. Не думаю, что и Даусону с Коллинзом это понравилось.
     Фонтейн начал ходить по комнате.
     - Кто нашел его? Где он был?
     Когда он услышал, что Коллинз застрелен в миле от особняка, то тяжело вздохнул.
     - Господи! Значит, вы думаете, что это дело рук браконьеров?
     Мистер Эмберли удержался от ответа. Новый поворот в деле, казалось, озадачил Фонтейна.
     - Что заставило вас отправиться на его поиски? Только не говорите, что вы ждали, что подобное может случиться.
     - О, нет, - сказал Эмберли. - Мы ехали поговорить с вами, когда его обнаружили, вот и все.
     Фонтейн покачал головой.
     - Не могу понять. Это страшное дело. Господи, остается только гадать - кто следующий?
     Сержант вернулся в комнату и спросил Фонтейна, не будет ли он так любезен ответить на несколько вопросов. Фонтейн согласился с готовностью, но заметил, что знает немногое. Лакей был в его комнате, когда в половине восьмого он поднялся наверх, чтобы переодеться к обеду. С тех пор он его не видел и хватился только тогда, когда незадолго до полуночи поднялся к себе в спальню и увидел, что для него ничего не приготовлено. Он позвонил. На звонок пришел Бейкер и сказал, что Коллинза не было в комнате для прислуги во время ужина. Потом пошел проверить его комнату и обнаружил, что она пуста.
     Фонтейн признался, что у него возникли подозрения. В другое время он бы просто подумал, что лакей ушел без спросу и тем самым нарушил правила дома, но определенные обстоятельства заставили его прийти к выводу, что все не так просто. Он считает важным факт, что лакей исчез именно в тот день, когда получил предупреждение о предстоящем через месяц увольнении.
     Мистер Эмберли, перелистывавший последний номер журнала "Панч", который он нашел на столе, при этих словах поднял глаза.
     - Вы вручили ему предупреждение?
     - Да, сегодня утром. Взвесив все, я подумал, что так будет лучше. Он многое себе позволял в своем положении. И затем этот случай с молодым Брауном. Чем больше я задумывался над тем, что вы, Эмберли, мне тогда сказали, тем больше мне это дело представлялось подозрительным. К тому же убийство Даусона. Когда начинаешь подозревать человека, то не знаешь, чем это закончится. И по размышлении я решил, что единственный выход - уволить слугу.
     - Но Коллинз, насколько мне не изменяет память, имел прекрасное алиби на тот вечер, когда был убил Даусон.
     - Да, я тоже так думал. Меня это неособенно беспокоило, пока Браун не упал в реку. В то время Коллинз гладил мой костюм и я видел его. Но то-то и удивительно, как порой можно обнаружить проколы в алиби. Я пытался подсчитать, сколько ему могло потребоваться времени, чтобы добраться до Питтингли-роуд, если он, положим, воспользовался мотоциклом. Я не говорю, что он мог сделать это, но у меня возникло сомнение. Знаете, это отвратительно, когда между хозяином и слугой возникают такие отношения. Я вручил ему предупреждение сегодня. Когда он весь вечер отсутствовал, мне пришло в голову, что он, должно быть, подумал, что я его подозреваю, почуял недоброе и сбежал. Чем больше я размышлял об этом, тем больше чувствовал уверенность. Когда же он не вернулся и к трем часам ночи, я позвонил в полицию. Но я и представить не мог, что подобное может случиться.
     - Да, сэр, полагаю, что не могли, - сказал сержант. - А не слышали ли вы или кто другой, как он уходил?
     - Нет, но я мог бы и не услышать. Я был в этой комнате почти весь вечер, писал письма. Я бы услышал, как открывали парадную дверь, но Коллинз мог уйти через другую.
     - Вы правы, сэр. Если вы не возражаете, я бы хотел переговорить с вашим дворецким.
     - Пожалуйста, - Фонтейн подошел к камину и нажал на звонок.
     Дверь почти сразу открылась, но вошел не Бейкер, а Коркрэн, взъерошенный и заспанный. Он недоуменно посмотрел на присутствующих, зажмурил на минуту глаза. Затем открыл их и потряс головой.
     - Я думал это мираж, - сказал он. - Но я точно вижу, что это вы, сержант. Что, дело раскрыто? Я не буду вам мешать, клянусь Богом.
     Сержант усмехнулся, но Фонтейн сказал резко:
     - Шутить не время. Коллинза застрелили.
