ее утро леди Денвилл узнала об  этом  инциденте,  она  не
только расхохоталась,  но  проявила  не  совсем  приличное  озорное  желание
втянуть своего злополучного обожателя в  неразбериху,  которую  с  гордостью
считала делом своих рук.
   - Нет, мама! - твердо сказал Кит. -  Ты  этого  не  сделаешь!  Мы  весьма
обязаны  этому  старому  придворному  чудаку,  и  я  не  хотел  бы  над  ним
насмехаться. Никто не может осудить  его  за  то,  что  он  хочет  держаться
подальше от этого дела: если бы нам удалось выпутаться из нашего  положения,
никого больше не вовлекая в этот скандал, я был бы счастлив.
   - Я не сделаю ничего, что бы тебе не понравилось, мой мальчик! -  обещала
она. - Но ты не должен падать духом!
   - Я не то что падаю духом, я просто стал малодушным!
   - О, нет, Кит! - возразила она, расстроенная таким признанием.  -  Только
не это! Кроме того, с чего это ты стал малодушным? Я признаю, что нас  могут
ожидать сложности, и, конечно, положение бывает крайне  затруднительным,  но
выход найдется!
   - Почему ты так уверена, мамуля? - спросил он,  глядя  на  нее  с  нежным
упреком.
   - Всегда находится выход, и в особенности когда  кажется,  что  тебе  уже
пришел конец. Только подумай, сколько раз я попадала в неприятное положение!
Я всегда придумывала, как выйти из него, даже если оно казалось безнадежным!
Послушай, почему ты смеешься, проказник? Это  чистая  правда!  Нет  никакого
смысла беспокоиться о том, чего нельзя поправить. Надо всегда надеяться, что
что-то  произойдет,  или  мне  внезапно  придет  какая-нибудь  идея,  и   мы
благополучно  решим  наши  проблемы.  Мне  часто  приходят  такие   идеи   -
действительно очень удачные.
   - Я не знал, что часто, - сказал он. - Только  умоляю,  сразу  же  говори
мне!
   - Дорогой мальчик, нельзя же быть таким дурачком! Я буду просто вынуждена
сказать тебе, потому что если я придумаю умную комбинацию, то для тебя в ней
будет отведена не последняя роль!
   - Именно этого я и опасаюсь! - откровенно признался он.
   - Тебе не по себе, и я знаю почему, - объявила она. - Это  омар.  Я  сама
почувствовала  себя  немного  нездоровой  посреди  ночи,  но  у  меня   есть
замечательный порошок, его мне дал доктор Эйнсли, я его тут  же  приняла,  и
моментально мне стало лучше. Пойдем со мной  в  спальню,  бедняжка,  я  тебе
приготовлю порцию.
   - Нет, мама, это не омар!
   - Ну, хорошо, Кит, дорогой, я не буду к  тебе  приставать,  хотя  я  тебя
уверяю, этот порошок совершенно не противный. Не  беспокойся,  ладно?  Когда
Ивлин возвращается домой, все всегда становится на свое место, вспомни!
   - Ты знаешь, мама, мы это твердим с самого начала этого маскарада, и один
Бог знает, как я хочу, чтобы он вернулся домой! Но разве тебе не приходит  в
голову, что, когда он и в самом  деле  вернется,  мы  попадем  в  еще  более
сложное положение?
   - И все-таки это омар! - воскликнула ее светлость.
   Он засмеялся и сказал:
   - Нет, пожалуйста, подумай, мама, милая! Если бы Ивлин вернулся  сегодня,
что мы стали бы делать? Я бы, допустим, исчез, но даже Эмброузу  хватило  бы
получаса, чтобы обо всем догадаться - точно так же, как и леди Стейвли! Одно
дело обманывать людей в течение вечера, совсем другое - делать это при наших
обстоятельствах. В самом начале никто из них не знал  меня  хорошо,  а  леди
Стейвли не знала вовсе. Но теперь-то  все  они  меня  знают.  Они  не  могут
встретиться со мной за завтраком, а с Ивлином за обедом и не заметить  между
нами разницы.
   - Конечно, нет! - сказала она испуганно. - Это в  самом  деле  опасно!  Я
удивляюсь, почему это не пришло мне в голову? Мы не должны  терять  времени,
пытаясь строить предположения. О, я  знаю,  как  преодолеть  эту  трудность!
Конечно, Ивлин должен прикинуться тобой!
