днос на маленький столик рядом с Арабеллой, она еще раз предупредила мистера Роберта, чтобы тот не задерживал гостью разговорами, и сказала, что как только мисс пожелает лечь в постель, ее отведут наверх, в ее спальню.
     - Сэр! - сказала Арабелла, когда они остались одни. - Куда вы меня привезли?
     - Это дом моей бабушки, - ответил он. - Она уже очень старенькая и рано ложится спать, поэтому и не спустилась вниз, чтобы принять вас. Вы познакомитесь с ней завтра утром. Моя тетка, которая тоже живет здесь, непременно дождалась бы нашего приезда. Но она, к сожалению, уехала на несколько дней погостить к своей сестре.
     - Это дом вашей бабушки?! - воскликнула Арабелла, готовая в любую минуту вскочить со стула. - Господи! Зачем вы привезли меня сюда?
     - Понимаете, - начал он. - Я очень надеялся, что вы передумаете насчет тайного бракосочетания. Конечно, если завтра утром вы будете настаивать, мы поедем в Гретне-Грин, как бы ни переживал мое долгое отсутствие Улисс. Но мне все-таки кажется, что нам следует набраться мужества и принять поздравления наших друзей, а еще дать объявление о нашей помолвке в светских журналах, как это положено.
     - Мистер Бьюмарис, - побледнев, решительно сказала Арабелла. - Я не могу выйти за вас замуж! - А потом добавила, всхлипнув:
     - Не знаю, почему вы вообще хотите жениться на мне, но...
     - Потому что я потерял на лондонской бирже целое состояние, и мне надо немедленно поправить свои дела, - невозмутимо ответил он.
     Арабелла вскочила и, взглянув ему прямо в лицо, выпалила:
     - Но у меня нет ничего!
     - В таком случае, - сохраняя спокойствие, сказал мистер Бьюмарис, - у вас нет другого выхода. Вам придется выйти за меня замуж. Ну, а поскольку вы были откровенны со мной, я тоже признаюсь: мое состояние в полном порядке.
     - Я обманула вас! Я не богатая наследница! - пролепетала вдруг Арабелла, сама не понимая, что говорит.
     - Вы никогда не обманывали меня, - сказал мистер Бьюмарис, улыбаясь. И от этой улыбки у Арабеллы все похолодело внутри.
     - Я солгала вам! - почти крикнула она, стараясь, чтобы до него наконец дошел смысл ее слов.
     - Очень может быть, - согласился наконец мистер Бьюмарис. - Только меня ведь не интересуют богатые наследницы.
     - Мистер Бьюмарис, - в отчаянии сказала Арабелла. - Весь Лондон думает, что я богата.
     - Да, именно поэтому, как я уже говорил, у вас нет другого выхода, и вы должны выйти за меня. Мое состояние, к счастью, так велико, что о вашем финансовом положении никто не догадается.
     - Но почему вы не сказали мне, что знаете правду? - воскликнула Арабелла, заламывая руки.
     Мистер Бьюмарис нежно взял ее руки и с улыбкой спросил:
     - А почему вы сами не доверились мне. Ведь я говорил вам, что можете на меня положиться. Я очень надеялся на ваше признание и, как видите, не ошибся. Правда, вы так долго не решались, что мне пришлось пойти на эту маленькую авантюру. Я вчера приехал к своей бабушке и рассказал ей обо всем. Это очень позабавило ее, и она приказала мне привезти вас к ней на несколько дней. Надеюсь, вы не будете против?
     Арабелла высвободила свои руки и отвернулась, чтобы он не видел ее слез и дрожащих губ.
     - Все гораздо хуже, - подавленным голосом произнесла она. - Когда вы узнаете всю правду, то не захотите жениться на мне. Я не только не призналась вам! Я поступила ужасно! Подло! Нет, я никогда не смогу выйти за вас замуж!
     - А вот это действительно все очень усложняет, - сказал он. - Ведь я не только уже дал объявление о нашей помолвке в двух газетах, но и получил разрешение вашего отца на брак.
     Она повернула к нему изумленное лицо и недоверчиво проговорила:
     - Разрешение моего отца?
     - Так положено, - будто извиняясь, сказал он.
     - Но вы же его не знаете!
     - Почему же не знаю? Я познакомился с ним на прошлой неделе. И провел два очень приятных дня в Хейтраме.
     - Но... Вам сказала леди Бридлингтон?