     Коркрэн уставился на них. Затем посмотрел на Эмберли и попросил все объяснить.
     Ему ответил Фонтейн. Пораженный, Энтони слушал его, а в конце сказал, что все это ему очень не нравится.
     - Я недолюбливал его, - сказал он. - Хотя фактически у меня не было на него времени. Но то, что случилось, это уж слишком. Не могу сказать, что я ярый противник мелких преступлений, поскольку они вносят разнообразие в жизнь, но я не выношу убийц-маньяков. Три смерти, одна за другой! Нет, действительно, это уже через край!
     Фонтейн повернулся к Эмберли.
     - Боже, вы думаете, это возможно? - воскликнул он. - Неужели предположение Тони правильно? Все эти совершенно необъяснимые убийства? Как вы думаете?
     - Некоторые люди, - сказал мистер Эмберли, тщательно подбирая слова, - считают, что все убийцы - маньяки.
     - Вы звонили мне, сэр?
     Сержант оглянулся.
     - Я хочу задать вам несколько вопросов, - сказал он. - Проходите и закройте дверь.
     Дворецкий подчинился.
     - Я слушаю, сержант.
     На свет появилась записная книжка.
     - Который был час, когда вы в последний раз видели Коллинза? - спросил сержант.
     Дворецкий сразу же ответил:
     - Двадцать минут восьмого.
     - О, почему вы так уверены?
     - Коллинз сам обратил внимание на часы, сержант, и сказал, что должен подняться наверх и приготовить костюм для мистера Фонтейна.
     Из другого конца комнаты Эмберли спросил:
     - Вы не видели, как он уходил из дома?
     - Нет, сэр. Он, должно быть, ушел во время обеда, пока я прислуживал за столом.
     - Почему? - спросил тут же сержант.
     Рот дворецкого судорожно передернуло. Сделав паузу, он сказал:
     - Думаю, что я бы увидел, как он уходил, если бы был в помещении для прислуги.
     - Увидели бы, да? Вы с ним дружили?
     - Я не так давно в услужении у мистера Фонтейна и стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми слугами.
     Сержант впился в него глазами:
     - У кого вы служили до того, как приехали сюда?
     Тень растерянности промелькнула на его лице, но он с готовностью ответил:
     - Я временно не работал, сержант.
     - Почему?
     - По состоянию здоровья.
     - Адрес?
     - Мой... Мой домашний адрес - Тутин, - сказал он неохотно, - Блэкеддер-роуд.
     - А предыдущего хозяина?
     - Мой последний хозяин уехал в Америку.
     - Уехал? Вот как! Фамилия?
     - Фэншейв, - сказал Бейкер все так же неохотно.
     - Его адрес, пока жил в Англии?
     - У него не было адреса в Англии, сержант.
     Сержант удивленно поднял брови.
     - Послушайте, приятель, у него был адрес в то время, когда вы у него служили, не так ли? Какой адрес?
     Мистер Эмберли спокойным голосом вмешался:
     - Вы служили у мистера Джеффри Фэншейва, верно?
     Дворецкий взглянул на него:
     - Да, сэр.
     - Итон-сквер, так ведь?
     Дворецкий сглотнул слюну:
     - Да, сэр.
     - Тогда зачем делать из этого тайну? Номер пятьсот сорок семь, сержант.
     - Вы знали этого джентльмена, сэр?
     - Немного. Он член моего клуба.
     - Это правда, что он уехал за границу?
     - Думаю, да. Я могу узнать.
     Сержант обратился к Фонтейну:
     - Как я понимаю, вы получили рекомендательное письмо, сэр?
     - Да, конечно. Но его отдал мне лично Бейкер. У меня не было возможности написать прямо мистеру Фэншейву, потому что он уехал, или говорили, что уехал в Нью-Йорк. Письмо было написано на бланке клуба.
     - Проверить через клуб, - сказал сержант, старательно записывая в записную книжку. - Или это сделаете вы, сэр?
     - Да, лучше я, - сказал Эмберли. - Но мне все же хотелось бы узнать одно. - Его пронзительный взгляд остановился на лице Бейкера. - Вы говорите, что услышали бы как ушел Коллинз, если бы в это время не были в столовой. Слышали ли вы, что еще кто-то на протяжении вечера уходил из дома?
     Дворецкий, растягивая слова, сказал:
     - Две горничные уходили, сэр. Из слуг больше никто.
     - Вы уверены?
     - Да, сэр.
     - Вы были в комнате для прислуги?
