догадывалась, что рассмешило  его,  потому
что не очень чувствовала смешное, и у нее, в отличие от него, не  возник
перед глазами мистер Шоли, Нагрянувший в Кемден;  но  она  была  слишком
рада, что  он  развеселился,  а  не  разгневался,  чтобы  интересоваться
причиной его веселья. Она неуверенно улыбнулась и сказала:
   - Это один из его сюрпризов. Я как-то говорила  тебе,  что  он  любит
преподносить роскошные сюрпризы, помнишь?
   - Да, Дженни, говорила! О, вот бы попасть в Бат  и  увидеть  все  это
собственными глазами!
   Она поразмыслила и сказала совершенно серьезно:
   - Ты считаешь, что ее светлость не отпустит Лидию с ним?


Глава 14

   Три дня спустя, как раз когда Адам втыкал, булавку в  складки  своего
галстука, его заставили оторваться от этого занятия  звуки,  безошибочно
возвестившие о приезде его сестры. За трелями звонка у  парадной  двери,
сопровождаемыми энергичным постукиванием молоточка,  вскоре  последовали
торопливые шаги по лестнице, и веселый голос Лидии позвал:
   - Адам, Дженни!
   Он улыбнулся и вышел на лестничную площадку в одной жилетке.
   - Ах, Адам, ну разве не замечательно! Вот и я! -  воскликнула  Лидия,
бросаясь ему на грудь. - Мистер Шоли привез меня - да еще с таким шиком!
А, Дженни, вот и ты! Я считаю, что твой папа - самый добрый  человек  на
свете! Мистер Шоли, мистер Шоли, проходите, прошу вас! Они оба здесь!
   Освободившись от объятий, которые причинили  непоправимый  урон,  его
только что завязанному галстуку, Адам подтвердил,  приглашение,  сказав,
глядя поверх перил:
   - Да, проходите наверх, сэр, если у вас осталось достаточно сил после
дня, проведенного в такой крикливой  компании!  Как  поживаете,  сэр?  Я
очень вам признателен!
   Мистер Шоли, грузно взобравшись по  последнему  лестничному  пролету,
схватил протянутую Адамом руку и ответил, расплывшись в широкой улыбке:
   - Да, я это знал!. Ну, Дженни, как видишь,  я  привез  тебе  Лидию  в
целости и сохранности, и, конечно, пока она в твоем доме,  скучать  тебе
не придется!
   А теперь, когда я вижу ее в твоих надежных руках, я поеду.
   - Ради Бога, вы хотите нанести нам смертельную обиду! - сказал  Адам.
- Или вам представляется, что Дженни ведет хозяйство с такой  скупостью,
что приезд всего лишь пары неожиданных гостей причинит ей хлопоты? Плохо
вы ее знаете!
   - Я ведь вам говорила! - торжествующе вставила Лидия.
   - Но к вам, очевидно, придут гости. Нет, я не останусь! -  решительно
настаивал мистер Шоли.
   - Нет, папа, не придут - разве что мы собирались поехать  позднее  на
собрание к леди Каслри, но нам не обязательно ехать, правда, Адам?
   - Обязательно, но до  этого  у  нас  есть  еще  несколько  часов.  Не
пройдете ли в мою гардеробную, сэр, пока я  закончу  одеваться?  Кинвер,
принеси шерри!
   - Нет, я не могу сесть обедать с вами таким грязным!
   - Хорошенькое дело - сказать  так,  когда  мы  договорились,  что  вы
поведете меня обедать в отель, если здесь мы никого не застанем дома!  -
возмущенно перебила его Лидия. - Вы не говорили, что  не  можете  сидеть
таким грязным, когда речь шла только обо мне!
   В восторге от того,  что  его  переспорили,  мистер  Шоли  отправился
вместе с Адамом в его комнату, посмеиваясь и качая головой:
   - Никогда еще не встречал такой бойкой кокетки! Даже и не знаю, когда
мне еще так нравилась девушка, и это факт!
   - Я рад. Я и сам очень к ней привязан, но, сознаюсь, я опасался,  что
вам она может показаться несколько утомительной!
   - Нужно нечто большее, чем мисс Лидия, чтобы утомить Джонатана  Шоли.
До чего же она звонкая! Вы не представляете, как быстро пролетело время!
