осталось ничего от облика влюбленного, так что вспыхнувшее было возбуждение Эбби быстро угасло. Она просто думала, что Каверли - прекрасный кавалер и что мысли у них очень близки, почти родственные души; ей не приходилось растолковывать, что она имела в виду, сказав то-то и то-то, или сдерживать свой язык из боязни его шокировать. Он заботился о ее удобстве, но ненавязчиво, обыденно: накидывал шаль на плечи без прижиманий и покровительственности; ведя к экипажу, не слишком сжимал ее ручку, хоть и не выпускал ее совсем. Так что когда Майлз, абсолютно житейским тоном, спросил ее, не хочет ли она составить ему компанию съездить в Веллс посмотреть собор, она ответила легко:
     - О, с удовольствием! Посмотреть на конных рыцарей, они меня всегда, помнится, пугали!
     - Что еще за рыцари? - с подозрением вопросил он.
     - Там сделаны такие механические приспособления внутри фигур... Нет, я не буду вам рассказывать - увидите сами! А кто еще с нами поедет?
     - Понятия не имею. Впрочем, можно взять с собой Фанни и юного Грейшотта.
     Эбби усмехнулась:
     - Вы можете еще и Лавинию пригласить.
     - Э, нет! Оливер будет возражать. И потом, в экипаже на пятерых не хватит места!
     - Тогда она может поехать вместо меня. Или миссис Грейшотт...
     - Может быть, вы еще кого-нибудь предложите взять вместо себя? - осведомился мистер Каверли.
     - Ну, леди Виверхэм, например! - с невинными глазками ляпнула Эбби.
     - Нет уж, если мне позволено самому выбирать для вас замену, я возьму подругу вашей сестры, эту верную наперсницу - как там ее звать? Мисс Буттерброд? Нет, кажется, мисс Баккенбард? Как там ее фамилия? Она похожа на сильно вытянутого в длину кролика.
     - Это мисс Баттербанк, - упавшим голосом сказала Эбби. - Одиозное созданьице, вроде вас!..
     - Что вы, я гораздо более одиозен! И если вы соблаговолите высказать еще несколько ваших глубоких мыслей, я вам это, пожалуй, докажу...
     - Нет-нет, я вам верю! - торопливо воскликнула Эбби и увидела, как в полутьме салопа кареты он улыбается.
     Однако он продолжил довольно жестким тоном:
     - Итак, вы поедете, мэм, или нет?
     - Да, сэр, - сардонически вздохнула Эбби, - если только вы в последний момент не вздумаете взять вместо меня мисс Баттербанк...
     Выводя ее из экипажа, Каверли с каменным лицом отвечал:
     - Видите ли, я с удовольствием пригласил бы мисс Баттербанк, но, поскольку я пригласил вас первой, теперь уже ничего не поделаешь!
     - Я проткнута шпильками, как святой Себастьян - стрелами! - простонала Эбби, капитулируя.

Глава 10

     Их визит в театр породил неминуемые пересуды передовой общественности Бата. Никто, кроме суровой миссис Раскум, не увидел в этом ничего непристойного, однако новости о том, что мистер Каверли обхаживает мисс Абигайль Вендовер, облетели местное общество с изумительной скоростью. Раздувать слухи тут было нечего, поскольку обожатели у Эбби имелись и без Каверли, но тут было очевидно, что девушка явно поощряет джентльмена...
     - Она пошла на спектакль одна с джентльменом! - возбужденно шептала миссис Энкрам. - Когда леди Темплтон рассказала мне об этом, я просто не поверила своим ушам - уж леди Темплтон я не могла не поверить... Ах, как бы я хотела сама поглядеть на них в ложе!
     - Попомните мои слова - дело закончится перед алтарем! - авторитетно заявила леди Виверхэм. - Ну что ж, я им желаю счастья - чего же еще?
     - Да, нежданный оборот! - с тонкой знающей змеиной улыбкой процедила миссис Раскум. - Впрочем, мне мисс Вендовер всегда казалась смелой, даже слишком смелой!
     Конечно, Эбби понимала, что стала в театре объектом всеобщего любопытства.
     А через пару дней Селина от одной своей знакомой уже услышала нетерпеливый вопрос, собирается ли Эбби принять сделанное ей предложение.
     - Боже мой, никогда еще в жизни я не попадала в такую двусмысленную ситуацию! - объявила Селина. - Как неловко! Я, конечно, ее сразу осадила! Ты - и мистер Каверли! Нет, я готова была просто рассмеяться ей в лицо! Как она могла посметь даже предполагать такое - притом, что Каверли совершенно не может и рядом стоять с тобой по происхождению и по всему, хоть он и приятен в беседе, - хотя я знала с самого начала, что так будет... Дорогая, я просто умоляю и близко не подпускать к себе мистера Каверли, а то вот что начинают думать люди!
