итывает последние часы  до  великой  стычки  Могучих,  и  на  миг  ему
показалось, что жар исполинского, захватившего все  сущее  пожара  опаляет
ему лицо...
   На поляне смирно стояли несколько коней;  из  зарослей  бесшумно  вышли
трое эльфов; они заговорили между собой на странном языке  -  это  был  не
Квенья, не Синдарин и не даеронское  наречие  -  какой-то  совсем  особый,
очевидно, самый древний из эльфийских языков, язык Вод Пробуждения.
   Спустя несколько минут всадники уже мчались сквозь ночь; Фолко сидел на
крупе коня позади столкнувшегося с ним эльфа; под пальцами была необычайно
мягкая, шелковистая, но в то же время необычайно прочная ткань его  плаща;
странный пряный запах, необычный, терпкий, слегка дурманил  голову;  Фолко
пытался заглянуть  вперед,  и  ему  казалось,  что  под  копытами  лошадей
стремительно   развертывается   серебристый   светящийся   ковер,   тотчас
сворачивающийся у них за спинами.
   Они скакали недолго. Из мрака  донесся  предостерегающий  свист;  эльфы
ответили и осадили коней. Фолко ощутил  на  плече  тонкую,  но  необычайно
сильную руку своего спутника - казавшиеся слабыми  пальцы  готовы  были  в
любой миг парализовать любое его движение.
   Они миновали кольцо кустов. Поляна - темная, закрытая  густыми  кронами
вязов от бледных лунных лучей. По  краям  ее  хоббит  разглядел  несколько
десятков неподвижно застывших фигур, высоких, стройных, облаченных в слабо
мерцающие плащи. Рука провожатого мягко  подтолкнула  Фолко  к  стоящей  в
середине тесной  группе;  перед  ними  смутно  темнели  сложенные  костром
поленья. Хоббит не мог увидеть лиц, разобрать какие-либо детали оружия или
украшений, да это и не было нужно - он безошибочно  ощутил  истекающую  от
молчаливых воителей силу, и те несколько, к которым его подвели,  казались
сильнее всех. Эта их сила  предстала  мысленному  взору  хоббита  подобием
исполинской хрустальной стены, одинаково противостоящей и жаре, и  холоду,
и пламени, и льду...
   -  Подойди  ближе,  невысоклик,  -  раздался   негромкий,   исполненный
достоинства голос, чистый,  низкий  и  спокойный.  -  Подойди,  нам  нужно
получше разглядеть друг друга.
   Эльф-предводитель шагнул вперед и откинул капюшон; на  хоббита  в  упор
смотрели  чуть  заметно  светящиеся  изнутри  глаза  с  огромными  темными
зрачками, из которых словно исходило непонятное сияние, заставлявшее мысли
путаться; волна чужой воли захлестнула сознание Фолко, круговерть зеленого
и голубого взвихрилась перед его взором - однако он не уступил.
   "Кто бы ты ни был - даже из числа Валаров, - с невесть откуда взявшимся
упорством мысленно проговорил он, сжимая зубы, - я не дам тебе хозяйничать
у меня в сознании!"
   Он был уверен, что его  услышат  -  и  его  услышали.  Подбиравшиеся  к
тайникам его помыслов волны утихли, отступили; эльф-предводитель  негромко
вздохнул.
   - Однако ты упорен, половинчик! - Он говорил на Квенье. - Но садись  же
ближе к огню.
   Произнеся  это,  эльф  указал  на  чурбак  возле  груды   дров.   Фолко
настороженно покосился вправо, влево -  и  неспешно  опустился;  эльф  сел
напротив него, простер над костром руку.
   Что-то горячее вдруг забилось в висках Фолко, словно крови стало  тесно
в жилах; он впился глазами в протянутую над костром ладонь эльфа,  длинную
и узкую - и наяву ощутил волнами расходящуюся от нее теплоту.  Послышалось
шипение, потянуло дымком; спустя мгновение  по  черной  коре  уже  сновали
сине-алые язычки пламени, а еще через минуту костер уже  вовсю  горел,  но
особенным, никогда не виданным раньше Фолко пламенем  -  оно  давало  мало
света, и совсем не было дыма.
   - А теперь  говори  же,  Знающий  Второе  из  Наречий!  -  повелительно
зазвучал голос предводителя. - Говори, ибо  я  -  Форве,  сын  Орве,  сына
Ильве, Верховного Короля Куививиена! Говори, что ты делаешь среди служащих
Ночи? Как попал к ним? Куда направляется отряд? Кто им водительствует? Где
главные силы этого воинства?
   - Я понимаю, почтенный  Форве,  сын  Орве,  сына  Ильве,  что  "вопросы
задаешь здесь ты", и все же я дерзну спросить тебя: а кто  вы?  Ибо  я  из
дальней страны на крайнем западе Средиземья и думал...
   - Не прикидывайся простаком! - усмехнулся Форве. - Ты прекрасно  знаешь
о  Разделении  Эльфов  в  дни  До-предначальной  Эпохи,  когда  те,   кого
впоследствии  назовут  Нолдором,  еще  и  не  помышляли  о  возвращении  в
Средиземье! Ты прекрасно знаешь, кто мы, но если хочешь,  я  скажу.  Мы  -
Авари,  Невозжелавшие,  отвернувшие  дареный  Свет   и   отыскавшие   свой
собственный. Мы не за Силы Арды, но против Тьмы. Итак, говори!