Да и усаживать ее за еду - настоящее удовольствие! Она не  из  тех,  кто
просит чай и тост, когда вы буквально из кожи вон лезете  и  заказываете
кушанья по своему разумению,  чтобы  ей  угодить!  Да,  мы  остановились
перекусить в "Павлине", и пусть это шайка грабителей, но я вот что о них
скажу: стол они для нас накрыли вполне сносно, потому что я заказал  еду
заранее, и, конечно, отдельный кабинет тоже, о чем сказал  ее  светлости
специально, чтобы ее успокоить. "Не нужно бояться, я  не  допущу,  чтобы
мисс Лидия сидела в обычной кофейне, - сказал я,  -  ни  один  нахальный
молодой хлыщ не будет сверлить ее глазами, пока за нее отвечает Джонатан
Шоли. О ней будут заботиться так, будто она моя собственная дочь". И тут
уж не скажешь лучше. А что именно так все и было, надеюсь, мне нет нужды
вам говорить.
   - Конечно нет! Вам.., вам было трудно уговорить мою мать?
   - О нет! - снисходительно ответил мистер Шоли. - Только  учтите,  это
не значит, что она не выдвинула множество пустяковых возражений; но  это
была не более чем пустая женская болтовня - не сочтите за  неуважение  к
ее светлости! - и вскоре все устроилось. "Да не  беспокойтесь  вы,  мэм,
что она будет мне в тягость! - сказал я. - Потому что не будет. А насчет
того, что она не готова ехать в Лондон, ручаюсь: она будет готова  через
пять минут, если захочет. Так что, - говорю, - я поеду  к  "Христофору",
где остановился, а прямо с утра заеду за мисс Лидией". И тут  уж  нечего
было сказать, потому что она видела: на "нет" я не соглашусь.
   Этот рассказ затем дополнила Лидия, которая  сказала,  что  каким  бы
несветским ни был мистер Шоли, но, на ее взгляд, он - чудесный человек.
   - Адам,  он  раскатал  маму  словно  тесто!  Такого  еще  никогда  не
случалось! Хотя я должна признать, что помогли омары.
   - Омары? - вставил глубоко заинтересованный Адам.
   - О, он захватил пару живых омаров из Бристоля и банку имбиря -  маме
в подарок! Они лежали в сетке, и один омар все норовил  вылезти  наружу.
Ну, ты знаешь нашу маму, Адам! Она не могла глаз от  него  отвести,  что
сильно ее отвлекало. А потом мистер Шоли починил ручку двери в гостиной.
Это было очень хлопотно, но он сказал, что может привести ее в порядок в
мгновение ока, если у нас есть отвертка. Конечно, у нас ее не оказалось,
- я подумала, это что-то вроде стамески, - но  он  сказал,  что,  скорее
всего, у нас есть что-нибудь другое, что тоже подойдет, и  отправился  в
кухню посмотреть, не найдется ли  там  чего-нибудь  подходящего.  -  Она
хихикнула. - Видели бы вы  лицо  мамы!  Особенно  когда  он  вернулся  и
пожурил ее за дымовую заслонку. Он сказал, что ей  совсем  не  правильно
пользовались, и подробно рассказал, как это нужно делать. У меня  просто
в боку закололо, потому что бедная мама не имела ни малейшего понятия, о
чем он говорит! И вот что я  скажу:  она  вела  себя  прекрасно  и  даже
пригласила  его  остаться  пообедать  с  нами,  что  было  действительно
благородно с ее стороны! Однако он не остался, сказав,  что  приехал  не
для  того,  чтобы  причинять  ей  неудобства,  и  заказал  свой  обед  у
"Христофора". И хотя она повторила, что ничто не заставит  ее  отпустить
меня с ним, она все-таки отпустила меня, потому что была убеждена,  что,
если ей придется снова с ним  увидеться,  у  нее  случится  один  из  ее
тяжелейших приступов!
   - Вот это сцена! - сказал Адам, словно завороженный." - А меня там не
было! Вот досада! Ну до чего обидно!
   Лидия хмыкнула:
   - Да, но, пожалуй, наверное, будь ты там, ты  не  получил  бы  такого
удовольствия,  поскольку  ты  более  чувствителен,  чем  я,  и  тебе  не
нравится, что мама неприязненно относится к мистеру Шоли.  Что  касается
меня, так он мне нравится, и мне совершенно безразлично, что он смешной;
более того, мы стали ,с ним лучшими друзьями, и он собирается взять меня
в Сити и показать  там  все  главные  достопримечательности  и  то,  как
чеканят монету в Тауэре, и вообще все!
   Скоро стало видно, что это не было пустым хвастовством.  Мистер  Шоли
не только выполнил свое обещание, но стал наведываться  в  дом  Линтонов
чаще и всегда с  каким-нибудь  предложением,  как  развлечь  Лидию.  Ему
казалось величайшим вздором, что она не может ездить на приемы со  своим
братом и сестрой, и его так и подмывало устроить Дженни нагоняй  за  то,
что та сразу не представила ее в свете.
