пыталась задержать своих гостей, когда Филисити собралась уходить. Филисити про себя подумала: "Что бы она ни говорила, она страдает от переутомления. Глаза выдают ее".
     По дороге домой сэр Хамфри даже не пытался скрывать, что он недолюбливает Ширли. Она нарушила правила приличия, как он их понимал, полным отсутствием лицемерия. Он не мог простить ее откровенности, пусть даже Марк Браун был не очень приятным человеком. Приличия надо соблюдать. Он так же сказал, что отсутствие траурного платья демонстрирует неуважение к умершему. Каков бы ни был человек при жизни, смерть, по мнению сэра Хамфри, делает его уважаемым.
     Не закончив своих рассуждений, он замолчал и начал шарить по сиденью в поисках чего-то. Филиоити снизила скорость.
     - Что случилось, папочка?
     - Кажется, - сказал сэр Хамфри с раздражением, - я оставил книгу в "Голове кабана". Не понимаю, как я мог такое сделать. Мы должны вернуться.
     Привычку оставлять где-то вещи он так часто осуждал в жене и дочери, что Филисити не могла удержаться от смеха, разворачивая машину.
     Минут через десять они подъехали к "Голове кабана". Сэр Хамфри вошел в комнату отдыха, где нашел Ширли, сидящую в одиночестве. Она вся вспыхнула, увидев его.
     Сэр Хамфри удивился, заметив, как блестят ее глаза. Он был готов поклясться, что она выглядела так, словно получила наследство, а не потеряла брата. Она встала и протянула ему книгу.
     - Вы ее забыли, не так ли? - сказала она. - Я... просмотрела ее. И еще я стерла с нее пыль, - она вручила ему книгу. - Вот она.
     - И какого вы мнения о ней? - спросил сэр Хамфри.
     Улыбка пробежала по ее губам.
     - Как оказалось, в ней есть очень интересные вещи.
     Эмберли уехал в Карчестер посоветоваться с главным констеблем и к ленчу не вернулся. Он появился только к пяти часам, в довольно хорошем настроении. Сэр Хамфри попытался было прочесть ему вслух анекдот о Аббе Мароле, но Эмберли тут же остановил его.
     - Я это читал, - сказал он.
     - В самом деле? - сказал обиженно дядя. - И тем не менее я буду удивлен, если ты скажешь, из какой это книги.
     - "Курьезы литературы", - сказал Эмберли без запинки. - Я не знал, что у тебя есть эта книга.
     Сэр Хамфри остался доволен, поскольку обнаружил, что его племянник более начитан, чем он предполагал. Он повеселел и рассказал, что позаимствовал книгу у Фонтейна, когда утром нанес ему визит. Он сделал еще попытку прочитать вслух один пассаж, но опять неудачно.
     - Ты помнишь это место, Фрэнк? - начал было он.
     - Да, - бросил Эмберли.
     Сэр Хамфри заметил, что его манеры невыносимы. Чтобы сорвать свою раздражительность на племяннике, он выразил надежду, что у Фрэнка нет намерений разбудить весь дом среди ночи, как это удалось ему вчера.
     Мистер Эмберли, слышавший, как его дядя храпел, когда он проходил мимо его двери в четыре утра, ухмыльнулся и кротким голосом сказал, что этой ночью никакие беспорядки дяде не грозят.
     Но он ошибся. В двадцать минут третьего тишину дома нарушил грохот, который разбудил не только сэра Хамфри, но и его жену, и племянника.
     Грохот, видимо, донесся из гостиной, потом наступила тишина. Эмберли осторожно вышел из своей комнаты с пистолетом в одной руке и фонариком в другой. На минуту остановился, прислушиваясь.
     Где-то внизу скрипнула половица. Эмберли начал спускаться по лестнице в полной темноте, стараясь не издать ни звука.
     В этот момент дверь комнаты сэра Хамфри распахнулась и из нее торопливо вышел дядя.
     - Кто здесь? - громко спросил он и зажег свет на лестничной площадке.
     Эмберли что-то пробормотал и в два прыжка спустился в холл. Но он опоздал. Когда он включил фонарик и осветил гостиную, она оказалась пустой. Французское окно было широко открыто, и шторы надуло парусом от сквозняка. Эмберли раздвинул шторы и выглянул в окно. Полная луна заливала светом весь сад, и от деревьев ложились густые тени. Никого не было видно. Луч фонарика не высветил ни одной притаившейся фигуры. Тот, кто проник в дом, был уже наверняка на дороге, и преследовать его было бесполезно.