   Объяснив, что теперь ему надо заняться счетами, мистер  Фэнкот  удалился,
предварительно позаботившись о развлечении своих гостей мужского пола. Как и
вдовствующая особа, сэр Бонами покидал свою спальню раньше полудня только  в
экстраординарных случаях. Так что, когда Кит узнал от  Нортона,  что  мистер
Клифф уехал вместе с Эмброузом посмотреть, каких  успехов  тот  добился  под
руководством егеря, его мысли обратились к дамам. Поиски тетушки нельзя было
бы назвать иначе, чем поверхностными, но ему сильно  повезло:  стоя  посреди
холла и обдумывая, где искать мисс Стейвли, он заметил, что  она  спускается
по широкой лестнице. Она была одета в простое, но  очаровательное  платье  с
закрытым воротом из французского муслина, и как раз в тот момент,  когда  он
отметил, как она хороша, он вдруг заметил, что лицо  у  нее  расстроенное  и
брови нахмурены. Он быстро спросил:
   - Что случилось, Кресси? Вы чем-то огорчены? Она остановилась,  глядя  на
него  сверху,  и,  прежде  чем  ответить,  некоторое  время  молчала.  Затем
озабоченное выражение исчезло с ее лица и она, улыбнувшись, спустилась  вниз
и сказала:
   - Пожалуй, да. Точнее сказать, огорчена, но не так сильно, как бабушка. Я
боюсь, что она в бешенстве, но я ее убедила,  что  глупо  во  всем  обвинять
бедную крестную! Или папу! Никто из них не сделал бы  такого.  Конечно,  это
одна из выходок Албинии - она пытается подтолкнуть события.  Я  полагаю,  вы
еще не видели лондонских газет?
   Он покачал головой, и она протянула ему газету, которую держала  в  руке.
Взглянув на нее, он обнаружил, что она  раскрыта  на  странице,  посвященной
светской хронике, объявлениям и изложению сплетен. Он вопросительно взглянул
на Кресси. Она только с отвращением наморщила нос и указала пальцем на  одну
из колонок. Там после перечисления различных персон, которых можно встретить
на природе в Уэртинге, говорилось, что  вдовствующая  леди  Стейвли,  хорошо
известная своим пристрастием к  сему  элегантному  курорту,  в  этом  сезоне
изменила своим привычкам и, взяв с собой внучку, почтенную Крессиду Стейвли,
отправилась в Рейвенхерст-Парк, главную резиденцию лорда  Денвилла,  где  их
принимает именитый хозяин и его  мать,  вдовствующая  графиня.  Пишущий  эти
строки предполагает,  что  в  скором  времени  следует  ожидать  интересного
объявления.
   - Моя мама никогда не отправляла ничего подобного в газету, -  воскликнул
Кит, покраснев от досады, - и ничего такого, что  могло  бы  дать  пищу  для
подобных наглых сплетен.
   - Нет, конечно же, нет. У меня нет ни малейшего сомнения в том,  что  это
дело рук Албинии - она пытается  навязать  мне  свою  волю.  К  тому  же,  -
подумав, мрачно добавила Кресси, - я бы не удивилась,  если  бы  обнаружила,
что она приложила  все  усилия,  чтобы  убедить  отца  напечатать  в  газете
объявление о моей помолвке с лордом Денвиллом! Что у нее за  куриные  мозги!
Должна была бы его лучше  знать.  Можете  себе  представить,  насколько  это
вывело бабушку из себя? - Она рассмеялась. - Я не знаю, от чего она  сильнее
пришла в ярость: от отвратительно подлого намека или от нахальства  Албинии,
которая решила,  что  имеет  право  сообщать  в  "Пост"  подробности  о  ее,
бабушкиных поездках!
   В глазах Кита запрыгали искорки:
   - И она подумала, что мама, мама смогла бы...
   Она прервала его, положив руку на его локоть, и быстро добавила:
   - О, прошу вас, не надо бередить старые раны, Денвилл! - Кресси  негромко
рассмеялась. - Даже в приступе гнева  она  отдала  крестной  справедливость,
сказав, что никогда бы о ней такого не подумала, а уж  что  она  сказала  по
поводу бедного папы, когда решила, что это его рук дело!  Она  заявила,  что
это в его духе. Однако я уверяю вас: это не так.
   Сердитое выражение исчезло с лица Кита, но когда  он  снова  взглянул  на
сообщение в газете, его губы презрительно сжались.
   - Невыносимо! Вашей мачехе следовало  бы  свернуть  шею!  И  заодно  тому
мерзкому сплетнику, который написал этот шедевр!  -  он  отбросил  газету  в
сторону. - Заметьте, он позаботился о том, чтобы не написать ничего  такого,
за что я мог бы привлечь его к ответу! - Когда он снова  повернулся  к  ней,
его лицо смягчилось. - Я не знаю, почему я должен так возмущаться, ведь  это
вы жертва - исключительно из-за вас, моя бедная девочка, я легко  могу  себе
представить, в какое замешательство это вас привело! Не допустите, чтобы это
нарушило ваш покой или повлияло на ваше решение!
