осподи, прибавляла Корнелия. И вообще, чего можно ожидать от девочки, воспитанной в обществе пары старых калош - то есть двух старых дев?
     Итак, теперь более молодая из пары калош спустилась из своей спальни вниз, в гостиную, в то время как старшая калоша наконец опустилась за чайный стол. Селина, лишь глянув на роскошно накрахмаленное муслиновое платье Эбби, воскликнула:
     - Боже, я никогда не видела тебя такой прелестной! Это Лондон, сразу чувствуется!
     - Да! - отвечала польщенная Эбби. - Мэри порекомендовала меня своей модистке, некоей Терезе, и я была в восторге...
     - Тереза?! Но тогда это безумно дорого! Корнелия говорила мне как-то раз, что она желает Джорджу всяческого процветания, чтобы он мог и дальше оплачивать визиты Мэри к этой Терезе! Корнелия заявила, что сама она не может позволить себе транжирить такие деньги на модистку...
     - Может, но не хочет, - сказала Эбби. - Как, должно быть, счастлив ее Джеймс, имея жену такую простую и сухую, как венгерская колбаска! Впрочем, в этом отношении они хорошо совпадают...
     - Эбби, не говори так, это же твой брат!
     - Знаю и не перестаю сожалеть! - заметила Эбби. - И пожалуйста, не надо перечислять мне весь каталог его нудных добродетелей, все они вместе ничуть не делают его более приятным человеком! И потом, он слишком расчетлив. Не испытываю к нему никакой симпатии!
     - А Джеймс тоже тебе писал? - вдруг резко спросила Селина.
     - Писал! Да он приехал в Лондон будто специально для того, чтобы прочесть мне очередную душеспасительную лекцию... Ах, дескать, что ты делаешь с девчонкой, ты ее портишь, ты ее распускаешь... Кто, дескать, тот развратный молодчик, который вьется вокруг Фанни?..
     - Ничего подобного! - пискнула Селина, краснея. - Это прекрасно воспитанный молодой человек! Вспомнить только, как он выбежал вон из танцевальной залы, без зонтика под проливным дождем, только чтобы принести для меня стул! Он вымок до нитки - ты же знаешь, как у пас в Бате вдруг разражается безумная гроза! - и я страшно боялась, что он сляжет с простудой. И как было мило с его стороны, что он все-таки не заболел и не умер от воспаления легких, а то мне было бы страшно неловко... Но как раз в тот день Фанни со мной не было, и если ты думаешь, Эбби, что он принес для меня стул из-за Фанни, ты ошибаешься! Он просто так воспитан! И кроме того, - добавила Селина запальчиво, - это вовсе не юноша! Он твоего возраста, если не старше, то есть далеко уже не молод!
     Эбби не смогла сдержать хихиканья в ответ на эту путаную тираду.
     - Селина, ты такая гусыня! - смеялась она.
     - Кажется, ты меня упрекаешь, - продолжала Селина, вытягиваясь на своем стуле в свечку и чуть ли не звеня напряженной спиной. - Не могу только понять за что! В конце концов, у Фанни ведь было поклонников немеряно, еще до твоего отъезда! И я всегда считала, что девочке легче будет войти в лондонский свет, если до того она успеет повращаться в местном обществе. Уверена, что Джеймса науськала его змея подколодная, эта Корнелия! Конечно, она не может пережить того, что милый мистер Каверли не обратил внимания на ее собственных замухрышек! Притом что ему подсовывают этих девиц совершенно беззастенчиво! Это проделки Корнелии!
     - Ну что ж, очень может быть, - кивнула Эбби.
     - Ну вот видишь! - торжествующе постановила Селина.
     На это удовлетворенное замечание непосредственного ответа не последовало, но, слегка помолчав, Абигайль добавила:
     - Если бы это было все, Селина! Но это, увы, не все... Джордж не станет зазря напускаться на человека, но он говорил об этом Каверли с порядочным презрением и даже опаской, потому что он вовсе не считает, что этот молодчик - подходящая партия для Фанни. Помимо того, что он заядлый игрок, похоже, он еще и авантюрист. Одним словом, Фанни не первая невеста, за которой этот хлыщ пустился ухаживать: не далее как в прошлом году он вскружил голову одной молодой глупышке с хорошим приданым, которая готова уже была бросить все и позорно бежать с ним, да слава богу, этот план раскрылся и все дело провалилось.