     Мистер Эмберли вернулся в гостиную и осмотрел окно. Стекла в двух небольших переплетах рамы были аккуратно вырезаны, что дало возможность взломщику открыть верхний и нижний шпингалеты. Голос сэра Хамфри сорвался на фальцет.
     - Фрэнк, какого дьявола ты не спишь? - спросил он раздраженно. - Неужели мы ни одной ночи не можем провести спокойно?
     Эмберли вернулся в холл.
     - Спускайтесь сюда, дядя, - сказал он.
     - Не имею никакого желания! Что еще за игры?
     - У нас был гость, - сказал Эмберли и вернулся в гостиную. Остановившись на пороге, он стал оглядывать хаос, воцарившийся в комнате. Сэр Хамфри присоединился к нему.
     - Так это не ты? Ты хочешь сказать,что... О, Господи, прости мою душу!
     Его восклицание было вызвано представшим перед ним зрелищем. Аккуратного человека, каким был сэр Хамфри, вид комнаты ужасал. Казалось, кто-то в ярости разбросал вещи в поисках чего-то. Все было перевернуто вверх дном. Диванные подушки, книги, бумаги в беспорядке валялись на полу. Ящики бюро леди Мэтьюс были открыты, а их содержимое выброшено. На каменных плитах у камина осколки большой вазы дополняли картину.
     Видимо, взломщик случайно задел вазу и уронил ее, и именно звук фарфора, разбившегося о каменные плиты, разбудил всех.
     Следующее, что привлекло изумленный взгляд сэра Хамфри, было окно. Он слабым голосом произнес:
     - Господи помилуй! и уставился на Эмберли.
     - Нам следует все осмотреть, - сказал Эмберли и направился в библиотеку.
     Здесь беспорядок был еще хуже, но состояние кабинета сэра Хамфри заставило его несчастного обладателя издать стон. Ящики стола были выдвинуты, а бумаги безжалостно выброшены на пол.
     - Господи помилуй! - повторил Хамфри. - Это грабеж!
     Племянник посмотрел на него без всякого уважения.
     - Как выдумаете, что делают с вещами, когда так торопятся? - спросил он. - Привет, тетя. Пришла посмотреть на обломки крушения?
     Леди Мэтьюс в бигуди и с кольдкремом на лице остановилась на пороге, с интересом оглядываясь. Ее трудно было вывести из равновесия.
     - Боже! Как интересно! Какой беспорядок! Бедный Дженкинс! И почему именно кабинет? Эмберли покачал головой:
     - Ты попала в точку, тетя Марион, хотя никогда бы не подумал, что ты на это способна. Скажи мне: зачем ты намазала лицо какой-то белой дрянью?
     - Крем для лица, дорогой. В моем возрасте это необходимо. Я что, выгляжу странно?
     - Просто ужасно, - уверил ее Эмберли.
     Сэр Хамфри приплясывал на месте от нетерпения.
     - Бог мой, Фрэнк, какое отношение имеет лицо твоей тети к тому, что случилось? Посмотри на мой стол! Посмотри на мои бумаги! .
     - Лучше проверь серебро, дорогой, - сказала жена. - А Дженкинс остался наверху? Возможно, убит в постели. Кто-нибудь сходите и посмотрите.
     Но Дженкинса не убили. Он появился в этот момент, второпях натянув куртку и брюки прямо на пижаму. Сэр Хамфри облегченно вздохнул и не был раздосадован его появлением. Потрясение Дженкинса от увиденного не уступало его собственному, и оба начали причитать от горя, пока мистер Эмберли не вмешался.
     - Посмотрите, все ли ценности на месте, Дженкинс, - попросил он.
     Дженкинс тут же вышел. Сэр Хамфри повел жену посмотреть на урон, нанесенный окну в гостиной, а Эмберли остался стоять среди разрухи в кабинете, что-то обдумывая и хмурясь.
     Вскоре к нему присоединилась кузина, которая была в хорошем настроении, но раздосадована тем, что никто не потрудился ее разбудить. Мистер Эмберли проявил некоторый интерес к методам, которыми обычно пользовалась ее горничная, когда по утрам будила ее.
     Дженкинс вернулся и доложил, что, осмотрев все, но не произведя тщательной инвентаризации серебра, можно быть уверенным, что ничего не пропало. В столовой ничего не тронуто, и солонки эпохи короля Георга по-прежнему стоят на серванте.
