вшимся, а бумага - грязноватой и с загнутыми краями. Маркиз смирился с этим, но взбунтовался против набора разноцветных печатей, решив просто сложить письмо Чарлзу Тревору вдвое. Он мог писать тупым пером и на грязной бумаге, но только не запечатывать письмо розовой, зеленой или ярко-синей печатью.
     Передав послание Карри, Элверстоук собирался подняться наверх, но его задержало появление на сцене мистера Аултона, прибывшего в сопровождении фермера. Ему пришлось терпеливо выслушать объяснения, обвинения и извинения аэронавта, но Джадбрук оказался немногословным и доброжелательным человеком.
     - Вы только скажите, что вам нужно, милорд, - заверил он, - и я обо всем позабочусь. У моей сестры свои причуды, но хозяин здесь я, так что можете не беспокоиться!
     Феликса отнесли в большую комнату с низким потолком. Он лежал в широкой кровати с бордовым пологом, укрытый лоскутным одеялом. Мальчик крепко спал, тяжело дыша, с перевязанной головой и выглядел таким маленьким и трогательным, что гнев Элверстоука испарился, сменившись жалостью. Несколько секунд он наблюдал за Феликсом, потом обернулся, увидев, что Джессами смотрит на него. В его глазах ощущался не только мучительный вопрос - в них отражалось доверие. Этот странный мальчик, иногда казавшийся гораздо старше своих лет, во всем полагался на своего "опекуна", не сомневаясь, что Элверстоук, всю жизнь избегавший утомительной ответственности, крайне редко предпринимавший какие-либо усилия ради других и ничего не знавший об уходе за больными, в состоянии позаботиться о Феликсе, о нем самом, о докторе и даже справиться с враждебно настроенной мисс Джадбрук. Это было верхом абсурда, но не забавляло его лордство - ему казалось, что доверие Джессами делает его почти таким же трогательным, как его брат. Если бы только мальчик знал, как он не хотел брать на себя эту ответственность, чувствуя себя абсолютно к ней не пригодным! А впрочем, возможно даже лучше, что он этого не знал!
     Маркиз улыбнулся Джессами и произнес вполголоса:
     - Можно было догадаться, что чертенок отделается парой сломанных ребер и царапинами на физиономии!
     Лицо Джессами прояснилось, но он покачал головой:
     - Доктор сказал, что еще рано быть в чем-то уверенным. Феликс выглядит скверно и дышит тяжело...
     - Это из-за снотворного, - успокоил его Элверстоук.
     - Вы в этом уверены, сэр?
     - Да, - ответил маркиз, убаюкивая совесть тем, что спокойствие Джессами сейчас важнее правды. - Конечно, доктор разделяет твои опасения. Было бы чудом, если бы Феликс не заработал сильную простуду. Поэтому, мой мальчик, сейчас необходимо как можно скорее доставить сюда вашу сестру. Она знает, что надо делать в таких случаях.
     - Я бы тоже хотел, чтобы Фредерика была здесь! Она все знает! Но как...
     - Я собираюсь отправить тебя в Лондон, чтобы ты завтра привез ее сюда, - объяснил Элверстоук.
     Джессами отпрянул:
     - Нет-нет! Я не оставлю брата! Как вы могли подумать...
     - Я думаю о Фредерике, а не о тебе, Джессами.
     - Да, сэр, но не могли бы вы поехать в Лондон и оставить меня заботиться о Феликсе? Это моя обязанность!
     - Ошибаешься! Он был на моем попечении, поэтому я и должен заботиться о нем. - Увидев на лице Джессами упрямое выражение, маркиз насмешливо добавил:
     - По-твоему, ты сможешь сделать это лучше меня?
     - Нет, я не это имел в виду! Вы знаете, что делать, если Феликс проснется и будет нервничать, - да и вас он воспримет лучше, чем меня. Но может быть, в Лондон поедет Карри?
     - Конечно поедет. Сейчас он запрягает лошадей. Вы пообедаете в Уотфорде, а дальше доберетесь в почтовой карете.
     - Пообедать? Да мне кусок в горло не полезет! И почему я должен ехать вместе с Карри?
