же вам, - заметил он с печальным удовлетворением.
     - Да, говорили, а я отвечала, что мне могут понадобиться ваши услуги. Вы собираетесь надолго оставаться в Лондоне или вскоре опять уезжаете?
     - На следующей неделе. Но, знаете, сударыня, теперь уже ничего нельзя сделать! Жаль, но это так!
     - Посмотрим. Как вы думаете, что произойдет, если вы однажды скажете Чарльзу, что видели, как я уезжала с Чарльбери в почтовой карете четверкой?
     - Он даст мне пощечину, - без колебаний ответил мистер Вичболд. - И даже не буду винить его!
     - О, - растерявшись, сказала Софи. - Да, я бы этого не хотела. Но если бы это была правда?
     - Не поверит мне. Вам незачем уезжать с Чарльбери. Он не способен на такие выходки.
     - Я не знаю, но это можно уладить. Он не залепит вам пощечину, если вы только спросите, почему я уезжала из города с Чарльбери, так ведь?
     Подумав, мистер Вичболд признал, что в этом случае может избежать оплеухи.
     - Вы это скажете? - спросила его Софи. - Если я дам дам знать запиской, вы доведете до сведения Чарльза? Он всегда в "Уайте" после полудня?
     - Ну обычно его можно найти там, но я бы не стал говорить "всегда", - задумчиво ответил мистер Вичболд. - Кроме того, я не увижу, как вы уезжаете!
     - Почему бы нет, если вы дадите себе труд прогуливаться возле Беркли-Сквер! - резко ответила она. - Когда я дам вам знать, вы поймете, что это правда, и можете с чистой совестью рассказать это Чарльзу. Он непременно узнает обо всем, когда вернется домой, но порой он не приходит к победу, и это все испортит. Ну, возможно, не все, но мне всегда хотелось убить одним выстрелом двух зайцев, даже если это и невозможно!
     Мистер Вичболд тщательно обдумал и это. Поняв все значение слов Софи, он внезапно сказал:
     - Знаете, что я думаю?
     - Нет, скажите!
     - Не хочу мешать, представьте! - сказал мистер Вичболд. - Не мой близкий друг Чарльбери. Думаю, отличный человек, но я не очень много с ним сталкивался.
     - Но что вы думаете? - нетерпеливо спросила Софи, сердясь на это отступление.
     - Подумайте, очень вероятно, что Чарльз вызовет его на дуэль, - сказал мистер Вичболд. - Задумайтесь об этом! Чертовски хороший стрелок Чарльз. Мне стоит лишь заикнуться ему! - извиняюще добавил он.
     - Вы правы, я очень признательна вам, что вы напомни ли мне о такой возможности! - тепло сказала Софи. - Я ни в коем случае не стану подвергать Чарльбери опасности! Но знаете, в этом не возникнет ни малейшей необходимости.
     - Ладно, - успокаивающе сказал мистер Вичболд. - Думаю, в таком случае он лишь заставит его упасть несколько раз! Я имею в виду, расквасит ему нос!
     - Кулачный бой! О, нет! Он не пойдет на это!
     - Пойдет, - сказал мистер Вичболд без колебаний. - Скажу вам честно, когда я в последний раз видел Чарльза он так сердился на Чарльбери, что сказал, что будет хорошо если он не задаст ему трепку в ближайшие дни. У Чарльза в кулаках сидит дьявол! Я не знаю, какой боец Чарльбери, но не думаю, что он может соперничать с Чарльзом.
     Воодушевившись, он добавил:
     - Он лучший боксер-любитель, которого я видел в жизни! Отличная тактика и защита, никаких колебаний или опасений! Он очень редко проигрывает! - Внезапно он овладел собой, замолчал, немного смутившись, и попросил прощения.
     - Ничего страшного, - сказала Софи, наморщив лоб. - Я должна подумать, так как это совсем не подходит. Если я разозлю Чарльза, а, признаюсь, именно этого я и хочу...
     - Это несложно, - ободряюще сказал мистер Вичболд. - Очень вспыльчивый! С самого детства!
     Она кивнула.
     - И будет рад найти предлог отколошматить кого-нибудь, я уверена. Конечно, я постараюсь придумать, как не допустить, чтобы он причинил Чарльбери какой-нибудь вред. - Она перевела дыхание. - Все, что надо, - это решительность! - сказала она. - В конце концов, никогда не следует уклоняться от неприятной обязанности, если надо достичь цели! Мистер Вичболд, я вам очень признательна! Теперь я знаю, что мне делать, и я не удивлюсь, если это отлично послужит обеим целям!

