надо мной смеетесь! Вы просто противный!
     При первом звуке приближающегося к нему экипажа граф поднял голову и бросил на него небрежный взгляд. В этот момент он как раз собрался вежливо расспросить своего арендатора о здоровье его домочадцев и вдруг резко прервал себя на полуслове. Фермер проследовал взором за направлением взгляда своего хозяина и, очень удивившись, сказал:
     - Ой, да там ваши серые, Ваша Светлость, а может я сильно ошибаюсь?
     - Вы ничуть не ошибаетесь, - мрачно произнес граф и направил свою кобылку прямо поперек узкой дороги.
     Мисс Тэвернер, наблюдая за маневром графа, сказала:
     - Смотрите-ка! Видите? Нам придется остановиться.
     - Не вижу никакой необходимости. Опустите руки и обскачите его!
     Мисс Тэвернер слегка презрительно взглянула на капитана и попридержала лошадей. Через минуту экипаж остановился рядом с графом. Мисс Тэвернер спокойно встретила взгляд Ворта. Ее синие глаза смотрели на него полувызывающе, полупросительно.
     - Я вывезла на прогулку вашего брата, лорд Ворт, - сказала Джудит.
     - Я это вижу, - отвечал граф. - Очень любезно с вашей стороны, что вы остановились, чтобы меня поприветствовать, но я никак не смею вас задерживать.
     Мисс Тэвернер с сомнением смотрела на Ворта.
     - Вам должно показаться странным, что...
     - Ничуть! - спокойно сказал граф. - Мне странно только то, что вы не взяли моих гнедых.
     - Я так и хотела, - медленно ответила Джудит, - но капитан Аудлей сказал, что он на это решиться не может. Конечно же, я знала, что не стоит этого делать без вашего позволения. Бели вам это неприятно, я прошу прощения. Капитан Аудлей! Как же скверно, что вы спокойно сидите и смеетесь и ни слова не говорите в мое оправдание!
     - Мой братец никогда не станет слушать моих извинений; они не доставят ему абсолютно никакого удовольствия, уверяю вас! - сказал капитан и подмигнул Ворту.
     Мисс Тэвернер снова обратилась к графу.
     - Надеюсь, вы не очень рассердились?
     - Дорогая моя мисс Тэвернер, я на вас не сержусь, если не считать одной мелочи. Мои лошади целиком в вашем распоряжении, но как вы решились посадить рядом с собою такого однорукого болтуна? Если бы, упаси Бог, что-нибудь случилось, он бы вам ничем не мог помочь.
     - О, если все дело только в этом, - отвечала Джудит, - то вам надо знать, что я привыкла ездить вообще одна. Мой отец никогда мне не запрещал.
     - Ваш отец, - спокойно возразил граф, - никогда не видел вас, погоняющей моих лошадей.
     - Совершенно верно, - согласилась Джудит. - Но что тут можно поделать? Вы теперь сами будете ими править, а капитан Аудлей сядет на вашу лошадь и поедет на ней?
     - Капитан Аудлей просит разрешения уведомить мисс Тэвернер, что он скорее сразу же умрет!
     - Правьте и дальше сами, Клоринда, - произнес граф, и легкая улыбка скривила его губы.
     Джудит поклонилась. Упряжка двинулась вперед и через мгновенье уже неслась по дороге.
     Граф проследил, как она скрылась из вида, и вернулся к разговору с арендатором. Он быстро разделался со своими делами и вскоре уже скакал в направлении дома. Граф прибыл в имение как раз в тот момент, когда мисс Тэвернер поднималась наверх, чтобы сменить свою дорожную одежду на муслиновое платье. Она через плечо взглянула на графа и лукаво спросила:
     - Я прощена, лорд Ворт? Или вы внесли меня в свои черные книги?
     Ворт поднялся на несколько ступенек и медленно зашагал по галерее рядом с Джудит.
     - Вы будете очень разочарованы, но должен вам сказать, что рассердить меня вам не удалось, милая мисс Тэвернер.
     - Я ничуть не разочарована! У вас обо мне очень странное представление, честное слово! Вы считаете, что я ужасно нелюбезна.
     - Я считаю, что вы... - граф остановился и, несколько помедлив, продолжил, как бы принуждая себя:
     - я считаю, что вам доставляет огромное удовольствие быть со мною на ножах.
