йн выслушала все это со своим обычным спокойствием и, никак не показывая своего неудовольствия, просто заметила:
     - Но тогда совсем необъяснимо то, что, встретив свою кузину, вы не влюбились в нее.
     Сэр Тристрам расхохотался.
     - Выкиньте из головы все опасения, что я могу влюбиться! Я получил хороший урок в юности, но поверьте, не забыл его!
     - Как грустно, что лишь немногие люди могут извлекать полезные уроки из своего жизненного опыта, вот как вы! - душевно сказала мисс Тэйн. - Я думаю, не должны ли мы рассказать все вашей кузине, чтобы она не питала иллюзий на этот счет?
     - Не думаю, что это необходимо, мисс Тэйн. Кроме того, есть вероятность, что она не скоро выйдет замуж. Мне кажется, что у Людовика дела очень плохи.
     Сара немедленно стала серьезной:
     - Его дело безнадежно?
     - Нет, не безнадежно. Но нам ничего не известно о кольце-талисмане, которым владеет Бэзил Левенхэм. И откровенно говоря, я не очень верю в то, что оно находится в тайнике, если он у него и есть. Даже если кольцо еще там, думаю, что Бэзил давно перенес его из того тайника, о котором говорил Людовик, в какое-то другое место.
     - А что, он о чем-то подозревает?
     - Разговор не о том, что подозревает Красавчик, мисс Тэйн. Людовик считает, что мы имеем дело с дураком! Но Бэзил совсем не таков, уверяю вас!
     - Вам даже не нужно говорить мне об этом, я ведь встречалась с ним. Не считайте меня фантазеркой, но я скажу, что у меня возникло чувство, будто Бэзил в деталях знает о всех неприятностях Людовика!
     - Я тоже думал об этом.
     - Если вы не сможете найти кольцо, то что же делать?
     Лицо Тристрама посуровело.
     - Если мы не сможем избежать худшего, то можно добиться от него правды другими способами!
     Глядя на волевые черты лица сэра Тристрама, мисс Тэйн не могла не пожалеть Красавчика, если дело обернется плохо для него.
     - Вы полагаете, он скажет правду, если к нему будут применены... другие методы?
     - Думаю, что да, - ответил сэр Тристрам. - У него совсем мало физической выдержки. Но пока мы не исчерпаем все остальные возможности... нам не следует даже думать об этом.
     - С одной стороны, может быть, и неплохо, если он подозревает, что Людовик где-то здесь, - размышляла мисс Тэйн. - И он, очевидно, считает, что вы убеждены в невиновности Людовика. Я часто видела людей, которые при ощущении опасности склонны принимать неразумные решения. Ваш кузен до сих пор чувствовал себя в полной безопасности, что позволяло ему действовать хладнокровно.
     - Совершенно верно! - согласился Тристрам. - Я уже думал об этом, но риск все время перевешивал преимущества. И если бы не одно обстоятельство, я убрал бы Людовика из страны.
     - Он, кажется, полон решимости. Не думаю, что он согласится уехать, - возразила мисс Тэйн.
     - А я не стану спрашивать его согласия, - ответил Шилд.
     - Бог мой, вы настроены очень безжалостно! И что же заставляет вас колебаться насчет его отъезда?
     - Он искусный стрелок. Только человек, совсем лишившийся рассудка, может вступить в перепалку в Людовиком. Красавчик никогда не пошел бы на это.
     - Ну хорошо, - сказала мисс Тэйн, поднимаясь со стула. - Мне почему-то кажется, что нас ждут волнующие приключения еще до того, как мы покинем этот дом.
     - Очень может быть, - согласился Тристрам. - А вы боитесь?
     Она подняла на него взгляд, в котором можно было прочитать легкое удивление, и посмотрела ему прямо в лицо.
     - Мой дорогой сэр, разве вы не видите, что я прямо-таки трясусь от страха?
     Он засмеялся:
     - Прошу прощения. Но быть как-то связанным с Людовиком - вполне достаточно для того, чтобы испугался даже самый смелый человек! А вот чего я на самом деле боюсь, так это того, что он может проникнуть в Дауер-Хаус, прежде чем я разрешу ему.
