что Фанни тоже собралась туда. Хоть мистер Стэси Каверли и вызвался сопровождать наших детей на эту прогулку, все-таки я думаю, что их надо удержать от этого безумства, они заедут куда-нибудь в глушь и не смогут выбраться!
     - Нет-нет, ни за что! - закричала Фанни. - Мы все будем помогать Оливеру, я вам обещаю! И в глушь мы ни за что не заедем - это я вам тоже обещаю... - Фанни обернулась к Эбби:
     - Ты ведь не станешь возражать?
     Конечно, Эбби в глубине души возражала, но не нашла достаточно весомой причины для наложения вето и заколебалась. Помощь пришла с неожиданной стороны.
     - А вы ездите верхом, мисс Вендовер? - спросил вдруг из своего угла Майлз Каверли.
     - Ну отчего же, езжу! - отвечала она.
     - Тогда миссис Грейшотт может быть спокойна, - продолжал Майлз. - Если мы с мисс Абигайль будем присматривать за молодежью...
     Единственное возражение возникло со стороны Оливера, который надулся и заявил, что он вовсе не безногий инвалид и способен сам о себе позаботиться, и что если бы он знал, что в Бате его спеленают по рукам и ногам, так и вовсе бы не приезжал сюда...
     - Постойте! - ошеломленно оборвал его Майлз Каверли. - Вы говорите так, словно вам неприятно, если мисс Абигайль поедет с вами?
     Это замечание немедленно повергло Оливера в смущение, и он принялся отнекиваться и заверять Эбби в своем полном расположении к ней. Эбби смеялась и в свою очередь заверяла его, что вовсе не собиралась играть роль "верховой сиделки" при нем. Но точку в этом разговоре поставила Фанни, которая перебила их:
     - Так ты отправишься с нами, Эбби? Вот чудесно! Ты - самая лучшая из всех теток мира!

Глава 8

     Поскольку Оливер явно был бодр и свеж и вовсе не валился с ног от измождения, то Стэси, действуя с максимальной осмотрительностью, не стал овладевать вниманием Фанни. В результате Эбби не злилась и пребывала в прекрасном настроении.
     Майлз Каверли скакал рядом с нею большую часть пути и был так любезен, что она позабыла обо всем, слушая его рассказы об Индии, тамошних людях и обычаях. Поначалу он немножко поломался, говоря, что люди, видевшие другие страны, обычно надоедают всем своими бесконечными байками, и он не хочет уподобляться этим занудам. Но Эбби расспрашивала его так умно и так внимательно слушала его ответы, что вскоре он нарисовал перед нею живую картину Индии. Речь шла обо всем - от приключений до смешных курьезов, но скоро он поставил точку:
     - Все, об Индии больше ни слова! Теперь расскажите вы о себе!
     - Увы, мне нечего рассказывать! - вздохнула Эбби. - Ничего я особенного не сделала и нигде не побывала. Как я вам завидую - мне часто хотелось, чтобы Господь сделал меня мужчиной...
     - Неужели? Вы одиноки в этом своем желании, должен заметить...
     - Вовсе нет. Мой отец тоже хотел, чтобы я была мальчиком, - он ждал сына.
     - Как, снова сына? После того, как он уже увидал первые и такие удручающие образчики - Роулэнда и Джеймса? Вероятно, ваш отец надеялся, что усовершенствовал свое мастерство в сотворении мальчишек?
     - Ну нет! Во всяком случае, Роулэнд был мужчиной хоть куда - отличный охотник, например.
     - Я имел в виду удручающие в интеллектуальном смысле...
     - Это верно, но мой отец, знаете, всегда терпеть не мог всех, у кого водилось более одной мысли в голове.
     Майлз усмехнулся, и Эбби торопливо добавила:
     - Мне не следовало так говорить, пожалуй... Какой у меня гадкий язык... Постараюсь его попридержать.
     - О нет, не надо! Мне как раз нравится, как вы сразу вываливаете все, что придет на ум.
     Эбби улыбнулась, но покачала головой:
     - Нет-нет, это мой ужасный недостаток, и я с ним борюсь!
     - Насколько я помню вашего папашу, он, должно быть, всеми силами пытался вам помочь в этой борьбе... Он вас так же недолюбливал, как и вы его?
     - Да, по... Постойте, да как вы смеете?! Как это гадко с вашей стороны! Это же просто оскорбляет все чувства!
