Боюсь, что не знаю. Вы очень этим интересуетесь, мисс?
     - Интересуюсь? Да. Спрошу у мистера Фонтейна.
     На каменных ступеньках лестницы послышались шаги и женский голос позвал:
     - Мистер Коллинз! Вы наверху? Мистер Коллинз, спуститесь сюда! Через минуту гости садятся за стол, надо поставить шампанское на лед.
     Он повернул голову, улыбка исчезла с лица.
     - Я сейчас спущусь, Элис.
     Он посмотрел на стоявшую рядом с ним девушку прищуренным, оценивающим взглядом.
     - Думаю, вам лучше спуститься вниз, мисс, - сказал он. - Пройдите сюда, пожалуйста.
     Он пошел по проходу впереди нее. У нее не было другого выхода, как последовать за ним. Он довел ее до главной лестницы и отступил, давая дорогу. Она колебалась, мысленно отыскивая причину избавиться от него.
     Высокая, облаченная в алый костюм фигура стояла на середине лестницы, разговаривая с Марией, королевой шотландской. Мужчина увидел лакея. Сердце девушки подскочило, так как в мужчине она узнала хозяина дома, а момент снятия масок неумолимо приближался. Она быстро проскользнула мимо него по лестнице и спустилась в холл.
     - А, вот вы где, Коллинз! Вы нужны мне, - сказал Фонтейн.
     Угрюмое выражение мелькнуло на лице лакея и исчезло. Он сказал:
     - Да, сэр, - и последовал за хозяином.
     Пастушка бросила взгляд на большие старинные часы. Менее чем через пять минут они пробьют полночь. Бессознательно она то сжимала, то разжимала руки, спрятанные в складках платья. Фонтейн прошел через холл в столовую, сопровождаемый Коллинзом. Они остановились в дверях, и Фонтейн, видимо, дал указания лакею. Она знала, что лакей наблюдает за ней, хотя, казалось, не смотрел в ее сторону. К Фонтейну присоединились двое гостей; лакей поклонился и вошел в столовую.
     В тот же момент пастушка стала пробираться сквозь толпу в холле, направляясь к лестнице. Наверняка в столовую вела еще одна дверь, через которую можно было пройти в ту часть дома, где была расположена кухня, но девушка решила не упускать возможность.
     Арлекин, с которым она танцевала в начале вечера, заметил ее, когда она пыталась проскользнуть мимо него. Он было намерился задержать ее, со смехом показывая на часы. Минута до полуночи. Она извинилась, сказав, что забыла кольцо в туалетной комнате, и убежала от него. На верху лестницы она оказалась с первым ударом часов и побежала к сводчатому проходу.
     В проходе было пустынно и тихо. Дверь на площадку черной лестницы все еще была открыта. Она подошла к ней, бросила быстрый взгляд в проем и со вздохом облегчения прикрыла ее. Свет, падавший из двери, исчез, щелкнул замок. Девушка подошла к комоду, выдвинула ящик, который уже осматривала. Напрягая слух, чтобы не пропустить шагов на лестнице, она дрожащей рукой ощупывала внутренность ящика, его заднюю стенку. Что-то ее пальцы зацепили, задняя стенка отодвинулась, открыв потайное углубление. Девушка еще глубже засунула руку, пытаясь нащупать какой-то предмет. Внутри углубления ничего не было.
     Какое-то мгновение она стояла спокойно, все еще держа руку в ящике комода. Затем медленно ее вынула, предварительно закрыв потайную нишу. Ее губы скривились в горькой усмешке. Наконец она закрыла ящик.
     - Любуетесь старинной мебелью? - спросил протяжный голос.
     Она вздрогнула и обернулась. Прислонившись к стене сводчатого прохода, что вел в холл верхнего этажа, стоял Мефистофель без маски.
     Вырвавшийся из ее уст стон был результатом напряжения нервов.
     - Вы! - выпалила она. - Вы следили за мной!
     - А почему бы нет? - сказал он.
     Она не силах была ответить; стоя спиной к комоду, она пристально смотрела на него.
     - Вы всегда так обследуете мебель в домах, где бываете? - поинтересовался мистер Эмберли спокойным тоном.
     Она с усилием взяла себя в руки.
     - Я интересуюсь предметами старины.
     - В самом деле?
     Он приблизился к ней и увидел, как она вся напряжена.