     - Тише, а то разбудишь Феликса! Ты должен помочь Фредерике и успокоить ее. Представь себе, как она разволнуется, если ни ты ни я не вернемся в Лондон до ночи! Карри не сможет убедить ее, что Феликсу ничто не угрожает. Фредерике не покажется необычным, если я останусь с Феликсом, но, если останешься и ты, она решит, что он на пороге смерти! Что касается обеда, то ты ведь ничего не ел после завтрака, а от тебя будет мало толку, если ты появишься на Аппер-Уимпоул-стрит, падая в обморок от голода. К тому же тебе не кажется, что голодать из-за того, что Феликс расшибся, было бы несколько мелодраматично?
     Худые щеки Джессами покрылись румянцем. Он опустил голову и пробормотал:
     - Простите! Мне не следовало досаждать вам своими тревогами! Если вы считаете, что я должен ехать, значит, я поеду!
     - Конечно считаю. Ты можешь понадобиться Фредерике. Ведь к поездке сюда нужно подготовиться. Кроме того, она может захотеть, чтобы ты остался в Лондоне с Кэрис, чтобы не оставлять ее одну. Ведь, насколько я понял, ваша тетя проводит все время на Харли-стрит.
     - А Харри отправился со своим тупоголовым дружком в Уэллс на скачки! - с горечью сказал Джессами. - Как раз когда он больше всего нужен!
     - Его едва ли можно винить за то, что он не предвидел сложившейся ситуации. Не думай, что я недооцениваю Харри, но на месте Фредерики я бы скорее обратился за поддержкой к тебе, чем к нему.
     Джессами снова покраснел, на сей раз от удовольствия.
     - Благодарю вас! Я сделаю все, что могу! А если Фредерика захочет, чтобы я оставался с Кэрис, я останусь! - Сделав героическое усилие, он добавил:
     - Я даже сам предложу это ей! - Внезапно его лицо вновь омрачилось. - Только скажите мне, сэр, что именно я должен делать. Я имею в виду наемную карету, посыльных и сколько все это будет стоить. Боюсь, что мне не хватит денег даже на мою поездку!
     - Карри об этом позаботится, а тебе не понадобится нанимать экипаж для Фредерики - она приедет сюда в моей дорожной карете, которая останется здесь до тех пор, когда Феликса можно будет забрать домой. Думаю, в моей карете ему будет удобнее, чем в наемной.
     - Конечно! Еще раз благодарю! Вы обо всем подумали, сэр! Я вам очень обязан и сделаю все, что вы мне скажете!
     Элверстоук улыбнулся:
     - Карри передаст тебе мои распоряжения. Иди к нему - вам пора ехать.
     Джессами кивнул, но задержался, глядя на Феликса, потом отвернулся и закусил губу.
     - Я знаю, сэр, что с вами он будет в безопасности. Вы ведь не оставите его? Прошу прощения! Я и сам знаю, что не оставите!
     - Можешь не сомневаться. - Элверстоук мягко подтолкнул его к двери. - Хотя у меня может появиться сильное искушение так поступить, когда он проснется и начнет мне объяснять, как можно приводить воздушный шар в движение с помощью пара!
     Джессами рассмеялся, стиснул руку маркиза и быстро вышел.
     Элверстоук закрыл дверь и, бросив взгляд на Феликса, подошел к окну. Карри уже подвел фаэтон к дому. В следующий момент появился Джес-сами, вскочил в фаэтон, и Карри тронул лошадей с места. Маркиз наблюдал за фаэтоном, пока он не скрылся из виду, а затем вернулся к кровати и снова посмотрел на Феликса.
     Едва ли стоило удивляться, что вид мальчика беспокоил его брата. Дело было не только в повязке и затрудненном дыхании, но и в неподвижной позе. Феликс, вытянувшись, лежал на спине; одеяло доходило ему до подбородка. Несомненно, так уложил его доктор - возможно, сломанные ребра не позволяли ему лежать на боку, но это выглядело так, словно его приготовили к похоронам. Однако маркиз не обладал буйным воображением и поэтому сохранял спокойствие. У него сложилось хорошее впечатление о докторе Элко-те, и он полагался на его мнение. Конечно, Эл-кот опасался возможных осложнений, но не предвидел немедленных перемен к худшему и явно не считал состояние Феликса угрожающим. Маркиз чувствовал, что его ожидает не беспокойство, а скука. Если Феликс не проснется еще несколько часов, главное, не заснуть самому. Возможно, лучше сесть в кресло - оно кажется жестким и неудобным. Элверстоук вспомнил, что вечером собирался на прием в Касл-Инн, и криво усмехнулся, сравнивая это развлечение с теперешней ситуацией. Надо надеяться, что Чарлз Тревор принесет за него извинения. Он никогда не забывает о таких вещах. Конечно, Чарлз будет ждать известий, так как Элиза, несомненно, рассказала ему о происшедшем, и он поймет, что могут понадобиться его услуги. Чарлз - отличный секретарь, но его скоро придется отпустить. Надо только напомнить, чтобы он подыскал себе замену.