     Мистер Эмберли направился искать дядю и застал его обезумевшим от ярости из-за порчи окна. Леди Мэтьюс спокойно соглашалась с ним.
     - Я хочу, чтобы вы пошли и взглянули, не пропало ли что в вашем кабинете, дядя, - сказал Эмберли.
     - Как, черт возьми, я могу это сказать? - сказал сэр Хамфри. - Мне придется потратить часы, чтобы привести в порядок свои бумаги! Честное слово, мне иногда кажется, что в Англии нет законов!
     - Вы не держали в столе что-либо ценное? - прервал его Эмберли.
     - Нет, нет. Мне доставляет хоть какое-то удовольствие тот факт, что усилия этого чертова вора оказались безрезультатны.
     - Денег там не было? Ты уверен?
     - Конечно! Неужели ты думаешь, что я храню деньги в кабинете?
     - А ты, тетя?
     - Нег, дорогой. Только счета и безделушки. Никчемные для него вещи. Как ты полагаешь, что он хотел найти?
     - Я ничего не полагаю. В данный момент я в полном неведении. - Он смотрел на развал в комнате, прищурив в задумчивости глаза. - Гостиная, кабинет, библиотека, но не столовая. Странно. Создается впечатление, что кому-то надо было заполучить что-то, принадлежащее вам, дядя. Документ?
     - Да нет же! Все важные документы я храню в банке. Кстати, они ни для кого не представляют интереса, кроме меня.
     - Зачем было сбрасывать книги на пол? - сказала леди Мэтьюс. - Так бессмысленно.
     Эмберли быстро взглянул на нее.
     - Книги! Бог мой!
     - Ну же, говори, Фрэнк! - подбодрила его Филисити. - Это становится забавным!
     Эмберли не обратил внимание на нее.
     - Где та книга, что вы взяли у Фонтейна?
     - В моей комнате. Я взял ее почитать в кровати. Какое это...
     Эмберли обернулся:
     - Дженкинс, будьте любезны, принесите ее. Она называется "Курьезы литературы".
     Леди Мэтьюс села.
     - Необычайно загадочно, - сказала она, - Почему книга, дорогой?
     - Думаю, искали именно книгу, - ответил Эмберли. -Во всяком случае, надеюсь.
     Вернулся Дженкинс, неся книгу, и протянул ее Эмберли . Тот пролистал ее, потряс, осмотрел обложки, оценивая на ощупь их толщину.
     - Как увлекательно! Дрожь охватывает! - пробормотала леди Мэтьюс.
     Но Эмберли выглядел озадаченным.
     - Должно быть, я ошибся, - сказал он. - И все-таки я думаю, что не совсем не прав. - Он в раздумье посмотрел на дядю. -Хотел бы я знать...
     - Что ты хочешь знать? - спросил сэр Хамфри. -Умоляю, не темни!
     - Заходил ли кто-нибудь в вашу комнату ночью, - сказал Эмберли.
     Сэр Хамфри, впрочем, как и многие, ошибочно считал, что он спит очень чутко, а потому вспылил. Он готов поклясться, что никто не мог войти в его комнату, не разбудив его.
     Вмешалась его жена:
     - Фрэнк, дорогой, все это очень интригующе, но не надо выводить из себя дядю.
     Сэр Хамфри все не мог успокоиться и требовал, чтобы ему объяснили, что может помешать грабителю снова залезть через окно. Мистер Эмберли остался совершенно равнодушным к тревогам дяди. Он вышел, унося книгу с собой.

ГЛАВА XII

     Энтони Коркрэн собрался было подойти к телефону, который, не переставая, звонил в вестибюле за холлом, когда увидел, что его опередил Бейкер.
     В свойственной ему умоляющей манере дворецкий извинился за то, что сразу не подошел к телефону, и поднял трубку. Он произнес:
     - Алло! - И Коркрэн, стоявший в холле, услышал ответивший ему женский голос. Дворецкий бросил на него взгляд и превосходно поставленным голосом ответил:
     - Не знаю, удобно ли это сделать прямо сейчас... мисс.
     Голос в трубке опять заговорил. Бейкер послушал и сказал:
     - Назовите ваше имя, пожалуйста.
     Видимо, имя не назвали. Коркрэн увидел появившееся на лице дворецкого выражение любопытства и заинтересовался. Бейкер осторожно положил трубку на столик и через холл прошел в сторону кухни. Это еще больше заинтересовало Коркрэна, и он задержался на пороге библиотеки, чтобы увидеть, кого вызвали к телефону. Он не очень удивился, когда несколько минут спустя в холл вышел Коллинз и направился в вестибюль к телефону. Коркрэн отступил в глубину библиотеки и прикрыл за собой дверь. Взяв трубку, Коллинз сказал:
     - Кто это? Говорит Коллинз.
