вался озабоченным.
     - Милая, я отвезу тебя, но немного позже. Здесь столько надо сделать. Если ты немного подождешь...
     - Ах, если я подожду! Если я буду терпеливой паинькой! Но я не могу! Ах, ты не понимаешь, Дикки - ты не понимаешь!
     - Извини, дорогая. Я обещаю отвезти тебя, как только смогу - и мы пробудем там, сколько пожелаешь.
     Она убрала руки.
     - Я хочу ехать сейчас!
     - Милая...
     - Хорошо, хорошо! Мы поедем вскоре. Только не надо меня убеждать.
     Он встревоженно посмотрел на нее.
     - Ты переволновалась, дорогая, и устала.
     - Да, - вяло согласилась она. - О, да. Я сейчас пойду отдохну. Прости меня, Дик! - Она поцеловала кончики своих пальцев и протянула их ему. - Когда-нибудь я буду хорошей.
     Она повернулась и побежала из комнаты вверх по лестнице, не закрыв за собой дверь.
     Ричард на минуту задержался, оглядывая следы ее недавнего присутствия. Механически он нагнулся поднять ее вышивку и обрывки платочка. Два цветка сломались, и он их выбросил. Потом он вышел из комнаты на залитую солнцем террасу и стал смотреть в голубую даль, открывавшуюся за прекрасными садами.
     По газону бежал мальчик лет четырех-пяти, размахивая запачканной ручонкой.
     - Отец!
     Ричард посмотрел вниз и улыбнулся:
     - Да, Джон?
     Мальчуган вскарабкался по ступеням террасы, на ходу выкладывая новости:
     - Там дядя Эндрю, сэр! Он приехал повидаться с вами и идет по саду, ищет вас.
     - Да? Он оставил лошадь в конюшне?
     - Да, сэр. Вот я и пришел вам сказать.
     - Правильно сделал. Пойдешь со мной к нему?
     Розовое личико засияло.
     - Ой, можно? - воскликнул мальчик и просунул свои пальчики в руку Ричарда.
     Они вместе спустились по лестнице и пошли по газону.
     - Я убежал от Бетти! - не без гордости объявил Джон. - Вот дядя Эндрю, сэр! - И он помчался навстречу подходящему к ним человеку.
     Лорд Эндрю Бельмануар был шурином Ричарда, братом герцога Эндоверского. Он подошел с Джоном на руках и спустил его на землю.
     - Добрый день, Дик! Ну, что за балованный ребенок!
     - Да. Он только что сбежал от няньки.
     - Великолепно! Ну, Джон, пойдем с нами, и обратим в бегство толстую Бетти! - С этими словами он взял Ричарда под руку. - Пойдем, Дик! Мне надо с тобой кое-что обсудить. - И он виновато поморщился.
     Мальчик побежал к лесу, а за ним - огромный бульмастиф.
     - Ну, что стряслось? - спросил Ричард, глядя в живое, не слишком свежее лицо.
     - Настоящая чертовщина, вот что, - ответил его милость, виновато качая головой.
     - Долги?
     - Господи, да! Я вчера вечером был у Делаби, и ставки были высокие. Я проиграл почти три тысячи, если считать то, что я должен Кэру. И будь я проклят, если знаю, как расплатиться! Трейси заделался вдруг святошей и клянется, что ни за что не даст мне ни пенни. И, похоже, не шутит.
     Речь шла о герцоге, и Ричард цинично улыбнулся: он недавно одалживал его милости тысячу гиней для уплаты каких-то "пустячных долгов".
     - Да, он не шутит. По-моему, ему просто негде взять денег.
     - Да что ты говоришь? Вот невозможный человек! Трейси был в Лондоне недели две тому назад, и ему чертовски везло. Я сам видел как он однажды встал из-за стола с выигрышем в пять тысяч! А теперь не дает мне какие-то жалкие три! Господи, ну что за брат! И еще делает ангельское лицо, будто сам никогда не проигрывался. И к тому же прочел мне нотацию. Можно подумать, я смошенничал, а не... Дик, прости, ради Бога! Я совершенно забыл про Джона... не соображаю, что говорю. Ну что за дурак!
     (Он заметил, что Ричарда слегка передернуло.)
     - Ты не виноват, - ответил тот с деланым смехом. - Оставь извинения и продолжай.
     Они были уже у мостика и перешли через него, направляясь к лесу.
     - Да рассказывать почти нечего. Просто надо что-то предпринять, потому что Кэр ждать не станет - да и будь я проклят, если попрошу о чем-нибудь это тощее чучело! Вот я и приехал к тебе, Дик!