     - Много шума из ничего! - стараясь изобразить на лице презрение, отвечала Эбби. - Хотелось бы думать, что ты ее хорошенько срезала! Вот уж о чем мне меньше всего надо заботиться, так это что скажет какая-нибудь из этих кумушек!
     Словно недостаточно было этого, дальнейшее раздражение Эбби попытался вызвать мистер Питер Дунстон, который сообщил Эбби, будто его престарелая мать была просто шокирована поступком Эбби:
     - Знаете, моя мама немножко старомодна, и мне с трудом удалось ее заверить, что я не разделяю ее негодования. Ведь вы не можете поступить не правильно, мисс Абигайль, я так ей и сказал. И если бы только я относился к доброму имени вашей семьи хоть вполовину так же наплевательски, как мистер Каверли, я сам бы пригласил вас на спектакль со мною вдвоем! Но я отношусь не наплевательски!
     Эти экивоки так взбесили Эбби, что, если бы в ту минуту Майлз Каверли предложил бы ей ехать в Веллс вдвоем и там плясать голыми при луне у стен аббатства, Эбби не колеблясь согласилась бы - из чувства противоречия. Однако, не ведая о состоянии ее души, мистер Каверли не сделал ей столь смелого предложения. Но уже в Веллсе двое молодых вскоре ушли далеко в сторону, и Майлз, в сущности, остался с Эбби абсолютно наедине большую часть дня, о чем батские сплетницы, к мстительному сожалению Эбби, ничего не могли знать... Но эта печаль была быстро забыта, когда она показывала Майлзу любимый собор и он мог оценить его красоту молча, без дополнительных комментариев и вопросов с ее стороны. Эбби умиленно думала, что в лице Каверли нашла настоящего друга, гораздо более близкого по духу, чем все остальные, и его причудливые достоинства явно перевешивали все его причудливые недостатки. Она могла простить ему его цинизм, холодность его сердца, которая позволяла ему глядеть на житейские вопросы, доводящие других до исступления, с такой странной отчужденностью, что иногда он казался просто бесчеловечным... Конечно, двадцать лет изгнания не могли пройти бесследно - неудивительно, что он сделался таким черствым. Эбби ясно понимала, что в течение этих двадцати лет добродетельность и целомудрие вряд ли сопровождали его поступки, но в конечном счете это ее не касалось. Точно так же ее вовсе не интересовало, сколько у него было в жизни любовниц или каким порокам он предавался. Пусть прошлое таит в себе его тайны, а ей пусть достанется удовольствие от его настоящего...
     Если Эбби и подумала хоть раз о Фанни, которая ускользнула от ее внимания, то лишь с надеждой, что девочка провела этот день так же приятно, как она сама. Фанни в начале экспедиции была в подавленности, хотя натужно пыталась изобразить веселье. Эбби в глубине души питала робкую надежду, что племянница поссорилась со Стэси. Может быть, Оливеру удастся переубедить ее - ведь простодушная Лавиния наверняка рассказала ему о трудностях Фанни. Эбби была уверена, что от Оливера можно ожидать только доброго совета, а совет от человека, которого Фанни посчитает своим другом, тем более ценен и убедителен.
     Лавиния и в самом деле рассказала Оливеру о делах Фанни, но первый совет он тут же дал сестре:
     - Тебе не следует пересказывать то, что говорит тебе Фанни! - спокойно заметил он.
     - Но я ведь только тебе! Ну, и еще маме, конечно...
     - Маме - еще куда ни шло, но только не мне. Я выслушал тебя только потому, что обо всех горестях Фанни уже знаю от мамы, и потому, что ты ей сочувствуешь.
     - Еще бы! - серьезно сказала Лавиния. - Надо же так - влюбиться в молодого человека с самого первого взгляда! Это так восхитительно! А тут - всякие опасения, и только потому, что у него нет состояния, а ведь Фанни и сама может в золоте купаться...
     - Дело не в этом, - в некотором сомнении заметил Оливер. - Точнее, не совсем в этом...
     - Ну да, ты скажешь, что он привык к мотовству и вольной жизни, но...
     - Нет, Лави, нет... - Оливер снова замялся, подумал и продолжал:
     - Видишь ли, Стэси уже не юнец, он мужчина. Он на дюжину лет старше Фанни, и он человек опытный...