     - Я совсем не разбираюсь в этих вещах. Но мне любопытно знать, что вы могли найти интересного внутри комода?
     Пытаясь сохранить спокойствие, она сказала:
     - Конечно, мне не следовало открывать ящик. Я только хотела проверить - свободно ли выдвигаются ящики. Я ничего не украла, если вы об этом подумали. Да здесь и нечего красть.
     - Вам не очень повезло, не так ли? - спросил он.
     В холле послышались шаги, голос Фонтейна произнес:
     - Минуточку, друзья, я собираюсь проверить, не осталось ли кого в галерее. Ага, мисс Элиот, значит, я вас правильно угадал. Ямочки на щеках вас выдали. Их не скроешь, понятно!
     Пастушка стояла, застыв, как статуя, но сквозь вырезы в маске ее глаза были устремлены на Эмберли с отчаянной мольбой.
     Фонтейн через сводчатый проход направился в коридор, ведущий к галерее, напевая какую-то танцевальную мелодию. Он уже собирался повернуть направо, в сторону галереи, но увидел в другом конце коридора парочку. Он остановился.
     - Привет, - сказал он удивленно. - Что это вы здесь делаете?
     Эмберли посмотрел на девушку, затем повернулся к Фонтейну и сказал:
     - Привет, мы любуемся комодом. Вы знаете, когда он изготовлен?
     - Боже, вот любитель старины мне попался! - сказал Фонтейн, направляясь к ним. - Нет, представления не имею. Но это действительно старинная мебель. Дрянная вещица комод, как мне кажется. Если положить вещи в верхние ящики, то придется на два шага отступать, чтобы вынуть их оттуда. Но не морочьте мне голову разговорами о мебели, приятель. Нет, нет, уже полночь, и маски прочь! Кто эта симпатичная леди?
     Он стоял против пастушки, дородный и веселый, и протянул руку, чтобы снять с нее маску. Мистер Эмберли перехватил его руку.
     - О, не надо, - сказал он. - Это моя привилегия.
     Фонтейн разразился смехом.
     - Отлично! Не буду портить вам удовольствие! Придумали - комоды! Рассказывайте сказки.
     Со стороны лестницы кто-то позвал:
     - Бэзил! Идите же сюда!
     И Фонтейн направился к лестнице, бросив через плечо:
     - Не забудьте, Эмберли, что оставаться в маске после полуночи грозит вам штрафом!
     Наконец он ушел. Пастушка облегченно вздохнула и спросила:
     - Зачем вы это сделали? Почему не позволили ему снять с меня маску?
     - Вы должны быть мне благодарны за это, - сказал мистер Эмберли.
     - Я благодарна. Но почему вы сделали это? Я прекрасно знаю, что вы не доверяете мне.
     - Ни на йоту, - сказал мистер Эмберли. - Но я знаю, как с вами обращаться.
     - Если вы думаете, что я воровка, да к тому же убийца, то почему не выдадите меня полиции? - спросила она резко.
     - Видите ли, - сказал мистер Эмберли, - поддавшись какому-то глупому импульсу и воздержавшись в полиции от упоминания о вашем присутствии на месте преступления, теперь бы я выглядел неприглядно в их глазах. Да и кто я такой, чтобы подвергать сомнению ваш интерес к старинным вещам?
     Она подняла руку и сорвала маску; лицо ее горело, глаза с яростью смотрели на него.
     - Ненавижу вас! - крикнула она. - Вы покрываете меня не из-за... Не из уважения ко мне! Вы просто хотите сами решить то, что почему-то считаете таинственным.
     - Совершенно верно, - согласился мистер Эмберли. - Хотя отчасти к этому причастен.
     Она посмотрела на него так, словно хотела ударить.
     - Тогда позвольте вам сказать, что я бы предпочла, чтобы вы сейчас спустились вниз и сообщили Фонтейну, что я - незваная гостья и воровка, чем ходить и шпионить за мной!
     - Ни в малейшей степени не сомневаюсь в этом, - ответил он. - Но в конечном итоге, что случится, если я выдам вас Фонтейну? Вам просто укажут на дверь. Это мне ни в малейшей степени не поможет.
     Она повернулась, чтобы уйти, но помедлила.
     - Хорошо, но если вы думаете, что вам удастся что-то узнать обо мне, то вы глубоко ошибаетесь.
     - Хотите, заключим пари? - предложил он.