     - Я не верю этому! - дрожащим голосом возвестила Селина. - Но я просто поражена, что Джордж способен передавать такие грязные россказни, вынесенные из лакейской! Неподходящая партия, ишь ты! А я лично считаю его самым настоящим джентльменом, причем первоклассным, и так же думает весь Бат!
     - Селина, ты переоцениваешь количество своих единомышленников в Бате... Ты ведь знаешь, что леди Тревизьен весьма низкого мнения о нем. И она передавала тебе через Мэри, чтобы ты держала этого Каверли подальше от нашего дома. Собственно, именно так Джордж и узнал обо всей этой истории.
     Покраснев пятнами, Селина забормотала:
     - Как жаль, что леди Тревизьен не нашла ничего лучшего, как разнести эти сплетни по всему Лондону... Тоже мне, сделала из мухи даже не слона, а целое стадо слонов! То есть я не хочу сказать, что со стороны Фанни было правильным знакомиться с ним, но... Я сама так Фанни и сказала - ты ошибаешься, милая! Ну а что произошло на самом деле? Ведь все потому, что ее увидели вместе с мистером Каверли, они совершенно случайно гуляли тут в саду... То есть они встретились в этом саду совершенно случайно... И я сразу же устроила Фанни головомойку, и, думаю, она передала мое мнение самому Каверли, потому что он прямо на следующее утро ни свет ни заря заявился сюда - приносить мне свои извинения... Он сказал, что он в Бате приезжий и попросту не знал, что здесь девушкам не считается приличным прогуливаться в садах, не говоря уже о садовых лабиринтах, а тут, как назло, Фанни отослала нашу служанку Бетти домой - случайно, конечно, и... Одним словом, я очень холодно высказала ему свое мнение, и, уверяю тебя, он понял все так, как должен понимать джентльмен!
     - Да неужели? - приподняла брови Абигайль. - Но разве ты думаешь, что я стала бы делать даже не стадо слонов, не слона, а хотя бы малюсенького слоненка из мухи - даже из целой стаи мух? Суть в том, что до предложения дело вообще может не дойти. Ведь если Джордж, который не склонен лить на людей грязь только потому, что они ему не нравятся, называет этого Каверли молодчиком, что означает на самом деле - развратник...
     - Нет, Эбби, прекрати! - взвыла Селина.
     - ...то у Джеймса были все причины поднимать тревогу! Да еще какую тревогу!
     - Конечно, я понимаю, что у моего любезного брата есть желание получше устроить судьбу Фанни, но в данном случае, думаю, ему в голову попала какая-то соринка, которая мешает мозгам шевелиться и понимать вещи правильно...
     - И кроме того, - методически продолжала Эбби, нахмурившись, - когда я спросила Джорджа, за что он так отзывается о Каверли, он ответил мне, что просто не хочет оскорблять мой слух тем, что он знает! Представляешь, что за всем этим скрыто? Это какое-то чудовище, не иначе! И я считаю, что ежели мне не удастся подавить эту интригу в самом зародыше, нам придется отказаться от опеки над Фанни и передать ее Джеймсу...
     - Что-что? - прошептала Селина, казалось, не выдыхая, а вдыхая в себя звуки.
     - Не надо разыгрывать мелодраму, моя милая! - улыбнулась Эбби. - Но Джеймс ведь только говорил об этом, но вовсе не задумывался о мнении своей Корнелии, которая видит появление в ее доме пашей Фанни только в мрачном свете!
     - Я тоже! Это будет так жестоко - по отношению к ней и по отношению к нам... - пролепетала Селина.
     - Ничего страшного пока что не произошло. Мы только заговорили об этом, как вмешалась Мэри, а уж у нее здравого смысла хватит, пожалуй, на всю нашу семью. Она с такой милой улыбкой сказала, что весь сыр-бор разгорелся из-за самого обычного и невинного флирта, который и не превратится во что-то большее, если только Джеймс не станет паниковать и умножать все на три. Главное, чтобы Фанни не вообразила себя современной Джульеттой, которую разлучают с ее Ромео!
     Эбби заметила, что на лице ее сестры застыло потустороннее выражение, как у человека, которому объясняют законы Ньютона в тот момент, как он сидит в зубоврачебном кресле; она переспросила:
     - Ты не согласна, Селина?