     Людовик и сам готов был признать, что его силы еще не восстановились настолько, чтобы он мог проехать верхом пять миль до Дауер-Хаус. Он потерял много крови, долго лежал с высокой температурой и был еще слаб. Тем не менее он беспечно разгуливал по всей гостинице с левой рукой на перевязи и рубином Сильвестра на пальце. Когда его просили спрятать это хорошо известное всем кольцо или по крайней мере передать его на храпение сэру Тристраму, он отвечал отказом - ему нравилось носить рубин Сильвестра. Дважды Людовик чуть не попался на глаза местным посетителям "Красного льва", пришедшим выпить кружку эля и болтавшим у огня в кофейной, и только вмешательство мисс Тэйн помешало ему выйти во двор с сэром Хью, чтобы держать пари на меткость стрельбы. Мисс Тэйн и не пыталась разубедить Людовика. Она только заметила, что если он собирается стрелять из пистолета, то лучшим местом для такого занятия будет подвал. Людовик собрался было уже заспорить, но сэр Хью высмеял предложение сестры, заявив, что никто не сможет точно попасть в цель при колеблющемся свете свечей. Вот этого оказалось вполне достаточно, чтобы Людовик тут же объявил: он выиграет пари в любых условиях, и они пошли вниз в сопровождении Клема. Для цели, за неимением лучшего, выбрали игральную карту. Людовик вытащил туза пик и беспечно сказал:
     - Подержи-ка вот это, Клем!
     Сэр Хью почти вышел из своего обычного состояния сонного спокойствия и даже зашел так далеко, что посоветовал слуге не быть таким дураком и не соглашаться. Клем же не только безгранично доверял Людовику, но и представить себе не мог, что может не послушаться молодого лорда, поэтому только чуть улыбнулся, услышав этот совет, и взял карту за угол. Людовик проверил пистолет, попросил Тэйна сдвинуть свечи чуть в сторону, прицелился и выстрелил. Карта полетела на пол. Клем, улыбаясь шире, чем обычно, поднял ее и показал сэру Хью - дырка была точно посередине.
     Это событие следовало отпраздновать, и мисс Тэйн, спустившись в подвал чуть позже, увидела, что джентльмены почали бочонок бренди и не выказывали ни малейшего намерения подняться наверх.
     Возбужденный бренди, сэр Хью пытался превзойти Людовика в его искусстве, но в отсутствие Клема. Его бесплодные усилия были прерваны появлением Ная, который остановил эти упражнения. Они создавали много шума, и люди наверху могли подумать, будто гостиница осаждена врагами.
     Людовику не позволяли выходить из "Красного льва" и всячески отговаривали от бесцельного хождения по гостинице. К счастью, Эстаси находилась под одной крышей с ним. Ее присутствие скрашивало ему длинные скучные часы, и только одни ее слова: "Людовик, не делайте этого!" - имели для него силу запрета, тогда как разумные доводы мисс Тэйн он часто вовсе не принимал в расчет. Он учил Эстаси бросать кости и играть в пикет, рассказывал ей страшные морские истории, поддразнивал ее и смеялся над ней, и все это неизбежно кончалось тем, что он обнимал ее здоровой рукой и целовал.
     Но как-то раз, увлекшись, он понял всю неуместность такого поведения. Отпустив Эстаси, Людовик побледнел и произнес, оборвав смех:
     - Мне очень жаль! Простите меня!..
     - О, я вовсе не возражаю! Кроме того, вы целовали меня и раньше, помните?
     - Это были просто братские поцелуи!
     - А этот - нет? - просто спросила она.
     Он запустил пальцы в свои светлые волосы:
     - Я негодяй! Зачем я вообще вас целовал? Забудьте все это! Я не имел права, меня за это надо застрелить!
     Эстаси смотрела на него с неподдельным изумлением:
     - Фу, какой вы невоспитанный! А мне казалось, что вы с охотой целовали меня!
     - Конечно, я хотел этого! О, дьявол! Если бы все было не так, если бы я не был контрабандистом и человеком вне закона, я попросил бы вас выйти за меня замуж. Но я как раз такой, и...
     - А я не возражаю против этого! - перебила его Эстаси. - Это неприлично, когда вы целуете меня, а потом отказываетесь жениться на мне! Я чувствую себя униженной.
     - Видит бог, я хотел бы попросить вас выйти за меня замуж!
     - Все это не имеет никакого значения, - заявила Эстаси, легкомысленно отбрасывая все формальности. - Если это против ваших правил, то можете не делать мне официального предложения. Мы можем быть помолвлены и без этого.
