е его застыла скучающая усмешка. Прикрыв глаза веками, он продолжал полировать монокль кружевным носовым платком.
     - Не хотите? - с едва заметной насмешкой спросил Равенскар.
     Ормскерк поднял глаза и поднес к ним монокль.
     - Любезнейший Равенскар! Когда это я отказывался поднять брошенную перчатку? Конечно, я согласен померяться с вами силами. Но, помнится, это я приглашал вас к себе домой. Так что убедительно прошу - приходите сегодня вечером обедать ко мне.
     Равенскар принял приглашение, немного еще поболтал с приятелями и ушел, весьма довольный результатами своего посещения клуба.

***

     Вечером он обедал тет-а-тет с лордом Ормскерком. Его сестра пошла, как объяснил Ормскерк, к знакомым. Ей, видимо, велели уйти из дому - все знали, что брат обращается с ней крайне бесцеремонно. Обед был подан прекрасный, вино было отличное. Равенскар, который пил бокал за бокалом наравне с хозяином дома, мысленно возблагодарил Бога за то, что спиртное не ударяет ему в голову. Он даже заподозрил, что Ормскерк пытается его подпоить и потому так усердно подливает своему гостю вина. Потом слуги поставили карточный стол в гостиной на первом этаже. На нем лежало несколько нераспечатанных колод карт, а через минуту дворецкий принес поднос с бутылками и графинами, который он поставил на маленький столик рядом, чтобы они были под рукой у игроков. Лорд Ормскерк велел ему перенести канделябр поближе к карточному столу и с улыбкой указал Равенскару на кресло:
     - Прошу садиться!
     Лорд Ормскерк взял колоду, распечатал ее и стал тасовать карты.
     - Какие назначим ставки, дражайший Равенскар? - осведомился он.
     - Мне все равно, - ответил Равенскар. - Как вам будет угодно, милорд, я на все согласен.
     Леди Беллингем была права, говоря, что лорд Ормскерк за последнее время сильно проигрался. Ему не везло ни в карты, ни на скачках, и в целом он проиграл несколько тысяч. Равенскар выбрал очень неудобный момент, чтобы предложить ему померяться силами в пикет, но не в характере лорда Ормскерка было уклоняться от дуэли, особенно с противником, который вызывал у него живейшую неприязнь. Эта неприязнь в сочетании с азартом игрока побудила его предложить очень высокую ставку.
     - Скажем, фунт за очко? - спросил он.
     - Пожалуйста, - согласился Равенскар.
     Ормскерк подал колоду Равенскару, и тот разыграл, кому сдавать первым. Выиграл Ормскерк.
     - Надеюсь, это не дурное предзнаменование, - с улыбкой сказал он.
     - Думаю, что нет, - отозвался Равенскар.
     Игра началась спокойно. Некоторое время никто заметно не выигрывал. Оба старались оценить силу противника и об очках особенно не задумывались. Первый роббер выиграл Ормскерк, но, поскольку игра шла ровно, он набрал всего около сотни очков. Он решил, что Равенскар - чересчур осторожный игрок. Это впечатление и старался создать у пего Равенскар.
     Через час, взглянув на запись игры, Ормскерк осознал, что Равенскар постепенно вырывается вперед. Он был слишком опытный игрок, чтобы не понять, что встретил достойного противника. Равенскар был не меньше его наделен необходимым для пикета чутьем, да к тому же играл более хладнокровно. Ормскерк, который всегда стремился к крупному выигрышу, часто проигрывал из-за того, что не догадался оставить на руках какую-нибудь маленькую, но решающую карту ведущей масти. Равенскар же часто отказывался от шанса набрать очки в начале игры лишь для того, чтобы не дать противнику в конце игры получить призовые тридцать очков, на которые тот твердо рассчитывал.
     Кроме того, у Равенскара были более крепкие нервы. Хотя Ормскерк и старался, как делает каждый хороший игрок, не думать о проигрыше, в нем нарастало внутреннее беспокойство, тогда как Равенскар был совершенно невозмутим. Еще бы, с горечью думал Ормскерк, такому богачу все равно, выиграет он или проиграет. Черт бы побрал этого Равенскара! Угораздило его бросить вызов, когда дела и так в расстройстве! Ормскерк чувствовал, что, если игра и дальше будет идти в пользу Равенскара, ему грозит полное разорение. От этого он все больше нервничал и все более опрометчиво играл. Когда в результате его очередной ошибки Равенскар, не дав ему ни одной взятки, выиграл капот - призовые сорок очков, - Ормскерк встал, чтобы налить себе коньяку.