     Глаза Селины теперь заполнились слезами ровно до той отметки, с которой начинается вытекание ручьев по щекам.
     - Как ты можешь быть такой сухой и жестокой! - продышала Селина замогильным голосом. - Когда ты столько раз говорила мне, что нашу девочку надо уберечь от тех страданий, которые ты сама вынесла в своей загубленной жизни...
     - Какие страдания? - в величайшем недоумении переспросила Эбби. - Ты, похоже, от простуды повредилась в рассудке, милая!
     - Ты можешь мне говорить что угодно, но я не верю, что ты забыла, как папа в свое время запретил тебе встречаться с мистером Торнаби - причем неизвестно почему! Но я не повторю этой трагической ошибки! - драматически воскликнула Селина.
     - О господи! Вот уж сказанула! - Эбби, казалось, с трудом удерживается от хохота. - Забудь об этом, дорогая, а я-то уже давно позабыла! Конечно, в то время я пыталась себе внушить, будто у меня разбито сердце, но ведь теперь я плохо помню даже, на что он был похож, этот самый Торнаби! В конечном счете каждому в семнадцать лет нужно попробовать разбить сердце, только чтобы убедиться, что дело того не стоило!
     Эта откровенная насмешка над сентиментальными чувствами повергла Селину в столь глубокое расстройство, что она некоторое время молчала, пытаясь помешивать ложечкой чай в давно уже пустой чашке. Затем она, решив придать своему голосу оттенок многоопытности, проникновенно заговорила, прерываясь лишь на сморкание носом, полным слез:
     - Ты была всегда такая гордая, такая смелая... Но только если ты забыла Торнаби, то почему же ты отвергла предложение лорда Броксберна? Это было так лестно и так своевременно, и человек был неплохой, даже с некоторой душой и некоторым умом, что так редко встречается у мужчин... К нему даже можно было испытывать некоторую нежность...
     - Даже некоторой - и то нельзя! - категорично заявила Эбби. - Это был просто сказочный зануда! - Глаза Эбби снова заискрились сдерживаемым смехом. - Неужели ты думаешь, что все эти годы я только и плакала над своим разбитым сердцем? Уж ты меня извини, но делать из меня героиню мелодрамы нет никакого толку! Я понимаю, что тебе хотелось бы иметь под рукой романтический персонаж, но поверь, я эту роль сыграть не сумею!
     - Понятное дело, сейчас ты мне скажешь, что задумала окончательно устроить судьбу бедняжки Фанни по-своему?
     - Во всяком случае, хочу заявить тебе, что хотя я и думаю, что папа хотел мне добра, спуская с лестницы того Ториаби, но его патологически навязчивое желание устроить для всех своих детей какой-то идеальный брак - просто глупость! Мэри, конечно, повезло, но ты и Джейн пали жертвой неудачи - у тебя пассивной, а у нее - активной, посмотреть только на ее муженька с минуту-другую! Все его достоинства начинаются в кошельке и там же кончаются, недалеко выходя, скажем грубо, за пределы брючного кармана...
     Селина была несколько обескуражена таким поворотом беседы и резкостью Эбби.
     - Постой-постой... Нет, папочка, конечно, временами бывал странен, но ведь он всегда на самом деле хотел как лучше...
     - Конечно, - ехидно подхватила Эбби, - и если бы ты его послушалась сама, то вышла бы замуж за этого, как его, священника, и теперь была бы вполне счастлива, с кучей детишек и... Ох, прости, я вовсе не хотела тебя обидеть!
     Тут Селину, так долго сдерживавшую прилив слез с помощью моргания, сморкания и закатывания глаз к потолку, наконец прорвало.
     - Нет, нет! - рыдала она. - Даже мама, которая так меня понимала, и та не могла скрыть от меня своего зловещего предчувствия, что священник непременно облысеет начисто еще до сорока лет! И это ты называешь счастьем - жить с лысым священником? Это тебя надо пожалеть, вот что!
     - Ничего подобного! - отвечала Эбби задиристо. - Мне ничуть не жаль упущенного Торнаби, и я не позволю Джеймсу устроить брак Фанни с каким-нибудь бездушным денежным мешком. Но ведь с другой стороны, не можем же мы отдать ее за первого встречного волокиту и авантюриста?