     - Возможно, но только не мои, - невозмутимо отвечал он. - А вы разве обиделись? Так вы его не любили?
     - Ну и что, как бы то ни было, неприлично говорить вслух такие вещи. Наверно, просто я была для него источником постоянного недовольства...
     - Ну конечно, у вас в голове, очевидно, имелось целых две, а может быть, и три мысли, что явно превышало установленные им пределы...
     - Ну, нельзя сказать, что я так уж умна, - задумчиво протянула Эбби. - Разве что если в сравнении с другими членами нашей семьи... Я всех их люблю, но Селина и Мэри - совершенные пустышки, а у моей сестры Дженни навалом здравого смысла, но ее ничего не интересует, кроме ее детишек. А про меня отец всегда говорил, что я слишком начитанная. В его глазах это был большой грех, и во всех моих недостатках он обвинял мое пристрастие к книгам.
     - Ну, не переживайте, это не самый страшный грех. Я ведь тоже книгочей, - добродушно заметил Майлз таким тоном, каким один висельник на эшафоте успокаивает другого. - Значит, у вас в семье так заведено - держать и не пущать...
     - Так было заведено! - поправила его Эбби.
     - Нет, оно и по сю пору так, - возразил ей Майлз. - Возьмите Фанни. Вы ведь и ее стараетесь "держать и не пущать"?
     - Ну что вы! - со спокойной улыбкой на лице сказала Эбби. - Фанни пользуется неизмеримо большей свободой, чем я в свое время. - Тут Эбби покраснела, вспомнив, за кем она едет как раз сейчас присматривать, и несколько смущенно добавила:
     - Вы, наверно, думаете, что я никуда не отпускаю ее одну, но это вовсе не так! Пока ваш знаменитый племянничек не объявился среди ее знакомых, я все, все ей позволяла! Но сейчас я не могу... Я ведь старше ее и понимаю больше... Я за нее в ответе!
     - Бедняжка! - хмыкнул он. - Дай вам Бог быть в ответе хоть за себя саму... Ну да ладно, не будем пикироваться. Вы пойдете на концерт в субботу?
     Эбби помолчала, а затем негромко спросила:
     - Значит ли это, сэр, что вы хотите меня пригласить пойти туда с вашей компанией?
     - Бог с вами, у меня нет никакой компании!
     - А!.. - воскликнула Эбби и снова замолкла. - А вы... Вы имеете в виду пригласить меня вместе с Фанни, как я поняла?
     - Отнюдь нет! - отвечал он. - Вы ведь знаете, что в субботу Фанни приглашена вместе с Грейшоттами на вальс-бал у Фэвершэмов. Прямо удивительно, как вы ее туда отпустите без охраны!..
     - Так вы что же, решили пригласить меня одну? С чего вы взяли, что я пойду? И потом, невелика беда, если Фанни пропустит один бал. В Бате балы даются еженедельно, так что если уж дело заходит о походе в театр, то надо отложить все остальное... - Эбби осеклась и нахмурилась, переваривая только что сказанное своими же устами...
     Он смотрел на нее сбоку задумчиво, со скользящей по лицу улыбкой...
     - Вот что! - воскликнула вдруг Эбби. - Хорошо бы вы пригласили вместе со мной мою сестру! Ведь...
     - Ведь тогда вам не придется бояться сплетен? - продолжил за нее Майлз.
     - Ну... Как вам сказать... Провожать даму в Ассамблею - одно дело, а в театре... Начинаются всякие разговоры, когда увидят кого-нибудь с кем-нибудь в партере...
     - Это не беда, мы можем постоять и на галерке, если так, - заметил Майлз.
     - И главное - затеять ссору с моими друзьями! - сурово припечатала его Эбби.
     - Подумаешь! Я увел вас от жирного брюхатого прыща и врунишки, который тужился, выдавливая из себя комплименты, словно белый гной, зато я принес вам чаю - ведь это много полезнее комплиментов, тем более что чай был, заметьте, с сахаром и с лимоном...
     - Какая наглость! - изумилась Эбби. - Мистер Дунстон вовсе не прыщ, а брюхо у него не больше, чем у любого солидного мужчины в его... в его годы!
     - Но уж врунишка он точно! Разве вы принимаете за чистую монету его сравнения с майской розой и подобную чушь? Он ведь наверняка испробовал этот еще дедовский комплимент на десятках других!
     Эбби была несколько задета:
     - Хорошо, я сама знаю, что я не красавица, но я и не уродка, надеюсь!