     - Значит, по-вашему, у меня скверный характер. Но тут я возражаю. Все наши стычки всегда происходят из-за вас.
     - Никак не могу с этим согласиться; я совсем не предрасположен ни к каким ссорам.
     Джудит засмеялась, но решила эту тему не продолжать. Они молча дошли до двери ее спальни. Перед тем как Джудит открыла дверь, граф снова заговорил:
     - Вы, мисс Тэвернер, твердо решили вернуться на Брук-стрит в понедельник?
     Джудит удивленно взглянула на графа.
     - Твердо решила? Конечно, мы так думали. Но почему вы об этом спрашиваете?
     - Я ничего не знаю о ваших планах, которые вы, возможно, уже составили. Но если это не вызовет у вас неприятного чувства, мне бы хотелось, чтобы и вы, и Перегрин немного продлили ваше пребывание здесь. - Увидев, что ее лицо выражает протест, граф язвительно улыбнулся и добавил:
     - Вам нечего опасаться: меня здесь не будет. Мне придется на несколько недель уехать по одному делу в центральные графства.
     - Но тогда зачем вам надо, чтобы мы здесь остались? - спросила Джудит.
     - Я думаю, это поправит здоровье Перегрину.
     - Мне кажется, ему уже лучше, - сказала Джудит. - На мой взгляд, он уже не так сильно кашляет.
     - Вне всяких сомнений! Но я полагаю, что сразу же возвращаться в Лондон было бы неразумно. Воздух в Во-рте будет для него куда более благоприятным, нежели атмосфера в клубе у Вотьера!
     С этим советом Джудит согласилась, но кое-какие сомнения все-таки у нее остались. Тут граф коротко произнес:
     - Пожалуйста, послушайте меня, мисс Тэвернер! Джудит удивленно подняла брови.
     - Это что - приказ?
     - Я постарался сделать все, что в моих силах, чтобы это не звучало как приказ.
     - А в чем же действительная причина, лорд Ворт?
     - Когда я физически не могу находиться в Лондоне и не могу помешать вам, дорогая мисс Тэвернер, объявить вашу помолвку с герцогом, а Перегрину совершить какую-нибудь очередную глупость и снова рисковать либо жизнью, либо всем состоянием, - я предпочитаю, чтобы вы в полной безопасности находились под крышей моего собственного дома. Джудит быстро произнесла:
     - Это значит, вы действительно боитесь, что над Перри нависла какая-то опасность!
     Граф пожал плечами.
     - Я считаю, что Перегрин - крайне отчаянный молодой человек и где только может, обязательно попадет в какую-нибудь беду.
     С минуту Джудит молчала, а потом сказала:
     - Очень хорошо. Если вы так хотите, мы здесь еще ненадолго останемся.
     - Благодарю вас, я действительно этого хочу. Мой брат по мере своих возможностей постарается, чтобы вам здесь было приятно. А если вы сумеете сделать так, чтобы он не перенапрягал свои силы, я буду вашим должником.
     Джудит не могла помешать внезапно возникшему у нее подозрению и довольно сдержанно сказала:
     - Я не могу взять на себя такое поручение. Я для капитана Аудлея не представляю никакого интереса и не имею на него никакого влияния.
     В глазах у графа появилось выражение полного понимания. Он смотрел на Джудит с каким-то циничным спокойствием, которое ей не очень понравилось:
     - Вы ошибаетесь, мисс Тэвернер.
     - Я вас не понимаю.
     - Я не разрешу вам выйти за него замуж. Вы друг другу не подходите.
     Мисс Тэвернер побыстрее прошла в свою спальню и захлопнула дверь с такой силой, в какой не было нужды.

***

     Джудит снова встретила графа за обедом, и казалось, граф совсем позабыл, что сказал ей что-то неприятное. Джудит держалась очень холодно. Он делал вид, что не замечает этого. Спустя какое-то время Джудит пришла к выводу, что сколь бы высокомерно она ни держалась, это вызовет у графа такое же полное безразличие.