     Но она уже ушла. Мистер Эмберли усмехнулся, наклонился, чтобы поднять платок, который пастушка обронила, и направился в холл.

ГЛАВА V

     Большую часть следующего утра мистер Эмберли провел, подремывая в саду, что его кузина Филисити назвала отвратительной леностью. Жаркое солнце натолкнуло ее, всегда настроенную оптимистически, на мысль повесить гамак. Мистер Эмберли осмотрел его и одобрил ее идею. Через час после завтрака Филисити нашла его развалившимся в гамаке, пыталась его расшевелить, но безуспешно, и с презрительной миной отправилась играть в теннис.
     Но ему недолго пришлось наслаждаться одиночеством. Вскоре после полудня появилась его тетка и слегка ткнула его зонтиком от солнца. Он открыл глаза, посмотрел на нее с молчаливым укором и вновь закрыл глаза.
     - Дорогой Фрэнк, это так по-деревенски. Но ты должен встать. Случилась досадная вещь.
     Не открывая глаз, мистер Эмберли пробормотал фразу, которую давно знал наизусть:
     - Бриджи не прислали рыбу, и если я не буду ангелом и не съезжу в Аппер Неттлфоулд, то ленча не будет.
     - Нет, ничего подобного. По крайней мере, я так полагаю. Речь идет о человеке, который досаждает сейчас твоему дяде.
     - Какой человек? - поинтересовался мистер Эмберли.
     - Полковник Уотсон. В гостиной. Должна ли я его пригласить на ленч?
     Мистер Эмберли наконец пришел в себя. Он сел в гамаке, свесив свои длинные ноги.
     - Я прощаю вас, тетя Марион, - сказал он. - Очень мило с вашей стороны, что пришли и предупредили меня. Только отнесу книгу. Ни в коем случае не приглашайте его на ленч.
     Леди Мэтьюс улыбнулась:
     - Я тебе так сочувствую, дорогой. Но дело не в предупреждении. Он разговаривает с дядей уже полчаса. Ну, ты знаешь людей такого типа. Эдакий золотой стандарт. Такой ограниченный и неуместный. Он пришел по делу. Что-то очень связанное с законом, но не собирается уходить. Если бы он только сказал Хамфри, что хочет видеть тебя. Мы только сейчас догадались. Но он не говорит. Это чисто моя интуиция. Пойдем, дорогой. Будь с ним погрубее, и тогда он не захочет остаться на ленч.
     - Хорошо, буду грубым, очень грубым, - сказал мистер Эмберли и спрыгнул с гамака.
     - Очень мило, Фрэнк, но лучше не очень груби, - сказала тетя с сомнением.
     Когда мистер Эмберли вошел через стеклянную дверь в гостиную, в поведении главного констебля проявилось одновременное удивление и удовлетворение.
     - А, Эмберли, привет! - сказал он, поднимаясь и пожимая ему руку. - Так вы все еще здесь! Приятный сюрприз. Как поживаете?
     - Погружен в апатию, - сказал мистер Эмберли. - Только начинаю приходить в себя.
     Казалось, его ответ представил полковнику удобный случай, на который он надеялся. Он засмеялся и сказал:
     - Погружен в апатию. Но это же не означает скуку?
     - Пока еще нет, - ответил мистер Эмберли.
     Его дядя внезапно прыснул от смеха, но постарался скрыть его кашлем.
     - Вам следует занять чем-то свои мысли, - сказал полковник шутливо. - Может быть, вы захотите помочь нам в нашем деле об убийстве?
     Мистер Эмберли предпочел расценить это как шутку. Тогда полковник Уотсон отбросил шутливый тон и сказал:
     - Серьезно, мой дорогой мальчик, я буду рад, если вы поможете нам. Это очень интересное дело. Вполне в вашем духе.
     - Вы очень любезны, сэр, но едва ли вы нуждаетесь во вмешательстве любителя в столь профессиональные дела.
     Тут полковник понял, что ему не нравится мистер Эмберли. Оглядываясь назад, он не мог припомнить, чтобы когда-либо тот нравился ему. Эти суровые глаза имели обыкновение смотреть на тебя презрительно, а ироническая улыбка вызывала раздражение. Парень чертовски высокого мнения о себе, это факт. Ясно, что он не собирается как об одолжении просить о разрешении помочь в расследовании этого, несомненно, непростого убийства. Полковник тянул с ответом, борясь с искушением принять слова Эмберли всерьез и больше не связываться с ним. Ему доставит особое удовольствие просто перевести разговор на довольно тривиальные темы, поболтать немного, а затем уйти, оставив этого несносного молодого человека лишь жалеть, что он был бесцеремонным.