     Равенскар, тасовавший карты, мельком глянул на него и опять опустил глаза на колоду.
     - Хотите коньяку? - спросил Ормскерк, держа в руке графин.
     - С удовольствием.
     - Зря я вам отдал этот капот, - резко проговорил Ормскерк.
     - Действительно, зря.
     - Я давно не играл в пикет, - с легким смешком сказал Ормскерк. - Такая глупая ошибка! Только не надейтесь, что она повторится.
     Равенскар улыбнулся:
     - Я и не надеюсь. По моему опыту, такое редко случается дважды за вечер. Сдавайте, милорд.
     Ормскерк сел в кресло, и игра продолжалась. Один раз в гостиную зашел дворецкий, чтобы подложить дров в камин. Его возня отвлекла внимание его хозяина от карт, и тот поднял голову и резко сказал:
     - Ступай! Ты мне больше не понадобишься!
     За окном, грохоча по булыжникам, изредка проезжал экипаж, слышались шаги пешеходов и перебранка факельщиков с носильщиками портшезов, но постепенно звуки на улице умолкали, и вот уже тишину нарушали только возгласы стражи, объявлявшей время:
     - Один час и доброй ночи!
     Но для Ормскерка ночь не была доброй. Его проигрыш непрерывно рос. Из-под слоя румян на его лице проступила бледность, черты заострились. Неудача преследовала его: вот уже два часа подряд как к нему совсем не шли карты. Только дурак упорствует в игре, когда так явно не везет, но именно это и делал лорд Ормскерк, все время надеясь, что фортуна повернется к нему лицом, все время рискуя в надежде ухватить большой куш, который упрямо не давался ему в руки.
     Из камина упало полуобгоревшее полено и так и осталось дымить на полу.
     - По моим расчетам, вы проиграли мне полторы тысячи очков, - сказал Равенскар, подытоживая свои записи. Он встал, подошел к камину и сунул полено в топку. - Вам сегодня не везет: все время шли плохие карты - кроме последнего роббера.
     - Вы играете лучше меня, - с кривой улыбкой признал Ормскерк. - Надо кончать игру.
     - Ерунда, давайте играть дальше. Под конец к вам уже шла приличная карта. Глядишь, скоро отыграетесь.
     - Я бы с удовольствием, но я проиграл почти все наличные, и я, к сожалению, имею право только пользоваться доходом от имения.
     - Почти все наличные? - спросил Равенскар, как бы не веря.
     - Еще час такой игры, и у меня не останется ни гроша, - откровенно сказал Ормскерк. - Я не играю, когда мне нечем расплатиться.
     Равенскар подошел к карточному столу, сел и стал медленно перетасовывать карты.
     - Если хотите, прекратим. Но у вас есть ценные бумаги, которые я бы с удовольствием у вас выкупил.
     - Что вы имеете в виду? - спросил Ормскерк.
     Равенскар поднял глаза от карт:
     - Долговые расписки, - сказал он, глядя прямо в глаза Ормскерку. - На какую они сумму?
     - Черт! - тихо проговорил Ормскерк. Он откинулся в кресле, криво улыбаясь. - Как вы про это разузнали, любезнейший Равенскар?
     - Вы сами мне рассказали, когда мы шли пешком с Сент-Джеймс-сквер.
     - Разве? Что-то я не помню.
     Наступило молчание. Ормскерк раздумывал, опустив глаза и раскачивая монокль. Равенскар продолжал тасовать карты.
     - У меня действительно есть несколько долговых расписок леди Беллингем, - сказал Ормскерк наконец. - Но должен вас честно предупредить, что вряд ли вам удастся взыскать по ним всю сумму.
     - А какова эта сумма?
     - Полторы тысячи фунтов.
     - Я готов купить их у вас за эту цену.
     Ормскерк посмотрел на него в монокль:
     - Да? Но я не хочу их продавать, дражайший Равенскар.
     - А я вам советую продать.
     - Вот как? Почему это?
     - Если говорить без обиняков, вы ведь все равно, будучи джентльменом, не сможете их употребить для достижения своей цели. А если они окажутся у меня, я смогу с их помощью вызволить кузена. А после этого мисс Грентем с большой долей вероятности перестанет отвергать ваше предложение.