     Леди Фэйрфорд получила посланное с экспресс-почтой письмо и охотно согласилась, чтобы ее дочь задержалась в Ворте еще на пару дней под присмотром миссис Скэттергуд. А присутствие мисс Фэйрфорд легко примирило Перегрина с изменениями в их с сестрой планах. Таким образом, в понедельник граф покинул свое имение в полной уверенности, что его гости будут, к своему большому удовольствию, заняты друг другом до самого его возвращения. Более молодые гости были во всех отношениях довольны жизнью - в их распоряжении оказались всегда оседланные для верховой езды лошади, в Лонг-Хэмптоне проводились ассамблеи, да к тому же они прекрасно обходились обществом друг друга. Капитан Аудлей оказался обворожительным хозяином. И прошло совсем немного времени, как и Перегрин, и его сестра искренне полюбили капитана. Перегрин же в душе стал считать, что Аудлей - просто образец, которому он хотел бы подражать. Так, незаметно для всех, пролетело три недели. И к тому времени, когда, наконец, надо было разъезжаться, у каждого из гостей сложились друг с другом прекрасные отношения. Мисс Тэвернер, насколько это допускалось ее представлениями о хорошем тоне, разрешила капитану оказывать ей всяческие знаки внимания. Но сама она ни чуточки в него не влюбилась. Когда же Перегрин спросил, может ли она себе представить, что выйдет за капитана замуж, Джудит ответила без малейшего колебания:
     - Боже правый! Конечно же нет, Перри! Как это могло прийти тебе в голову?
     - Мне казалось, он тебе очень сильно нравится.
     - Ну и что же, что нравится? Он всем наверняка нравится!
     - Ну ладно, Джу! Я вот что тебе скажу - я бы нисколько не возражал, если бы ты и в самом деле вышла за него замуж. Он - отличный малый!
     Джудит улыбнулась.
     - Полностью с тобою согласна! Только он совсем не такой человек, в которого я могла бы влюбиться. В нем есть каюое-то непостоянство, он привык всем всегда угождать, а это все мешает мне воспринимать его всерьез!
     - А я уверен, что он в тебя влюблен.
     - А я уверена, что он влюблен в меня ничуть не больше, чем в любую другую особу женского пола, у которой не страшная внешность! - засмеялась в ответ Джудит.

***

     Больше они эту тему не обсуждали. К концу января Тэвернеры снова перебрались в Лондон. А через неделю они отправились в Остерлейский парк. Перегрин вновь погрузился во все городские удовольствия. Но даже он счел присланное им от леди Джерси приглашение настолько лестным, что отказаться от него было бы просто невозможно. Перегрин ничуть не возражал. Проведя целый день на бирже Таттерсолла, он стал склоняться к мысли, что задержаться за городом было бы совсем не так плохо.
     - Я с вами согласен, - сухо сказал кузен. - Это совсем не плохо, если по прошествии одной недели в городе вы заявляете, что этого хватит!
     - Ну что вы! - возразил Перегрин. - Все совсем не так скверно, я думаю. Мне просто чертовски повезло - Фитц поручил мне поставить на лошадь под кличкой Тайный Поцелуй. Я открыл эту скотинку в календаре Бойли - превосходный кандидат для скачек с препятствиями! И все же - кто должен был победить на этих самых скачках? Какой-то там простак, о котором, могу поклясться, никто ничего и не слыхал! Никогда не было у меня такого невезения! Я не так уж ловко сижу в седле, как мне бы хотелось, но, полагаю, когда я вернусь из Остерлея, удача ко мне вернется.
     - Очень на это надеюсь. Вы не слишком хорошо выглядите. Со здоровьем все в порядке?
     - Как никогда! Если я сегодня выгляжу хуже, то это потому, что вчера вечером Фитц, Аудлей и я немного перестаралась. - Он достал свою табакерку и протянул ее кузену. - Пожалуйста, попробуйте мою смесь! Это отличнейший табак, просто чудо!
     - Это тот самый табак, который вам подарили на Рождество? Нет, спасибо, не надо. Джудит не спускает с меня глаз, и мне бы не хотелось, чтобы она видела, как я пользуюсь надушенным табаком.
     - Да что вы! Вы очень ошибаетесь! - заявил Перегрин, беря себе понюшку табаку и захлопывая табакерку. - Даже Питершем сказал, что этот табак просто исключительный?
     - Лично меня больше волнует мнение Джудит, нежели мнение Питершема.
     - О Боже! Ну это же неразумно! - с братским укором воскликнул Перегрин.
