. Замечательно проведем вечер!
     Со значительно меньшим восторгом он встретил предложение Деборы пригласить Кеннета с какой-нибудь дамой, чтобы их было четверо, по когда она объяснила ему, что ей неприлично появляться с ним вдвоем, Адриан тут же согласился и вскоре ушел, чтобы подготовить все необходимое для успеха предприятия.

***

     Дебора тоже занялась приготовлениями к завтрашнему вечеру. Первым делом она отправилась на Бонд-стрит и купила несколько ярдов алой ленты и шляпку, которая успешно соперничала с экстравагантными головными уборами ее тетки. Алые бантики на зеленом в белую полоску платье потрясут всех своей безвкусицей. А если этого будет мало, кружевная шляпка с огромным бантом и тремя огромными страусиными перьями, без сомнения, дополнит впечатление вульгарности.
     Мистер Люций Кеннет вторично заявился в дом на Сент-Джеймс-сквер лишь поздно вечером. Когда он вошел в игорный зал, Дебора, которая стояла у стола, где играли в фаро, пошла к нему навстречу и отвела его в сторону.
     - Люций, - озабоченно сказала она, - у тебя нет среди знакомых вульгарной вдовы?
     Кеннет расхохотался:
     - Есть, конечно, но зачем она тебе, дорогуша?
     - Вообще-то это не обязательно должна быть вдова. Просто тетя как-то сказала, что ты якшаешься с вульгарными вдовами, и я подумала... Дело в том, что я завтра еду с Мейблторпом в Воксхолл, и ты мне будешь нужен. Вместе с вдовой.
     Трудно было ожидать, чтобы Люций Кеннет не потребовал объяснения такой странной просьбы. Дебора, которая привыкла поверять ему все свои заботы, увела его в соседнюю залу и коротко описала события, произошедшие за день. Услышав об ее отказе взять двадцать тысяч, он присвистнул. Но у него было чувство юмора и живое воображение, и ее план мести ему страшно понравился. Ее даже нельзя винить, сказал он, за то, что она предпочла его презренному металлу. Кеннет обещал явиться в Воксхолл со вдовой, которая оправдает все ожидания Деборы, и, посмеиваясь, пошел в очередной раз испытать свое счастье за игорным столом.