     - Да, в этом что-то есть, - признал Ормскерк. - Но все-таки, дражайший Равенскар, мне очень не хочется расставаться с этими расписками.
     - Ну тогда попрощаемся, - сказал Равенскар, вставая.
     Ормскерк заколебался. Он был заядлым игроком, и ему было невыносимо смириться с проигрышем. Неужели невезение будет длиться до бесконечности? Может быть, перелом уже наступил? В последнем роббере, как справедливо сказал Равенскар, ему достались совсем неплохие карты. Кроме того, ему было невыносимо признать, что Равенскар играет лучше его. Как бы ему хотелось сбить с Равенскара спесь! Вдруг это еще удастся? Ормскерк поднял руку.
     - Подождите! В конце концов, почему бы и нет?
     Он встал, взял канделябр и понес его к письменному столу на другом конце гостиной. Поставив его на стол, он вынул из кармана ключи и отпер один из ящиков стола. Оттуда он достал тоненькую пачку бумаг и бросил ее на карточный стол поверх разбросанных карт.
     - Вот они, - сказал он. - Как это удачно, что вы менее щепетильны, чем я.
     Равенскар взял бумаги и сунул их в карман.
     - Очень удачно, - согласился он. - У вас теперь есть полторы тысячи фунтов, милорд. Продолжим игру?
     - Может быть, вы все-таки их пересчитаете? - насмешливо сказал Ормскерк. - Там всего шесть расписок на разные суммы.
     - Я вам верю на слово. Так играем?
     - Обязательно, - ответил Ормскерк и сел за стол. - Может быть, окажется, что эта... операция принесет мне удачу.
     - Может быть, - согласился Равенскар.
     Первый роббер дал Ормскерку надежду, что счастье действительно повернулось к нему лицом. Какое-то время он играл очень осторожно, но потом стал рисковать, немного выиграл, потом проиграл большую сумму, подлил коньяку в бокал и в страстном желании сквитаться с Равенскаром забыл все свои благие намерения. Коньяк не затуманивал его мозг, но возбуждал его, и Ормскерк совсем перестал следить за счетом.
     В три часа ночи Равенскар сказал:
     - Уже поздно. По моим подсчетам вы должны мне четыре тысячи, милорд.
     - Четыре тысячи, - непонимающе повторил Ормскерк. Он глядел на Равенскара, не видя его. Видимо, придется продать какую-то лошадь, думал он, в то же время понимая, что, даже если он продаст всех, ему все равно не удастся расплатиться с Равенскаром. Он машинально открыл табакерку из севрского фарфора и взял щепотку нюхательного табака.
     - Я попрошу вас дать мне отсрочку, - сказал он, внутренне корчась от унижения.
     - Разумеется, - ответил Равенскар. Одна из свечей совсем оплыла и сильно коптила. Он погасил ее пальцами. - А может быть, вы предпочтете продать мне закладную на дом леди Беллингем? - невозмутимо предложил он.
     Ормскерк вперил в него подозрительный взгляд и сказал сдавленным голосом:
     - Для чего вы все это устроили, Равенскар?
     - Я же вам сказал.
     - Закладная на пять тысяч - тысячи четыре она на рынке стоит.
     - Я не стану с вами торговаться. Можете получить пять тысяч.
     - Я вижу, вы просто необычайно привязаны к вашему кузену, - кривя губы, сказал Ормскерк. Равенскар пожал плечами:
     - Я все же несу за него ответственность.
     - Отрадно видеть такую ответственность в наш безответственный век. Не слишком ли дорого вы платите за его вызволение, любезнейший Равенскар?
     - Ошибаетесь, милорд. Я действую по поручению леди Мейблторп.
     - Знаете, - тихо проговорил Ормскерк, - мне начинает казаться, что вы хотите приобрести власть над Деборой Грентем с какой-то другой целью.
     - Во всяком случае, во мне говорит не любовь, если вы на это намекаете, милорд.
     - Нет? Тогда что же?
     В глазах Равенскара мелькнула усмешка:
     - Решимость не допустить, чтобы надо мной одержали верх.
     Некоторое время Ормскерк пристально глядел на него, постукивая лакированным ногтем по крышке табакерки. Потом, коротко хохотнув, встал с кресла и опять пошел к письменному столу.