XVI

     Когда мисс Рекстон узнала о согласии мистера Ривенхола на свадьбу его сестры с мистером Фонхоупом, она была так искренне возмущена, что не смогла удержаться от увещеваний. С присущим ей здравым смыслом она указала на дурные последствия такого брака, умоляя его хорошенько подумать, прежде чем поощрять каприз Сесилии. Он молча слушал ее, но когда она исчерпала все свои аргументы, резко сказал:
     - Я дал слово. Я, конечно, во многом с тобой согласен. Мне не по душе этот брак, но я не буду принуждать свою сестру выйти за человека, которого она не любит. Я думал, что она быстро излечится от того, что казалось мне простым увлечением. Этого не случилось. Я вынужден признать, что это не обычная прихоть, а глубокое чувство.
     Мисс Рекстон вскинула брови, что являлось у нее признаком неудовольствия.
     - Мой дорогой Чарльз! Это так не похоже на тебя! Полагаю, не надо далеко искать того, кто вынудил тебя говорить такое, но, признаюсь, я не ожидала, что ты будешь высказывать мысли, столь противоречащие твоему положению и, я бы добавила, твоему воспитанию.
     - Неужели! Если ты хочешь, чтобы я тебя понял, будь добра, объясни, что ты имеешь в виду, Эжени!
     Она спокойно сказала:
     - Ты не понял? А ведь мы так часто говорили об этом! Разве мы с тобой не согласились, что в том, что дочь идет против воли своих родителей, есть нечто неприличное?
     - В общем, да.
     - И в частности, Чарльз, если это вопрос о ее замужестве. Ее родителям лучше знать, что ей больше подходит. Есть что-то вызывающее и неприятное в том, что девушка - как это говорят? - влюбляется. Бесспорно, у невоспитанных людей так принято, но мне кажется, что благородный и воспитанный человек предпочел бы, чтобы его избранница была более сдержанной. А твоя речь - прости меня, дорогой Чарльз, - больше подходит для сцены, чем для гостиной твоей матери!
     - В самом деле? - заметил он. - Скажи мне, Эжени! Если бы я просил твоей руки против воли твоего отца, ты бы приняла мое предложение?
     Она улыбнулась.
     - Нам незачем обсуждать такую чепуху! Ты бы никогда так не поступил!
     - Ну, а вдруг?
     - Нет, конечно, - спокойно ответила она.
     - Очень признателен тебе! - язвительно сказал он.
     - Немудрено, - откликнулась она. - Ты бы вряд ли хотел, чтобы будущая леди Омберсли не обладала такими качествами, как сдержанность и дочерняя почтительность!
     Он пристально посмотрел на нее.
     - Я начинаю понимать тебя, - сказал он.
     - Я знала, что это случится, ведь ты разумный человек. Вряд ли надо говорить, что я не сторонница браков, в которых отсутствует взаимное уважение. Такие браки едва ли могут стать счастливыми! Но, конечно, если Сесилии не нравится Чарльбери, будет жестоко принуждать ее к свадьбе с ним.
     - Как великодушно!
     - Надеюсь, - степенно сказала она. - Я всегда старалась вести себя великодушно по отношению к твоим сестрам... ко всей твоей семье! Их благосостояние - моя главная цель, и, уверяю тебя, я приложу все свои силы для этого.
     - Благодарю, - сказал он бесцветным голосом.
     Она вертела браслет на руке.
     - Я знаю, ты очень снисходительно относишься к мисс Стэнтон-Лейси, но, думаю, ты не станешь отрицать, что во многом ее влияние в этом доме было несчастливым. Без ее поддержки, рискну предположить, Сесилия не осмелилась бы вести себя подобным образом.
     - Не знаю. Если бы ты видела, как она ухаживает за Амабель и успокаивает волнение Сесилии и матери, ты бы не говорила, что ее влияние было несчастливым! Я никогда не смогу этого забыть!
     - Никто и не просит тебя об этом. Приятно, что можно заслуженно похвалить ее поведение в данных неблагоприятных обстоятельствах.
     - Я также обязан ей моими теперешними хорошими отношениями с Хьюбертом. И здесь она не принесла ничего, кроме добра!