***

     Тем временем мистер Равенскар, который расстался с мисс Грентем взбешенный до крайности, был не менее ее исполнен жажды мести. В первый раз кто-то посмел пойти наперекор его желаниям. С тех пор как умер его отец и он, еще совсем молодым человеком, вступил во владение огромным состоянием, он успел привыкнуть к тому, чтобы все делалось по его воле. Его мачеха и тетка, по опыту зная, что он поступит так, как считает нужным, почти оставили попытки как-то на него повлиять. И он никак не ожидал, что девушка из игорного дома даст ему столь дерзкий отпор, и не был к этому готов. Его самолюбию, которое и без того страдало от необходимости откупаться от подобной особы, был нанесен чувствительный удар. Он с таким же негодованием думал о мисс Грентем, как и она о нем, и твердо решил, что вызволит Адриана из ее когтей, не заплатив ей при этом ни гроша.
     Но как ни был зол Равенскар, гнев не лишил его способности рассуждать, поскольку он был, как с самого начала предположила мисс Грентем, человеком трезвого практического ума. Обдумав все обстоятельства своей стычки с Деборой, он вынужден был признать, что ее поведение было не только неожиданным, но и необъяснимым. Он сделал ей свое последнее предложение, раздраженный ее упорством и считая - в ту минуту, - что за избавление Адриана от подобной связи не жалко никаких денег. И уже в следующую секунду он о нем пожалел: двадцать тысяч фунтов были ценой непомерной, а мистер Равенскар так же не любил, чтобы у него обманом выманивали деньги, как не любил, чтобы ему перечили. Но все же такая огромная сумма должна была произвести впечатление на мисс Грентем. Она и действительно как будто на минуту задумалась, но теперь он считал, что это было притворство. На самом деле она вовсе не собиралась отказаться от своей добычи.
     Предыдущим вечером Равенскар видел, как мисс Грентем ведет себя с его кузеном, и был убежден, что ни о какой любви тут нет и речи. Оставалось только предположить, что она твердо вознамерилась получить титул и положение в высшем обществе. Однако при первой встрече она не произвела на него плохого впечатления. Более того, поразмыслив, он признал, что был приятно удивлен, познакомившись с ней. Она просто держалась, прямо смотрела в глаза, и в ней вовсе не было того жеманства, которое она напустила на себя во время их прогулки. Равенскар вспомнил, как гневно сверкнули ее глаза, и опять нахмурился. Если бы она была из другого круга, он, пожалуй, заподозрил бы, что его предложение привело ее в негодование. Но этого не может быть: ее положение в теткином доме, ее поощрение детской влюбленности Адриана, ее отношения с известным сластолюбцем Ормскерком - все это исключало подобную возможность. Равенскар решил, что мисс Грентем решила играть по-крупному, и дал себе клятву не допустить, чтобы она эту игру выиграла. И стал думать, как лучше сорвать ее замыслы. Однако червячок сомнения продолжал точить его душу, а тут ему на подмогу заявился запыхавшийся лорд Мейблторп.
     Адриан пришел меньше чем через час после того, как Равенскар, прокатившись до Кенсингтона, вернулся домой. Узнав от дворецкого, что его кузен в библиотеке, Адриан сказал, что его не надо объявлять, и безо всякой церемонии ворвался в библиотеку со словами:
     - Макс! Извини, пожалуйста, но я тебе должен сказать, что я завтра не смогу поехать с тобой в Воксхолл. Ты не очень сердишься?
     - Нет так нет, - отозвался Равенскар. - Хочешь бокал мадеры?
     - Да нет, надо спешить. А впрочем, давай - мне есть за что выпить!
     Равенскар наполнил два бокала:
     - Что-нибудь важное? Может, послать за бургундским?
     Адриан засмеялся:
     - Не надо! Мне нравится твоя мадера. Я должен тебе сказать, что я пришел к тебе прямо с Сент-Джеймс-сквер.
     Протянутая к бокалу рука Равенскара остановилась в воздухе. Нахмурившись, он бросил на своего кузена быстрый взгляд:
     - Вот как?
     - Да. Мне надо тебе кое-что сообщить.
     Равенскар весь напрягся:
     - Ну говори.
     - Макс, она наконец-то согласилась! - радостно объявил Адриан. - Она сказала, что выйдет за меня замуж, как только я достигну совершеннолетия!
     Равенскар с изумлением смотрел на радостное лицо кузена.
     - А больше она ничего не сказала?
     - Господи, да чего еще мне нужно? Что ты за человек! Она считает, что в газете объявлять о нашей помолвке еще не стоит, но она не возражала, чтобы я сказал маме и тебе.
     - Вот как - не возражала? Ты ей так и сказал, что сообщишь мне?
     - Да, конечно, и она ответила, что ничего не имеет против. Макс, я самый счастливый человек на свете! Поэтому-то я и не смогу поехать со всеми вами в Воксхолл. Я буду сопровождать Дебору. Бегу заказывать кабинку и ужин. Но сначала давай выпьем за мою помолвку!
     Равенскар взял бокал:
     - Я выпью за твое счастье.
     Адриан одним духом осушил бокал и поставил его на стол.
     - Это одно и то же. Ну, я пошел! Я думаю, мы увидимся дня через два.
     - Во всяком случае, мы увидимся в Воксхолле. Хочешь совет?
     - Конечно! - сказал Адриан, останавливаясь у двери и оборачиваясь к Равенскару.
     - Ничего не говори своей матери.
     - Ты опоздал! Я уже ей сказал! Конечно, она не в восторге, но подожди - вот познакомится с Деборой, тогда быстро изменит свое мнение.