     - Нет. Ваш брат случайно проговорился, сказал, где живет. А у меня очень хорошая память. Очень жаль, что с Бертрамом случилась такая неприятная история, пока меня не было в городе. Это моя вина. Надо было встретиться с ним и решить его проблемы еще до отъезда. Я написал ему, но он, к сожалению, не получил моего письма, потому что покинул гостиницу "Рэд-Лайен". Но ведь все обошлось, так что это немного смягчает мою вину.
     Щеки Арабеллы заполыхали.
     - Значит, вы знали все! Что вы подумаете обо мне? Ведь я согласилась выйти за вас замуж, потому что... потому что хотела попросить у вас семьсот фунтов, чтобы спасти бедного Бертрама от долговой тюрьмы.
     - Я знал. И сам удивляюсь, как мне удалось не выдать себя. Когда же вы поняли, что просьба дать вам денег сразу же после свадьбы будет выглядеть несколько странной?
     - Только сейчас - в вашей карете. - Она закрыла лицо руками. - Я знаю, что поступаю плохо! Очень плохо. Но когда поняла... Нет, я все равно не смогла бы сделать этого.
     - Мы оба поступили не очень хорошо, - заметил мистер Бьюмарис. - Ведь это из-за меня Флитвуд рассказал всем, что вы богатая наследница: я дал ему понять, что знаю вашу семью. Но мне просто хотелось, чтобы вас хорошо приняли в Лондоне. И я добился своего! И очень рад, что все так вышло. Ведь мы могли больше никогда не увидеться после той первой встречи, и я бы никогда не узнал, что вы именно та девушка, которую я искал всю жизнь.
     - Нет-нет, как вы можете так говорить? - воскликнула она со слезами на глазах. - Я приехала в Лондон, чтобы сделать выгодную партию, и попросила, чтобы вы женились на мне, потому что у вас большое состояние. Как вы можете жениться на такой непорядочной женщине?
     - На непорядочной я, конечно, не женился бы, - ответил он. - Но вы разве забыли, что я первый сделал предложение, а вы отказались? Если вас интересовало только состояние, тогда я не могу понять, почему вы сделали это. Мне казалось, что вы не совсем равнодушны ко мне. Обдумав все, я решил немедленно встретиться с вашими родителями. И не жалею об этом, потому что прекрасно провел время в доме вашего отца. А еще у меня был долгий разговор с вашей мамой. Кстати, вы очень похожи на нее. Пожалуй, даже больше, чем ваши братья и сестры, хотя все они очень симпатичны. Так вот, я поговорил с вашей мамой, и у меня появилась надежда. Из разговора я понял, что вы неравнодушны ко мне.
     - Но я никогда не писала маме или Софии о том... о том, что... я неравнодушна к вам! - невольно воскликнула Арабелла.
     - Не знаю, почему, - сказал мистер Бьюмарис, - но мама и София совсем не удивились моему визиту. Может быть, вы часто упоминали обо мне в своих письмах, или леди Бридлингтон намекнула вашей маме, что у меня серьезные намерения.
     При упоминании о крестной Арабелла вздрогнула и воскликнула:
     - Леди Бридлингтон, Господи! Я оставила ей письмо на столике в холле... И все рассказала... о том, как ужасно поступила... и просила простить меня!..
     - Не волнуйтесь: леди Бридлингтон прекрасно знает, где вы. Вообще, она мне очень помогла, особенно, когда я собирал те вещи, которые могли пригодиться вам во время этого короткого визита в дом моей бабушки. Она пообещала, что этим специально займется ее служанка, когда мы будем слушать концерт. Я уверен, что и своему сыночку она уже сказала, чтобы он в завтрашнем бюллетене новостей поискал объявление о нашей помолвке, а также сообщение о том, что мы отправились с визитом к герцогине Уиганской. Будем надеяться, что когда мы вернемся, страсти вокруг нас поутихнут, наши друзья и знакомые успокоятся. И еще я очень хочу, чтобы мы как можно скорее отправились вместе в Хейтрам. Полагаю, вам бы хотелось, чтобы ваш отец обвенчал нас? Дорогая, чем вызваны эти горькие слезы? Я что-нибудь сказал не так?
     - О нет! - всхлипнула Арабелла. - Только я не заслуживаю такого счастья. Ведь я... всегда была неравнодушна к вам, но... старалась подавить в себе это чувство... Ведь я... думала, что я... для вас всего лишь очередной несерьезный роман.