     - Ну, по этому вопросу наши мнения всегда расходились, не так ли? - любезно сказала она. - Но я не хочу спорить с тобой! Надеюсь, у Хьюберта все в порядке.
     - В полном порядке. Я бы даже сказал в чересчур полном, ибо этот чудак решил, что обязан наверстать за каникулы пропущенное! Он уехал на литературный вечер! - Он внезапно засмеялся. - Если такая добродетельность не вгонит его в тоску, я, вероятно, вскоре узнаю, что он опять попал в какую-нибудь историю!
     - Боюсь, ты прав, - серьезно согласилась она. - Непостоянство его увлечений должно сильно тревожить тебя.
     Он недоверчиво уставился на нее, но прежде чем он заговорил, Дассет ввел в комнату лорда Бромфорда. Мистер Ривенхол приветствовал нового гостя значительно любезнее, чем обычно, но сказал:
     - Боюсь, вам не повезло; моей кузины нет дома, она уехала кататься.
     - Мне уже сказали об этом. Здравствуйте, сударыня! - но я счел своим долгом подняться сюда и поздравить вас со счастливым выздоровлением вашей сестры, - ответил его светлость. - Я заезжал к нашему дорогому Бэйли, - превосходный человек - и он поклялся, что не осталось ни малейшей опасности заразиться.
     Судя по изгибу губ мистера Ривенхола, он собирался сказать что-то язвительное, поэтому мисс Рекстон быстро произнесла:
     - Вы были нездоровы, дорогой лорд Бромфорд? Как печально это слышать! Но, надеюсь, ничего серьезного?
     - Бэйли так не считал. По его мнению, этот сезон был необычайно болезненным, такая суровая погода, понимаете ли, так легко простудить горло, чему я исключительно подвержен. Можете вообразить, как беспокоилась моя мать, ведь у меня такое слабое здоровье... Нелепо будет отрицать, что оно слабое! Я больше недели не мог выйти из комнаты.
     Мистер Ривенхол, прислонившись широкими плечами к камину и засунув руки в карманы своих бриджей, являл собой вид человека, который собирается повеселиться. Лорд Бромфорд не осознал этого, но мисс Рекстон была начеку и все поняла. Она поспешила снова вмешаться в разговор.
     - Да, горловые болезни очень распространены. Неудивительно, что леди Бромфорд тревожилась. Но теперь, я вижу, вы полностью поправились!
     - Да, - согласился он. - Моя болезнь была не такой, чтобы... Короче, даже мою маму тронула преданность мисс Стэнтон-Лейси своей маленькой кузине! - Он повернулся к мистеру Ривенхолу, который наклонил голову как будто из вежливости, а на самом деле, чтобы скрыть мрачную ухмылку. - В связи с этим мне на память пришли несколько строк из "Мармиона".
     Мисс Рекстон, уже уставшая слушать похвалы в адрес Софи, была благодарна мистеру Ривенхолу за то, что он прервал лорда Бромфорда:
     - Да-да, мы все хорошо их помним!
     Лорд Бромфорд, уже начавший декламировать: "О Женщина, в наш час покоя!" был немного сбит с толку этими словами, но вскоре пришел в себя и провозгласил:
     - Любые сомнения, которые могли бы возникнуть по поводу истинной женственности характера мисс Стэнтон-Лейси теперь, осмелюсь предположить, исчезнут.
     В этот момент вновь появился Дассет и сообщил, что экипаж леди Бринклоу стоит у дверей. Мисс Рекстон, которая заехала на Беркли-Сквер, пока ее мать занималась своими делами на Бонд-Стрит, пришлось удалиться. Лорд Бромфорд сказал, что так как ни леди Омберсли, ни ее племянницы нет дома, он не будет задерживать мистера Ривенхола, и всего несколько минут спустя тот смог наконец дать волю своему смеху. Лорду Бромфорду, к которому очень благоволила леди Бринклоу, предложили место в ландо. И всю дорогу до Брук-Стрит он подробно перечислял симптомы своей недавней болезни.
     Мистер Ривенхол, несмотря на свое решение держаться подальше от своей кузины, не смог устоять перед искушением пересказать ей этот разговор. Как он и думал, она оценила шутку, но внезапно положила конец его веселью, невольно воскликнув:
     - Как хорошо он и мисс Рекстон подойдут друг другу! Странно, почему я никогда раньше об этом не думала?
     - Вероятно, - холодно сказал мистер Ривенхол, - ты забыла, что мы обручены с мисс Рекстон!