   На миг в ее глазах неожиданно мелькнула веселая искорка.
   - Нет, я не буду обращать внимания! Что касается Албинии,  я  предоставлю
бабушке написать ей. Можете быть уверены, что это будет  грозное  письмо!  Я
полагаю, что она скорее дала  бы  свернуть  себе  шею,  чем  получить  такое
письмо! По правде говоря, мне почти жалко ее,  потому  что  мой  отец  будет
ужасно рассержен, и хотя вообще он снисходителен к чужим  ошибкам,  но  если
кому-нибудь удается вывести его из себя, его гнев бывает еще  страшнее,  чем
бабушкин! Подобная сплетня его поразит. Я бы не хотела, чтобы это привело  к
серьезной ссоре с Албинией!
   - В самом деле? Я не такой жалостливый!
   - Ну, она столь глупа! - объяснила Кресси. - Нельзя же ее осуждать за то,
что она глупа или, быть может, ревнива. Ей скорее надо посочувствовать  или,
по крайней мере, попытаться посочувствовать, потому что у нее и так  хватает
неприятностей.
   Но леди Денвилл не разделяла этого взгляда на вещи. Прочитав заметку, она
просто потеряла голову. Лицо ее покраснело от гнева, глаза  засверкали.  Она
подняла их на Кита и спросила дрожащим голосом:
   - Как они посмели? Кто стоит за этой отвратительной вульгарной выходкой?
   - Кресси полагает, что это ее мачеха. Я не  меньше  тебя  возмущен  этим,
мама, но единственное, что мы можем сделать - не обращать на это внимания.
   - О, эта женщина! - воскликнула леди Денвилл. - Я  должна  была  бы  сама
догадаться! Ты  посмотри,  как  она  обозвала  меня!  Вдовствующая  графиня!
Вдовствующая!
   Он был захвачен врасплох.
   - Ну да, но...
   - И я знаю почему! - продолжала бушевать ее  светлость.  -  Она  ревнивая
злобная жаба, и она знает, что Стейвли когда-то делал мне предложение  и  до
сих пор испытывает ко мне нежность! Я была бы очень  довольна,  если  бы  ее
поставили на место. Очень довольна. Я хочу, чтобы она знала, что если  я  не
влюбилась в Стейвли, когда он был молод и, возможно,  красив,  то  теперь  я
этого не сделала  бы  и  подавно!  Ей  очень  подходит  муж,  который  готов
броситься за любой юбкой, как только ему наскучат ее чары!
   Несколько   обеспокоенный   такой   необычайной   злобой,   Кит    сделал
безрезультатную попытку смягчить ее. Она прервала его, приказав не  выводить
ее из терпения, и  удалилась  прочь,  смяв  в  руке  оскорбительную  газету.
Подойдя к спальне вдовствующей особы, она нетерпеливо постучалась. Поскольку
ничто так не раздражало леди Стейвли, как неожиданные визиты до  того  часа,
когда она пожелает покинуть свою комнату, Кит приготовился к катастрофе.  Но
ее не произошло. Дамы оставались в закрытой комнате целый час, с пользой для
себя обменявшись мнениями по поводу характера Албинии Стейвли.  Единственная
нота несогласия была внесена леди Стейвли, которая  без  обиняков  объяснила
своей любезной хозяйке, что она действительно вдовствующая графиня и разумно
было бы уже привыкнуть к этому титулу.
   - А я не смогу, Кит! - заявила позже леди Денвилл  трагическим  тоном.  -
Все знают, что я привыкла выносить напасти, но такой удар - это уж слишком!
   С материнской родней Кит разделался быстро и решительно.  Своей  тетушке,
которая заявила, что она с  самого  начала  поняла,  как  обстоят  дела,  он
ответил, что если его маме могло  лишь  присниться,  что  визит  ее  любимой
крестницы будет истолкован столь превратно, она никогда не пригласила бы  ее
в Рейвенхерст; а когда его дядя в плохом настроении начал  выговаривать  ему
за то, что новость о его бракосочетании доходит до его  родственников  через
прессу, он тут же положил конец дальнейшим сетованиям, сказав с  холодной  и
уничижительной вежливостью:
   - Можете быть уверены, сэр, что, когда я вознамерюсь жениться, я сочту за
честь лично поставить вас в известность.