     Мистер Бьюмарис обнял ее и поцеловал. Арабелла, положив руки на отвороты его элегантного камзола, зарыдала у него на груди. Никакими словами мистер Бьюмарис не мог успокоить ее: девушка плакала еще горше. И тогда, исчерпав весь свой запас утешений, он сказал, что, несмотря на всю любовь к ней, не позволит портить его любимый камзол. Арабелла наконец улыбнулась. Он вытер ей слезы и снова поцеловал. Она немного успокоилась и села на диван рядом с ним. Мистер Бьюмарис подал ей молоко, заметив при этом, что если она не выпьет его, миссис Уотчет будет очень недовольна. Арабелла снова улыбнулась, и, отпивая молоко небольшими глотками, проговорила:
     - Значит, папа дал согласие! Что же он сказал, когда узнал обо всем? Как вы ему объяснили?
     - Я сказал ему правду, - ответил мистер Бьюмарис. Арабелла чуть не выронила стакан.
     - Всю правду? - в отчаянии пролепетала она.
     - Да, всю, кроме того, что касается Бертрама. Его имя даже не упоминалось в разговоре. А Бертрама я предупредил, чтобы он ни в коем случае не рассказывал о своих приключениях. Мне очень понравился ваш отец, и он, конечно, не заслуживает такой душевной травмы. Я рассказал ему правду о нас.
     - Он был очень недоволен мной? - тихим голосом спросила Арабелла.
     - Он был немножко расстроен, - признался мистер Бьюмарис. - Но когда понял, что вы никогда не пошли бы на это, если бы не услышали случайно мои высокомерные слова в разговоре с Флитвудом, смягчился и даже сказал, что моей вины здесь гораздо больше,
     - Правда? - недоверчиво спросила Арабелла.
     - Пейте молоко, дорогая! Конечно, правда. Мы с вашей мамой быстро доказали ему, что это по моей вине Чарлз разнес по всему городу слух о вашем наследстве. А опровергнуть его потом вы просто не могли - ведь никто об этом не спрашивал. Наверное, он пожурит вас немножко. Но я уверен, что вы уже прощены.
     - А вас он тоже простил? - испуганно спросила Арабелла.
     - Конечно! Я был прощен почти сразу. Вы удивлены? Мы с ним проговорили целый вечер в его кабинете. Этот разговор доставил мне огромное удовольствие.
     Арабелла не верила своим ушам. Она не могла представить себе папу и Несравненного, мило беседующих друг с другом.
     - Сэр... о чем... о чем же вы говорили?
     - Мы обсуждали некоторые аспекты книги Вульфа "Введение в изучение гомеровского вопроса", которую я увидел на его книжной полке, - спокойно ответил мистер Бьюмарис. - Я сам в прошлом году в Вене приобрел себе экземпляр и заинтересовался теорией Вульфа о том, что у "Илиады" и "Одиссея" был не один автор.
     - Значит... книга об этом? - спросила Арабелла.
     Он улыбнулся, но постарался ответить как можно серьезнее.
     - Да, об этом. Ваш отец, конечно, лучше разбирается в таких вопросах, так что разговор пошел мне на пользу.
     - Вы правда получили удовольствие? - Арабелла была поражена.
     - Правда! И немалое! Ведь я интересуюсь не только светскими развлечениями, но и люблю содержательные разговоры. А еще я получил огромное удовольствие, играя в лотерейные билеты с вашей мамой, Софией и другими детьми.
     - Этого не может быть! - воскликнула Арабелла. - Вы шутите! Вы бы умерли от скуки!
     - Ничего подобного! Разве можно умереть от скуки в такой замечательной семье! Кстати, мы должны помочь Гарри в его прекрасном стремлении стать вторым Нельсоном, если ваш дядя ничего не сделает. Не тот мифический дядя, после смерти которого к вам перешло огромное наследство, а настоящий, ныне здравствующий.
     - О! Прошу вас, не говорите больше об этом наследстве! - взмолилась Арабелла.
     - Придется говорить, - возразил мистер Бьюмарис. - Дело в том, что к вам, конечно, часто будут приезжать ваши родственники - погостить. Мы же не сможем всех их выдавать за наследников. Так что вашу легенду надо сохранить. Мы с вашей мамой - она очаровательная женщина! - решили, что этот мифический дядя сослужит нам хорошую службу. И еще мы, конечно, договорились, что нет никакой необходимости - да и вообще, это вряд ли было бы разумно - рассказывать об этом вашему папе.