     - Каверли вовсе не из таких! - простонала Селина. - И у него есть немалое имение в Беркшире, а происходит он из уважаемого рода! Думаю, он может проследить свою генеалогию на сотни, слышишь, сотни лет назад!
     - О его далеких предках мне ничего не известно, но все, что мне удалось узнать о его ближайших родственниках, это что они знамениты умением приводить порядочных людей в бешенство своим поведением. Если верить Джеймсу, папаша этого Каверли был человеком, которого уважали только до семилетнего возраста, то есть пока он не успел себя проявить. Что же касается его дяди, то его выставили из Итонского университета после одного безобразного скандала, причем ему пришлось уехать в Индию по настоятельной просьбе всей родни, с тем чтобы никогда больше и носа не казать в Англию! Что же об имении, то, по словам Джорджа, оно заложено и перезаложено и приносит убытков больше, чем стоило само в лучшие годы. И ты считаешь это удачной партией?
     - О нет! - стенала Селина. - Нет, конечно! Но мне кажется таким несправедливым валить грехи отца на сына, на бедного мистера Каверли! Нет, я не могу поверить в его непорядочность - такие манеры, такое понимание долга джентльмена...
     - Ну так что же? - сказала Эбби, задумчиво преломив бровь. - Ты, может быть, имеешь в виду, что этот авантюрист, пройдоха и развратник довольно привлекателен - как мужчина?
     - Эбби! - пискнула Селина, покраснев до корней волос от слова "мужчина". - Следи за своими выражениями! Ведь если это услышат...
     - Сейчас меня никто не слышит, кроме тебя, - указала ей Эбби. - Но ведь все, что я хотела сказать, - это...
     - Что бы ты ни говорила, я ничего не знаю ни о каких авантюристах или развратниках! - гордо заявила Селина.
     - Да и я тоже, пожалуй, - не без тени некоторого сожаления кивнула Эбби. - Правда, я припоминаю, как папа говорил мне на балу у Ашенденсов много лет назад, что он не позволил бы и одного танца пройти своей дочери с таким развратником, - а я с ним только что станцевала, и надо сказать, это было упоительно... Хотя и флиртовал он неприлично, я поняла это не только потому, что так мне сообщил мой лицемерный братец Роулэнд...
     Селина вспомнила о том, что она старшая, и надула щеки для пущей важности.
     - Абигайль, как ты можешь! Позволь напомнить тебе, что дорогой наш Роулэнд уже на небесах!
     - Я прекрасно помню это. И не называй меня этим дурацким именем! Вот чего я тоже никогда не прощу папе! Назвать меня так жутко! Словно я горничная из ветхозаветного "Стакана воды" и мне недостает только какого-нибудь Мешема! <"Стакан воды" - известная и довольно затасканная пьеса французского драматурга Э. Скриба, в которой главными героями мелодраматической интриги на фоне придворной жизни Англии начала XVIII в. являются придворная служанка Абигайль и капитан гвардейцев Мешем.>
     - Но кое-кто считает это очаровательным именем, - вкрадчиво заметила Селина. - Например, Кэнон Пипфорд, который и саму тебя жалует... Он говорит, что это имя в переводе с древнееврейского означает "отца удовлетворившая"...
     Тут Эбби вытаращила глаза и захохотала. Сквозь смех она выдавила из себя:
     - Папа... папа явно не знал древнееврейского языка... иначе... иначе он меня бы так не назвал! Он ведь хотел сына! - Отсмеявшись, Эбби сурово оглядела испуганно сжавшуюся Селину и постановила:
     - Итак, я понимаю, что в мое отсутствие ты затеяла заговор с целью сладить судьбу Фанни с этим мерзавцем. Но я не соглашусь на это, даже если он не окажется насильником или убийцей... Подумай, зачем ей выходить замуж за первого встречного, который к тому же не имеет двух грошей за душой? В ее семнадцать-то лет!
     - Я объяснила Фанни, что она еще очень молода, чтобы давать прочные обещания, - прошелестела Селина. - И добавила, что ее дядя будет очень против, так что уж пусть она лучше быстренько передумает...
     За мгновение до этого Эбби, казалось, готова была снова захихикать, но вдруг выражение лица у нее переменилось, и она вскричала:
     - Как? Нет, ты не могла этого ей сказать, Селина!