     Майлз улыбнулся:
     - Ну да, вы ни рыба ни мясо... Дело только в том, что ваш дуболобый приятель не видит, что ваша красота отнюдь не внешняя и нечего ее сравнивать с какими-то затасканными розами...
     Конечно, умом Эбби понимала, что пора осадить зарвавшегося мистера Каверли или по крайней мере не обратить на его бестактные слова внимания. Но вместо этого она с живейшим интересом переспросила:
     - Это что-то новенькое! Ну-ка, расскажите мне о красоте, в чем она!
     Он взглянул на нее с лукавым любопытством:
     - Ну что ж, у вас недурственное личико, да и фигура, прямо скажем, не подкачала. Мне нравятся и ваши глаза - особенно когда в них блестит хоть какая-нибудь завалящая мыслишка. Впрочем, самое главное не это. В вас навалом обаяния, вот в чем вся штука!
     Она зарделась и неуверенно заметила:
     - Боюсь, сэр, что сейчас вы пытаетесь мне бессовестно льстить...
     - Ну нет! И я сейчас это докажу: у вас совсем неподходящий нос для того, чтобы вас можно было водить за него! Кроме того, у вас слишком широкий рот, и хотя волосы у вас произрастают в большом количестве, цвет у них не особо примечательный...
     Эбби расхохоталась:
     - Да я вас просто возненавижу!
     - Вполне возможно. Я мог бы прибавить, что в вас есть и смелость, но это пока что сомнительно...
     На это она взвилась:
     - И тут вы ошибаетесь! Я уверена, что вы запустили в меня эту шпильку только потому, что я отказалась идти с вами в театр! Извольте же - я иду!
     - Хорошая девочка! - похвалил ее Каверли. - Но я не стану вас неволить, если вашей репутации это и вправду может повредить...
     - Нет! - сказала она решительно. - В мои-то годы - что мне повредит?
     - Я так и думал, - заметил он. - А в таком случае, как скажется на вашей репутации, если вы поужинаете со мной в "Йорк-Хаус" перед спектаклем?
     - Спасибо, но я предпочла бы поужинать дома, - отвечала Эбби. - Да и моя сестра была бы рада продолжению знакомства с вами.
     Он шутливо поклонился ей, и поскольку к этому моменту они уже добрались до своей цели, а именно - монумента в честь некоего сэра Бэзила Гренвилла, убиенного во времена Кромвеля, - их разговор закончился.
     Он и не возобновился. После того как двум представителям рода Каверли продемонстрировали развалины местной крепости, построенной еще саксами, младший выразил вежливый, хоть и искусственный интерес, а старший не смог выдавить из себя и этого, так что резонно было возвращаться с прогулки по домам. На обратном пути Стэси Каверли просто настоял на том, чтобы ехать в паре с Эбби.
     - Умоляю вас, мэм, позвольте мне быть вашим гвардейцем! - вился он лисой. - Ах, я так долго искал счастливого случая поговорить с вами, чтобы вы получше узнали меня...
     - Бога ради! - ледяным тоном отвечала Эбби. - Так что же вы собирались рассказать мне, сэр?
     Стэси постарался изобразить на лице самую свою приятную улыбку.
     - О, вы, должно быть, и сами знаете, что я вам хочу сказать... Но боюсь, что я обращаюсь к тем ушам, что слышать меня не желают...
     - Если вы уже закончили репетиции и перешли к самому спектаклю, то ясно, что вы намерены обсуждать со мной вашу помолвку с Фанни, - продолжала Эбби голосом, в котором помимо мороза теперь ощущалась и снежная буря. - Должна вас огорчить - вы обращаетесь ко мне не по адресу, ее опекуном являюсь не я, а мой брат. Хотя перед тем, как делать семнадцатилетней девушке предложение, вам следовало бы сперва переговорить с опекуном. А то получается просто безобразие, и совсем не по-джентльменски.
     Стэси, растерявшись, немного снизил накал своей улыбки.
     - Ах, ну что вы, если бы я знал, что ее опекунша - не мисс Вендовер, я бы... Конечно, конечно...
     - Пусть вы думали, что опекун - моя сестра, что вам мешало обратиться к ней? - полюбопытствовала Эбби.
     Он закусил губу.