   - Да я бы с удовольствием, - ответила дочь, - но у меня для этого нет
разрешения леди Линтон, как я тебе уже десять раз говорила,  папа!  Ведь
ты не допустишь, чтобы  я  повела  себя  столь  неподобающим  образом  и
сделала это по своей воле, - ведь ты знаешь, что не допустишь!
   - Если бы только мне пришла в голову мысль поговорить об  этом  с  ее
светлостью! - сожалел мистер Шоли. - Я не сомневаюсь,  что  уговорил  бы
ее. А если бы я знал, что мисс Лидии придется сидеть  как  неприкаянной,
пока вы с его светлостью разъезжаете по всяким пышным приемам...  Я  вот
что тебе скажу,  девочка,  мы  с  тобой  поедем  в  Сити  посмотреть  на
иллюминацию, а после поужинаем на пьяцце <Пьяцца  -  базарная  площадь>!
Это, конечно, если его светлость согласится!
   - Конечно он согласится! - объявила Лидия, в восторге от этой  затеи.
- И мне это нравится больше всего остального!
   - Да, но только если Адам скажет, что тебе можно  поехать,  -  твердо
сказала Дженни, совершенно уверенная,  что  он  одобрит  прогулку  своей
сестры по городу с ее родителем.
   Однако, когда она сообщила ему об этом деле, тот лишь сказал:
   - Как любезно со стороны твоего отца! Нет, я совсем не против -  если
он действительно хочет ее взять и не сочтет это скучным для себя,  -  О,
об этом не может быть и речи! - ответила она. - Он говорит, что покатать
ее - для него одно удовольствие. - И задумчиво добавила:
   - Пожалуй, Лидия - именно такая девушка,  какую  он  хотел  бы  иметь
своей дочерью. В ней столько жизнерадостности, озорства, да  к  тому  же
она ужасная проказница!
   - Что касается меня, я думаю, он  вполне  доволен  своей  собственной
дочерью!
   - Я знаю, что он нежно любит меня, но нельзя отрицать, что я зачастую
жестоко его разочаровываю. Ну, с этим ничего не поделаешь, но мне  очень
хотелось бы быть хорошенькой, и живой, и занятной!
   - А мне - нет, если живость  означает  то,  что  я  вкладываю  в  это
понятие. А что касается занятности, то,  поверь,  я  считаю  тебя  очень
занятной, Дженни!
   - Это вежливо с твоей стороны, но ты имеешь в виду, что считаешь меня
комичной - но ведь это совсем другое! - возразила она. - Наверное, ты не
станешь возражать, чтобы я как-нибудь свозила Лидию на Рассел-сквер? Она
хочет видеть казака, который стоит у дома мистера Лоуренса  всякий  раз,
когда царь едет туда позировать для  портрета.  А  ты  сам  когда-нибудь
видел? И зачем только папа рассказал  ей  об  этом?  Знаешь,  Баттербанк
дружен с человеком Лоуренса и  потому  может  предупредить  папу,  когда
ожидается приезд царя. Мне самой как-то нет никакого дела до него, и  до
короля Пруссии тоже, хотя, должна признать, он очень красив, несмотря на
то что выглядит таким унылым. И конечно же я  не  виню  его  в  этом,  -
добавила она, - ведь того, что  он  и,  прочие  из  них  шагу  не  могут
ступить, не собрав толпу зевак, достаточно, чтобы  любого  повергнуть  в
уныние!
   - Не дай Лидии уговорить тебя ехать на Рассел-сквер, если тебе это не
интересно! - сказал Адам. - В конце концов,  она  увидит  иностранцев  в
опере.
   - Она не увидит там казаков. Если уж на то пошло,  она  и  королей  с
принцами не разглядит как следует, потому что  наша  ложа  -  по  ту  же
сторону, что  и  королевская.  И  все-таки,  думаю,  там  будет  на  что
посмотреть.
   Она говорила в большей степени пророчески, чем даже сама подозревала:
взору Лидии открылось гораздо больше, чем  это  можно  было  предвидеть.
Обзор ложи регента, с царем по одну руку и королем Пруссии по  другую  и
свитой  из  иностранной  знати,  скучившейся  позади  них,  был   весьма
ограничен, зато ложа Линтонов была выгодно расположена для каждого,  кто
жаждал увидеть принцессу Уэльскую.