     - Что ж, - сказал он с беззаботным жестом, - почему бы и нет? - Он выдвинул ящик, достал из него свернутый вчетверо документ и бросил его на карточный стол. - Берите! Теперь все ваше. Полагаю, что вы за этим и сели со мной играть. Не гневайтесь, но я надеюсь, что она еще раз одержит над вами верх, любезный Равенскар. Это пойдет вам на пользу.

Глава 9

     После того как мисс Лакстон отправила родителям письмо, ей ничего не оставалось делать, как ждать дальнейшего развития событий и просматривать колонку с объявлениями в "Морнинг пост". В первые дни никаких сообщений от ее отца в газете не появилось, но Дебора объяснила Фебе, что в этом нет ничего удивительного, поскольку Лакстоны сначала станут опрашивать знакомых, не у них ли скрывается их дочь. На следующий день после бегства Фебы она сообщила ей, что сэр Джеймс Файли играет у них в салоне в фаро и настроение у него явно преотвратительное. Мисс Лакстон, которая лежала на диванчике в будуаре леди Беллингем и читала увлекательный роман, хихикнула и сказала, что ей нет дела до настроения сэра Файли и что единственное, чего бы ей хотелось, - это жить на Сент-Джеймс-сквер до конца своих дней. Желая, видимо, угодить своей тетке, которую такая перспектива приводила в отчаяние, Дебора приняла меры, чтобы предотвратить осуществление сей заветной мечты мисс Лакстон, а именно, снова спустилась в игорные залы и тихонько спросила лорда Мейблторпа, не поднимется ли он наверх, чтобы немного развлечь бедную девочку, которая умирает от скуки. Лорд Мейблторп выразил полнейшую готовность выполнить ее просьбу, пошел наверх и целый час с удовольствием играл с Фебой в криббедж. В промежутках между партиями он восхвалял достоинства мисс Грентем, а мисс Лакстон с готовностью признавала, что та - замечательная женщина, и говорила, что не удивляется его намерению сделать ее своей женой. Она была поражена, узнав, что его мать категорически против этого брака, и вообще так ему сочувствовала, что лорд Мейблторп буквально раскрыл ей душу. Когда же разговор зашел о будущем самой мисс Лакстон, он оказался в затруднении, поскольку не мог даже представить, что они будут делать, если ее родители останутся непреклонными. Но в трех пунктах он был тверд: она не должна выходить замуж за сэра Джеймса, не должна искать пост гувернантки и не должна идти в актрисы. Феба ответила, что, если он против, она откажется от мысли стать гувернанткой или актрисой, потому что он гораздо опытнее ее, и она собирается во всем следовать его советам. Лорд Мейблторп считал, что мисс Лакстон нуждается в сильном и добром защитнике, который взял бы ее под крыло и укрыл от ударов судьбы, но, как он ни старался, кандидата на этот пост придумать не мог и решил посоветоваться с Деборой. Тем временем он заверил Фебу, что, пока он остается в какой-то мере ответственным за ее благополучие, ей нечего бояться Файли и вообще кого бы то ни было. Мисс Лакстон, доверчиво глядя ему в глаза, сказала, что она с первой минуты знакомства с ним почувствовала себя как за каменной стеной.
     Трудно было ожидать, чтобы лорд и леди Лакстон оповестили свет о пропаже дочери, и, поскольку Дебора не имела доступа в их круг, она понятия не имела, как они восприняли вежливый ультиматум дочери. Леди Мейблторп была знакома с этим семейством, но когда ее сын попробовал словно бы между прочим задать ей несколько вопросов, он узнал только, что она всегда считала Августу Лакстон чрезвычайно неприятной алчной особой и что никто представить себе не может, как она надеется пристроить ораву дочерей. Когда сын спросил ее, бывает ли она у Лакстонов, она ответила, что ездит туда только тогда, когда этого никак нельзя избежать.
     Леди Беллингем, хотя, по ее словам, она смирилась с невообразимыми глупостями, которые вытворяет ее племянница, все же настойчиво допытывалась у последней, что они будут делать со своей гостьей, если в "Морнинг пост" так и не появится объявление ее родителей о готовности все забыть и простить.