     - В том-то и дело! - с энтузиазмом подхватила Лавиния. - Именно любовь такого зрелого человека к такой молодой девушке и делает всю историю романтичной! Я не хочу сказать, будто Фанни не красавица, но ведь ему и в Лондоне, наверно, красивые девушки встречались пачками!
     - Но ведь все дело в том, что он ведет себя не так, как подобает джентльмену! - остановил ее Оливер. - Джентльмен не станет встречаться с молоденькой неопытной девушкой наедине и не станет делать ей нескромные предложения прежде, чем переговорит с ее родителями или опекунами...
     - Ах, Оливер, ты повторяешь все мамины слова - это так тоскливо! Сейчас ты еще добавишь, что Фанни надо покорно дожидаться, пока ее опекун подсунет ей жениха по своему вкусу?
     - Нет, вовсе нет. Но только скажу тебе, Лави, если бы этот Каверли стал увиваться за тобой, я бы выбил ему все зубы - по крайней мере передние!
     На Лавинию столь кровожадные планы произвели большое впечатление.
     - Как?! Оливер! Неужели ты мог бы пойти на это?!
     - Если хочешь, попробуй построить ему глазки, и увидишь, что я сделаю! - засмеялся Оливер. - И уверяю тебя, всякий мужчина поступил бы так же на моем месте!
     Лавиния все еще была в больших сомнениях. Оливер взял ее за руку:
     - Это не мое дело - вмешиваться. Но поверь, ты будешь плохой подругой Фанни, если не попробуешь ее переубедить.
     Оливер не решался завести с Фанни разговор на эту тему. Он бы хотел, конечно, предложить ей послать к черту этого дешевого выскочку, каким, по его мнению, был Стэси, но, по его понятиям, посторонний человек не имел права вмешиваться в дела девушки, о которой сам мог только мечтать... Кроме того, совсем не по-джентльменски было бы расстраивать дела другого воздыхателя за его спиной. Оливер мечтал о поводе для ссоры со Стэси. Перед его мысленным взором проходили сладостные видения его дуэли со Стэси Каверли, он был готов на поединок, несмотря на свою слабость и болезнь, и был абсолютно убежден в своей победе.
     Но видение это скоро пропало, ибо Оливер с отчаянием вспомнил, что не смог выдержать испытания Индией, и это наверняка означает провал его работы у дяди. Правда, дядя долго уговаривал Оливера не принимать близко к сердцу свою болезнь и свою неудачу: "Ведь уже ничего не поделаешь, верно? Это я себя виню, что послал тебя в Калькутту, - впрочем, ты приобрел жизненный опыт, который тебе послужит добрую службу. У меня есть для тебя место в моем торговом доме в Лондоне, но повременим с серьезным разговором, покамест ты еще не встал на обе ноги".
     Леонард Бал книг был бесконечно добр, но Оливер мучился неприятным предчувствием, что ему предстоит стать заурядным клерком в торговой конторе; в этой должности ему суждено, наверно, провести еще долгие годы. Он не воспринял всерьез горячие заверения дяди Леонарда, будто он очень доволен работой Оливера в Калькутте, - что еще может сказать расстроенному племяннику любящий дядя?
     Оливер приехал в Бат глубоко подавленный. Но по мере того как здоровье его поправлялось, выздоравливал и его дух, и теперь ему начинало казаться, что карьеру он сможет сделать гораздо быстрее, чем ему думалось в тяжелые минуты. Потом он стал перебирать все свои дела в Индии за два проведенных там года и постепенно стал склоняться к мысли, что дядя действительно имел основания быть им довольным. Почему бы нет? К бизнесу у него явно были способности, и работа ему нравилась. В принципе если бы он бахвалился, как многие другие юноши, он мог бы всем вокруг объявлять, что в Индии он прекрасно справлялся. Но Оливер был скромен, если не сказать застенчив, и строго хранил молчание о своих индийских легациях. Он лишь с нетерпением ждал того дня, когда доктор наконец объявит его годным для работы.
     Но даже его оживающий оптимизм не позволял ему надеяться, что Вендоверы сочтут его достойной парой для Фанни. Оливер был взрослее своих лет и видел за страстной привязанностью Фанни к Стэси Каверли большие романтические грезы и пыл девичьей души, но с другой стороны, сердце красавицы - непостоянно. Оливер помнил, как в пятнадцать лет его сестра Лавиния неожиданно влюбилась в преподавателя своей семинарии и несколько недель просто не давала всем покоя своими дурацкими капризами и переживаниями. Но предметом ее увлечения был солидный профессор, с женой и пятью детьми, которых обожал, и он не обратил на Лавинию никакого внимания. Не найдя ответа, это девичье увлечение затихло в