     - Нет, сэр. Большую часть вечера я был в буфетной. До этого я убирал посуду в столовой.
     - Значит, вы бы знали, если бы кто-нибудь выходил из дома через парадную дверь?
     - В этот вечер никто не открывал парадную дверь, сэр, - сказал Бейкер, прямо глядя ему в глаза.
     Мистер Эмберли опять начал листать "Панч". Казалось, он утратил интерес к дальнейшему допросу дворецкого. Но когда Бейкер собрался уходить, он поднял глаза и спросил:
     - Когда вы заглянули в комнату Коллинза, вам не показалось, что он с собой что-нибудь прихватил, словно покидал дом навсегда?
     - Нет, сэр, - ответил Бейкер. - Мистер Фонтейн просил меня тщательно осмотреть комнату. Я взял на себя смелость и заглянул в шкаф и комод. Насколько я могу судить, ничего не было взято.
     - А вы осмотрели тщательно?
     - Да, сэр. Ничего, вызывающего подозрения, я не видел.
     - Благодарю вас, - сказал Эмберли.
     Сержант закрыл записную книжку.
     - Больше нет вопросов, сэр?
     - Нет, спасибо, сержант, - сказал Эмберли спокойно.
     - Тогда я возвращаюсь в отделение, сэр. Извините, что побеспокоили вас, мистер Фонтейн. Надеюсь, инспектор захочет повидаться с вами завтра.
     Фонтейн с мрачным видом кивнул.
     - Да, боюсь, что захочет, - согласился он.- Я буду дома все утро.
     - Что ж, если все кончено, - сказал Энтони, - я отправляюсь спать. И прихвачу с собой пистолет. Так-то надежнее.
     - Меня это нисколько не удивляет, сэр, - сказал сержант сочувственно.
     - Идемте со мной, сержант, - пригласил Энтони. - Все, что нам сейчас обоим необходимо, так это стакан хорошего вина.
     Фонтейн тут же вспомнил об обязанностях хозяина.
     - Конечно. О чем я думаю? Вы тоже выпьете, Эмберли?
     Эмберли отказался. Сержант, взглянув на него несколько обиженно, пробормотал что-то о соблюдении инструкции, но все-таки дал мистеру Коркрэну уговорить себя. Когда он вернулся, довольно потирая усы, казалось, между ним и Энтони сложились самые хорошие отношения. Уже в машине он сообщил мистеру Эмберли, что не припомнит случая, когда бы так привязался к молодому джентльмену.
     - И более того,сэр, - сказал он доверительно, - хотя я не могу сказать, что он абсолютно прав, но в его идее об убийце-маньяке что-то есть. В конце концов, сэр - три убийства, ни с того ни с сего. Как вы думаете?
     - Я думаю, что вы с Коркрэном стоите друг друга, - сказал Эмберли. - Убийства не были совершены одним человеком. Даусона убил Коллинз.
     - Что? - Сержант был ошарашен. - Но вы вроде никогда не уделяли Коллинзу большого внимания, мистер Эмберли! Я долго его подозревал, но вы...
     - Вся беда в том, сержант, что вы подозревали его не в том убийстве.
     - О, - протянул сержант, совсем растерявшись. - Полагаю, вы что-то подразумеваете, сэр, но будь я проклят, если понимаю. Вы сделали какой-то вывод из того, что мы услышали там? - Он через плечо показал большим пальцем в направлении особняка.
     - По двум или трем пунктам, - ответил Эмберли.
     - Так я и подумал, сэр. Не стоит и говорить, что я положил глаз на этого дворецкого. Хотел бы я узнать побольше о нем. За ним стоит последить. Появился неизвестно откуда, так сказать, а знает больше, чем можно было ожидать. Нисколько не удивился, увидев нас. Может быть поджидал. У меня в отношении него есть предчувствие, а когда у меня есть предчувствие, то я зачастую оказываюсь прав. Это ваш человек, мистер Эмберли, помяните мое слово!
     Эмберли загадочно посмотрел на него.
     - У вас великолепная интуиция, Габбинс.
     - Что, может быть, и так, сэр. Но подождите и увидите, что я был прав.
     - Думаю, сержант, - сказал мистер Эмберли, круто повернув машину, вы и не подозреваете, насколько близки к истине.

