Есть идея!
     Брат и сестра взглянули на него: Бертрам с надеждой, Арабелла недоверчиво.
     - Знаешь, что говорят? - спросил мистер Скантоп. - Банк всегда выигрывает.
     - Знаю, - горько ответил Бертрам. - Если это все, что ты хотел мне сказать...
     - Подожди! - остановил его мистер Скантоп. - Надо открыть банк. Увидев изумление на лицах обоих Таллантов, он торжественно добавил:
     - В "фараоне".
     - Банк в "фараоне"? - скептически переспросил Бертрам. - Ты, должно быть, сошел с ума1 Во всяком случае, это самая безумная идея, которую я когда-либо слышал. Как же можно открыть банк без капитала?
     - Я придумал вот что! - не без гордости заявил мистер Скантоп. - Надо пойти к моим опекунам. И сейчас же. Немедленно.
     - Господи! Неужели ты думаешь, они разрешат тебе воспользоваться деньгами в эых целях?
     - А почему нет? - возразил мистер Скантоп. - Они всегда хотят пополнить капитал. И говорят мне об этом, попрекают. Вот я и нашел прекрасный способ. Удивляюсь только, как им самим не пришла в голову такая замечательная мысль. В общем, надо немедленно идти к моему дяде.
     - Феликс, перестань! - раздраженно произнес Бертрам. - Ни один опекун не позволит тебе сделать этого. А даже если позволит... я лично не собираюсь всю свою жизнь держать этот проклятый банк. Ты, я уверен, тоже.
     - Это и не нужно, - сказал мистер Скантоп, не желая отказываться от своей идеи. - Одна хорошая ночь, и с твоими долгами будет покончено. А потом мы закроем этот банк.
     Он был так увлечен своим планом, что Бертраму пришлось долго отговаривать его. Арабелла, погруженная в свои мысля, почти не обращала внимания на спор молодых людей. А то, что думала она о чем-то важном и не очень приятном, мог бы заметить даже мистер Скантоп, если бы не отстаивал с таким азартом свою точку зрения. Она сидела, нервно сжимая и разжимая кулаки, лицо ее было бледным и отрешенным. Бертрам, наконец, убедил мистера Скантопа, что его план совершенно нереален. К этому моменту Арабелле удалось взять себя в руки, так что у друзей не возникло никаких подозрений.
     Она подняла глаза на Бертрама, который после оживленного спора вновь впал в глубокое уныние, и сказала:
     - Я подумаю, как тебе помочь. Я знаю, что обязательно найду выход. Только, пожалуйста, забудь пока об армии. Пожалуйста! Не сейчас! Только если у меня ничего не получится!
     - Что ты хочешь делать? - спросил он. - Я ведь все равно сначала должен увидеть мистера Бьюмариса и все объяснить ему. Я должен это сделать. Я... я сказал ему, что у меня нет счета в Лондоне и что мне нужно послать за деньгами в Йоркшир. Он сказал, чтобы я пришел к нему домой в четверг. Не надо так на меня смотреть, Белла! Ну не мог я сказать ему тогда, в присутствии всех, что у меня нет ничего! Лучше умереть, чем признаться в этом. Белла, у тебя есть хоть сколько-нибудь денег? Ты не можешь одолжить мне немного, чтобы выкупить мою рубашку? Я же не могу пойти к Несравненному в таком виде!
     Она протянула ему свой ридикюль.
     - Да-да, конечно. Ах, зачем я купила эти новые туфли, перчатки и шарф? Осталось всего десять гиней. Но я думаю, тебе хватит, пока я не придумаю, что можно сделать. И уезжай, пожалуйста, из этого ужасного дома! Я видела много гостиниц по дороге, и некоторые из них выглядели вполне прилично!
     Было совершенно очевидно, что Бертраму тоже не терпится поскорее покинуть это место. Он, правда, сначала отказывался, но недолго, и, взяв у Арабеллы деньги, крепко обнял ее и сказал, что она самая лучшая сестра в мире. А потом он осторожно поинтересовался, нельзя ли занять в рассрочку денег у леди Бридлингтон. И хотя Арабелла просто ответила, что она постарается предпринять что-то в этом роде, Бертрам понял, что такое вряд ли возможно, и тяжело вздохнул. Мистер Скантоп, как| всегда предварительно откашлявшись, напомнил, что экипа ждет их возле дома, и им с мисс Таллант пора уже ехать. Арабелла была готова немедленно отправиться на поиски подходя-1 щей гостиницы для брата, но мистер Скантоп уговорил ее не делать этого, пообещав, что он сам займется этим вопросом и за одно выкупит из ломбарда одежду Бертрама. Брат и сестра стали прощаться. Они так нежно обнялись и так трогательно смотрели друг на друга, что мистер Скантоп не выдержал и, прослезившись, отвернулся.