     Он отпустил его руку и уселся на поваленное Дерево, нимало не заботясь о бархате и кружевах своего наряда.
     - Ты - славный парень и не читаешь лекций, не то что Трейси, чтоб его разорвало! И сам играешь по-крупному - или играл. Правда, я уже сто лет не видел, чтобы ты серьезно выигрывал или проигрывал, - так, смотреть не на что. И, в конце концов, ты же муж Лавви... А, проклятье, Дик, тебя так трудно просить!
     Прислонясь к дереву, Карстерз с улыбкой рассматривал юного повесу.
     - Да, ладно, Эндрю! - успокоил он его. - Проси, пожалуйста, но одному Богу известно, где мне эти деньги взять. Господи, ну что за жизнь! Лавиния все покупает шелка и не знаю что еще, а...
     - Она всегда была мотовкой, - проговорил Эндрю, сурово хмурясь.
     Ричард расхохотался.
     - Ну, а сам ты, конечно, воплощенная бережливость!
     Эндрю вознамерился было ответить, но не найдя что, погрузился в глубочайшее отчаяние.
     - Ты совершенно прав. Мы - никчемная семейка. Конечно, это все кровь нашего старика - да и ее милость тоже кое-что добавила. Ты с моей матерью не был знаком, Ричард. Лавви - вылитая она. А уж Трейси... Черт побери, но Трейси - сущий дьявол! Ты видал еще у кого-нибудь такое лицо? Нет, конечно, не видал. Этот насмешливый рот, и зеленые глаза... Клянусь душой, имея такого братца, невольно пустишься во все тяжкие! Да, хорошо смеяться, но скажу я тебе, это серьезно!
     - А, ну-ну!
     - Дальше идет Боб... А, черт! Вот Боба мне жаль! В армии ему платят гроши, а он никогда не умел экономить. Ну вот, я и говорю, еще и Боб - когда бы я его ни встретил, одно только и слышу: "Одолжи мне сотню, Энди!" или что-нибудь в этом роде. И только, чтобы купить любовнице какую-нибудь чушь. Вот от чего тошно-то! Да, у Боба вечно какая-нибудь история из-за юбки! А что до Трейси... Господи, как они могут! Потом идет Лавиния, но, надо думать, ты ее уже достаточно изучил, и, наконец, твой покорный слуга. И, скажу я тебе, Дик, что с этими скачками, картами и выпивкой я вот-вот разорюсь! И вся беда в том, что я никогда не изменюсь. Это у меня в крови, так зачем пытаться?
     Он скорчил печальную гримасу и встал.
     - Пошли, юный разбойник! Возвращаемся.
     Джон, охотившийся неподалеку на головастиков, кивнул и побежал вперед.
     - Боюсь, миледи нездорова, - нерешительно сказал Ричард. - Ты хотел ее видеть?
     Эндрю заговорщически подмигнул:
     - Сцены, а? О, знаю ее. Нет, мне не слишком хочется ее видеть. Ей до меня нет дела - а вот с Трейси они приятели. А - молчу!
     Они медленно направлялись к дому. Непривычно молчаливый Эндрю помахивал тростью с золотым набалдашником.
     - Конечно, ты получишь деньги. Когда они тебе нужны? - спустя какое-то время спросил Ричард.
     - Клянусь честью, ты чертовски добр, Дик! Но если это поставит тебя...
     - Чепуха. Когда они тебе нужны?
     - Мне бы поскорей заплатить Кэру. Маркем подождет, если...
     - Нет-нет! В среду?
     - Это вполне удобно. Дик, ты...
     - О, глупости! Пустяки. Я хочу, чтобы ты оценил гнедую: я купил ее на той неделе. Может, ноги чуть длинноваты, но лошадка прекрасная.
     Джон побежал в дом, а двое мужчин отправились в конюшню. Эндрю болтал всю дорогу, пересказывая шурину самые любопытные из занимавших Лондон сплетен.
     Его ничуть не смущало, что собеседник слушал его лишь вполуха: он не оставлял пауз для ответов, и к тому же был настолько добродушен, чтобы не обижаться их отсутствию.
     Когда они осмотрели кобылу и вернулись к дому, было уже около четырех, и (что не слишком удивило Карстерза) Лавиния ждала их на террасе: в новом наряде со свежезавитыми и уложенными волосами.
     - Похоже, Лавиния поправилась, - заметил Эндрю, поднимаясь с Ричардом по ступенькам. - Она всегда была такая: каждые две минуты - новое настроение. Ну, Лавви?