     - Думаю, вы знаете, кто я, - сказал женский голос.
     Лакей бросил быстрый взгляд через плечо и торопливо заговорил в трубку:
     - Не было смысла звонить мне сюда. Это небезопасно. Я же вас предупреждал.
     - Тогда, я думаю, вам лучше встретиться со мной, - ответили холодно. - Я могу доставить вам неприятности, вы ведь знаете.
     Губы лакея скривились в безрадостной улыбке.
     - От этого вам не будет пользы.
     - Если вы отказываетесь встретиться со мной, то это меня не удержит, - сказала женщина. - Либо вы решаетесь, либо я прекращаю иметь дело с вами. Я не шучу. Я сделаю это. "Полгорбушки лучше, чем совсем остаться без хлеба" - так, кажется, говорится? Полгорбушки у меня уже есть. Ну, так как?
     Коллинз крепко сжал трубку, словно чье-то горло.
     - Хорошо. Но больше мне сюда не звоните. Я встречусь с вами. Только не знаю, когда смогу уйти из дома. Я дам вам знать.
     - Благодарю. Дайте мне знать сейчас, - сказал голос.
     - Говорю вам, что я не могу просто взять и уйти. Вам это должно быть известно. Встретимся в мой выходной, наедине.
     - Вы встретитесь со мной сегодня, - сказал голос, как бы констатируя факт. - Конечно, наедине.
     - Это опасно. Я не могу исчезнуть надолго.
     - Я не против того, чтобы прийти к вам, - сказал голос настойчиво. - Если подумаете, то сможете найти предлог исчезнуть на полчаса.
     Лакей снова быстро оглянулся.
     - Хорошо. Я сделаю это, но при условии, что вы больше не будете звонить сюда.
     - Если вы будете благоразумны, то не буду звонить, - пообещал голос. - Где мы встретимся?
     Коллинз подумал минуту.
     - Все это рисковано. Вы знаете павильон в лесу?
     - Нет, не знаю.
     - Не доходя сторожки, увидите ворота, ведущие к коттеджу лесника. Павильон находится у озера. Вы его сразу заметите. Я буду там в шесть.
     Он резко повесил трубку и вышел из вестибюля. Из библиотеки появился Фонтейн, закрыв за собой дверь. Вид у него был грозный. Глаза подозрительно смотрели на лакея.
     - Кто вам звонил? - спросил он. - Мистер Коркрэн только что спросил меня, знаю ли я, что слуги пользуются телефоном в личных целях. Кто вам звонил?
     Коллинз стоял притихший, опустив глаза, и не отвечал.
     - Какая-то женщина, да? - спросил Фонтейн, ближе подходя к Коллинзу. - Это так? Лакей па мгновение поднял глаза и сказал спокойно:
     - Да, сэр, - кашлянув, он добавил:
     - Одна молодая леди, с которой я поддерживаю отношения, сэр. Я объяснил, что она не должна звонить мне сюда.
     - Поддерживаете отношения? Это что-то новенькое. Слушайте, Коллинз! Я мирюсь со многим, но есть вещи, которые я не терплю. Поняли?
     Лакей кивнул головой:
     - Вполне, сэр. Это больше не повторится.
     - Лучше не надо было допускать этого, - сказал Фонтейн сердито. - Сдается мне, пришло время рассчитать вас, приняв все во внимание.
     Тень улыбки скользнула по тонким губам Коллинза, но он промолчал. В этот момент из библиотеки вышел Коркрэн, и Фонтейн повернулся ему навстречу. Лакей, тихо ступая, ушел через холл.
     - Вы были совершенно правы, приятель, - сказал Фонтейн. - Звонила девица! Какая наглость! Спасибо, что предупредили меня.
     В семи милях от особняка в "Голове кабана" мисс Ширли Браун с торжествующим видом вышла из кабинки телефона-автомата. К ней подошел портье и сообщил, что приехал джентльмен по фамилии Эмберли и хочет повидать ее. Выражение торжества сменилось настороженным. Она попросила сообщить мистеру Эмберли, что ее не будет, и в качестве извинения сказать, что она должна выгулять собаку и не может задерживаться.