     - Уверена, не из-за этого, - сказала Софи, обдумав его слова. Она вскинула брови. - Обиделся, Чарльз?
     - Да! - сказал мистер Ривенхол.
     - О Чарльз, ты меня удивляешь! - воскликнула она, сопровождая это взрывом веселья. - Так лицемерить!
     И так как, сказав это, она совершила стратегически верный отход, ему осталось только смотреть на безмолвную дверь.
     Он прямо сказал матери, что поведение Софи становится все хуже и хуже, но оценить ее распущенность в полной мере ему удалось лишь два дня спустя, когда, приказав груму запрячь в тильбюри свое последнее приобретение, он услышал в ответ, что в его экипаже не более получаса назад уехала мисс Стэнтон-Лейси.
     - Уехала в моем тильбюри? - повторил он. Его голос стал жестче. - На какой лошади?
     Грум заметно вздрогнул.
     - На... на молодом коне, сэр!
     - Ты... запряг... молодого коня для мисс Стэнтон-Лейси? - спросил мистер Ривенхол, вкладывая в свои слова такую силу, как будто желая пригвоздить своего грума к месту и лишить его дара слова.
     - Мисс сказала... мисс была уверена... что вы не будете возражать, сэр! - запинаясь, произнес этот бедолага. - И видя, как она дважды правила серыми, сэр, и не получив приказа, и услышав ее слова... Я думал, что вы ей позволили, сэр!
     Мистер Ривенхол несколькими едкими словами выбил эту иллюзию из его головы, добавив характеристику того заблуждения, которое питал его грум, воображая, что вообще способен думать. Грум, не осмеливаясь оправдываться, печально ожидал слов о своем увольнении. Они не прозвучали. Мистер Ривенхол был строгим, но справедливым хозяином, и даже в гневе он ясно понимал, к каким средствам могла прибегнуть его беспринципная кузина, чтобы достичь своей цели. Он неожиданно овладел собой и рявкнул:
     - Куда она поехала? В Ричмонд? Отвечай!
     Видя, что провинившийся никак не может собраться с мыслями, личный грум лорда Омберсли вмешался и подобострастно сказал:
     - О нет, сэр! Нет, точно! Миледи и мисс Сесилия час назад уехали в Ричмонд в коляске! И мисс Амабель с ними, сэр!
     Мистер Ривенхол знал, что его мать собиралась в гости к кузине, живущей в Ричмонде, и посмотрел на грума, нахмурив брови. Подразумевалось, что Софи будет сопровождать тетю и кузин, и он никак не мог понять, что заставило ее переменить свое намерение. Но это была не главная проблема. Молодой гнедой конь, которого она имела неосторожность взять, был очень своевольным животным, абсолютно не привыкшим к городскому движению и, конечно же, неподходящим для леди. Мистер Ривенхол мог справиться с ним, но даже такой известный лошадник, как мистер Вичболд, не брался за это. Мистер Ривенхол, вспомнив о некоторых самых невинных номерах гнедого, похолодел от страха. Этот страх пробудил его гнев. Он всегда сердился, когда его лошадей брали без спросу, но это было ничто по сравнению с тем убийственным гневом, который сейчас овладел им. Софи вела себя непростительно - он не собирался раздумывать над тем, что такое поведение было очень несвойственно ей, - и сейчас, возможно, лежала на мостовой со сломанной шеей.
     - Оседлайте Громовержца и Каурого! - внезапно скомандовал он. - Быстро!
     Оба грума бросились выполнять его приказание, обменявшись многозначительными взглядами. Ни один конюх, выученный менять почтовых лошадей за пятьдесят секунд, не мог бы справиться быстрее. И пока двое рабочих конюшни пялились на эту необычайную спешку, мистер Ривенхол уже быстро выезжал со двора по направлению к Гайд-Парку, сопровождаемый грумом, который держался на почтительном расстоянии.