     Вернувшись на Парк-стрит, Арабелла почти бегом поднялась в свою комнату и, даже не сняв шляпку, села за маленький столик у окна, чтобы написать письмо. Однако, едва начав, она вдруг задумалась и долго сидела, глядя в окно. Чернила высыхали на кончике ее пера... Наконец она вздохнула, снова обмакнула перо в чернила и решительно написала две строки. Потом опять остановилась, перечитала написанное, но вдруг смяла листок и придвинула к себе новый.
     Несколько раз она начинала писать заново. Наконец послание было закончено, и Арабелла заклеила конверт. После этого она позвонила служанке и попросила прислать к ней Бекки, если та сейчас не занята. Вскоре Бекки появилась в ее комнате, застенчиво улыбаясь, скромно сложив руки поверх передника. Арабелла протянула ей письмо и сказала:
     - Бекки, как ты думаешь, можно тебе ненадолго отлучиться из дома и... и отнести это письмо мистеру Бьюмарису? Скажи, если спросят, что я послала тебя с поручением, но... мне бы очень хотелось, чтобы ты никому не говорила, с каким именно...
     - О! Мисс! - воскликнула девушка, заподозрив, что ее просят отнести любовное письмо. - Я никому не скажу!
     - Спасибо! Если... мистер Бьюмарис будет дома, мне бы хотелось, чтобы ты подождала ответа.
     Бекки понимающе кивнула, заверила Арабеллу, что она сделает все, как надо, и исчезла.
     Спустя полчаса Бекки, соблюдая конспирацию, незаметно вернулась в дом и поднялась в комнату Арабеллы. Однако она принесла плохие новости: мистер Бьюмарис три дня назад уехал за город и собирался вернуться в Лондон не раньше, чем через неделю.

Глава 15

     Мистер Бьюмарис вернулся домой в Лондон через шесть дней в четверг к полудню. Кто-то из слуг, вероятно, рассчитывал на то, что его не будет целую неделю. Однако приезд хозяина никого не застал врасплох, потому что мистер Бьюмарис никогда подробно не рассказывал о своих планах, а его высокооплачиваемая прислуга была готова к работе в любое время дня и ночи. И лишь для одного существа в доме возвращение мистера Бьюмариса стало настоящим событием - долгожданным и радостным. Улисс, который все эти бесконечно долгие шесть Дней, уныло опустив хвост, бродил по дому или лежал, свернувшись клубочком, на коврике у дверей спальни своего хозяина, отказываясь от пищи, даже приготовленной руками самого месье Альфонса, кубарем скатился с лестницы и стал прыгать вокруг хозяина, хотя едва держался на ногах от голода, а потом в изнеможении свалился у его ног. О том, как в доме мистера Бьюмариса относились к его причудам, красноречиво говорил тот факт, что неравнодушными свидетелями этой трогательной сцены были все те, кто считал себя в какой-то мере ответственным за плачевное состояние собаки. И собрались они в холле исключительно для того, чтобы оправдаться перед хозяином. Даже месье Альфонс специально пришел с кухни, чтобы подробно рассказать мистеру Бьюмарису о курином бульоне, рагу из кролика, мозговых костях, которые он предлагал Улиссу, потерявшему всякий аппетит. Браф сказал, что он сделал все возможное, чтобы пробудить у него интерес к жизни; дошел даже до того, что принес в дом бродячую кошку, рассчитывая на естественную реакцию Улисса. А Пейнсвик с самодовольным видом поведал хозяину о том, что только он смог найти подход к собаке: ему пришла в голову блестящая идея дать Улиссу одну из перчаток мистера Бьюмариса, и пес, якобы, самозабвенно охранял ее все это время.