   От Эмброуза, которого недостаток  такта  подталкивал  к  расспросам.  Кит
отделался без особой изысканности, а когда ему удалось поговорить наедине  в
Кресси, он сказал ей, чтобы она больше не  ломала  себе  голову  и  что  эта
неприятность, хотя и досадная, скоро забудется.
   - Я думаю, что мы об этом больше не услышим, - заключил он.

Глава 12

   В этом убеждении он оставался не  более  суток.  На  следующее  же  утро,
загнанный в дом непогодой, он играл на бильярде с Кресси,  когда  в  комнату
вошел Нортон и невыразительным голосом  спросил  у  него,  не  может  ли  он
уделить ему немного внимания.
   - Да, в чем дело? - ответил Кит.
   Нортон прокашлялся и посмотрел на него многозначительно. К несчастью. Кит
наблюдал за Кресси, которая критически оглядывала шары  на  столе,  держа  в
руках кий. Их расположение не внушало ей никакой надежды.
   - Какая неудачная позиция, - пожаловалась она. - Не вижу, что  тут  можно
сделать.
   - Попробуйте карамболь через борт, - посоветовал он.  В  ответ  на  новый
приступ кашля он нетерпеливо сказал:
   - Ну что там у тебя, Нортон?
   - Могу ли я поговорить с вашей светлостью? - повторил Нортон.
   Кит сурово посмотрел на него:
   - Ты прерываешь игру.
   - Прошу вашу светлость меня простить,  -  сказал  Нортон,  а  его  обычно
тусклый взгляд почти засверкал. - Один человек желает видеть вашу светлость.
   - Ну и что? Скажи ему, что сейчас я занят, и попроси  его  изложить  свое
дело.
   Кресси подняла глаза от стола на дворецкого и сказала:
   - Идите, Денвилл! Я охотно уступаю вам эту игру, я уже вдребезги разбита!
- Она улыбнулась Нортону. - Я чувствую, что дело важное!
   - О да, мисс! - с благодарностью произнес Нортон.
   Теперь Кит наконец обратил внимание на Нортона и понял, что тот хочет ему
что-то  сообщить.  Поскольку  Фимбер  заверил  его,  что  дворецкий   и   не
подозревает  об  отсутствии  своего  благородного  хозяина,  он  терялся   в
догадках, о чем же Нортон хочет его предупредить. Он поставил на место  кий,
извинился перед Кресси и вышел из комнаты в сопровождении Нортона.
   - Ну, кто это? - спросил он, как только дворецкий закрыл за собой  дверь.
- Какое у него дело ко мне?
   - Об этом, милорд, я не могу  сообщить  ничего,  эта  особа  не  пожелала
ничего сообщить. - Он бесстрастно встретил вопросительный  взгляд  Кита,  но
все-таки разъяснил:
   - Наверное, я должен был упомянуть,  милорд,  что  особа,  о  которой  мы
говорим, не является мужчиной.
   Кит не повел и бровью и вежливо спросил:
   - Ее имя?
   - Она называет себя Алпертон, милорд, - ответствовал Нортон,  подчеркивая
своим тоном социальный статус посетительницы. - Миссис  Алпертон  -  это  не
молодая девушка, милорд. - Он посмотрел куда-то поверх плеча Кита и  решился
сделать еще одно заявление. - Я полагаю, что лучше  провести  ее  в  голубой
салон, милорд, сэр Бонами и мистер Клифф сейчас в библиотеке, как  обычно  в
этот час, а она пренебрегла моими заверения, что вы не принимаете гостей,  и
заявила мне о своем намерении оставаться  здесь  до  тех  пор,  пока  вы  не
сочтете возможным ее выслушать.
   Киту стало ясно, что, войдя в салон, он подвергнется атаке убойной  силы.
Сначала  он  заподозрил  было,  что  его  ожидает  одна  из  птичек  Ивлина,
набравшаяся нахальства появиться в  Рейвенхерсте,  но  отбросил  эту  мысль,
услышав сообщение дворецкого. Облегчение, которое он испытал, поняв, что ему
не придется столкнуться с близкой подружкой Ивлина, позволило ему  сохранить
хладнокровие и сказать:
   - Очень хорошо, я приму ее там. Нортон поклонился.
   - Да, милорд. Желаете, чтобы я велел кучеру подождать?
   - Кучеру?
   - Наемной кареты, милорд, с парой лошадей.
   - О! Отошли их в конюшню, там за ними присмотрят.
   Нортон еще раз поклонился и направился через  зал  и  широкий  коридор  к
дверям голубого салона. Он открыл их, и Кит вошел в комнату  с  бесстрастным
выражением  лица,  ни  в  коей  мере  ни  соответствующим  его   внутреннему
состоянию.
