не совсем удалось, поскольку повар заболел.
     После обеда джентльмены вскоре присоединились к дамам и сели за вист.
     Некоторые гости стали готовить карты для роббера, а остальные - играть в лотерею. Мисс Фэйрфорд села у лотерейного столика, и Джудит ничуть не удивилась, увидев, что Перри берет стул и устраивается рядом с нею. Она про себя улыбнулась, вспомнив, что ровно неделю назад Перри назвал бы такой вечер никчемной забавой для пустых щеголей.

ГЛАВА VIII

     Вопреки ожиданиям Джудит, пока что не было заметно, чтобы страстная влюбленность, которую питал Перри к мисс Фэйрфорд, пошла бы на убыль. Брат по-прежнему много времени проводил, болтаясь по городу, но при первой же возможности он оказывался там, где были Фэйрфорды, если не у них дома, то, при случае, на любом званом вечере, куда они могли быть приглашены.
     Мисс Тэвернер сказала кузену, что никак не может решить, сердиться ей за это на Перри или, наоборот, радоваться. Пылающий страстью брат ее утомлял, но если уж чары мисс Фэйрфорд могли удержать Перегрина от игорных клубов и таверн, то ей, разумеется, надо было этому только радоваться. Но, когда выяснилось, что Перри серьезно подумывает о женитьбе, Джудит несколько забеспокоилась. Ей казалось, что брат еще слишком юн, чтобы думать о таких вещах.
     Тем не менее, не прошло и месяца с того дня, как Перри познакомился с мисс Фэйрфорд, а между молодыми людьми установилось такое взаимопонимание, что Перри собрал всю свою храбрость в кулак и попросил разрешения прийти на беседу с родителями девушки.
     Леди Фэйрфорд очень нравилось, что ее любимая дочь так триумфально завоевала подобное восхищение. Но, что было не менее важно, ей был глубоко симпатичен Перегрин сам по себе. Она открыто проявляла к нему благосклонность и принимала его в своем доме без церемоний. Однако сэр Джеффри, обладавший более трезвым и здравым умам, считал, что юная пара вполне может с женитьбой не спешить.
     Ему совсем не хотелось расставаться со своей дочерью, а, может, он в душе сомневался в надежности ее жениха. Но даже и он вынужден был признать, что о таком замужестве для своей милой Харриет он мог только мечтать.
     Сэр Джеффри не стал возражать против помолвки, но, в силу своих представлений о приличиях, а они были весьма строгими, не пожелал выслушивать никакого серьезного предложения без получения на то согласия или одобрения со стороны лорда Ворта.
     Сие суровое решение произвело на Перегрина такое воздействие, что он сломя голову бросился к своему опекуну. Однако Ворт оказался неуловимым. Перри три раза подряд являлся к нему домой и ни разу не заставал графа. Перри попробовал написать Его Светлости письмо с подробными объяснениями, но из этого у него ничего не вышло. Тогда Перегрин решил искать своего опекуна в его клубах.
     Этот план оказался более успешным. У Байта Перри сказали, что Ворт уехал за город, у Альфреда, - что он появлялся там в последний раз примерно полгода назад. После этого Перегрину наконец-то удалось отыскать своего опекуна в клубе Вотьера, где тот играл в макао.
     - Ох! - воскликнул Перри. - Вот вы где! Я ищу вас по всему городу!
     Граф бросил на Перегрина слегка удивленный взгляд и собрал свои карты.
     - Ну, что ж! Теперь, когда вы меня нашли, как думаете, сможете ли вы посидеть тут - не упуская меня из вида, если вам этого хочется, - и подождать, пока закончится игра? - спросил он.
     - Извините, сэр! Я совсем не хотел прерывать вашу игру, - искренне сказал Перегрин. - Только у Байта мне сказали, что вас нет в Лондоне, а когда я поехал к Альфреду, мне сообщили, что там вы не появляетесь уже несколько месяцев.
     - Идите сюда и присоединяйтесь к нам! - любезно пригласил лорд Алванлей. - У Альфреда не следует те-рятк время, мой мальчик. Как я слышал, у них там целых семнадцать видов бишофа <Бишоф - напиток из вина и фруктового сока.>. Мы с Вортом сдались после восьмого. Что же касается Байта, то, как я знаю, Ворт научил всех в этом клубе всегда говорить, Что его в городе нет. Не хотите ли присоединиться к нам?