   Ее исключили из участников королевских  торжеств,  но  она  отомстила
регенту, ворвавшись в ложу, как раз  напротив  него,  пока  пели  "Боже,
храни короля!". Она была одета в черный  бархат,  с  черным  париком  на
голове,  поддерживавшим  алмазную   тиару,   и   демонстрировала   такую
потрясающую фигуру, что привлекла внимание почти  всех,  за  исключением
своего принадлежавшего к королевской семье супруга.
   Гимн закончился; и, когда  Грассини,  выводившая  его  своим  богатым
контральто, сделала  низкий  реверанс  в  сторону  королевской  ложи,  в
партере  разразился  шквал  аплодисментов.  Он   предназначался   именно
принцессе, но та уселась на свое  место,  никак  не  отреагировав,  лишь
криво усмехнувшись и сказав что-то человеку из свиты.
   А регент тем временем аплодировал Грассини; продолжительное  хлопанье
заставило его обернуться и отвесить грациозный поклон - но  кланялся  ли
он  публике  или  своей  жене,  неизвестно,  этот   вопрос   был   самым
обсуждаемым, но так никогда и не разрешенным.
   Как бы там ни было, Лидии показалось, что это редкостная удача, когда
нечто настолько потрясающее случилось на первом же публичном  торжестве,
где ей довелось присутствовать; и это заставило ее  забыть  о  том,  что
вечер начался не совсем так приятно, как хотелось.
   Дженни купила по такому случаю для Лидии палантин из лебяжьего пуха и
убедила ее надеть  жемчуг,  который  леди  Нассинггон  объявила  слишком
крупным для ее собственной шеи. Но когда Адам увидел свою сестру в  этом
украшении, он довольно резко сказал:
   - Где ты взяла ожерелье? Наверняка это дала Дженни?
   - Да, она одолжила его мне только на сегодняшний вечер. Очень любезно
с ее стороны, не правда ли? Его лицо окаменело, но он вежливо ответил:
   - Очень любезно с ее стороны, но я предпочел бы,  чтобы  ты  от  него
отказалась. Видишь ли, оно стоит целое  состояние,  и,  я  уверен,  мама
сказала бы, что это не подходящая вещь для девушки твоего возраста!
   - Нет,  не  сказала  бы!  Она  говорит,  что  жемчуг  -  единственное
украшение, которое могут позволить себе надеть молоденькие девушки! И  я
обещаю быть очень осторожной...
   - У тебя нет собственного ожерелья? - перебил он.
   - Есть,  но  это  обычная  дешевая  побрякушка!  Если  Дженни  решила
одолжить мне свой жемчуг, я не понимаю, почему ты должен быть против!  -
с трудом скрывая возмущение, сказала Лидия.
   Дженни положила ладонь на  ее  руку  и  каким-то  сдавленным  голосом
примирительно сказала:
   - Возможно, это и не совсем то, что нужно. Полагаю, твой  собственный
хрусталь подойдет  больше  -  в  конце  концов,  он  очень  мил!  Скорее
поднимайся наверх и поменяй ожерелье, пока не приехал Броу! Пожалуйста!
   Лидия внезапно уловила напряженность  в  голосе  Дженни  и,  переведя
взгляд с  брата  на  нее,  увидела,  что  лицо  молодой  женщины  сильно
покраснело. Увлекаемая за руку, Лидия вышла из комнаты вместе с ней, но,
едва притворилась дверь, спросила:
   - Но.., но почему?
   Дженни покачала головой и поспешила вверх по лестнице.
   - Мне не нужно было.., он совершенно прав: ты слишком молода!
   - Но с чего он так разошелся? Это совсем на него не похоже!
   Дженни взяла у нее жемчуг и отвернулась,  чтобы  убрать  его  в  свою
шкатулку для драгоценностей.
   - Он разозлился не на тебя. Не обращай внимания!
   - Тогда он разозлился на тебя? Но  что  ты  такого  сделала,  Дженни,
скажи на милость?
   - Просто ему не понравилось, когда  он  увидел,  что  ты  надела  мой
жемчуг. Это было глупо с моей стороны!  Я  забыла..,  мне  не  пришло  в
голову... - Она осеклась и через силу улыбнулась. -  Ты  готова?  Пойдем
вниз.
   - Ты хочешь сказать, ему не нравится, что я  надела  жемчуг,  который
мне не принадлежит? - спросила Лидия. - Но я часто  надевала  побрякушки
Шарлотты!
   - Это другое дело, Адам очень щепетилен - я это  не  могу  объяснить!
Когда человек богат, он должен быть  очень  тактичным,  чтобы  не..,  не
выставлять  богатство  напоказ!  Ну,  было  бы  просто   вульгарно   так
поступить! У  меня  и  в  мыслях  не  было  подобного,  но  так  уж  оно
получилось, когда я буквально навязала тебе свой жемчуг!