***

     К счастью, Адриан так спешил, что не заметил выражения презрительного изумления перед такой наивностью, которое появилось при этих словах на лице его кузена. Но он ушел в счастливом неведении, думая только о том, как наилучшим образом организовать завтрашнее увеселение для своей нареченной.
     Кузен же его остался во власти противоречивых чувств. С одной стороны, он был взбешен наглостью мисс Грентем, не замедлившей нанести ответный удар, да еще подавшей Адриану мысль сообщить о своей помолвке кузену. С другой стороны, в нем все больше укреплялись ростки сомнения. Может быть, мисс Грентем и надеется заполучить побольше - но куда уж больше того, что он ей уже предлагал? Он вспомнил, что при первой встрече она насмешливо назвала его "богатый мистер Равенскар". Он при ней поспорил с Файли, назначив абсурдные условия пари. Может быть, она воображает, что он так привязан к Адриану, что согласится выплатить за его освобождение вдвое и втрое больше. Ну так она скоро убедится, что ошиблась в своих расчетах! Но почему она не сказала Адриану о их прогулке в Гайд-парке? Равенскар терялся в догадках. В пылу страсти Адриан наверняка встал бы на ее защиту. Она ничего бы не потеряла, если бы рассказала ему о происках его кузена, - даже выиграла бы. Как все это понимать? Одним ударом она могла разрушить все влияние Равенскара на своего кузена и по каким-то непонятным соображениям делать этого не стала. Равенскар был невольно заинтригован ходом мыслей мисс Грентем.
     Узнав от Адриана, что он сообщил своей родительнице о помолвке с Деборой, Равенскар приготовился к неизбежной сцене. Ближе к вечеру карета леди Мейблторп остановилась перед его домом, и ее светлость, облаченная в лиловую люстриновую накидку и с плюмажем на голове, с грозным видом позвонила в дверь.
     Незадолго до ее визита из Танбридж-Уэлса приехали мачеха и сводная сестра Равенскара, и леди Мейблторп оказалась в заваленной сундуками, дорожными сумками и шляпными картонками прихожей, которую затурканные слуги пытались как можно быстрее расчистить. Леди Мейблторп поняла, что приехала не вовремя, но, секунду поколебавшись, решила не уезжать и сказала дворецкому отнести ее визитную карточку леди Равенскар.
     Ее тут же пригласили подняться в гостиную на втором этаже, где ее невестка полулежала на диване, держа в руках флакон с нюхательным уксусом. На маленьком столике рядом стоял бокал с миндальной наливкой. У окна стояла ее дочь Арабелла и оживленно болтала с Равенскаром. В украшенном лентами платье из травчатого шелка, со скромной кружевной косынкой на плечах, она являла собой очень приятное зрелище.
     Мисс Равенскар совсем не была похожа на свою мать, у которой были классически-правильные черты лица, но красота которой была бледной и невыразительной. Арабелла была миниатюрной брюнеткой с живым и озорным личиком. Верхняя губка у нее задорно приподнималась, синие с сиреневым отливом глаза сияли весельем, а на щеках играли в прятки две очаровательные ямочки. Увидев тетку, она побежала ей навстречу, восклицая:
     - Дорогая тетя Селина, как я рада вас видеть! Ой, какая же у вас шляпа! Меня просто дрожь берет! Как это кузен разрешает вам носить на голове такие ужасные сооружения!
     - Ну что ты говоришь, Арабелла! - слабо запротестовала ее мать.
     Но Арабелла так весело улыбалась и так крепко обняла тетку, что та и не подумала обидеться на ее дерзкие слова. Леди Мейблторп снисходительно погладила ее по голове, назвала безобразницей и пошла к дивану поцеловать невестку в бледную щеку. В глубине души она считала, что та могла бы и встать с дивана, чтобы с ней поздороваться, но ничего по этому поводу не сказала и лишь выразила сожаление, что Оливии, очевидно, нездоровится.
     - Меня ужасно утомила поездка, - слабым голосом пожаловалась миссис Равенскар. - Я только что говорила Максу, что в карете надо заменить рессоры. Мне казалось, что я рассыплюсь от тряски. Извини, дорогая Селина, что я принимаю тебя лежа, но ты ведь знаешь, как легко я утомляюсь. Садись, пожалуйста. Как же в Лондоне шумно! Это не для моих нервов. Мне уже сейчас нехорошо от всей этой суматохи.
     Леди Мейблторп не была склонна сочувствовать подобным фантазиям, но она была благовоспитанной женщиной и терпеливо выслушала описание многочисленных и разнообразных недомоганий, от которых страдала ее невестка.
     Поток жалоб миссис Равенскар остановила Арабелла, воскликнув:
     - Но, мама, мы же договорились, что на этот раз ты совсем не будешь утомляться! А я так рада, что опять в Лондоне. Я собираюсь ходить на все балы, и музыкальные вечера, и маскарады, и... все-все! И ты обязательно пойдешь со мной по лучшим магазинам, чтобы купить материю на новые платья - мне буквально нечего надеть, а у тебя такой замечательный вкус!
     Миссис Равенскар слабо улыбнулась, но сказала, что, пожалуй, у нее на это не хватит сил.
     - Ну, если так, Арабелла может рассчитывать на меня, - утешила племянницу леди Мейблторп. - Я с удовольствием буду сопровождать девочку. Сколько раз я жалела, что у меня нет дочки.