ГЛАВА XV

     Филисити, услышав новость за завтраком, сразу объявила о намерении поехать повидать Джоан еще утром. Сэр Хамфри обвинил ее в нездоровом пристрастии к ужасам, с чем она беспечно согласилась. Сам сэр Хамфри был потрясен случившимся и воздержался от выговора Фрэнку за беспокойство по ночам. Несмотря на его постоянные заявления, что вне стен суда, где он заседает, преступления его не интересуют, убийства в Аппер Неттлфоулде, принявшие уже массовый характер, заставили его тревожиться. От племянника он не узнал ничего, кроме голых фактов, но и этого было достаточно, чтобы он признался, причем несколько раз, что шокирован.
     Мистер Эмберли встал из-за стола, не дослушав рассуждений сэра Хамфри о хулиганстве в "нынешние времена", и, прервав его, посоветовал послать изложение его взглядов по этому вопросу в одну из воскресных газет. Леди Мэтьюс он предупредил, чтобы к ленчу его не ждали, и вышел.
     Сэр Хамфри, которого прервали в столь примитивной манере, с негодованием заговорил об отсутствии такта у молодого поколения. Жена выслушала его терпеливо, а когда он кончил, то заметила:
     - Не обращай внимания, дорогой. Бедный Фрэнк! Такой озабоченный.
     - Ты так считаешь, мама? - спросила Филисити, взглянув на мать.
     - Да, дорогая, конечно. У него столько проблем. Сегодня я поеду с тобой.
     Сэр Хамфри спросил, не овладело ли и ею нездоровое влечение к ужасам. Она с безмятежностью ответила отрицательно, сказав, что хочет просто попасть в Аппер Неттлфоулд.
     - Ты не возражаешь, если на обратном пути мы заедем в особняк, мамочка?
     - Нисколько, - сказала леди Мэтьюс. - Бедняга Ладлоу. Тридцать девять.
     - Чего тридцать девять? - не сдержался сэр Хамфри.
     - Забыла, дорогой. Думаю, что сорок. Температура, сам знаешь.
     Когда Филисити села за руль, то очень удивилась, узнав, что главной целью посещения в Аппер Неттлфоулде является "Голова кабана". Ее так и подмывало расспросить мать, что она собирается там делать, но леди Мэтьюс коротко ответила, что хочет, чтобы Ширли Браун вернулась в Грейторн. Филисити никогда не думала, что ее мать способна проявить такой интерес к малознакомой скрытной Ширли. Она недовольно посмотрела на нее и упрекнула в том, что та не хочет сказать, что у нее на уме.
     Леди Мэтьюс посоветовала ей внимательнее смотреть на дорогу. Филисити подчинилась, но продолжила атаку. Она прекрасно знает мать и понимает, что, несмотря на ее рассеяность, леди Мэтьюс часто бывает необычайно проницательной. Она начинает подозревать, что Фрэнк очень доверяет ей, хотя это не в его характере. Она также знает, что он относится к ней с большим уважением. Леди Мэтьюс, однако сказала, что Фрэнк ей ничего не рассказывает. Под напором дочери ее ответы стали столь невразумительны, что Филисити перестала ее мучить.
     Войдя в "Голову кабана", они нашли Ширли в комнате отдыха. Филисити сразу бросилось в глаза, что девушка выглядит потрясенной и, приветствуя их, улыбается с трудом.
     Леди Мэтьюс просто и добродушно сказала:
     - Дорогая, здесь вам очень неудобно. Возвращайтесь в Грейторн.
     Ширли покачала головой:
     - Не могу. Я... благодарю вас, но думаю, мне придется вернуться в город. Право, не знаю, что делать.
     Леди Мэтьюс повернулась к дочери.
     - Дорогая, масло. Не могла бы ты?
     - Могу, с удовольствием, - сказала Филисити, поднимаясь. - Никто не скажет, что я не понимаю намеков.
     Она ушла, и леди Мэтьюс, бросив созерцательный взгляд на мужчину, читавшего газету в другом конце комнаты, сказала мягко:
     - Дорогая, лучше расскажите Фрэнку. Я думаю, он все равно знает.
     Ширли посмотрела на нее испуганно:
     - Что вы имеете в виду?
     - Все о себе. Глупо молчать, потому что он может помочь вам. Самый умный в семье.
     Ширли чуть слышно сказала:
     - Он не может знать. Это невозможно. Что... Что вы знаете обо мне, леди Мэтьюс?
     - Не могу говорить при людях, дорогая. Так неблагоразумно. В плохих детективах они всегда говорят, а это неизбежно приводит к несчастью. Но, конечно, я сразу догадалась. Не могу представить, что вы делаете, но лучше расскажите Фрэнку. Разве вы так не думаете?