     Перегрин был очень польщен и от души поблагодарил лорда Алванлея. Он занял место между сэром Генри Майлдмеем и неким джентльменом с ярко рыжей шевелюрой и очень синими глазами. Как Перри узнал позже, это был лорд Ярмоут.
     Ставки за столом были чрезвычайно высокими, и вскоре Перегрин понял, что ему отчаянно не везет. Но это его совсем не тревожило: он был уверен, Ворт никогда не откажется оплатить какие бы то ни было долги, сделанные его подопечным, если они окажутся выше тех небольших сумм, которые остаются у него от выдаваемых на квартал карманных денег. Перри отнесся к своим проигрышам безо всякой обиды и весело написал "ЯДВ" <"Я. Д. В." - "Я должен вам" - долговая расписка.>. Банк держал Ворт, который с невозмутимым видом принял запись Перри.
     К столу, чтобы посмотреть на игру, подошел мистер Брюммель. Увидев запись Перри, он в удивлении поднял бровь, но ничего не сказал. Время шло быстро, и игра закончилась до того, как банк перешел к другому игроку. Мистер Брюммель, уводя с собою графа на поиск шампанского со льдом, прошептал ему:
     - Джулиан, ему обязательно надо играть за вашим столом? Знаете, это выглядит не очень-то красиво.
     - Молодой дурень, - без эмоций ответил Ворт.
     - Просто он несколько не на своем месте, - сказал Брюммель, беря с подноса, поданного ему официантом, бокал с шампанским.
     В этот момент вошел герцог Бедфордский вместе с лордом Фредериком Бентинксом и мистерам Скеффинтоном. Они как бы создали ядро того круга, который вскоре образовался возле мистера Брюммеля.
     Больше ничего о Перегрине и его проигрышах сказано не было. Герцог, будучи закадычным другом Красавчика, хотел услышать мнение последнего об одном, по его мнению, важном деле.
     - Пожалуйста, Джордж! Мне надо знать! - очень серьезно сказал он. - Я сменил своего портного, как вы знаете, и этот фрак мне уже шил новый мастер. Что вы скажете об этом наряде? Он мне подходит? Вам нравится его крой?
     Мистер Брюммель, продолжая потягивать шампанское, задумчиво поглядел на Его Светлость поверх бокала. Собравшиеся вокруг Брюммеля молча, с большим интересом ждали его вердикта. Герцог, весь сгорая от нетерпения, важно демонстрировал всем свой фрак. Глаза мистера Брюммеля на какой-то краткий миг задержались на его очень ярких, блестящих пуговицах. Потом он негромко вздохнул, и герцог побледнел.
     - Сидит хорошо; мне нравятся длинные фраки, - сказал лорд Фредерик. - Кто это шил, герцог? Ньюджи?
     - Повернитесь, - попросил мистер Брюммель.
     Герцог послушно повернулся. Он стоял, наклонив голову к плечу, наблюдая, какое впечатление его наряд произведет на Красавчика. Мистер Брюммель оглядел его с головы до пят и медленно обошел вокруг. Он внимательно изучил длину фалд и поморщился. Потом он обозрел крой плаща у плеч, и брови его поднялись. Под конец он взял один из лацканов указательным и большим пальцами и тщательно его пощупал.
     - Бэдфорд, - проникновенно изрек Брюммель. - Вы что, серьезно считаете, что это фрак?
     Все вдруг захохотали. На лице герцога появилось нелепое выражение: сочетание испуга и веселья. Он прервал хохот окружающих:
     - Нет, Джордж! Это уж совсем скверно с вашей стороны. Честное слово, я готов вызвать вас за это на дуэль!
     - Можете вызывать меня на дуэль, Бэдфорд, но на этом все и кончится, предупреждаю вас, - ответил Брюммель. - У меня нет ни малейшего желания укорачивать свою жизнь таким идиотским способом.
     - А вы вообще когда-нибудь дрались на дуэли, Брюммель? - поинтересовался мистер Монтегю, сидевший верхом на стуле.
     - Слава Богу, ни разу! - отвечал Красавчик, передернув плечами. Но однажды у меня был случай на Чок Фарм. И был я тогда в плачевном состоянии; никогда в жизни не забуду тот ужас, который я пережил накануне ночью.
     - И даже сон не помог? - улыбнулся Ворт.