     Вскоре он ушел, чтобы присоединиться к мистеру Фитцджону. Мистер Тэвернер повернулся к Джудит, которая тихо сидела у камина за своим шитьем. Мистер Тэвернер спросил ее:
     - Перри здоров? Он выглядит несколько болезненным. Или мне это только кажется?
     - У него совсем не так уж хорошо со здоровьем, - ответила Джудит. - Был какой-то очень меня беспокоящий кашель - простуда, которую он схватил, когда мы ездили в Ворт. Но, я полагаю, сейчас он уже пошел на поправку.
     - Вы правильно делаете, что увозите его из Лондона. Еще одна цепочка неудач, и он останется за бортом, как они говорят.
     - Я никак не могу заставить его бросить эти игры, кузен. Остается одна надежда только на лорда Ворта. Он выдает Перри определенную сумму его денег и, я думаю, не выпускает его из вида.
     - Не выпускает из вида! Если бы вы сказали, что он не выпускает из вида богатство Перри, я бы вам поверил куда охотнее! Я говорю это со слов человека, который сам видел, как лорд Ворт пару месяцев тому назад вышел из-за стола, где играли в макао, а в кармане у него лежали подписанные Перри собственноручно его долговые расписки графу на сумму в четыре тысячи фунтов!
     Джудит с нескрываемой тревогой взглянула на кузена. Однако она не успела ему ничего ответить, потому что в комнату вошел капитан Аудлей. Капитан сообщил, что прогуливался по Брук-стрит и не мог пройти мимо дома Тэвернеров и не нанести им утрененнего визита. Мисс Тэвернер представила молодых людей друг другу. Она была очень рада, что при этом ни тот, ни другой не проявили той холодной официальной любезности, которая так не понравилась Джудит, когда она знакомила кузена с Вортом. Манеры у капитана Аудлея были настолько естественными, что с ним такого произойти не могло. Джентльмены сердечно обменялись рукопожатием. Мистер Тэвернер сказал какие-то вежливые слова по поводу ранения капитана. И тут же разговор перешел к событиям на полуострове. Незадолго до этой встречи поступило сообщение о штурме Сьюдад Родриго; поговорить можно было о многом, и, к обоюдному удовольствию джентльменов, полчаса пронеслись для них совершенно незаметно. Когда капитан Аудлей ушел, мистер Тэвернер заметил, что капитан очень приятный малый и что он был очень рад с ним познакомиться. За разговором о капитане и кузен, и Джудит забыли о той теме, которая до этого так взволновала Джудит. Она вспомнила о ней позже. Увидев Перегрина, Джудит повторила ему все, что ей рассказал кузен, желая тут же удостовериться, насколько все это правда.
     Перегрин рассердился. Он покраснел и очень недовольным тоном произнес:
     - Мой кузен уж слишком беспокоится! Почему он так заботится о моих делах?
     - Но, Перри, получается, что все это правда? Ты действительно должен деньги лорду Ворту? Мне и в голову не приходило, что такое вообще возможно.
     - Ничего подобного! Мне бы хотелось, чтобы ты не забивала себе голову заботами обо мне!
     - Бернард сказал мне, что ему обо всем рассказал присутствовавший при этом человек.
     - О Боже! Ну и пусть! Я действительно играл в макао за столом, где ставки собирал Ворт, но я ему ничегошеньки не должен!
     - Бернард сказал, что у лорда Ворта есть твои долговые расписки на четыре тысячи фунтов.
     - Бернард сказал! Бернард сказал! - очень рассердился Перегрин. - Если хочешь знать, я и вспоминать-то не желаю про тот случай! Ворт повел себя тогда ужасно скверно - как будто бы я сделал нечто сверхособенное, а на самом деле, для человека с моим состоянием спустить за игру какие-то несколько жалких тысяч - просто ерунда!
     - Ты хочешь сказать, что... твой собственный опекун... выиграл у тебя такие деньги!
     - Да перестань ты, наконец, об этом все время говорить, Джудит! Ворт мои долговые расписки разорвал, и все на этом и кончилось!
     Джудит почувствовала огромное облегчение. Потеря четырех тысяч фунтов вряд ли могла затруднить денежные дела Перегрина. Но ее потряс сам факт, что Ворт мог себе позволить выиграть у Перри такую огромную сумму. Джудит никогда бы не подумала, что он способен на такой неблаговидный поступок, и была очень рада, что в конце концов все завершилось вполне пристойно.