     Мысль эта была заманчивой, но полковник ее отбросил. Про себя он довольно печально признавал, что не был исключительно умным человеком, но надеялся, что ему хватит ума не ударить лицом в грязь. Хорошо инспектору говорить, что они сами прояснят все это таинственное дело, как только узнают некоторые факты, но полковник Уотсон был невысокого мнения о способностях инспектора расследовать какое бы то ни было таинственное дело. Да, он хороший служака и неглупый человек, но бесполезно игнорировать факты, подобные дела ему не по силам. Конечно, он не хочет звонить в Скотланд-Ярд. В этом полковник вполне с ним согласен, он сам не хотел звонить в Скотланд-Ярд. Он ненавидел высококвалифицированных парней, приезжавших из Ярда, и был недоволен тем, что им надо было звонить в Ярд как можно раньше, до того как остыл след, и не брать все дело в свои руки. В действительности, если подумать, то эти парни были еще хуже, чем Фрэнк Эмберли. Он грубее, чем они, потому что они лишь беспокоились о том, чтобы скрыть пренебрежение к тому, как велось дело до них, а он без всяких экивоков осуждал то, что, по его мнению, было ошибочным в расследовании. И, по крайней мере, он не относился к полицейским как к двоечникам, и надо отдать ему должное хотя бы по делу Билтона, он не стремился приписывать успех себе одному.
     Полковник понимал, что ему не следовало советоваться с юристом. Это было не по правилам, а он не любил нарушение правил. Ему надо было подавить свою гордость и позвонить в Ярд сразу же. Он позволил инспектору взять над собой верх, а теперь он боится обращаться в Ярд, поскольку они совершенно оправданно начнут жаловаться на то, что время потеряно и след остыл. Возникнет масса неприятностей. Вот почему в целом будет лучше привлечь молодого Эмберли. Ну, не так уж он и молод. Должно быть, лет тридцать пять. Но все таки слишком молод, чтобы насмехаться над старшими. Да не в этом дело. Нельзя отрицать, что парень необыкновенно проницателен. Да, лучше позволить Эмберли подумать над этим делом. Кроме того, он хорошо известен в Ярде, и значит, полковника не упрекнут за привлечение к расследованию постороннего. Если в Ярде узнают об этом, то возражать не будут. А ведь действительно, с делом Билтона он справился мастерски.
     Инспектор, конечно, будет в ярости. Он забыть не может, как этот молодой дьявол послал его за двадцать миль по ложному следу, а потом в оправдание заявил, что послал его туда, чтобы он не мог помешать довести дело до конца.
     Беспокойное выражение на лице полковника сменилось улыбкой. Он все еще представлял лицо инспектора; тот ни за что на свете не простит ему такой инцидент. Поделом инспектору! Много о себе воображает, осел! И если ему не по нраву, что Эмберли примет участие в расследовании, то пусть лопнет от злости. У полковника было сильное подозрение, что скучающий молодой человек ради забавы кое-что уже разнюхивает. Что ж, если он хочет развлечься, расследуя дело, то пусть лучше займется этим от имени полиции.
     Он поднял глаза и с раздражением заметил, что мистер Эмберли, все еще стоя у стеклянной двери, наблюдает за ним с иронической улыбкой, которую полковник так недолюбливал. Чертов парень! Когда-нибудь он получит хороший нагоняй.
     - Послушайте, Эмберли, - сказал полковник резко, - Мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне в этом деле.
     - Я это знаю, - ответил Эмберли, все еще улыбаясь.
     - Фрэнк, веди себя прилично! - сказал дядя.
     - О, я знаю его маленькие слабости, Мэтьюс, - сказал полковник. - Мы работали когда-то вместе. А теперь, Эмберли, признайтесь откровенно, вы хотите приложить руку к этому делу?
     - Хорошо, - сказал Фрэнк, - но я уже приложил.
     - Я так и думал. Вы ведь в курсе, что мы не можем посвящать посторонних, мой дорогой. Нет нужды говорить вам об этом.
     - Не стоит. Я не собираюсь вмешиваться.
     - Нет, нет, вы не поняли меня! Я не это имел в виду.