     Мистер Бьюмарис, не обращая внимания на попытки своих слуг оправдаться, взял Улисса на руки и, обращаясь к нему, сказал:
     - Какой же ты глупый! А вот лизать мне лицо не надо. Успокойся, Улисс! Я тронут твоей заботой. Только вот волновался ты зря. Как видишь, я жив и здоров. Здоровьем и тебя Бог не обидел, А что же ты с собой сделал? Опять кожа и кости! Нет, друг мой, так не годится. Ведь тебя увидят и скажут, что мистер Бьюмарис заморил своего пса голодом. И посмотри, до чего ты довел моих людей! Вместо того, чтобы предложить мне завтрак, они собрались все здесь и зачем-то пытаются доказать, что ни в чем не виноваты.
     Улисс, который с величайшим наслаждением слушал голос мистера Бьюмариса, взглянул на него с обожанием и, изловчившись, лизнул ему руку. На прислугу слова хозяина подействовали несколько по-другому: их как ветром сдуло. Пейнсвик пошел готовить чистую одежду, Браф - накрывать на стол, Альфонс - резать прекрасную Йоркскую ветчину и варить яйца, а его многочисленные помощники - молоть кофе, резать хлеб, кипятить воду. Мистер Бьюмарис, взяв Улисса подмышку, забрал со столика в холле письма и отправился в библиотеку. Молодому лакею, который поспешно открыл дверь перед хозяином, он сказал:
     - Еду для этой глупой собаки!
     Распоряжение было мгновенно передано на кухню. Месье Альфонс тут же освободил своего главного помощника от всей работы и приказал приготовить изысканное блюдо для изголодавшегося Уллиса.
     Мистер Бьюмарис, просматривая корреспонденцию и откладывая в сторону многочисленные приглашения и счета, увидел конверт без марки, на котором было написано: "Срочно!" Почерк, судя по всему женский, был ему незнаком.
     - Так, Улисс, что у нас здесь? - сказал он, вскрывая письмо.
     Послание состояло всего из нескольких строк.
     "Дорогой мистер Бьюмарис! Я буду очень признательна, если Вы окажете мне честь и придете на Парк-стрит в любое удобное для Вас время. Желательно как можно скорее. Скажите дворецкому, чтобы он сразу доложил мне о Вашем визите.
     С глубоким уважением, мисс Таллант".
     Таким было это произведение эпистолярного жанра, которое появилось после долгих раздумий и нескольких испорченных листков. Однако цель, преследуемая мисс Таллант, была достигнута. Мистер Бьюмарис, забыв об остальной корреспонденции и опустив Улисса на пол, несколько раз перечитал письмо, силясь понять, что все это может значить. В комнату вошел Браф и сообщил, что завтрак готов. Мистер Бьюмарис взял письмо с собой и, сев за стол, прислонил его к кофейнику, все еще не понимая, что может скрываться за этими строками. У его ног Улисс с мгновенно разыгравшимся аппетитом быстро поглощал еду, наверстывая упущенное за время своего затянувшегося поста.
     - Это, - размышлял мистер Бьюмарис, - было отправлено три дня назад, Улисс.
     Улисс, который вдруг обнаружил в своей тарелке искусно спрятанные среди прочих деликатесов гусиные потроха, в ответ лишь слабо вильнул хвостом, а на вопрос хозяина, что он думает по этому поводу, пес и вовсе не среагировал. Не закончив еду, мистер Бьюмарис отодвинул тарелку, о чем вскоре стало известно не на шутку встревоженному Альфонсу, и сказал вошедшему в комнату слуге:
     - Мой костюм для визитов!
     - Он уже готов, сэр, - с достоинством ответил Пейнсвик. - Я еще хотел сказать вам...
     - Не сейчас, - ответил мистер Бьюмарис, не отрывая взгляда от письма мисс Таллант.
     Пейнсвик поклонился и ушел. То, что он хотел сообщить, было не столь важным, чтобы отрывать хозяина от его, явно глубоких, мыслей. Однако и позже, когда мистер Бьюмарис поднялся наверх, чтобы сменить свой дорожный костюм на синий камзол, желтые панталоны, строгий жилет и начищенные до невероятного блеска сапоги, Пейнсвик ничего не сказал ему. И не только потому, что заметил задумчивость хозяина. Душа ревностного камердинера страдала от невосполнимой потери - из чемодана мистера Бьюмариса исчезла одна из его лучших рубашек. Так что он ограничился лишь критикой нерадивых гостиничных слуг и бестолкового коридорного, который испортил сапоги мистера Бьюмариса, намазав их ужасной ваксой, годной только для обуви скотников. Конечно, мистер Пейнсвик видел, что хозяин, который быстро и умело завязывал перед зеркалом шейный платок, а потом аккуратно обрабатывал ногти, почти не слушает его рассуждений, однако этот монолог немного облегчил его душевные страдания.