     Эти слова не совсем соответствовали истине, но Арабелла бросилась ей на шею и назвала ее своей ненаглядной тетушкой. Как будет обидно, в который раз подумала леди Мейблторп, если Адриан упустит такую прелестную невесту.
     Эта мысль напомнила ей о цели ее визита, и она бросила на Равенскара такой красноречивый взгляд, что игнорировать его было, казалось бы, просто невозможно. Однако Равенскар ухитрился это сделать, и леди Мейблторп пришлось напрямую спросить его, не может ли он уделить ей несколько минут.
     - Разумеется, - сказал ее племянник. - Пойдемте в библиотеку, сударыня.
     Леди Мейблторп приняла это не слишком радушное приглашение, извинившись перед миссис Равенскар и пообещав навестить ее, когда она отдохнет после переезда.
     Равенскар пошел по лестнице вниз и, дойдя до библиотеки, пропустил тетку вперед. Она едва дождалась, чтобы за ним закрылась дверь.
     - Я не хотела говорить при Арабелле. Макс, случилось нечто ужасное!
     - Знаю, - отозвался он. - Мисс Грентем согласилась выйти замуж за Адриана.
     - Ты же сказал мне, что поговоришь с ней, Макс!
     - Я с ней говорил.
     - Ну и какой толк? Я так на тебя рассчитывала! Эта новость меня просто убила!
     - Очень сожалею, сударыня, но мои усилия оказались бесполезными. Мисс Грентем отказалась взять деньги.
     - Боже правый! - проговорила леди Мейблторп, опускаясь в ближайшее кресло. - Какой ужас! Что же делать?
     - Вам лучше не делать ничего. Предоставьте все мне. Я не допущу, чтобы Адриан повел эту женщину к алтарю.
     Леди Мейблторп содрогнулась:
     - Она отвратительна?
     - Она наглая шлюха, - холодно произнес Равенскар.
     - Как ты выражаешься, Макс! Хотя я в этом ни минуты не сомневалась. Я знала, что она окажется гадкой девкой. Расскажи мне про нее. Она хотя бы красива или Адриану и это примерещилось?
     - Да, она очень хороша собой, - ответил Равенскар.
     - В вульгарном стиле, конечно? Крашеная потаскушка?
     - Нет, она не красится. При первой встрече она не показалась мне вульгарной. Она производит приятное впечатление. Может быть, чересчур непринужденная манера разговаривать, но не настолько, чтобы это коробило. У нее правильная речь, и она держит себя с достоинством. Нет, внешне в ней придраться не к чему.
     - Ты с ума сошел, Макс? Что ты говоришь?
     - Я же сказал - внешне. Но за этой отнюдь не отталкивающей внешностью скрывается хищница.
     - Бедный мой мальчик! - простонала леди Мейблторп.
     - Будем надеяться, что мне удастся его выручить. Предоставьте все мне, сударыня. Я вырву Адриана из ее когтей, даже если для этого мне придется его похитить.
     Леди Мейблторп подумала, что на худой конец это не такой уж плохой выход.
     - Думаешь, это поможет делу? - спросила она.
     - Нет.
     - Тогда зачем же такое замышлять?
     - Я этого не замышляю. Скорей уж я похищу эту особу.
     - Макс! - воскликнула его тетка, в душе которой мелькнуло страшное подозрение. - Уж не попал ли и ты под ее гнусные чары?
     - У вас нет оснований этого опасаться, - жестко проговорил Равенскар. - Я еще не встречал женщины, которая вызывала бы во мне такое отвращение.
     Это заявление несколько успокоило леди Мейблторп, но все-таки она спросила:
     - Ты считаешь, что она твердо решила выйти замуж за моего бедного мальчика?
     - В этом я не уверен. Возможно, она просто пытается нас напугать, чтобы выманить побольше денег. До дня рождения Адриана осталось совсем недолго, и она это отлично знает. Может быть, поэтому она и объявила нам открытую войну.
     - Придется заплатить ей столько, сколько она требует, - уныло сказала леди Мейблторп.
     - Я уже предлагал ей двадцать тысяч.
     Его тетка побледнела:
     - Двадцать тысяч! Ты с ума сошел! У нас столько и денег-то нет!
     - Не волнуйтесь, - с иронией сказал Равенскар. - Я вовсе не собирался тратить на нее деньги Адриана.
     Леди Мейблторп воззрилась на него в крайнем изумлении.
     - Ну, Макс, такой щедрости я от тебя не ожидала! Я тебе, конечно, очень благодарна, но...
     - Вам не за что меня благодарить, - перебил он ее. - Она отказалась.
     - Она, видно, не в своем уме!
     - Не знаю, в своем ли она уме, но она определенно не представляет, с кем имеет дело.
     Леди Мейблторп беспокойно заерзала в кресле:
     - Мне бы хотелось на нее взглянуть.
     Равенскар криво усмехнулся:
     - Взглянете, если завтра поедете с нами в Воксхолл. Адриан ее туда привезет.
     - Афиширует победу над ним в глазах всего света! - воскликнула леди Мейблторп.
     - Вот именно. А может быть, только в моих глазах - я что-то не пойму.
     Леди Мейблторп встала.
     - Что ж, я поеду с вами, - решительно заявила она. - Оливия, наверно, будет рада остаться дома. Может быть, мое присутствие отрезвит бедного обманутого мальчика.
     - Может быть, - ответил Равенскар. - Но я бы на это не поставил и пенса.