     - Глаз не сомкнул. Об этом не могло быть и речи. Рассвет был для меня предвестником смерти, и тем не менее я почти жаждал его наступления. Однако, после прихода моего секунданта, это настроение сменилось совсем другим. Секунданту нужно было сделать только одно - обстоятельно растолковать мне все ужасные детали предстоящей дуэли, и это начисто уничтожило те остатки смелости, просто ничтожные ее остатки, которые еще сохранились во мне после всех моих ночных волнений! Мы выехали из дома. По дороге к месту встречи не произошло ни одной аварии, ни одной неприятности, которые бы могли нам помешать, что было бы счастьем для меня. Мы прибыли, как мне казалось, слишком быстро, за полчаса до назначенного времени. - Мистер Брюммель сделал паузу и закрыл глаза, как будто уйдя в воспоминания.
     - Продолжайте, Джордж. Что же было дальше? - потребовал герцог с большим нетерпением.
     Мистер Брюммель снова открыл глаза и подкрепил свои силы шампанским.
     - Что же, Бэдфорд, было дальше? Там никого не оказалось. Каждая минута представлялась мне вечностью. Я с ужасом, полу задыхаясь, ждал появления моего противника. Наконец, пробили часы на соседней церкви, объявляя, что настал долгожданный час. Мы смотрели в сторону города, но мой соперник все не появлялся. Мой военный друг любезно предположил, что как башенные, так и наручные часы могут показывать неточное время. Я это прекрасно понимал сам и полагал, что он сказал это просто потому, что хотел доставить мне этой фразой хоть какое-нибудь удовольствие. Ведь секундант, как известно, всегда "чертовски добродушный друг!" Следующие пятнадцать минут прошли в кошмарном молчании. По-прежнему никто не появлялся, даже признаков чьего-либо приближения на горизонте не было. Мой друг присвистнул и - будь он проклят! - выразил на лице большое разочарование. Пробило еще полчаса - и по-прежнему никого! Прошло еще четверть часа, наконец - целый час. Мой центурион из Колдстрима подошел ко мне. На сей раз он вел себя воистину как мой друг и обратился ко мне. Его слова показались мне самыми сладкими из всех, которые я когда-либо слышал за всю мою жизнь: "Что ж, Джордж, я думаю, мы можем уйти". Можете представить себе, с каким облегчением я вздохнул! "Мой дорогой друг, - отвечал я ему, - вы сняли тяжкий груз с моей души, - уйдем отсюда немедленно!".
     Раскат смеха, которым собравшиеся приветствовали развязку такого рассказа, привлек к ним еще несколько человек, в том числе и Перегрина. Он подошел как раз в тот момент, когда его опекун сказал:
     - Видимо, с вашим кровожадным противником и впрямь случилось какое-то несчастье, которое на вашу беду не случилось с вами. А может, Джордж, его секундант не был таким решительным, как ваш?
     - Я склонен думать, - мрачно ответил Красавчик, - что мой соперник вовремя осознал всю глубину своей ошибки, которую совершил, нарушив принятые в обществе приличия; ему вообще не следовало вызывать меня на дуэль.
     Перегрин пробился сквозь толпу к Ворту и тронул его за рукав. Граф повернул к нему голову и слегка нахмурился.
     - А, Перегрин! В чем дело?
     - Я думал, вы уже уехали, - негромко сказал Перегрин. - Мне надо с вами поговорить. Вы ведь знаете - я для этого и пришел.
     - Мой милый мальчик! Вести со мной приватный разговор здесь, у Вотьера, нельзя, если вы хотите именно такого разговора. Можете приехать ко мне домой завтра утром?
     - Конечно! Но будете ли вы дома? - усомнился Перегрин. - Я уже три раза приезжал, а вас никогда дома не бывает. Нельзя ли мне пойти вместе с вами сейчас, когда вы поедете домой?
     - Вы можете приехать ко мне домой завтра, - повторил граф устало. - А пока что вы прервали мистера Брюммеля.
     Перегрин покраснел, извинился и поспешил удалиться. Как раз в этот момент вошел лорд Алванлей. Его лицо выражало озабоченность. Он положил руку на плечо Ворта.
     - Джулиан! Я такой идиот! Бога ради, простите меня! Но вы были, знаете ли, очень резким с этим мальчиком, он выглядел таким расстроенным, что я вынужден был его пригласить к нам присоединиться.