     - Понимаете, у меня были причины полагать... Как бы это сказать... что она не проти... то есть, что она смотрит... что она посмотрела бы на мое предложение благосклонно... И, понимая, насколько я недостоин Фанни... Одним словом, мисс Вендовер, поверьте мне, вы должны учесть ту бурю чувств, которая разыгралась в моей душе и затмила трезвый рассудок!
     - Никак не могу согласиться с вами в смысле затмения! - ехидно заметила Эбби.
     Стэси бросил на нее масленый взгляд, который Эбби встретила с той невыразительной улыбкой, какой улыбаются палачи своей жертве перед свершением правосудия.
     - С того самого мгновения, как я увидел ее, я потерял себя! - драматически воскликнул он. - Я много раз ошибался в любви - хочу быть перед вами честным, - но, когда я встретил Фанни, я понял, что вся моя предыдущая жизнь была сплошным туманом и ложью и что я не любил никогда... И как горько было мне осознать свое прошлое, как ужасно было вспомнить об ошибках!.. Но я решил стать чище, стать хоть немного достойным моего прекрасного ангела!
     - Ну что ж, тогда у вас масса времени для этого! - подбодрила его Эбби. - Если вы обратитесь со своим предложением к моему брату через четыре года, когда Фанни достигнет совершеннолетия, то думаю, у вас появятся некоторые надежды на успех.
     - Четыре года! - с мукой вскричал Стэси. - Мисс Абигайль, ни я ни она не вытерпим столько! Это ведь целая вечность для любящих сердец! И Фанни была уверена, что вы - ее самая любимая тетка! - будете нашим другом! И ваше слово поможет нам убедить мистера Вендовера!
     - Мой дорогой сэр, если бы я вздумала соглашаться с таким неосторожным и неподходящим брачным предложением, мой брат Джеймс решил бы, что я свихнулась! И коли он упрятал бы меня в сумасшедший дом, его трудно было бы винить...
     - Неосторожным?! - переспросил Стэси, ухватившись за это слово. - Вы сказали "неосторожным"? Так вот в чем препятствие? Поверьте, я чувствую это ничуть не хуже, чем вы! Да, мое наследство было растрачено еще до моего совершеннолетия, отец мой умер... Но мне все-таки удалось кое-что сберечь, и я уже не зеленый юнец и умею обращаться с деньгами...
     - Думаю, некоторые ваши друзья с этим согласятся, - вежливо заметила Эбби. - Однако полагаю, что моему брату потребуются более весомые подтверждения ваших деловых качеств...
     Стэси был несколько задет.
     - Послушайте, мэм, когда я говорил о растраченном наследстве, я не имел в виду, что я разорен дотла! Просто мои земли не в самом лучшем состоянии, и потому, возможно, между мной и Фанни есть небольшая разница в обеспеченности... Но я не бедный человек, и я глава всей пашей фамилии, в конце концов! Каверли, между прочим, жили в Дэйнскорте бог знает с каких времен!
     - Ну да, с самого Вильгельма Завоевателя, - с улыбкой уточнила Эбби. - По словам вашего дяди, род ваш берет свое начало от какого-нибудь головореза из войска Вильгельма...
     - Мой дядя - большой шутник, - с натужной улыбкой молвил Стэси. - Думаю, даже сам мистер Джеймс Вендовер не найдет изъяна в моей родословной... А что же касается приданого Фанни, то мне все равно, какое оно, лишь бы оно не воздвигало меж нами барьеры!
     - Ну тогда, боюсь, эти барьеры простоят еще восемь лет, - промурлыкала Эбби. - Потому что приданое доверено в управление моему брату до достижения Фанни возраста в двадцать пять лет...
     - Двадцать пять лет?! - в ужасе взвыл Стэси, на мгновение забывая про необходимость держать на лице улыбку, однако тут же стараясь улыбнуться одной только верхней губой, тогда как нижняя непослушно дрожала. - Но... Я не знал об этом и несколько удивлен! В таких обстоятельствах обо мне уж во всяком случае не скажут, будто я женюсь из-за приданого!
     Это показалось Эбби настолько глупым замечанием, что даже противно было отвечать. Она чуть придержала лошадь, и остальная часть компании быстро их догнала, и Стэси, естественно, прекратил свои излияния.
     Но какое бы разочарование он ни переживал, это не отразилось ни на выражении его лица, ни на его манерах. Он, казалось, был в духе, живой и остроумный, заставляя Лавинию то и дело хихикать. Так что Фанни, подъехав к Эбби, восторженно спросила у тетки, оценила ли та обаяние ее Стэси.