     Он все рассчитал правильно, но увидел кузину в неудачный момент, ибо молодой гнедой, сначала пытавшийся встать на дыбы при виде мальчика, который пускал бумажного змея, сделал попытку лягнуть копытом пол экипажа. Мистер Ривенхол, готовый все простить кузине, лишь бы она была невредима, увидел, что недооценил ее. Белый от ярости, он спрыгнул с седла, перекинул повод через голову Громовержца, вручил его груму с кратким приказом отвести коня домой, забрался в тильбюри и отобрал вожжи у кузины. Некоторое время он был полностью поглощен конем, а Софи любовалась его искусством. Она не считала, что сама справлялась так уж плохо, ибо при всем своем желании гнедой не смог понести ее; но она не претендовала на мастерство, с каким мистер Ривенхол управлял смелым, полуукрощенным животным. Она не собиралась усмирять его гнев, но вместо этого невольно воскликнула:
     - Ах, ты превосходный кучер! До сегодняшнего дня я даже и не подозревала, насколько превосходный!
     - Я не нуждаюсь в твоих похвалах! - он вспыхнул, его лицо и голос являли резкий контраст спокойным рукам. - Как ты посмела это сделать? Как ты посмела? Если бы ты сломала шею, ты бы получила по заслугам! А то, что ты не разбила колени моего коня, я считаю просто чудом!
     - Чепуха! - сказала Софи, тем самым подлив масла в огонь.
     Результат оправдал все ее ожидания. Дорога до Беркли-Сквер не заняла много времени, но мистер Ривенхол успел вместить в него все накопившееся раздражение двух последних недель. На одном дыхании он разнес в пух и прах характер Софи, осудил ее манеры, ее принципы и ее воспитание, выразил сильное желание преподать ей хорошую трепку и пожалел того глупца, который женится на ней, наконец, он заявил, что с нетерпением ждет того дня, когда освободится от ее нежелательного присутствия в их доме.
     Софи едва ли смогла бы остановить поток красноречия. Да она и не пыталась, а сидела, сложив руки на коленях и опустив глаза. Она ничуть не сомневалась в том, что ее безучастность еще больше распалит его, доведя до белого каления. Во время своей эскапады в отдельные моменты она сомневалась, что сможет сохранить себя или коня невредимыми. Она еще никогда так не радовалась за своего кузена; и один взгляд на его лицо убедил ее, что он тревожился значительно больше, чем мог бы самый заинтересованный кучер за своего коня. Он мог говорить все, что ему угодно; он не обманул ее.
     Он высадил ее на Беркли-Сквер, грубо сказав, что она может выйти из тильбюри и без его помощи. Она покорилась, и, не дождавшись, пока она зайдет в дом, он поехал к конюшням.
     Это произошло вскоре после полудня. Мистер Ривенхол не вернулся домой, и так как она больше не опасалась, что он внезапно войдет к ней в комнату, она послала одного из лакеев в ближайшие наемные конюшни и села к столу написать несколько важных записок. К двум часам Джон Поттон, недоумевающий, но ничего не заподозривший, был послан в Мертон с одной из них в кармане. Если бы он знал ее содержание, он бы вряд ли покидал Лондон в таком хорошем настроении.
     "Дорогая Санчия, - писала Софи, - я попала в ужасное положение, и очень прошу тебя немедленно присоединиться у мне в Лейси-Мэноре. Не подведи меня, а то я буду в полном отчаянии. Эштед лежит всего в десяти милях от Мертона, так что тебе нечего опасаться усталости. Я покидаю Лондон через час, и полностью полагаюсь на тебя. Всегда твоя Софи".
     Когда вернулся лакей, исполнив поручение, он получил лолгинеи за свои труды и был отправлен доставить два письма. Одно из них он оставил на квартире мистера Вичболда; другое повез из дома лорда Чарльбери в стрелковую галерею Мэнтона, а оттуда - в Брукс-Клаб, где он, наконец, и настиг свою добычу. Лорд Чарльбери, вызванный в холл, чтобы лично взять письмо, тут же в сильном удивлении прочел его, а затем, щедро наградив посланца, отправил его к мисс Стэнтон-Лейси с заверениями, что он полностью в ее распоряжении.
     А в это время мисс Стэнтон-Лейси, которая, предусмотрительно отпустив свою слишком рьяную служанку на выходной, дала указания испуганной горничной уложить свои вечерние принадлежности в чемодан, написала еще два письма. Она все еще была занята этим делом, когда в ее гостиную ввели лорда Чарльбери. Она подняла голову, улыбнулась и сказала:
     - Я знала, что могу положиться на вас! Благодарю! Позвольте, я допишу эту записку!
     Он дождался, пока Дассет закрыл за собой дверь, и только потом спросил:
     - В чем дело, Софи, ради Бога? Зачем вам надо ехать в Эштед?
     - Там мой дом, дом сэра Го