***

     Их поездка в Остерлейский парк оказалась очень приятной. Тэвернеры снова вернулись в Лондон в середине февраля и решили остаться в городе до начала курортного сезона в Брайтоне. За время их отсутствия никаких больших перемен в Лондоне не произошло. Не появилось никаких новых развлечений; не возникло ни одного крупного скандала, который дал бы пищу для светских разговоров. День за днем сменялись обычной чередой балы, ассамблеи, карточные вечера, посещение театров. На Гановерскол площади давались концерты древней музыки. На Пиккадилли только что открылся лицей Буллака, который посещали люди более серьезного склада ума. Единственная новость, ошеломившая всех, исходила от мистера Брюммеля, который объявил, что в корне меняет свой образ жизни. Были выдвинуты различные предположения по поводу того, что же такая смена образа жизни может означать в действительности. Однако когда мистера Брюммеля в упор спросили, в чем состоят эти реформы, он, со свойственной ему откровенностью, отвечал:
     - А, мои реформы - ах, да! Вот, к примеру, я теперь рано ужинаю. Часов в двенадцать. Я съедаю... небольшой кусочек омара, слоеный пирожок с абрикосовым вареньем, или еще что-нибудь такое, выпиваю немного жженого шампанского, а к трем мой слуга уже укладывает меня спать.
     После еще одной неудачной попытки покорить мисс Тэвернер герцог Клэренс снова занялся мисс Тильней Лонг. Однако завсегдатаи клубов считали, что шансов на успех у него весьма мало, поскольку леди Лонг стала благосклонно относиться к открытому ухаживанию за ней мистера Веллеслея Пула.
     В начале марта все хоть сколько-нибудь интересные темы были забыты, уступив место новой, затмившей все остальные. На устах у всех было одно-единственное имя; не было ни одной женщины, у которой бы на столе не лежал экземпляр книги "Паломничество Чайльда-Гарольда". Пока что в свет вышли только две части этой поэмы, но уже они вызвали всеобщий восторг. Неожиданно для всех громкую славу приобрел лорд Байрон. Считалось, что он затмил всех остальных поэтов. Та хозяйка гостиной, которой удавалось заполучить его на свои вечера, чтобы сделать их еще более привлекательными, могла считать себя самой счастливой. Лорду Байрону покровительствовало все семейство в Мельбурнском дворце. Стало известно, что в него безумно влюбилась леди Кэролин Лэмб. И это было вполне правдоподобно, потому что ни одного поэта еще никогда не окружала такая романтическая таинственность и никто не был так красив.
     - Будь проклят этот малый Байрон! - смеясь, заявил капитан Аудлей. - С тех пор, как вышел в свет "Чайльд Гарольд", на нас, простых смертных, не имеющих таких, как он, талантов, ни одна дама и смотреть не хочет!
     - Пожалуйста, не адресуйте этот приговор в мой адрес, - улыбнулась мисс Тэвернер.
     - Не сомневаюсь, что если бы я услыхал, как вы хоть раз восхищенно шепчете: "Прощай, прощай, родной мой край", то потом вы бы шептали эти строчки еще десятки раз! Знаете ли вы, что мы все до седых волос мечтаем тоже стать поэтами?
     - О, поэзия Байрона! Я готова без конца слушать его стихи! Однако умоляю, не путайте мое восхищение его стихами с каким-то особым моим отношением к самому лорду Байрону. Я его встречала в клубе Альмака. Не могу не согласиться, что он действительно очень красив, но он так преисполнен гордыней и напускает на себя такую меланхолию, что у меня он вызвал просто неприязнь. Он устремляет на кого-нибудь свой неотразимый взгляд, раскланивается, холодным тоном изрекает одно-два слова, и на этом все. У меня просто лопнуло терпение, когда все вокруг него так и вились, бросая восхищенные и льстивые взгляды и ловя каждое его слово. Можете себе представить! Его пригласили на обед в Сантджеймс-кий Дворец к самому мистеру Роджерсу. Байрон пришел с опозданием, отказался от всех предложенных ему роскошных блюд, а вместо этого съел картофельное пюре с уксусом. Можете себе представить, как все удивились! Я все это слышала от одного из присутствовавших там гостей, который был тоже чрезвычайно удивлен. Лично я считаю, что это просто нарочитое жеманство,