     - Нет, не можем! Не можем, пока я не смою позор со своего имени.
     - Да, но если вы не сможете смыть позор, то что нам тогда делать?
     - Тогда забудьте, что мы когда-то встретились, - простонал он.
     Это спартанское решение вовсе не понравилось Эстаси. Две крупные слезинки повисли на ее ресницах, и она произнесла жалобно:
     - Но у меня очень хорошая память!
     Людовик, увидев эти слезы, ничего не смог с собой поделать и снова обнял ее.
     - Дорогая, не плачьте! Поймите: я не могу позволить себе жениться на вас, если останусь отверженным на всю жизнь.
     Эстаси поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок.
     - Нет, сможете! Это мое личное дело. Если я захочу выйти замуж за отверженного, я выйду.
     - Нет, не выйдете!
     - Выйду - у меня появился очень хороший план. Мы уедет и будем жить в Австрии - там у меня есть дядя Видам.
     - Ни за что не буду жить в Австрии!
     - Хорошо, тогда мы будем жить в Италии, в Риме.
     - Только не Рим! - возразил Людовик. - Там слишком много англичан.
     - О! Тогда вы сами выберете место для нас, где вообще нет англичан, и Тристрам, как... наследник, сделает так, чтобы у вас было немного денег.
     - Тристрам, скорее всего, отправит вас в Бат, а меня выгонит из страны, - сказал Людовик. - Чего уж там! Я не обвиняю его...
     Но сэр Тристрам, когда новости об этой грядущей помолвке достигли его ушей, не выказал никакого желания прибегать к таким крутым мерам. Он лишь произнес, обращаясь к Людовику:
     - А я и не предполагал, что вы так поступите. Эстаси, приняв это за комплимент, пылко произнесла:
     - Вы совершенно правы, я сама сделала это. Может быть, и не совсем comme il faut, но это было совершенно необходимо по соображениям чести Людовика. Если мы не найдем то кольцо, то уедем в Италию, а вы устроите так, чтобы Людовик имел там хоть какие-то деньги.
     - Я так и думал, - сказал Шилд. - Но если вы хотите выйти замуж за Людовика, то нам лучше найти кольцо.
     Мисс Тэйн, которая вошла в гостиную как раз во время произнесения этих слов, решила, что лучше разыграть удивление, и недоверчиво спросила:
     - Я верно понимаю, сэр Тристрам: вы благословляете эту помолвку?
     Он обернулся:
     - О, так вы здесь? Нет, это не благословение. А вы дали бы свое?
     - Конечно дала бы! Мне кажется, это так прекрасно! Вы не узнали, когда Красавчик едет в Лондон?
     Но сэр Тристрам ничего не узнал, потому что Красавчик вдруг решил отложить поездку на некоторое время. Шилд как раз и пришел сказать об этом Людовику и предупредить его, что изменение плана может свидетельствовать об одном: подозрения Красавчика возросли. Когда Шилд узнал от Ная, что Грэгг приезжал в гостиницу под прозрачным предлогом купить бочонок бренди для своего хозяина, он решил действовать. Сэр Тристрам заявил, что, если Людовик не внемлет разумным советам, он без колебаний силой отправит того в Голландию.
     Мисс Тэйн, которой было адресовано это замечание, ответила, что помолвка, несмотря на все трудности, представляется ей неизбежной.
     - Совершенно верно, мэм. Но, если бы вы не поощряли Эстаси остаться здесь, помолвка не стала бы неизбежной.
     - Мне следовало предвидеть, что вы свалите всю вину на меня, - смиренно промолвила мисс Тэйн.
     - Думаю, что вы все понимали, потому что всячески потворствовали этому делу, - строго сказал Шилд. - Мне казалось, вы разумная женщина и не станете поощрять безумство.
     - О! - Мисс Тэйн напустила на себя простецкий вид. - А я-то думала, что это так романтично!
     - Не глупите! - отрезал сэр Тристрам, отказавшись улыбнуться ее шутке.
     - Как вы грубы, - удивилась мисс Тэйн. - Оказывается, когда мужчина достигает серьезного возраста, ему становится трудно относиться с симпатией к безрассудству молодости.
     Сэр Тристрам прошел в другой конец комнаты, чтобы взять плащ и шляпу, потому что для него все это было уже слишком, и только тогда повернулся к Саре и с расстановкой сказал:
     - Если вам интересно знать, мэм, мне тридцать один год, и я еще не впал в старческое слабоумие!