     - Не может же она скрываться всю жизнь, - говорила она Деборе, не очень, впрочем, надеясь, что ее доводы будут услышаны. - Ну разве хорошо молоденькой девушке гулять только по вечерам, да и то под густой вуалью? Августа Лак-стон вряд ли сильно изменилась с тех пор, как я ее знала. А это значит, что она рада-радешенька избавиться хоть от кого-то из своего выводка и даже не подумает ее разыскивать.
     - Хорошо бы, если бы это было так, - отозвалась Дебора. - А я вот боюсь, что она наймет сыщика, чтобы он разыскал Фебу.
     От подобной мысли леди Беллингем изменилась в лице:
     - Не пугай меня, Дебора! Господи, что же ты наделала! Ты только подумай, какой будет скандал, если к нам в дом заявится полиция! Лакстоны подадут на нас в суд!
     - Не пугайтесь, тетя, ничего подобного нам не грозит. Никто не знает, что я знакома с Фебой, а Адриан и вовсе выше подозрений.
     Но это опасение так прочно засело в голове леди Беллингем, что, наверно, вызвало бы приступ сердечных спазм, если бы его не вытеснила другая, более реальная угроза.
     На следующее утро Дебора получила короткую записку от мистера Равенскара.
     Ее принесли, когда она завтракала с теткой и своей протеже. Она не узнала прямой и твердый почерк, и герб на печати был ей незнаком. Повертев конверт в руках, она открыла его и вынула листок меловой бумаги.
     Жуя бутерброд, Дебора пробежала глазами по строчкам и вдруг подавилась куском. Ахнув, она попыталась проглотить крошку хлеба, попавшую ей в дыхательное горло, и надолго закашлялась. К тому времени, когда леди Беллингем, сильно похлопав ее по спине, вернула ей способность говорить, Дебора успела сообразить, что ей не следует сообщать тетке про содержание письма в присутствии мисс Лакстон, и она до конца завтрака сидела, держа его на коленях. Леди Беллингем заметила, что Дебора необычайно молчалива, и, приглядевшись, увидела, что ее глаза потемнели от гнева, а щеки пылают лихорадочным румянцем. У нее упало сердце - она слишком хорошо знала, что предвещают подобные признаки.
     - Надеюсь, ты не получила какое-нибудь дурное известие, детка? - робко спросила она.
     - Дурное? - переспросила Дебора, сидя очень прямо на стуле. - Откуда вы взяли? Вовсе нет!
     Это заверение отнюдь не уняло тревогу леди Беллингем, и она нервно ерзала на стуле до тех пор, пока Феба не ушла к себе. Когда за ней затворилась дверь, леди Беллингем повернулась к Деборе и потребовала ответа:
     - Что случилось? Сейчас же мне скажи! Я хочу знать худшее, а то мне станет плохо. Что, Лакстоны узнали, где прячется Феба?
     - Это милое послание, - сказала Дебора, с отвращением глядя на конверт, - пришло не от Лакстонов. Его прислал мистер Равенскар.
     - Да что ты говоришь, милочка! - воскликнула ее тетка, мгновенно оживая. - Тебе не кажется, что на этот раз тебе нужно согласиться? Сколько он предлагает?
     - Вы ошибаетесь, сударыня, он ничего не предлагает. Он мне угрожает!
     - Угрожает? Святый боже, чем?
     - Мистер Равенскар имеет честь уведомить меня, что он приобрел - приобрел! - некие долговые расписки и залоговую квитанцию на этот дом.
     - Что! - возопила леди Беллингем. - Как это он их приобрел? Они у Ормскерка! Ты же сама знаешь! Он придумал это, чтобы тебя напугать.
     - Нет, не придумал. И я его ничуть не боюсь! Ясно, что он заполучил их от Ормскерка.
     - Я не могу в это поверить! Ормскерк никогда бы их ему не отдал!
     - Вы же говорили, тетя Лиззи, что Ормскерк сильно проигрался, - напомнила ей Дебора. - Если Равенскар предложил ему купить долговые письма и закладную, он, наверно, рад был выручить за них хоть какие-то деньги.
     - Какое предательство! Это неслыханно! Кроме того, если он расстался с долговыми расписками, как он может надеяться уговорить тебя?
     Дебора задумалась, наморщив лоб.
     - Полагаю, он не очень-то и рассчитывал меня уговорить, - наконец сказала она. - А если он услышал, что я выхожу замуж за Адриана, то зачем ему расписки?
     - Я с ума сойду! - зая