     - Я знаю точно, что вы имели в виду, полковник. Вы хотите, чтобы я поработал на полицию. Против всех правил, не так ли?
     - Возможно, возможно! Но вы работали с нами раньше, в конце концов. Это дело должно интересовать вас. Оно из самых непонятных среди тех, с которыми я когда-либо сталкивался.
     - А! - сказал мистер Эмберли. Он протянул руку к открытой пачке сигарет на столе и взял одну, затем начал разминать ее пальцами. - Не думаю, что мне хочется работать с полицией.
     Сэр Хамфри подал голос из другого конца комнаты.
     - Тогда молю, Фрэнк, не надо. Я очень не люблю, когда подобные сомнительные дела сваливаются на чей-то дом. Я достаточно нагляделся, будучи причастным официально, чтобы еще...
     - Довольно, дядя, - сказал мистер Эмберли рассеянно. Зажав сигарету губами, он рылся в кармане в поисках спичек.
     - Вы хотите сказать, что дело вас не интересует? - спросил полковник Уотсон растерянно.
     Эмберли наконец нашел в кармане коробок спичек, зажег одну и наблюдал, как пламя медленно продвигается по ней. В последний момент он прикурил сигарету и бросил спичку в камин.
     - Дело меня очень занимает, - сказал он, и я не хочу терять время, указывая на очевидные факты инспектору Фрейзеру.
     - Дорогой сэр, я могу вас уверить...
     - С другой стороны, - продолжал Эмберли задумчиво, - если я что-нибудь не предприму, то он наверняка наделает глупостей.
     Полковник навострил уши.
     - Звучит так, словно вы напали на какой-то след, - сказал он.
     - Вот как?
     - Продолжайте, продолжайте, Эмберли, можете быть со мной откровенным.
     - Когда я добуду что-либо существенное для вас, то расскажу, - сказал Эмберли. - В данный момент у меня ничего нет. Между тем, я полагаю, мне лучше стоит узнать, какой версии придерживается полиция.
     - Трудно сказать, какой версии придерживаться, - сказал полковник, озабоченно насупившись. - Сами знаете, нет почти никаких фактов. Ничего, чтобы сдвинуться с места.
     Эмберли удивленно поднял брови, но промолчал.
     - Все, что у нас есть - это человек, убитый на пустынной дороге. Никаких следов борьбы, никакого очевидного мотива, если не считать ограбления. Однако месторасположение вроде бы исключает подозрение о нападении бандитов, орудующих на дорогах, но отбрасывать его, конечно же, не стоит.
     - А вы пытались? - спросил Эмберли невесело. - Я не возражаю, чтобы Фрейзер занимался поисками грабителя, это, должно быть, занимает у него достаточно времени. Но я устал слушать об этой глупой теории. Даусон не был убит дорожными грабителями.
     - Я сам в это не верю, - не сдавался полковник. - Одно месторасположение...
     - Да, я вполне усвоил это, полковник. А вот вы, видимо, никак не можете усвоить, что в вашем распоряжении находится значительное число фактов.
     - Я думал, что имею все факты, - сказал полковник подавленно.
     - Знаю, что имеете, - сказал мистер Эмберли. - Я сообщил их вам в своих показаниях. Они представляют большую важность.
     - Например?
     Мистер Эмберли сел на край стола, стоящего у окна.
     - Я кратко повторю их, полковник. Кстати, это было предумышленное убийство, вы знаете.
     Полковник вздрогнул:
     - Ничего подобного не знаю, уверяю вас. Я признаю, что это возможно, но мне необходимы точные доказательства, прежде чем я приду к такому заключению.
     - Совершенно справедливо, - сказал мистер Эмберли. - С вашей стороны, это мудро. Итак, я дам вам доказательства. Есть тело мертвого человека, найденного в машине на пустынной дороге. Первый важный факт.
     - Пустынной дороге? Как я понял, вы не считали это важным фактом.
     - Напротив, очень важным. Вы, полковник, воспринимаете его как негативное звено в цепи. Второй важный факт заключается в положении машины.
     Полковник довольно тупо повторил:
     - Машины? Ну и?..
     - Конечно, машины. Она стояла у обочины дороги с выключенным мотором. Горели лишь задние огни. Почему?
     Полковник сделал неопределенный жест:
     - Могут быть различные причины. Если его остановили...
     - Но убитый не остановил машину у обочины дороги. Машин