     - Ну конечно нет! - успокаивающе ответила мисс Тэйн. - Вы только вступаете в то время, когда человек становится рассудительным. Позвольте мне помочь вам надеть плащ!
     - Благодарю вас, - ответил сэр Тристрам. - Может быть, вы еще разрешите мне опереться на вас, пока я буду ковылять к двери?
     Она засмеялась:
     - Могу я попросить вас остаться еще ненадолго? А то это был очень короткий визит. Не находите ли вы, что одному в Корте скучно?
     - Очень скучно, но сейчас я направляюсь не в Корт. Я еду в Брайтон, чтобы поговорить с бывшим дворецким Красавчика.
     - Расскажите мне об этом дворецком!
     - Нечего особенно рассказывать. Он служил у Красавчика в то время, когда был убит Планкетт, и несколько дней назад я подумал, что было бы интересно поговорить с ним и выяснить, что он помнит о передвижениях Красавчика в ту ночь.
     Этот план понравился мисс Тэйн. Она сердечно попрощалась с сэром Тристрамом и вернулась в гостиную, чтобы сказать Людовику, что, несмотря на то что он сам не может сейчас ничего сделать для своего восстановления в правах, его кузен держит это дело в своих руках.

***

     На следующее утро, когда мисс Тэйн с братом вышли на прогулку, с Эстаси наконец случилось приключение, которое испугало ее больше, чем она хотела.
     Она сидела в гостиной, ожидая Людовика, который одевался, чтобы сойти вниз, когда пришла почтовая карета из Лондона. Эстаси услышала, как карета остановилась перед гостиницей, но не придала этому значения.
     Но минуту-другую спустя Клем просунул в дверь голову. Лицо его было белым как рубашка.
     - Это сыщики, мэм!
     У Эстаси выпала из рук рамка для вышивания. Она в ужасе посмотрела на Клема и, заикаясь, повторила:
     - Сыщики с Б... Боу-стрит?
     - Да! Мисс, говорю вам! А там наверху мистер Людовик, а мистера Ная нет дома, - причитал Клем, заламывая руки.
     Эстаси быстро пришла в себя:
     - Он должен быстро спрятаться в подвал! Я отвлеку их, пока ты проведешь его туда.
     - Уже слишком поздно, мисс! Кто-то им сказал про подвал, потому что один из них уже стоят у задней лестницы! Я и не знал, что они едут в карете, пока они не вышли из нее, да так быстро!
     - Они, может быть, уже обыскивают дом! - воскликнула потрясенная Эстаси. - Тебе не надо было оставлять их! О боже, ты не думаешь, что мой кузен может застрелить их? Если он так сделает, мы быстро их похороним, так, чтобы никто не узнал!
     - Нет, нет, мисс, все еще не так плохо! Пока они лишь хотят видеть мистера Ная. Они не осмелятся обыскивать дом, пока не скажут ему, Для чего они здесь. Думают, что я пошел за ним. Все, что мне надо сделать, так это спрятать молодого лорда. Но боже! Как я могу подняться к Нему, чтобы они меня не увидели, когда один из них болтается у задней лестницы, а другой сидит в кофейной?
     - Иди и немедленно разыщи Ная! - приказала ему Эстаси. - Он должен что-то придумать. А я поговорю с этими сыщиками и, если Удастся, заманю в гостиную того, что сидит в кофейной.
     В кофейной за столом в центре комнаты сидел плотный тип в синем плаще и широкополой шляпе, расположившись таким образом, что ему были хорошо видны как лестница, так и входная дверь. Он просматривал газету, которую достал из объемистого кармана. Эстаси открыла дверь и с удовлетворением отметила его тучную фигуру, подумав, что такой человек имеет мало шансов догнать Людовика, если молодой джентльмен пустится во всю прыть.
     Подавив улыбку, Эстаси сделала вид, что испугалась, и воскликнула:
     - Ох! Кто вы такой?
     Офицер с Боу-стрит, увидев, что к нему обращается молодая и привлекательная девушка, отложил газету и поднялся. Он прикоснулся к шляпе и сказал, что хотел бы видеть хозяина гостиницы.
     - Вы, sans doute < Очевидно (фр.).>, приехали с почтовой каретой и хотите что-нибудь выпить? Я понимаю!