   Посетительница сидела на маленькой софе. Она приветствовала его  взглядом
василиска и сказала с чудовищной иронией:
   - Ну, наконец! Все-таки вы  были  дома,  милорд!  Он  медленно  дошел  до
середины комнаты. Его первая мысль была:  "Ну  и  овечка!  Ну  и  девочка  у
Ивлина!", а вторая, что миссис Алпертон могла бы служить живой  пародией  на
пожилую, почтенную аббатиссу. Подобное впечатление объяснилось  ее  нарядом.
Кит не обращал ни  малейшего  внимания  на  женские  туалеты:  если  бы  его
попросили описать, как была одета в то утро его мать, он вряд  ли  сумел  бы
это сделать, но даже он сразу понял, что пестрый наряд  миссис  Алпертон  не
могла бы надеть ни одна респектабельная женщина средних лет, не говоря уже о
настоящей леди.  Несмотря  на  массу  искусно  завитых  золотистых  локонов,
выпущенных  из-под  шляпы  с  высокой  тульей,  лихо  заломленной  кверху  и
украшенной страусиным пером, изогнутым и касающимся лба, он мог бы  ей  дать
лет пятьдесят. На самом же деле она была лишь на  несколько  месяцев  старше
леди Денвилл,  но  хотя  лицо  ее  сохранило  следы  замечательной  красоты,
злоупотребление косметикой в придачу к пристрастию к  алкогольным  напиткам,
пагубно отразилось на его цвете. Придирчивый наблюдатель мог бы счесть,  что
его портил также жадный блеск ее глаз, но лишь  сугубый  поклонник  стройных
женщин мог бы придраться к ее сильно затянутой пышной фигуре.
   Независимо от мнения о вкусе миссис Алпертон, приходилось  признать,  что
туалет ее был тщательно продуман для визита в усадьбу знатного человека: она
надела свое лучшее  платье,  и  мантилью.  Кит  надеялся  лишь,  что  успеет
отделаться от нее до того, как она попадется на глаза кому-нибудь из гостей,
потому что сиреневая мантилья, разукрашенная шнуром и  эполетами,  накинутая
на сильно декольтированное платье из  розового  атласа,  произвела  на  него
ужасающее впечатление. Розовые  ботиночки  и  перчатки,  сиреневый  шелковый
зонтик и несколько  брелоков  дополняли  ее  наряд,  к  тому  же  она  щедро
опрыскала себя духами. Кит остановился у стола посреди  комнаты,  пристально
глядя на нее.
   - Итак, мэм, могу ли я узнать, что привело вас сюда?
   Ее грудь поднялась.
   - Можете ли вы узнать? Конечно, у вас нет никакого понятия, не правда ли?
О, ни малейшего! Стоите тут, гордый как индюк и задираете нос перед тем, кто
водил компанию с джентльменами высшего разряда! У  меня  были  более  важные
слуги, чем этот ваш надутый дворецкий, которые обслуживали  меня  как  рабы,
милорд! Я здесь, чтобы сказать вам, что вы не  должны  разбивать  несчастное
невинное женское сердце! Вы должны за это заплатить! Я вам это говорю!
   - Чье же сердце я разбил? - спросил Кит. - Ваше, мэм?
   - Мое? С ума сойти можно, - воскликнула она.  -  Если  оно  не  разбилось
из-за маркиза, который обращался  со  мной  как  с  принцессой,  никогда  не
упрекнул меня ни за один потраченный на меня  пенс,  не  считая  прекрасного
подарка при расставании, поскольку мы расстались, и ни одного  слова  упрека
ни с той, ни с другой стороны,  он-то  знал,  что  пристало  леди...  -  Она
замолчала, не в силах снова найти нить своего рассказа, и спросила:
   - На чем я остановилась?
   - Вы говорили, - пришел на помощь Кит, - что  ваше  сердце  не  разбилось
из-за маркиза.
   - Нет, не разбилось! И маловероятно, что оно разобьется из-за  мальчишки,
едва выросшего из коротких штанишек, как вы, даже если бы я была  на  десять
лет моложе, - выпалила она, оценивая свой возраст весьма  приблизительно.  -
Вы разбили не мое сердце, а Кларино, хотя и мое тоже кровоточит  из-за  нее.
Поэтому я здесь, милорд,  и  для  меня  не  слишком-то  больше  удовольствие
испытывать все эти толчки и рывки, путешествуя в этой желтой колымаге,  мне,
которая привыкла ездить в собственном экипаже, обитом бархатом и запряженн