     - Ну, Эндрю! - Она небрежно протянула руку ему для поцелуя, а мужу нежно улыбнулась. - У меня голова почти совсем прошла, - сказала она ему, - а мне передали, что Эндрю приехал повидаться с тобой. Вот я и спустилась. - Она стремительно повернулась к брату:
     - Скажи, Эндрю, Трейси дома?
     - Господи, еще бы! Вчера приехал, чтоб его черти утащили! Он тебе нужен?
     - О, да, - кивнула она. - Я с ним хочу повидаться. Мы уже целый век не встречались. Я хочу, чтобы ты взял меня с собой.
     - Но, дорогая, сейчас уже слишком поздно для такой поездки, - запротестовал Ричард, пытаясь скрыть раздражение. - Разве ты не можешь подождать до завтра?
     - Придется подождать, Лавви: я тебя сегодня не возьму, это точно. Отсюда я поеду к Флетчерам. Трейси сам навестит тебя завтра, ежели захочет.
     - Навестит ли? - усомнилась она.
     Тут Эндрю хлопнул себя по жилетному карману.
     - А ведь я совсем забыл! - воскликнул он. - У меня для тебя есть письмо. Трейси намерен завтра же тебя навестить. Господи, ну и дырявая же голова у меня!
     Он вытащил из кармана кипу бумаг и выбрал одну, запечатанную и надписанную косым почерком.
     Лавиния радостно схватила письмо и вскрыла его. Эндрю вернул остальные бумаги в карман с еще одним виноватым смешком.
     - Кредиторы, Ричард! - Нетерпеливые кредиторы!
     - Давай их мне, - отозвался тот, протягивая руку.
     - О, нет! Но спасибо огромное, Дик. Эти совершенно не срочные.
     - Почему бы не заплатить им всем и не начать новую жизнь? - попытался уговорить его Карстерз.
     - Господи, нет! Да я приду в такой восторг, что в тот же день наделаю кучу новых!
     - Разреши мне одолжить тебе для начала тысячу! Разве ты не можешь не залезать в долги?
     - Я - и не залезать в долги? Невозможно! Не надо так мрачнеть, Дик: говорю тебе, это у меня навсегда в крови. У нас никогда нет ни пенса, но что с того? Мне должно скоро повезти - нельзя же все время проигрывать! Тогда я смогу с тобой расплатиться, но, конечно, не расплачусь. Проиграю все снова. Уж я-то знаю!
     Он говорил так добродушно, что Ричард не мог на него сердиться. В нем была подкупающая прямота. К нему, расточительному, небрежному и чудовищно эгоистичному, Ричард был искренне привязан. Он попытался еще раз уговорить его, но тут вмешалась Лавиния, дочитавшая письмо.
     - Трейси приедет завтра днем, - сказала она мужу. - Страшно приятно, правда?
     Он согласился, но так вяло, что она не могла этого не заметить.
     - И останется обедать! - вызывающе объявила она.
     - Конечно, любимая.
     - Порадуйся, Дикки, порадуйся! Почему ты не любишь Трейси? Он мой родной брат, - ты должен его любить!
     - Конечно, я его люблю, Лавиния. Пожалуйста, не фантазируй.
     - О, я не фантазирую. Не сердись, Дикки, милый!
     - Ну, если ты его любишь, то я удивлен, - вмешался Эндрю. - Я его терпеть не могу. И не сверкай на меня глазами, Лавви, - мне наплевать.
     Лавиния открыла рот, готовясь ему ответить, но Ричард поспешно вмешался. Их ссоры он бы не вынес. Никогда он не мог взять в толк, как это Лавиния опускается до перепалок с озорным юнцом, который откровенно ее дразнит.
     Он увлек обоих в дом, чувствуя себя нянькой при двух капризных ребятишках.

ГЛАВА 5
Его милость герцог Эндоверский

     На следующий день леди Лавиния уделила своему туалету внимания больше, чем обычно, и чуть не свела с ума горничную вспышками гнева и нетерпеливыми, противоречивыми приказами. Ее приготовления заняли столько времени, что она только-только вышла из будуара, когда доложили о его милости герцоге Эндоверском. Она не успела ответить лакею, что примет его, - тот едва закончил доклад, а герцог уже кланялся в дверях, не сомневаясь во встрече.
     Он был удивительно похож на сестру, и в то же время удивительно непохож. Те же скулы и тонкие аристократические ноздри, но его тонкогубый рот и зеленые глаза под тяжелыми веками были совсем другие. Брови его милости приподымались к вискам, а проницательные и яркие глаза были прикрыты полуопущенными темными ресницами. Он не пудрил черных волос и они, вместе с его обычными черно-серебряными нарядами, сильно подчеркивали естественную бледность лица. Так что на фоне закрывшейся белой двери сейчас стояла в высшей степени впечатляющая фигура.