   - Это было исключительно любезно с твоей стороны! - сказала Лидия.  -
По-сестрински! Вроде того как купить  этот  палантин  для  меня!  Думаю,
против него-то Адам не станет возражать?
   - О, не говори ему! - взмолилась Дженни. - В конце концов, это  сущий
пустяк, но... Послушай, это не молоточек? Нам нужно спускаться  вниз.  Я
велела подавать обед, как только приедет Броу,  потому  что  не  годится
опаздывать в оперу.
   Она вышла из комнаты, положив конец обсуждению, но Лидии нечего  было
сказать. Занавес приподнялся, позволяя ей заглянуть за кулисы того,  что
ей, по простодушию, казалось жизнью замечательной. Ей, слишком  молодой,
чтобы заглядывать глубже того,  что  лежит  на  поверхности,  прежде  не
приходило в голову,  что  два  человека,  которые  являют  миру  зрелище
умиротворенного блаженства, могут быть не настолько счастливы, насколько
это кажется.  Это  был  не  первый  случай,  когда  она  заметила  нечто
обескураживающее в отношениях брата с женой, но в  предыдущий  раз  Адам
отошел столь быстро, что вскоре она забыла  инцидент.  Казалось,  они  с
Дженни так легко ладят друг с другом, что она  не  задавалась  вопросом,
есть  ли  какие-то  скрытые  течения  в  этих   спокойных   водах.   Для
семнадцатилетней сестры Адама было почти невозможно  помыслить,  что  он
по-прежнему любит Джулию.
   Лидия спускалась в гостиную в состоянии смятения. В лице  Адама  было
нечто большее, чем гнев, когда он увидел, что она надела жемчуга Дженни,
в его взгляде сквозило отвращение; Дженни, уловив это, была обижена.
   Между Адамом и Дженни не могло быть никакого  сравнения;  но  тем  не
менее было немилосердно с его стороны причинять боль Дженни, которая  не
хотела его обидеть.
   Войдя в  гостиную,  Лидия  с  облегчением  увидела,  что  брат  тепло
улыбается жене. Возможно, она слишком вдавалась в тонкости происшедшего;
возможно, Адам и в самом деле считал, что жемчужины слишком роскошны для
девушки.
   Если бы она только знала, как глубоко он переживает из-за  того,  что
позволил своему отвращению взять верх  над  выдержкой!  Воспользовавшись
возможностью, подвернувшейся ему благодаря тому, что Лидия была занята с
Броу, он подошел к Дженни и, понизив голос, сказал:
   - Спасибо тебе! Я бы и минуты не  провел  спокойно,  если  бы  ты  не
убедила ее снять эту вещь! Какое безрассудство - одалживать свой  жемчуг
моей сорвиголове-сестре!
   Она ответила вымученной улыбкой. У него возникло  искушение  оставить
эту тему, но  у  нее  был  тот  остановившийся  взгляд,  который  всегда
свидетельствовал о том, что она расстроена. Как  низко,  бестактно  было
обижать ее, с раскаянием думал он, когда она  не  желала  ничего,  кроме
добра!
   - Более того, не пристало девушке в обстоятельствах Лидии расхаживать
с целым состоянием на шее.
   Напряжение в ее лице стало почти незаметным, она тихо сказала:
   - Да, ты прав! Я не приняла во внимание.., я думала лишь о  том,  как
ей пойдет это ожерелье. Мне очень жаль!
   - Конечно оно ей к лицу! Бедная Лидия! Как не хочется, чтобы она меня
невзлюбила!
   Дженни засмеялась, и Лидия, услышав ее смех, тут же  простила  Адама.
Вероятно, у женатых людей случаются размолвки; так или иначе, все  снова
вошло в колею, раз Дженни безмятежна, как обычно, и Адам в прекраснейшем
расположении духа. Лидия отправилась обедать с ощущением, что в конечном
счете вечеринка удастся, - так и случилось  на  самом  деле.  И  никаких
признаков непонимания, между  Дженни  и  Адамом  тоже  больше  не  было'
заметно, так что вскоре  Лидия  выбросила  этот  инцидент  из  головы  и
подумала вместо этого  о  разных  волнующих  событиях,  ожидающих  ее  в
ближайшие дни.
   Самым  интересным  из  них,  по  мнению  Дженни,  должна  была  стать
процессия союзных монархов в Гайд-холле; для нее все прочее уже не имело
значения рядом с позолоченной по краям открыткой, приглашавшей  лорда  и
леди Линтон присутствовать на званом вечере в Карлтон-Хаус