     Его лордство уселся в кресло, отвлекая себя размышлениями о подобных делах.

Глава 22

     Вскоре размышления маркиза были прерваны осторожным царапаньем в дверь. Открыв ее, он впустил Джадбрука, который принес поднос, бесшумно поставил его на стол и прошептал, что его сестра, кроме ячменного отвара, прислала раствор уксуса на случай, если у бедного молодого джентльмена заболит голова. Посмотрев на Феликса, Джадбрук печально покачал головой.
     - Похоже, парень совсем плох! - пробормотал он.
     - Надеюсь, не так плох, как выглядит. Не могла бы ваша сестра прислать мне холодного мяса или что-нибудь вроде того?
     - Что вы, ваше лордство, даже не думайте об этом! Она просила передать вам, что ваш обед будет подан в гостиной через полчаса, и извиниться, что это не то, к чему привыкло ваше лордство, так как у нее не было времени приготовить мясо или цыпленка. Мы сами обедаем днем, - виновато объяснил он, - но Полли прекрасно знает, как обслуживать джентльменов, так как она пятнадцать лет прослужила в Лондоне экономкой. Иногда я жалею, что Полли там не осталась, потому что ей никогда не нравилось жить в деревне - из-за этого она и чудит! Однако Полли сочла своим долгом переехать ко мне, когда моя жена умерла. В душе она женщина добрая, милорд, несмотря на все ее выходки. Полли разозлилась, что я доставил сюда юного джентльмена, не предупредив ее. А как я мог ее предупредить, милорд? Ведь это произошло, когда я работал в поле, в четверти мили отсюда! - Фермер улыбнулся и промолвил:
     - Ваше лордство ведь знает, каковы женщины! - В этих словах было куда больше правды, чем он полагал.
     - Увы, хорошо знаю! - согласился маркиз. - Но думаю, я сумею поладить с мисс Джадбрук. Что касается моего обеда, пожалуйста, попросите ее не беспокоиться! Холодного мяса и сыра будет вполне достаточно. Только, если можно, принесите мне их сюда.
     - Я бы мог посидеть с юным джентльменом, пока ваше лордство пообедает в гостиной.
     Элверстоук покачал головой.
     - Это очень любезно с вашей стороны, но мальчик может встревожиться, если проснется и увидит незнакомое лицо, - тактично объяснил он.
     - Как скажете, милорд. - Поколебавшись, Джадбрук добавил:
     - Вот только не знаю, что предложить выпить вашему лордству. У нас есть только вино из первоцвета, которое делает Полли, а она говорит, что вам оно не подойдет. Я мог бы послать одного из моих парней в пивную, но сомневаюсь...
     - Ни в коем случае! Разве у вас в доме нет пива? Это все, что мне нужно!
     Джадбрук облегченно вздохнул:
     - Ну, если так, милорд, я сразу же принесу вам кувшин!
     Вместе с кувшином он принес второй поднос, нагруженный доказательствами радушия его сестры, и к тому времени, когда маркиз окончил трапезу, начавшуюся с тарелки отличного супа и включавшую спешно приготовленную баранину и двух голубей, поджаренных на вертеле, длинный летний день уже клонился к концу. Элверстоук с удовлетворением отметил, что его подопечный пошевелился, слегка изменив положение и повернув голову на подушке. После этого маркиз провел долгие переговоры с фермером, чьи упорные отказы принять плату за гостеприимство при других обстоятельствах смертельно бы ему наскучили, и послал за мисс Джадбрук, дабы поблагодарить ее за кулинарное искусство в надежде, что маленькая лесть позднее пойдет на благо Фредерике. Однако она не дала ему повода поздравить себя с успешным маневром, и, хотя разговаривала вежливо, ее лицо оставалось суровым, даже когда он сообщил ей, что прибытие мисс Мерривилл на ферму Монка вскоре снимет с нее всякую ответственность. Затем Джадбрук показал маркизу свою спальню, чтобы тот будил его в случае надобности, снабдил его достаточным количеством свечей и пожелал ему доброй ночи, появившись снова в ночной рубашке (за что, покраснев, попросил прощения) и передав раствор соли, доставленный слугой доктора.