     Лавиния радостно двинулась к нему, колыхая жемчужно-серой парчой.
     - Ах, Трейси, - проворковала она, протягивая ему обе руки.
     Его милость прошел в комнату и низко склонился к ее ручкам.
     - Я счастлив застать тебя дома, Лавиния, - сказал он, и в его мелодичном голосе прозвучали саркастические нотки. - Как видишь, я ехал верхом. - Он указал на свои сапоги с грозными шпорами. - Несомненно, Эндрю забыл передать тебе мое письмо?
     - Нет, - ответила она, кладя руку ему на рукав. - Все-таки вспомнил, и... ах, Трейси, я была так рада его получить!
     - Поистине, я польщен, - ответил он. - Я пришел по достаточно важному делу.
     - О! - она разочарованно отдернула свою руку. - Деньги!
     - Ты неподражаема, дорогая. Можно ли столь вульгарно?! Деньги! Не присядешь ли?
     Она в отчаянии опустилась на кушетку и смотрела, как он устраивается в кресле напротив.
     - Твой благороднейший господин и супруг недавно одолжил мне пустяковую сумму, - ну очень пустяковую. А мне, как всегда, нужны деньги. И тут еще этому юному повесе Эндрю понадобилось влезть в долги.
     Ее милость удивленно раскрыла глаза.
     - Уж не хочешь ли ты сказать мне, что деньги Ричарда тебе нужны, чтобы оплатить долги Эндрю? - с явным недоверием спросила она.
     - Нет. Разве такое возможно? Я это вспомнил просто к слову.
     - Ну, и вообще Эндрю только вчера взял у бедненького Дикки взаймы три тысячи. Я знаю, потому что слышала, как они об этом говорили.
     Его милость раздраженно поднял черные брови.
     - Как некстати! И как это в духе Эндрю! Так значит, "бедненького Дика" уже ободрали?
     - Не говори так, Трейси! - вскрикнула она. - Дикки ко мне добр! - И она бесстрашно встретила его пронзительный взгляд.
     - А вот это уже интересно, - протянул герцог. - С каких это пор ты пришла к такому выводу? И с чего вдруг такая преданность?
     - Я всегда была ему предана, Трейси! Ты же знаешь! Я ему досаждаю - и, право, он очень терпелив.
     - До чего ж мило с его стороны!
     - Нет, не ехидничай, Трейси! Он обещал отвезти меня в Лондон на всю зиму...
     Его милость снова откинулся в кресле.
     - Теперь понимаю, - флегматично проговорил он. - А то ведь я совсем потерялся.
     - Дело не в том, Трейси. Я понимаю, как он ко мне добр. А мы снова поссорились. Мы все время ссоримся, и я знаю, что сама виновата.
     - До чего же приятно это сознавать!
     - Нет-нет! Это совсем не приятно, Трейси! Но я не могу изменить свой характер, хоть и хочу быть терпеливой и милой. Трейси, я ненавижу Уинчем!
     - Ненавидишь Уинчем? А я еще помню время...
     - Знаю, знаю! Но я никогда не хотела здесь жить вот так! Я хочу в Лондон!
     - Ты, кажется, говорила, что вы едете?
     - Да, я еду! Но я хочу поехать с кем-то веселым, а не... не...
     - Короче, хочется развлечься - и не с милым Ричардом? Ну, могу понять, что жизнь с ним может не вдохновлять. Он надежен, моя милая, но неинтересен.
     - Я знала, что ты поймешь! Видишь ли, он не любит, чтобы я играла в карты, потому что я не могу остановиться! И он не понимает, что меня совершенно не интересует то, что он называет "домашней жизнью", когда есть рауты и азартные игры, и настоящая жизнь! Он... он такой степенный, Трейси, и осторожный!
     - Для мужа это хорошие качества, Лавиния, - цинично отозвался его светлость. - Я холост, поскольку лишен их.
     Тут ее губы презрительно изогнулись: она знала своего брата.
     - Нет, Трейси, не поэтому! Это потому, что ты - дьявол. Ни одна женщина за тебя не выйдет!
     - Это любопытно, милая, - промурлыкал ее брат. - Но, умоляю, попытайся быть пооригинальней. Продолжи свой анализ идеального характера Ричарда.