     - Уж лучше бы вы не были таким мягкосердечным! - сказал граф. - Когда вы вмешались, я как раз давал ему хороший урок. И ставил его на место.
     - О, разумеется! Ему, конечно же, не следовало так врываться к нам во время игры, - согласился Алванлей. - Но ведь он еще так молод, в конце концов. К тому же он весьма милый, если судить по тому, что я видел.
     - Весьма, весьма! - сказал Ворт. - И будет еще милее, если его осадить пару раз. Джорди, вы можете тоже здесь помочь.
     Мистер Брюммель покачал головой.
     - Мой дорогой Ворт, вы, воистину, не можете ожидать, чтобы я еще что-нибудь сделал для вашего подопечного. Слава Богу, я дважды уже оказывал ему содействие на всем его пути от клуба Вайта до нашего клуба!
     - А, возможно, этим и объясняется его самонадеянность! - сказал Ворт. - Уж лучше бы вы проявили к нему суровость, а не вводили бы в круг своих знакомых.
     - Но я полагал, что вам хотелось, чтобы я, по мере своих возможностей, ввел бы его в светское общество, - оправдался Красавчик.
     То ли в силу свойственного ему от природы нетерпения, то ли из опасения снова пропустить своего опекуна, но на следующее утро, в половине одиннадцатого, Перегрин уже был в доме на Кэвендиш Сквер. Ему сообщили, что граф одевается. Делать Перегрину было нечего. В течение получаса ему оставалось лишь сбивать себе каблуки, меряя гостиную графа, перелистывать газету и про себя репетировать все то, что он собирался сказать своему опекуну.
     В одиннадцать часов слуга вернулся и уведомил Перегрина, что Его Светлость готов его принять. Перегрин пошел за слугой наверх по широкой лестнице, ведущей в спальню графа. Это была большая комната. Вдоль одной стены на бронзовых грифонах покоилась огромная кровать под необыкновенно красивым балдахином.
     Его шелковые малиновые драпировки были схвачены у основания клювами четырех грифонов поменьше. На самом верху балдахина был пятый грифон с раскинутыми крыльями. Все портьеры крепились на лапах этого грифона. На Перегрина это великолепное сооружение произвело такое впечатление, что какое-то время он не мог проронить ни одного слова, весь погруженный в созерцание этого чуда.
     Граф сидел перед туалетным столиком из красного дерева. Ящик столика был выдвинут, а крышка была откинута назад, открывая центральное зеркало.
     Ворт мельком взглянул на Перри и продолжал заниматься своим туалетом.
     Перегрин уже обозрел кровать во всех ее деталях и теперь поискал глазами своего опекуна. Заметив его, Перри даже заморгал при виде элегантного парчового халата Ворта. Ему ужасно захотелось, чтобы и у него волосы лежали бы в таком изысканном беспорядке, в каком находились черные локоны Его Светлости. Волосы графа были причесаны в таком стиле, который Перегрин сразу же узнал. Ему самому пришлось потратить не менее получаса, укладывая таким образом свои светлые кудри. Впустую потратив время, Перри пришлось довольствоваться стилем "а ля херувим".
     - Доброе утро, Перегрин. Вы выбираете для своих визитов очень ранний час, - произнес граф. - Не надо меня ждать, Фостер. Хотя погодите, передайте мне пакет со стола. Спасибо. Можете идти.
     Слуга придвинул Перегрину стул и вышел. Перри присел и стал напряженно смотреть на бумаги, которые слуга передал графу. Ему не составило большого труда их узнать, и он пробормотал:
     - Это мои долговые расписки, да?
     - Да, это ваши расписки, - сказал граф. - Может быть, не заходя далеко, все решим сразу?
     Перегрин, облизав губы, не сводил глаз со спокойного лица Ворта.
     - Знаете, дело в том, что... я не уверен, что смогу это сделать, - признался он. - Я не очень точно знаю, сколько я вчера проиграл, но...
     - О, немногим более четырех тысяч, мне кажется, - проговорил граф.
     - Немногим более... О Боже! Но... но ведь, в конечном счете, это ведь не такая уж огромная сумма, правда? - расхрабрился Перри.
     - А это существенно зависит от размера вашего состояния, - произнес граф. Он вынул из открытого ящика стола изящные ножницы и стал стричь себе ногти.