     Офицер уразумел тот факт, что девушка не англичанка. Он не очень одобрительно относился к иностранцам, но то, что она заметила его самую насущную потребность, заставило его отнестись к ней с меньшим предубеждением. Он не признался прямо, что хотел бы выпить, но сказал, что сегодня очень холодный день, и стал с надеждой ожидать ее действий.
     - Верно, - сказала она, - да еще и карета продувается насквозь. Я думаю, вы не откажетесь выпить немного бренди.
     Сыщик думал точно так же. Он так не хотел ехать сюда, в Суссекс, на дело, которое, скорее всего, ни к чему не приведет. Он с досадой думал, что его не послали бы, если бы его начальство было о нем лучшего мнения, а в тот момент он как раз был не на очень хорошем счету на Боу-стрит. В связи с последним делом его наградили такими эпитетами, как "болван", "путаник", и перестали вообще поручать серьезные дела. В своих наиболее смелых мечтах он представлял, как поймает такого опасного преступника, как Людовик Левенхэм, но теперь, когда так пересохло в горле и пальцы свело от холода, он не был настроен на оптимистический лад.
     - Когда придет Най, он тут же даст вам немного бренди, - провозгласила Эстаси. - Но я не понимаю, что вы тут делаете. Ведь вы даже не сказали мне, кто вы такой.
     Сыщик был не очень хорошо знаком с законами поведения в высшем обществе, но все же ему показалось странным, что молодая леди обращается к незнакомому мужчине в общей комнате, где пьют кофе. Он бросил на нее строгий проницательный взгляд и внушительным тоном сообщил, что он - полицейский. Эстаси хлопнула в ладоши и вскричала:
     - Я так и думала! А может быть, вы сыщик c Боу-стрит?
     Сыщик привык, что люди, узнавая, кто он, начинают относиться к нему со страхом или даже отвращением. Он до сих пор не встречал никого, кто был бы столь обрадован, узнав о его профессии. Он признался, что работает сыщиком, и с такой подозрительностью посмотрел на Эстаси, что та поспешила объяснить, что во Франции она не встречалась с сыщиками, вот почему ей так интересно познакомиться с ним.
     Когда она упомянула о Франции, он перестал хмуриться. Французы, с их гильотиной и всякими такими вещами, были худшими из всех иностранцев, и не стоило удивляться, что они так странно себя ведут. Они уж такими родились, у них совсем нет здравого смысла, и то, что они по глупости считают всех людей равными, позволяет этой барышне разговаривать так просто с полицейским.
     - Так вы один из тех знаменитых сыщиков! - воскликнула Эстаси с восторгом. - Вы, должно быть, очень храбрый и умный!
     Он самодовольно кашлянул и пробормотал что-то невразумительное. Ему прежде никто такого не говорил, но если уж леди так считает, то, наверное, он все же храбрый человек.
     - Как ваше имя? - допытывалась Эстаси. - И зачем вы сюда приехали?
     - Джеремия Стаббс, мисс, - ответил сыщик. - Я здесь по делам службы.
     Эстаси раскрыла глаза как можно шире и, затаив дыхание, спросила, не приехал ли он для того, чтобы арестовать кого-нибудь.
     - Мне бы очень хотелось посмотреть, как вы будете арестовывать!
     Мистер Стаббс оказался падок на лесть. Приосанившись, он сказал, что не может с определенностью сказать, приехал он производить арест или нет.
     - Но кого же? - допытывалась Эстаси. - Уж не кого-нибудь ли в этой гостинице?
     - Отчаянного преступника, мисс, вот за каким парнем я приехал! - ответил мистер Стаббс.
     Напряженный слух Эстаси различил сверху звук открываемой двери и легкие шаги. Она сказала как можно громче:
     - Думаю, что вы, как сыщик с Боу-стрит, уже поймали много отпетых преступников?
     Говоря это, она продвигалась к камину, поэтому мистер Стаббс вынужден был, следя за ней, повернуться в профиль к лестнице.
     - О да, мисс, - небрежно сказал он, - вообще-то мы не очень-то и считаем их.
     Эстаси увидела Людовика на верхней ступеньке лестницы и быстро произнесла:
     - Сыщики с Боу-стрит! Наверное, очень интересно быть сыщиком с Боу-стрит? Я думаю!