     - Почему? - пролепетала вконец обескураженная старая дева. - Но ведь ты только что настаивала и говорила, чтобы...
     - Да, да, - нетерпеливо бросила Эбби. - Но разве тебе не ясно, что...
     Тут Эбби осеклась, явственно понимая, что логика, ей самой совершенно очевидная, не может быть усвоена слабым рассудком ее сестрицы. Тут она успокоилась и продолжила уже спокойным топом:
     - Я ведь чего боюсь - что такие прямые нападки ее просто еще больше подогреют, и она станет противиться просто из чувства собственного достоинства, понимаешь? Помни, что она не росла, как мы с тобой, под неусыпным оком родителей, всякое слово которых было бы для нее свято и незыблемо! Она не привыкла подчиняться, и с ней надо иначе...
     - Ну что ж, я скажу тебе! - вскипела Селина. - Если уж ты затронула эту тему, так как раз ты сама никогда ни в грош не ставила слова папочки и доводила нас с мамой до мигрени своими скандалами... Ну ладно, ладно, - вдруг осеклась она, - не то чтобы я хочу сказать, что ты его не слушалась, но...
     - Ну конечно, я ведь была такой паинькой, - кисло улыбнулась Эбби.
     Тут Селина Вендовер наконец осознала, что такой тон ее сестры объясняется, помимо прочего, еще и усталостью. Ведь их яростная перепалка привела их обеих в состояние человека в русских банях, о которых Селине рассказывали ее доктора в качестве примера того, как человек еще при жизни может ознакомиться с условиями пребывания в преисподней. И Селина поспешила сменить тему, заверив Эбби, что она была несносной девчонкой, а потом пустившись рассказывать о тех же банях, потом - о светских новостях, включая миссис Грейшотт (которая ждет приезда сына из Индии, буде он останется жив) и милейшую Лауру Баттербанк (которая так поддерживала ее во время отсутствия Эбби)...
     Эбби, казалось, пропускала этот поток пустой болтовни мимо ушей, потом вдруг, встрепенувшись, заметила:
     - Ах да, миссис Грейшотт, мисс Баттербанк... Хорошо, что они терпели скуку общения с тобой, жаль только, что этого не делала Фанни!
     - Бог с тобой, Эбби, зачем ты так! Бедная девочка была само внимание! Но ведь у нее массу времени отнимают уроки музыки, да и занятия итальянским языком - это тебе тоже не шутки! И потом, не может ведь девочка в семнадцать лет сидеть дома как привязанная, и с моей стороны было бы просто жутким эгоизмом требовать от нее этого! Странно было бы, если бы она не хотела жить как все девочки ее возраста!
     - Конечно, все девочки ее возраста шляются с мерзавчиками типа Каверли, - вставила Эбби.
     - Но, Эбби...
     - Нет-нет, это вполне естественно, что любая девушка предпочтет общество развязного молодого человека обществу своей плаксивой тетки! - кротким топом заверила Эбби. - Хотя так себя вести вообще-то негоже.
     - Я прошу тебя высказать ей свое мнение самой! Я на это не способна! - наконец заявила Селина.
     - Да нет же, - задумчиво протянула Эбби. - Не подумай, что я стану запрещать девочке встречаться, с кем она хочет, - это будет только хуже. Но... надо предупредить только самые крайние последствия. В конечном счете я не думаю, чтобы Фанни повесила нос из-за неудавшегося флирта, - если, конечно, дело ограничится только флиртом... А вот вопрос - я ведь толком не знала ее мать, ведь я была еще ребенком, когда она умерла, а ты-то ее знала прекрасно. Скажи, она была тоже женщина с характером? Как Фанни? Чересчур своевольная, не в пример другим членам нашей семейки?
     - Селия? Ну что ты! - воскликнула Селина. - Она была чудным ребенком, но потом так печально закончила свои дни, увы! И я молю Бога, чтобы в этом Фанни ее не повторила - потому что наша мама всегда говорила, что "не родись красивой, а родись счастливой" и что красота редко дает женщине настоящее счастье! Нет, Селия была мягкой, тихой, послушной девушкой... А почему ты спрашиваешь меня об этом?
     - Не знаю, просто Джеймс к