     - Нет-нет, он не должен этого знать! - поспешно сказала Арабелла. - Он будет недоволен. Когда он сердится на нас... О! Только бы он не узнал о Бертраме! И как было бы хорошо, если бы Бертрам сдал экзамены в Оксфорд! Но я боюсь, что он провалится, потому что...
     - Это уже не имеет значения, - прервал ее мистер Бьюмарис. - Бертрам, хотя папа еще не знает этого, не будет учиться в Оксфорде. Он собирается поступить в хороший кавалерийский полк, где обязательно найдет себя и действительно станет гордостью всей нашей семьи.
     Услышав это, Арабелла схватила руку мистера Бьюмариса и поцеловала ее, а потом воскликнула:
     - Какой же вы хороший! Какой же вы необыкновенно хороший, мой дорогой мистер Бьюмарис!
     - Никогда, - сказал мистер Бьюмарис и, высвободив свою руку, крепко обнял Арабеллу, - никогда, не делайте так, Арабелла! И никогда больше не называйте меня мистером Бьюма-рисом.
     - Я не могу, - пробормотала Арабелла, уткнувшись в его плечо, - я не могу... назвать... вас... Робертом!
     - Но вы же назвали меня Робертом, и очень скоро привыкнете к этому.
     - Хорошо, если вы хотите, я постараюсь... - Она вдруг села и, будто вспомнив что-то, взволнованно продолжила. - Мистер Бью... Дорогой Роберт, есть одна несчастная женщина. Ее зовут Пивная Кружка. Она живет в том ужасном доме, где я нашла бедного Бертрама. Она была так добра к нему. Может быть...
     - Нет, Арабелла, - твердо сказал мистер Бьюмарис. - Не может быть!
     Арабелла не могла скрыть разочарования, но покорно кивнула.
     - Значит, нет?
     - Нет, - повторил он, снова обнимая ее.
     - Я думала, мы сможем вытащить ее из этого ужасного места, - просительно проговорила она, нежно проводя рукой по отвороту его камзола.
     - Меня не удивляет ваше желание. Но если маленького трубочиста и бездомную собаку я еще мог приютить, то о даме, которую зовут Пивная Кружка, даже слышать не хочу.
     - Но, может быть, ее выучить на служанку или что-то в этом роде? Вы знаете...
     - Я знаю другое, - прервал ее мистер Бьюмарис. - Во-первых, она сама не захочет пойти в такой дом, как мой. А во-вторых, и это самое главное, - я обожаю тебя, Арабелла!
     Арабелла тут же потеряла всякий интерес к судьбе Пивной Кружки. Теперь ей предстояло куда более приятное занятие - убедить своего жениха в том, что она испытывает к нему не менее пылкие чувства.



86


87





МИРАЖИ ЛЮБВИ

Джорджетт ХЕЙЕР






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Юная сумасбродка Эстаси страшно разочарована: ее мечтам о прекрасном рыцаре не суждено сбыться. Дедушка, старый барон Сильвестр, нашел ей жениха - своего внучатого племянника, Тристрама Шилда. Эстаси легкомысленно согласилась. Но барон умер, и девушка поняла, что со свадьбой лучше не торопиться. Однако Тристрам полон решимости выполнить последнюю волю покойного. И красавица не придумывает ничего лучшего, как тайно сбежать из дома навстречу неизведанному...

Глава 1

     Сэр Тристрам Шилд прибыл в Левенхэм-Корт уже в сумерках, и ему прямо у дверей доложили, что его двоюродный дедушка очень слаб и едва ли проживет еще несколько дней. В ответ сэр Тристрам не произнес ни слова, и только когда дворецкий принял у него тяжелое дорожное пальто, небрежно бросил:
     - А мистер Левенхэм здесь?
     - В Дауер-Хаус, сэр, - ответил дворецкий, передавая лакею пальто и бобровую шапку. И, уже с явной недоброжелательностью к столь незначительному лицу, добавил:
     - Его светлость немного нездоров, сэр. Его светлость до сих пор не принял мистера Левенхэма.
     Он сделал паузу, ожидая, что сэр Тристрам поинтересуется мадемуазель де Вобан. Но сэр Тристрам попросил лишь, чтобы дворецкий проводил его в отведенную комнату.