     Оставив дворецкого приводить в порядок гардероб, а верного Улисса отсыпаться после обильного завтрака, мистер Бьюмарис вышел из дома и отправился пешком на Парк-стрит. Дворецкий леди Бридлингтон сообщил ему, что ее светлость вместе с лордом Бридлингтоном и мисс Таллант поехали в Британский музей, в одном из павильонов которого демонстрировалась коллекция античных скульптур лорда Элгина. Мистер Бьюмарис поблагодарил дворецкого, остановил первый экипаж и приказал кучеру отвезти его на Грейт-Рассел-стрит.
     Он сразу увидел мисс Таллант, которая с безразличным видом разглядывала мраморную скульптуру из храма Ники. Рядом стоял лорд Бридлингтон, оживленно рассказывая девушке о художественных особенностях этого произведения искусства. Леди Бридлингтон первая заметила высокую, элегантную фигуру мистера Бьюмариса, поскольку не особо была увлечена созерцанием коллекции, которую она уже видела два раза - сначала в особняке лорда Элгина на Парклейн, а позже в Берлингтон-хаусе. В третий раз смотреть на то же самое было выше ее сил, и она в основном разглядывала публику, выискивая знакомых. Увидев мистера Бьюмариса, она радостно воскликнула:
     - Мистер Бьюмарис! Какая приятная неожиданность! Здравствуйте! Почему вас не было вчера у Киркмитчелов? Такой замечательный бал! Уверена, вам понравилось бы! Только представьте - шестьсот гостей!
     - Я польщен, мадам, что среди такого количества гостей вы заметили мое отсутствие, - ответил он. - Меня не было в городе несколько дней. Я вернулся только сегодня утром. Мисс Таллант! Старина Бридлингтон!
     Арабелла, услышав свое имя, вздрогнула, обернулась и, быстро пожав руку мистеру Бьюмарису, бросила на него напряженный, вопросительный взгляд. Он ободряюще улыбнулся ей и с вежливым вниманием стал слушать леди Бридлингтон, которая поспешила сообщить ему, что у Арабеллы не было возможности посмотреть первую выставку греческих шедевров, поэтому она и привезла ее сюда. Лорд Бридлингтон, довольный тем, что у него прибавилось слушателей, пустился в пространные рассуждения о художественной ценности представленной коллекции.
     Он, вероятно, долго наслаждался бы своим красноречием, если бы мистер Бьюмарис не прервал его, лениво заметив:
     - Сэр Томас Лоренс и другие художники, по-моему, уже высказались о художественной ценности этих скульптур. А у каждого из нас может быть своя точка зрения по этому вопросу.
     - Мистер Бьюмарис, вы не хотите поехать с нами в Сомерсет-хаус? - вставила леди Бридлингтон. - Нам, к сожалению, не удалось попасть туда в день открытия. Впрочем, это и неудивительно. Столько всяких дел! Мы совсем закрутились. Арабелла, дорогая, ты, наверное, устала смотреть на эти обломки фризов, - или как они там называются? Хотя я понимаю, что от них трудно оторвать взгляд. Но пожалуй, пора для разнообразия взглянуть на картины.
     Арабелла согласилась и устремила такой умоляющий взгляд на мистера Бьюмариса, что тот вынужден был тоже сесть в ландо леди Бридлингтон.
     Всю дорогу до улицы Странд леди Бридлингтон с гордостью поглядывала по сторонам, кивая знакомым, чтобы привлечь их внимание к пассажиру, расположившемуся на заднем сиденье ее кареты. Так что поддерживать разговор ей было просто некогда. Арабелла сидела молча, опустив глаза, и теребила ленточку своего зонтика. Мистер Бьюмарис, пользуясь возможностью, украдкой смотрел на нее, замечая бледность ее лица и синие круги под глазами. И только лорд Бридлингтон болтал без умолку. Наконец карета въехала во двор Сомерсет-хауса.
     Леди Бридлингтон, которая все-таки очень рассчитывала на союз Арабеллы с мистером Бьюмарисом, решила при первой же возможности оставить пару наедине. Поэтому она заявила, что очень хочет посмотреть последнюю работу сэра Томаса Лоренса и, взяв под руку Фредерика, отправилась на поиски шедевра.
     - Чем могу служить вам, мисс Таллант? - спокойно спросил мистер Бьюмарис.