     Маркиз приготовился к долгим часам скуки, но они оказались не столь продолжительными. Задолго до того, как поднялись работники фермы, он готов был согласиться на неделю скуки взамен тех хлопот, которые обрушились на него, как только действие лауданума начало прекращаться.
     Сначала Феликс только бормотал что-то неразборчивое, но постепенно он стал смутно ощущать боль и незнакомое окружение. Мальчик произнес имя сестры и попытался вытащить руки из-под одеяла, вызвав боль в растянутом запястье и слабо вскрикнув, но, когда маркиз сжал его здоровую руку и обратился к нему, он, казалось, его узнал.
     - Не дайте мне упасть! Не дайте упасть! - повторял Феликс, глядя в лицо Элверстоуку и хватаясь за него пальцами, цепкими, как когти.
     - Не дам, - отозвался маркиз, протягивая руку за раствором соли, который он налил в стакан при первых признаках беспокойства. - Сейчас ты в полной безопасности. - Высвободившись, Элверстоук поднес стакан к губам Феликса. - Открой рот и выпей это!
     - Я хочу Фредерику! - заявил Феликс, сердито отвернувшись.
     - Открой рот, Феликс! Делай, что тебе говорят! - И Элверстоук, прекрасно зная, что все лекарства отвратительны на вкус (хотя ему и приходилось принимать их крайне редко), безжалостно влил раствор ему в рот.
     Феликс закашлялся, и его глаза наполнились слезами, но как будто стал выглядеть разумнее. Элверстоук опустил его на подушку и убрал руку.
     - Вот так-то лучше! - сказал он.
     - Я хочу Фредерику! - повторил Феликс.
     - Она скоро придет, - пообещал Элверстоук.
     - Пусть придет сразу же! - потребовал мальчик. - Скажите ей!
     - Хорошо, скажу.
     Последовала пауза. Маркиз надеялся, что Феликс снова заснет, но, собираясь отойти от кровати, заметил, что мальчик смотрит на него, словно пытаясь разглядеть его лицо. Очевидно, это ему удалось, так как он пробормотал со вздохом облегчения:
     - А, это вы! Не уходите!
     - Я не уйду.
     - Мне так хочется пить!
     Элверстоук снова приподнял Феликса, который на сей раз с удовольствием выпил ячменный отвар и сразу же уснул.
     Однако сон был нелегким и кратким. Вздрогнув, Феликс проснулся и что-то забормотал. Очевидно, ему привиделся кошмар, в который голосу маркиза далеко не сразу удалось проникнуть.
     - Кузен Элверстоук! - произнес мальчик и тут же простонал, что ему холодно.
     Маркиз помрачнел, ибо цепляющаяся за него рука была сухой и горячей. Его успокаивающий голос произвел должный эффект. Некоторое время Феликс лежал спокойно, но с открытыми глазами, потом с тревогой заметил:
     - Это не моя комната! Она мне не правится! Почему я здесь? Где я?
     - Ты со мной, Феликс, - ответил маркиз.
     Инстинктивно произнеся первые слова, которые пришли ему в голову, он уже в следующую секунду счел их предельно глупыми. Однако Феликс улыбнулся и сказал:
     - Ах да, я забыл! Вы не уйдете, верно?
     - Конечно, не уйду. Закрой глаза. Уверяю тебя, ты в полной безопасности.
     - Да, потому что я не упаду, пока вы здесь, - сонно пробормотал Феликс.
     Элверстоук промолчал и вскоре почувствовал, что мальчик уснул. Осторожно высвободив руку из его ослабевших пальцев, он отошел передвинуть свечу, чтобы ее мерцающий свет не падал на лицо Феликса. Маркизу показалось, будто дыхание мальчика стало ровнее, но надежда, что сон продлится долго, быстро развеялась и более не возобновлялась. Даже неискушенному в болезнях Элверстоуку было ясно, что Феликсу становится хуже; его лицо краснело все сильнее, а пульс заметно участился. Иногда мальчик дремал, но эти интервалы не были продолжительными, и после них он просыпался в состоянии лихорадочного возбуждения - почти на грани бреда. В один из моментов просветления Феликс пожаловался, что у него "все болит", но, когда маркиз стал смачивать ему участки лба, свободные от повязки, он оттолкнул его руку и сердито произнес:
     - У меня болит не голова!