Глава 7

     На следующий вечер при виде собравшейся в Воксхолл Деборы леди Беллингем впала в предобморочное состояние. Она глядела на племянницу выпученными от ужаса глазами, разевая и закрывая рот, как вытащенная из воды рыба.
     Дебора пришла к тетке, чтобы взять у нее румян и мушек. Ее платье vive bergere с трехсантиметровой ширины зелеными полосами всегда бросалось в глаза, но не представляло собой чего-нибудь исключительно вульгарного, пока его не украсили множеством красных бантиков. Удивительно, подумала бедная леди Беллингем, чего можно добиться обыкновенными ленточками. Но даже эти вопиющие бантики меркли по сравнению с кошмарным головным убором, который Дебора водрузила на свою замысловатую прическу. Леди Беллингем зачарованно таращила глаза на сооружение из кружев, газа и лент, которое венчали три огромных страусиных пера.
     - Вы мне не одолжите свое гранатовое ожерелье, тетя Лиззи? - невозмутимо спросила Дебора.
     К леди Беллингем наконец-то вернулся дар речи.
     - Гранаты? С этим платьем? Дебора, что на тебя нашло?
     - Гранаты - это то, что мне надо, - сказала Дебора, открывая шкатулку с украшениями, которая стояла на туалетном столике. - Сейчас сами увидите.
     Леди Беллингем прикрыла глаза рукой:
     - Не хочу и видеть! Ты похожа на третьеразрядную певичку!
     - Верно, - с довольным видом отозвалась ее племянница, - похожа. Нет, вы все-таки взгляните, тетя! По-моему, ничего вульгарнее нельзя себе вообразить!
     Леди Беллингем бросила один взгляд на гранатовое ожерелье, рдевшее на горле Деборы, и на гранатовые сережки в ее ушах и застонала.
     - Неужели ты в таком виде собираешься показаться в Воксхолле? Я тебя умоляю, Дебора, сними эту невообразимую шляпу!
     - Ни за что! - заявила Дебора, надевая на руки браслеты. - Надо еще нарумяниться и прилепить хотя бы одну мушку.
     - Никто уже давно не носит мушек! Что ты затеяла, Дебора? И зачем ты напудрила волосы? Тебе можно дать все тридцать лет. И если уж ты хочешь прилепить мушку, то возьми маленькую, а не эту безобразную громадину!
     Мисс Грентем засмеялась и отступила, чтобы лучше рассмотреть себя в зеркале.
     - Тетя Лиззи, я же вам говорила, что выряжусь как можно вульгарнее. Получилось превосходно!
     - Но подумай о бедном Мейблторпе, - со страданием в голосе воззвала ее тетка. - Как ты можешь быть к нему такой бесчувственной? Ему впору будет сквозь землю провалиться!
     - Он, скорее всего, ничего и не заметит, - оптимистически сказала Дебора, - а если и заметит, невелика беда.

***

     У Деборы были основания предполагать, что влюбленный лорд Мейблторп будет слеп к любым недочетам в туалете своей обожаемой невесты, но даже он обратил внимание на ее невер