     - Конечно, - согласился Перегрин. - Совершенно справедливо. Но у меня... у меня ведь большое состояние, верно?
     - В данный момент, - отвечал Ворт, - вы располагаете тем, что я бы, скорее, назвал самостоятельностью.
     - Вы хотите сказать, я имею то, что позволяете мне вы, - сказал Перегрин с явным неудовольствием в голосе.
     - Рад слышать, что вам это ясно, - сказал Ворт. - А то я уже начал в этом сомневаться.
     - Разумеется, все понимаю. Но ведь деньги у меня есть, я прав? Весь вопрос только в том, чтобы я получил часть их вперед.
     Граф положил ножницы на стол и погрузил руки в чашку с водой, которая стояла рядом. Сполоснув руки, он начал терпеливо вытирать их тонкой салфеткой.
     - Но у меня нет ни малейшего намерения давать вам деньги вперед, хоть сколько-нибудь вообще, - сказал он. Перегрин вытянулся как струна.
     - Что вы хотите сказать? - спросил он. На минуту граф поднял на него глаза и холодно оглядел Перри сверху вниз.
     - Вы и ваша сестра приписываете такой смысл моим словам, о котором я и не помышляю. Мне это на самом-то деле удовольствия не доставляет. Мои слова выражают именно то, что я говорю.
     - Но ведь вы же не можете отказать мне в деньгах, которые я должен вернуть - это долг чести! - возмутился Перегрин.
     - Не могу? - спросил граф. - У меня такое впечатление, что очень даже могу.
     - Черт побери, никогда не слышал ничего подобного! Я должен вернуть долги!
     - Естественно, - согласился Ворт.
     - Ну и как же, черт побери, я их верну, если вы не хотите развязать тесемки на кошельке, - негодовал Перегрин. - Вы ведь прекрасно знаете, что до следующего квартала в карманах у меня пусто.
     - Этого я не знал, но легко могу себе представить. Примите мое искреннее сочувствие.
     - Сочувствие! Какая мне польза от вашего сочувствия? - кричал Перегрин с большой обидой.
     - Боюсь, пользы от этого вам действительно никакой не будет, - произнес граф. - Но мы несколько отклонились от главного, как вы думаете? Вы мне должны чуть более четырех тысяч фунтов. Взгляните на свои долговые расписки, там указана точная сумма. И я очень хочу знать, когда вы намереваетесь эту сумму мне заплатить.
     - Но вы-мой опекун! - негодовал Перри. - Вы распоряжаетесь всем моим состоянием!
     Граф поднес к глазам одну кисть с прекрасно сделанным маникюром.
     - О нет, Перегрин! Как ваш опекун я к этому разговору не имею никакого отношения, вам это надо понять. Как ваш опекун я уже твердо заявил, что никоим образом не собираюсь помогать вам проматывать в карты ваше наследство. А как ваш кредитор я просто желаю знать, когда вам будет удобно оплатить эти счета.
     К этому моменту их разговора Перегрин уже потерял все остатки своей воли, но по-прежнему упрямо задирал подбородок. Как можно более ровным голосом он сказал:
     - В таком случае, сэр, мне придется попросить вас великодушно подождать до следующего квартала, когда я смогу вам заплатить, нет, не всю сумму, которую я вам должен, но большую ее часть.
     Граф снова окинул Перегрина своим холодным взглядом сверху вниз, отчего Перри почувствовал себя совсем маленьким. Ему стало жарко и очень неуютно.
     - Возможно, я вам уже говорил, как это обязан делать любой опекун, что долги чести принято возвращать немедленно, - мягко сказал он.
     Перегрин покраснел, сжал руки в кулаки и положил их на колени. Он пробормотал:
     - Это я знаю.
     - В противном случае, - продолжал граф, тщательно загибая складки на галстуке, - вам придется покинуть клубы, в которых вы состоите.
     Перегрин вскочил со своего места.
     - Деньги, у вас будут к завтрашнему утру, лорд Ворт, - сказал он дрожащим голосом. - Если бы я только знал, если бы я только мог себе представить, как вы ко мне отнесетесь, я бы сделал все, чтобы заплатить вам свой долг, и никогда бы к вам не приехал!
     - Позвольте до конца разъяснить вам одно обстоятельство, Перегрин. Сейчас я опять говорю с вами как ваш опекун. Если хоть раз в течение следующих двух лет, пока я буду вашим опек