     Ширли посмотрела на свои стиснутые пальцы.
     - Не знаю. Если бы он не работал на полицию... Но он им помогает, и я... Думаю, что я причастна к уголовному преступлению.
     Она нервно засмеялась.
     - Вы очень взволнованы, - сказала леди Мэтьюс. - Я уверена, он хочет помочь. Что это значит - "причастна к уголовному преступлению"?
     - Я попала в неприятное положение, - сказала Ширли, заламывая пальцы. - Думаю, я все плохо сделала. Но это было так трудно, а мой брат... от моего брата было мало толку. А теперь все так безнадежно, что мне, кажется, ничего не остается, как вернуться в город. Я подумывала о том, чтобы рассказать все вашему... вашему племяннику, но я боюсь, потому что совсем его не знаю, а он... он довольно бескомпромиссный человек, не так ли?
     - Но так добр к животным, дорогая. Я скажу ему. Какая жалость, что теперь приходится все бросить.
     Минуту Ширли сидела, не двигаясь и устремив застывший взгляд куда-то вдаль. Наконец она тяжело вздохнула.
     - Да, я не перенесу этого. Мистер Эмберли... Не может ли он... Могли бы вы попросить его прийти повидаться со мной, как вы думаете?
     - Это совсем несложно, - сказала леди Мэтьюс, улыбаясь. - Но лучше поедем в Грейторн со мной.
     - Я... нет, не уговаривайте, пожалуйста. Вы думаете, что мне грозит опасность?
     - В Грейторне безопасно, - сказала леди Мэтьюс. - Полно воров, но мы можем позаботиться о вас.
     - Здесь я в безопасности, леди Мэтьюс. Вы заметили широколицего человека, который слоняется у входа на улице?
     - Там был человек, - призналась леди Мэтьюс. - Он напомнил мне о свадьбах. Вы понимаете. Детектив, который охраняет подарки. Такой трогательный. Легко узнаваемый. Они должны чувствовать себя у всех на виду.
     Ширли улыбнулась.
     - Да. Так вот я - подарок. Он следит за мной. Ваш племянник прислал его сюда.
     - Так на него похоже! - вздохнула леди Мэтьюс. - Очень смущает, но, возможно, так и надо. Я скажу ему, чтобы он пришел повидать вас. Этот бедняга ходит за вами весь день? Я чувствую, что мне следует дать ему булочку, или пенни, или еще что-нибудь.
     - Весь день, - сказала Ширли. - Есть еще один, который сменяет его. Так что, вы видите, я в полной безопасности, если... если возникнут какие-то сложности. - Она взглянула в сторону двери. В комнату отдыха входила Филисити.
     - С секретами покончено? - спросила Филисити безобидно.
     - Никаких секретов, дорогая, - сказала леди Мэтьюс, вставая. - Ширли не поедет в Грейторн. Ужасно упрямая. В любое время, дорогая?
     Ширли поняла этот загадочный вопрос.
     - Да. И вот еще что. Сегодня днем я собираюсь пойти в Айви коттедж. Надо закончить с упаковкой вещей и все приготовить, чтобы освободить коттедж. Поэтому, если меня не будет здесь, я буду там.
     - Очень хорошо, я не забуду, - сказала леди Мэтьюс. - Ты купила масло, дорогая? Что мы будем с ним делать? - Она направилась к выходу, бормоча:
     - Ириски или что другое. Почему я не сказала "апельсины"?
     В особняке Нортон они сразу обратили внимание, что Джоан бледна и напугана. Коркрэн вполне наслаждался ролью защитника и объявил, что увозит ее к своим родственникам. Леди Мэтьюс это показалось прекрасной идеей. Девушка явно была в нервном возбуждении, и даже ее сводный брат - человек мало проницательный - был согласен с тем, что она выглядит нездорово и что ей стоит на время уехать из поместья. Он тоже намерен уехать отдохнуть, как только все прояснится.
     Джоан не хотела возвращаться в особняк. Она не сможет выдержать здесь и дня, а ее отвращение к дому настолько велико, что она готова вообще не выходить замуж, чем идти под венец из этого ненавистного дома, о чем она заявила почти истеричным тоном.
     Воспользовавшись моментом, ее жених предложил устроить бракосочетание в городе и даже выступил за то, чтобы провести его в бюро регистрации браков.
     Джоан готова была согласиться на что угодно, но Фонтейн в