     Вторая доза соляного раствора принесла некоторое облегчение, но Элверстоук несколько раз порывался позвать Джадбрука и попросить его послать за доктором Элкотом. Его удерживало только воспоминание о предупреждении врача, что мальчик может начать бредить, и сознание, что он еще способен вывести Феликса из помраченного состояния.
     На рассвете жар немного уменьшился, но боли продолжались. Феликс тихо плакал и звал Фредерику. В пять часов маркиз услышал скрип осторожно открываемой двери и быстро вышел из комнаты, успев перехватить Джадбрука, который шел по коридору на цыпочках, держа башмаки в руке.
     Джадбрук очень встревожился, узнав, что Феликсу стало хуже. Он обещал сразу же послать кого-нибудь из его парней к доктору в Хемел-Хэм-стед, который находится всего в четырех милях. Услышав, что нужна свежая порция ячменного отвара, фермер рискнул предположить, что чашка чаю пошла бы мальчику на пользу. Маркиз в этом сомневался, но казавшийся спящим Феликс прошептал:
     - Я хочу чаю!
     - Сейчас вам его принесут, сэр! - отозвался Джадбрук и добавил вполголоса:
     - Во всяком случае, это не повредит ему, милорд!
     Когда принесли поднос, сомнения маркиза усилились. Он не был знатоком чая, подобно его другу лорду Питершему, но чувствовал инстинктивное недоверие к красновато-коричневому вареву в чайнике и надеялся, что Феликс откажется от него. Однако Феликс не отказался, и чай как будто освежил его. Когда через час прибыл доктор Элкот, он заметил:
     - Покуда вы не даете ему горячее вино, у меня нет возражений. А теперь, милорд, прежде чем я пойду к мальчику, скажите, что не так. Вы выглядите встревоженным. Ночь выдалась скверная?
     - Очень скверная! - ответил Элверстоук. - У Феликса был жар, иногда он бредил и все время жаловался на боль. Он говорит, что у него все болит, но это, слава богу, вроде бы не голова!
     - Слабое утешение! - проворчал доктор.
     Он провел некоторое время в комнате больного и, укрыв Феликса одеялом после долгого и тщательного осмотра, весело сказал:
     - Ну, молодой человек, я не сомневаюсь, что сейчас вы чувствуете себя хуже некуда, но вскоре вы будете в полном порядке! А теперь я хочу дать вам питье, от которого вы почувствуете себя лучше.
     Феликс не бредил, но явно был не в себе. Он энергично возражал против осмотра, утверждая, что к нему нельзя прикасаться, и подчинился только после приказа маркиза. Теперь он протестовал против мерзкого на вид снадобья, которое доктор Элкот налил в маленький стакан. Маркиз взял стакан у Элкота и, когда Феликс снова мотнул головой, сурово произнес:
     - Ты становишься нудным, Феликс, а я не выношу зануд, поэтому, если ты хочешь, чтобы я оставался с тобой, делай что я тебе говорю, и немедленно!
     Напуганный угрозой, Феликс проглотил снадобье, с беспокойством спросив у маркиза, когда тот опустил его голову на подушку:
     - Теперь вы не уйдете?
     - Нет.
     Феликс казался удовлетворенным, и через несколько минут его веки опустились. Доктор Элкот коснулся плеча маркиза, и оба вышли из комнаты.
     - У вас есть дети, милорд? - спросил врач, закрыв дверь.
     - Насколько я знаю, нет.
     - А я подумал, что есть, так как вы умеете с ними обращаться. Что ж, это именно то, чего я ожидал: ревматическая лихорадка. Бесполезно спрашивать меня, насколько это серьезно, потому что я еще сам этого не знаю. Могу лишь сказать, что он нуждается в тщательном уходе. Вы говорили, что должна приехать его сестра. На нее можно положиться? Простите, что говорю не стесняясь, но это очень важно.
     - Вы можете полностью положиться на мисс Мерривилл, - ответил Элверстоук. - Она очень толковая женщина и с раннего детства заменила Феликсу мать. Но так как я ничего не смыслю в болезнях, то вынужден попросить вас просветить меня. Очевидно, ревматическая лихорадка - более серьезная вещь, чем я думал?
     - Она может иметь серьезные последствия, - отозвался Элкот.