     Выждав десять минут, за которые ее посетитель успел удалиться, она сошла вниз, ведя на поводке Билла. Мистер Эмберли ушел, не оставив записки. Вздохнув облегченно, но испытывая разочарование, Ширли направилась к Айви коттеджу, где намеревалась упаковать вещи Марка.
     В пять часов она закрыла Билла в спальне и вышла, одетая в длинное пальто из твида и низко надвинутую на лоб фетровую шляпу. Она прошла прямо на рыночную площадь, где останавливались автобусы, курсирующие до деревень, расположенных вокруг города. Автобус номер девять, судя по табличке, ходил по маршруту до Лоуборо. В него-то она и села. Через несколько минут водитель, выполнявший также и функции кондуктора, занял свое место и включил мотор. Ширли, выбравшая место рядом с кабиной водителя, наклонилась и попросила его высадить ее у поворота, ведущего в Нортон.
     Весь день было пасмурно, и не успел автобус выехать за пределы города, пошел мелкий моросящий дождь.
     Сразу потемнело, и пейзаж, видимый из окна автобуса, был серым и безотрадным. Ширли поежилась, глядя на ровные мокрые поля, и с подозрением оглядела других пассажиров автобуса. Она подумала, что, должно быть, у нее разыгрались нервы. Хотя вообще-то ссылки на нервы она презирала, но сейчас испытывала чувство, что за ней следят с тех пор, как она вышла из "Головы кабана".
     Ее спутники казались совершенно обычными людьми. Два фермера обсуждали погоду; краснолицый мужчина, должно быть лесник, сидел, развалившись на двойном сиденье, и перелистывал журнал "Наши собаки"; несколько женщин ехали из города с покупками. По пути в автобус село еще несколько пассажиров, которых приветствовали как знакомых. Позади Ширли ирландка шептала на ухо доверчивой и явно заинтересованной попутчице подробности чьей-то операции аппендицита.
     У первой маленькой деревушки большинство пассажиров вышли, шофер вышел, чтобы передать пакет в гостиницу. Ширли и краснолицый мужчина остались одни в автобусе. И опять неприятное чувство, что за ней следят, заставило ее исподтишка взглянуть на него. Он был весь поглощен чтением журнала и, казалось, совсем не проявлял к ней интереса. Через милю от деревушки автобус остановился и высадил его у загона для охотничьих собак. Ширли уселась поудобнее, усмехнувшись над своими подозрениями.
     Автобус останавливался еще несколько раз, чтобы подобрать пассажиров. Непривыкшая к неторопливому ходу сельских автобусов, Ширли начала терять терпение и поглядывать на часы. Уже почти стемнело, и водитель включил освещение. Капли дождя струились по оконному стеклу, по ногам неприятно дул холодный ветер.
     Водитель свернул на обочину дороги и нажал на тормоз.
     - Вам выходить, мисс. Вечер сырой.
     Ширли достала кошелек.
     - Мерзкая погода! - согласилась она. - Скажите, пожалуйста, когда будет обратный автобус?
     - На обратном пути я буду здесь через час, - ответил водитель. Было ясно, что на этом маршруте только один автобус. - Возьмете обратный билет, мисс? Тогда с вас шиллинг.
     - Нет, я, должно быть, не успею, - сказала Ширли.
     - Что ж. Шесть пенсов, мисс.
     Она протянула ему деньги, и водитель нажал на рычаг, открывая дверь. Она спрыгнула на дорогу и минуту постояла, наблюдая, как автобус скрылся за поворотом.
     Она прихватила с собой фонарик, но еще было достаточно светло, чтобы разглядеть дорогу. Она стояла на перекрестке. Дорожный указатель показывал дорогу на Нортон и, подняв воротник пальто так, чтобы дождь не попадал на шею, она быстрым шагом пошла туда.
     Дорога явно была не первоклассная, но хорошо отремонтированная. Она тянулась меж беспорядочно растущих кустов, минуя редко стоявшие коттеджи и фермы со службами. Два или три велосипедиста обогнали ее да еще одна машина, но видно было, что дорогой мало пользуются. Увидев идущего впереди пешехода, она торопливо обогнала его. Голос с сельским выговором пожелал ей доброго вечера, что было в привычке у деревенских. Она ответила на приветствие и поспешила дальше.
     В миле от главной дороги скопление мерцающих огоньков подсказало, что в небольшой низине расположено маленькое село. Кроме него, жилищ попадалось очень мало. В сумерках Ширли не видела ничего, кроме полей, печально раскинувшихся до горизонта, который серой линией обозначался вдали. В полмиле от села несколь