     Дворецкого, как и всех живущих в Корте, мучило любопытство: какая причина заставила сэра Тристрама так неожиданно приехать в Левенхэм-Корт? Его ждало разочарование - сэр Тристрам был человеком сдержанным.
     Дворецкий лично проводил его через холл к дубовой лестнице, после чего они вошли в длинную галерею. По одну сторону на стене висели портреты предков Левенхэмов, по другую - высокие прямоугольные окна выходили в ухоженный парк. Внезапно чарующая тишина дома нарушилась. Где-то в конце галереи послышалось шуршание юбок, скрипнула закрываемая дверь. Дворецкий приподнял брови. Возможно, это мадемуазель де Вобан, любопытная, как все женщины, поджидала их в галерее? И, открывая дверь в отведенную для сэра Тристрама комнату, старый слуга произнес:
     - Его светлость не принимает никого, кроме доктора и, разумеется, мадемуазель Эстаси.
     - Да? - безразличным тоном протянул гость, и дворецкий, посмотрев на его суровое, ничего не выражающее лицо, так и остался в неведении: возможно, сэр Тристрам и не знает, зачем его пригласили в Суссекс? Если это так, то трудно даже предположить, как он отнесется ко всему. Его не так легко заставить сняться с места. Дворецкий готов был поспорить: десять к одному, что здесь какая-то неприятность.
     Голос сэра Тристрама прервал его размышления:
     - Пошлите ко мне моего камердинера, Порсон, и доложите его светлости о моем приезде.
     Дворецкий с поклоном удалился. Сэр Тристрам подошел к окну. Он смотрел через парк в дальний лес, который еще можно было рассмотреть в сгущающихся сумерках. В его взоре была печаль, а губы плотно сжаты, и сейчас он казался более суровым, чем обычно. Он не обернулся, когда дверь открылась. В комнату вошел его слуга в сопровождении двух лакеев: один из них внес его дорожную сумку, а другой поставил на туалетный столик золоченый канделябр. Шилд тут же прошел от окна к камину и уставился вниз, на тлеющие поленья. Лакей задернул шторы на окнах и бесшумно удалился. Джапп, камердинер, принялся распаковывать дорожную сумку. Выложил на кровать вечерний фрак, темно-красные бархатные панталоны и флорентийский жилет. Сэр Тристрам пошевелил поленья на решетке ногой, обутой в высокий сапог. Джапп искоса взглянул на него, пытаясь понять, почему это хозяин такой угрюмый.
     - Желаете пудру, сэр? - предложил он, ставя на туалетный стол пудреницу и помаду.
     - Нет.
     Джапп вздохнул. Он уже знал, что мистер Левенхэм в Дауер-Хаус. Вполне вероятно, что Красавчик заявится в Корт навестить своего кузена. И зная, как искусно слуга мистера Левенхэма делает прическу, Джапп затосковал. Его хозяин должен спуститься к обеду изящно завитым и напудренным. Однако он ничего не сказал, опустился на колени и стал снимать сапоги сэра Тристрама.
     Полчаса спустя Шилд в сопровождении слуги лорда Левенхэма спустился, прошел через галерею и без доклада вошел в большую спальню.
     Комната, отделанная дубовыми панелями и увешанная темно-красными портьерами, согревалась жарким пламенем камина. В канделябрах горело не менее пятидесяти свечей. В дальнем конце комнаты на небольшом возвышении стояла широкая кровать под балдахином. На ней, обложенный подушками, укрытый покрывалом из яркой парчи, в экзотическом халате и напудренном парике, без которого его никто никогда не видел, не считая слуги, возлежал старый Сильвестр, девятый барон Левенхэм.
     Сэр Тристрам задержался у порога, ослепленный неожиданно ярким светом. При виде этого многоцветного великолепия сардоническая усмешка появилась на его суровом лице.
     - Ваше смертное ложе, сэр?
     Из-под балдахина послышался слабый, нетвердый голос:
     - Да, это мое смертное ложе.
     Сэр Тристрам прошел к возвышению. К нему протянулась немощная рука, на которой сиял огромный рубин. Он взял ее и стоял, не отпуская и глядя вниз, на пергаментное лицо двоюродного деда - с ястребиным носом, бескровными губами и глубоко запавшими блестящими глазами. Сильвестру было восемьдесят, но, даже умирая, он не расставался с париком и мушками, сжимая в левой руке табакерку и кружевной носовой платок.
     Сильвестр встретил твердый взгляд внучатого племянника со злобным удовлетворением.
     - Я рад, что вы приехал