     - Просто мы такие разные, - вздохнула она. - Я всегда хочу все делать быстро. Если я что-то придумала, я хочу это сейчас же, прямо сейчас же! Ты поймешь, Трейси! А он любит подождать, и все обдумать, и... ах, это так скучно, и я злюсь и веду себя как истеричная буржуазка! - Она стремительно встала, сжимая свои нервные ручки. - Когда он говорит со мной мягким, рассудительным тоном, мне визжать хочется, Трейси! Как ты думаешь, я сумасшедшая? - И она резко рассмеялась.
     - Нет, - ответил он, - но ты - Бельмануар, а это почти то же самое. Может и жаль, что ты вышла за Ричарда. Но ведь остаются еще его деньги...
     - Не остаются! - резко крикнула она.
     - Нет? Что ты хочешь сказать?
     - Трейси, я хотела об этом поговорить! Ты думаешь, милорд оставил деньги Дику?
     - Конечно. И он должен быть сказочно богат.
     - Нет!
     - Но, милая моя девочка, доходы с поместий должны быть просто чудовищными. Он ведь получил землю?
     - Нет! Нет! Он не получил земли! Ох, я вне себя, когда думаю об этом! Он заставил милорда оставить все Джону. А сам получил только долю младшего сына!
     - Я по-прежнему не понимаю. Ты говорила, что граф все оставил Ричарду.
     - Он изменил завещание, Трейси!
     - Он. Изменил. Свое. Завещание! Значит, милочка, ты очень плохо распорядилась своими возможностями.
     - Я не виновата, Трейси - право, не виновата! Я ничего не знала, пока не прочли завещание. Ричард мне ни слова об этом не сказал! А теперь мы почти бедны!
     У нее возмущенно дрожал голос, но его милость только негромко присвистнул.
     - Конечно, я всегда знал, что Дик - глупец, но не догадывался, до какой степени! Она вспылила.
     - Он не глупец! Он честный человек! Это мы, мы, говорю тебе низкие, гадкие и продажные!
     - Несомненно, Лавиния, только нечего так волноваться. И что же, он все еще предан этому молодому горячке?
     - Да, да. Я только и слышу: "Джек, Джек, Джек!" - пока меня не начинает тошнить от этого имени, и...
     Она замолчала, кусая губы.
     - И что?
     - А, ничего! Но все это так неприятно, Трейси!
     - Да, это действительно немного тревожит. Похоже, тебе следовало все-таки выбрать Джона, несмотря ни на что.
     Она гневно топнула ножкой:
     - Ах, какой толк в пустой болтовне!
     - Милая моя Лавиния, какой толк во всем остальном? Ситуация представляется мне довольно забавной. Только подумать: достойный Ричард ловко нарушил все мои планы!
     - Если бы не ты, я никогда бы за него не вышла. Почему ты все время делал так, чтобы я встречалась с ними обоими? И зачем только я вообще с ними познакомилась?
     - Это должен был быть удачный брак, милая, и если не ошибаюсь, ты понимала это не хуже других. Она сердито надула губки и отвернулась.
     - И все же, - задумчиво продолжил он, - надо признать, что как мы ни умны, а тут несколько обмишурились.
     Лавиния гневно набросилась на него.
     - О, тебе только и дела? Как ты можешь относиться к этому так беспечно? Разве тебя это ничуть не касается?
     Он выразительно наморщил тонкий нос.
     - Рыдать я не стану, Лавиния, хоть это и чертовски досадно. Посмотрим, что можно будет сделать. И это возвращает меня к началу разговора. Несмотря на потрясающие новости, мне все равно нужны деньги.
     - О, Боже! Сколько тебе надо, Трейси?.
     - Пятисот могло бы хватить.
     - Трейси, неужели поместья ничего не приносят? - недовольно спросила она. - И Эндрю говорил нам, что две недели назад тебе удивительно крупно повезло.
     - С тех пор, милая, мне три раза удивительно крупно не везло. А что до поместий, то они заложены и перезаложены, и тебе это прекрасно известно. А то немногое, что есть, надо делить на троих. А Роберт очень расточителен.
     - Ненавижу Роберта!
     - Я и сам не слишком к нему привязан, но это дела не меняет.
     - Лучше б он умер! Ах, нет, нет! Вот опять я становлюсь гадкой - конечно, я этого не хочу... Только я так от всего устала! Я постараюсь поскорее достать тебе эти деньги, Трейси, но будь экономнее - пожалуйста, будь экономнее. У Дика получать деньги нелегко!
     - Да, могу себе представить. Однако до настоящего времени нам это неплохо удавалось, если брать в целом.
     - До настоящего времени у