     - Вы... вы получили мое письмо? - запинаясь, проговорила она, бросив на него мимолетный взгляд.
     - Сегодня утром. И сразу же отправился на Парк-стрит, но не застал вас, поэтому поехал вас искать. Ведь, насколько я понимаю, дело срочное?
     - Как вы добры! - воскликнула Арабелла, но вид у нее был такой несчастный и испуганный, будто она сейчас узнала, что мистер Бьюмарис самый злой человек на свете.
     - Что случилось, мисс Таллант?
     Не глядя на него и делая вид, что с интересом разглядывает полотно, Арабелла сказала:
     - Вы, наверное, забыли, сэр... но однажды вы сказали... вы сказали, что если я изменю свое решение...
     Мистер Бьюмарис, видя замешательство девушки и желая ей помочь, мягко сказал:
     - Нет, я, конечно, не забыл... По-моему, леди Чарнвуд идет сюда, так что давайте пройдем дальше... Насколько я понял, мадемуазель, ваше решение изменилось?
     Мисс Таллант покорно подошла к большой картине, которая в каталоге значилась под названием "Старик, просящий у матери руки ее дочери, противящейся неравному браку", и просто сказала:
     - Да.
     - Обстановка, - ответил мистер Бьюмарис, - к сожалению, позволяет мне лишь заверить вас, мадемуазель, что перед вами сейчас стоит самый счастливый человек Англии.
     - Спасибо, - подавленно сказала Арабелла. - Я постараюсь... постараюсь быть послушной женой, сэр!
     По губам мистера Бьюмариса скользнула едва заметная улыбка, но он ответил совершенно серьезно:
     - А я, мадемуазель, постараюсь быть безупречным мужем.
     - Да, я знаю, - ответила Арабелла. - Если только...
     - Если что? - спросил мистер Бьюмарис, когда она запнулась.
     - Ничего, - быстро сказала Арабелла и недовольно добавила:
     - Здесь мистер Эпуорт.
     - Я думаю, поклона будет достаточно. А если ему этого покажется мало, я посмотрю на него в свой монокль.
     Арабелла невольно рассмеялась, но тут же вновь стала серьезной, очевидно, подыскивая нужные слова для этого нелегкого разговора.
     - Какое же неподходящее место мы выбрали для объяснений, - заметил мистер Бьюмарис, взял Арабеллу под руку и повел ее к красному плюшевому дивану. - Давайте сядем и сделаем вид, что очень заняты серьезным разговором. Тогда никто не подойдет к нам.
     - Не знаю, что вы теперь подумаете обо мне, - сказала Арабелла.
     - Пожалуй, лучше я не буду говорить вам об этом, пока мы не окажемся в более подходящей обстановке, - ответил он. - Вы всегда так мило краснеете, когда я делаю вам комплименты, что мы наверняка привлечем к себе внимание.
     Арабелла некоторое время нерешительно молчала, а потом смело повернулась к нему и, крепко сжимая в руках зонтик, спросила:
     - Мистер Бьюмарис, вы действительно хотите жениться на мне?
     - Мисс Таллант, я действительно хочу жениться на вас, - подтвердил он.
     - И вы... вы так богаты, что мое... мое... состояние для вас ничего не значит?
     - Совсем ничего, мисс Таллант. Она глубоко вздохнула.
     - В таком случае... вы можете жениться на мне немедленно.
     "Что бы это могло значить? - удивленно подумал мистер Бьюмарис. - Неужели этот молодой повеса за время моего отсутствия влип в еще одну неприятность?"
     - Немедленно? - переспросил он, однако голос его и лицо оставались совершенно бесстрастными.
     - Да! - в отчаянии воскликнула Арабелла. - Дело в том, что я терпеть не могу всех этих формальностей и ненужной суеты вокруг помолвки! Мне бы хотелось, чтобы мы поженились... втайне ото всех... ну, чтобы никто не узнал, что я приняла ваше предложение.
     "Да, парень, похоже, оказался еще в худшем положении, чем я предполагал, - подумал мистер Бьюмарис. - А правду она мне так и не сказала. Неужели она всерьез предлагает эту нелепость? Любой здравомыслящий человек стал бы доказывать, что затея эта совершенно бессмысленная. Однако какую скучную жизнь ведут здравомыслящие люди!"
     - Вам может показаться это странным, но я всегда думала, что тайный брак очень романтичен! - заявила Арабелла с такой искренностью, в которой трудно было усо