     - Что касается его манер, то они вполне сносны, - отвечала Эбби. - Но почему ты решила, будто у него имеется обаяние?
     - Как? Все так говорят! - вскричала Фанни.
     - Ах вот оно что!
     - В тебе говорят предрассудки, Эбби, - укоризненно сказала Фанни. - Какой ты в нем нашла недостаток? А... Знаю, ты считаешь, что он охотится за богатым приданым? Но это ложь, и с твоей стороны несправедливо так говорить, Эбби! Прости меня, но мне очень неприятно, когда ты обвиняешь его попусту! Он вовсе не знал о моем приданом, когда мы познакомились, а когда он потом узнал от какой-то сплетницы, то жутко расстроился, стал говорить, что его надежды тщетны и что, если бы он знал об этом раньше, он даже не подошел бы ко мне... И он бы, наверно, ушел в слезах, если бы я только не объяснила ему, что остается четыре года до моего совершеннолетия, когда я смогу получить что-нибудь побольше денег на булавки, которые мне выделяет сейчас дядя!
     - Боюсь, милая, что ты его слегка обманула, - со вздохом сочувствия сказала Эбби. - Конечно, ненамеренно. Ты ведь не знала, мы с тобой не обсуждали денежных вопросов, что ты вступишь в права наследства в возрасте двадцати пяти лет, а не двадцати одного...
     Фанни выглядела ошеломленной.
     - Но позволь, как же так? А мой первый выезд в Лондоне? Ведь для новых платьев и всего такого мне понадобится намного больше тех жалких крох, которые выделяет мне дядя!
     - Успокойся. Можешь быть уверена, что твой дядя знает о твоих нуждах и будет щедр, - заметила Эбби.
     - Ага, он будет щедр до тех пор, пока я буду ему подчиняться? Ничего себе щедрость! Это тирания и самодурство!
     - Милая Фанни, неужели у тебя хоть раз был повод обвинить его в тирании? - подняла брови Эбби.
     - Нет, пока нет! Но если он попытается разлучить нас со Стэси, это будет именно тиранией! И я тебе сразу говорю, Эбби, что мне плевать на это чертово приданое, да и Стэси нимало о нем не беспокоится! И мне плевать, если я не поеду в Лондон на свой первый выезд, ясно?
     - Не кричи так! - остудила ее Эбби. - Подумай серьезно, неужели ты думаешь, что твой дядя позволит тебе выйти замуж еще в школьном возрасте?
     - Он позволил бы, если бы Стэси имел деньги или был бы какой-нибудь граф, что ли, - сказала Фанни со злыми слезами в голосе.
     - А вот и нет, - отвечала Эбби. - И он обязательно посоветовался бы со мной. Ради бога, подумай своей головой! Ты впервые влюбилась, и тебе кажется, будто чувства эти будут вечными...
     - Да я это знаю наверняка! - страстно воскликнула Фанни.
     - Прекрасно! Если так и окажется, можешь рассчитывать на мою полную поддержку. Юный Каверли заявил мне, что решил стать достойным тебя, так что если он изменит свой образ поступков и...
     - Он уже сделал это!
     - Ну, коли так, то ты сможешь выйти за него через год - после того, как увидишь свет, познакомишься с другими молодыми людьми, чтобы хоть сравнить его...
     - Нет, нет! Еще целый год ждать - что может быть ужаснее? Как ты можешь быть такой бессердечной?
     - Разве это бессердечно - хотеть, чтобы ты хоть один сезон поразвлекалась в Лондоне перед тем, как восемь лет будешь жить в бедности? - сухо заметила Эбби.
     - Нет, ты хочешь вовсе не этого! - Голос Фанни дрожал. - Ты просто хочешь разлучить меня со Стэси! Я знаю, как вы ловко все устроите - ты и тетя Мэри! Вы рассчитываете, что я скоро его позабуду, но вы ошибаетесь! Эх, Эбби, а я думала, что ты меня любишь!..
     - Конечно, я тебя люблю...
     Но Фанни лишь проглотила свои слезы, затрясла головой и остаток пути проделала в молчании.
     В это время Стэси Каверли, пригласивший своего дядю на ужин к себе, был погружен в мучительные раздумья, какие именно блюда и напитки могут более всего смягчить сердце дяди через его желудок. Кроме того, следовало оценить и возможные траты... Он трижды передумывал, отчего официант в ресторации пришел в полное смятение, и наконец заказал суп, телячье филе, жареную куроп