   И Фолко начал свою повесть. Она заняла немало времени, он  даже  охрип,
когда наконец завершил ее. Он рассказал им об Олмере и о Пожирателях Скал,
об очнувшихся орках и поднявшемся Морском Народе  вкупе  с  дунландцами  и
Людьми Могильников; он рассказал, что Олорин назвал Олмера "острием  Копья
Тьмы"; он описал, как мог, его Цитадель и служащих ему людей; добавил, что
до сих пор никто не догадался, где корень его силы; и  под  конец  изложил
все, что знал о планах и намерениях Короля-без-Королевства.
   Эльфы слушали его бесстрастно. Когда он замолчал, тяжело дыша и потирая
пересохшее горло, Форве коротко взглянул ему  в  глаза  и  молча  протянул
покрытую причудливой резьбой флягу; там оказалось вино, легкое, ароматное,
бодрящее; от него чуть кружилась голова, но  по  телу  разлилось  приятное
тепло.
   - Он поворачивает на запад...  -  задумчиво  проговорил  Форве,  обводя
взглядом товарищей, словно бы приглашая к разговору. - Что ж, не он первый
- и не он последний. Но останавливать его все равно придется, ибо если  мы
не остановим его сейчас... Все помнят, чем обернулось наше  промедление  в
прошлый раз! Я благодарю тебя, половинчик!  Тебе  уже  не  раз,  наверное,
говорили приятные слова, хваля твою храбрость, и не  стану  их  повторять,
ибо, по моему разумению, вы взялись за заведомо невыполнимое  и  гибельное
дело. Вы не убьете его,  а  сами  либо  погибнете,  либо,  что  еще  хуже,
попадетесь ему в лапы и под пытками расскажете  все,  что  знаете,  и  тем
немало повредите тем, кто действительно способен  противостоять  ему.  Мой
вам совет - уходите! Уходите и дайте завершить дело тем, у кого для  этого
достаточно сил.
   - Мы не будем знать ни сна ни покоя, если бездумно отдадим это  дело  в
чужие руки, - возразил хоббит. - Да и где вы отыщете его?
   - У Дома Высокого, как ты сказал, - пожал плечами Форве.
   - А если я ошибся? Или меня обманули? Или он изменит намерения?
   Форве улыбнулся - снисходительно и с оттенком превосходства.
   - Предоставь нам размышлять над этими материями. А ты,  житель  далекой
страны, лучше возвращайся к себе на родину.
   - Это мое дело, - упрямо нагнул голову Фолко.  -  А  ты  почтенный,  не
хочешь рассказать мне  -  в  награду  за  сведения  -  что-нибудь  о  Доме
Высокого? Отчего так стремится туда Олмер?
   - Это нетрудно, - усмехнулся эльф.  -  Давным-давно,  когда  Силы  Мира
только-только вступили в Арду, они, как ты, наверное, знаешь, начали войну
с Темным Охотником. И в этой борьбе они призвали себе  на  помощь  великое
множество духов, тех, что впоследствии стали именоваться  Майар.  Иные  из
этих духов были творениями Вседержащего, самого Эру Илуватара  и  во  всем
подобны Валарам, только меньшей силы. Были там те, кто  пришел  из  других
областей Эа, появились там как отражение Разума Творящего. Были  возникшие
от разделения сущностей. - Форве рассказал уже знакомые хоббиту предания о
возникновении сознания от столкновения  Света  и  Тьмы,  подобно  Великому
Орлангуру. - И один из  тех  духов,  что  ведут  свой  род  от  Отражений,
положивший много сил для утверждения этого Мира, телесный облик, схожий  с
обликом Детей Илуватара,  и  поселился  далеко  на  востоке,  за  Баррским
Хребтом. Он воздвиг там себе богатые покои и на досуге  занялся  творением
различных магических, наделенных удивительными свойствами вещей.  Слухи  о
его небывалом мастерстве достигли и Вод Пробуждения, первые уроки  ремесла
эльфы получили именно от него - и лишь потому выжили, сумев оборонить себя
от ужасных слуг Темного Охотника. Одним из славнейших учеников Высокого  -
как стали прозывать его за огромный  рост  -  был  Отрина,  который  после
Раскола Перворожденных ушел к Нижним, Черным Гномам. Высокий - я не  видел
его самого, но мой отец и дед бывали в том Доме как гости  неоднократно  -
был движим прежде всего жаждой познания этого мира. Он не уставая твердил,
что восхищен и поражен богатством замысла Илуватара  и  изобретательностью
Великих Духов, Валаров, и потому  почти  всякое,  что  он  создавал,  было
могущественным  инструментом  познания.  Палантиры,  известные   тебе   по
преданиям Западных Окраин - лишь жалкое подобие  того,  что  творили  руки
Высокого. Никогда не алкал он власти - да и кто из нас может сказать, чего
на самом деле может желать Дух? Он был близок с Кователем Луле,  частенько
посещавшим в Средиземье своих любимых  Черных  Гномов.  Но  пришло  время,
когда Высокий решил отправиться в далекое странствие, "к подножиям  Мира",
как сказал он моему деду, уходя. И, чтобы уберечь  от  нечистых  рук  свои
сокровища, творения своей мудрости, он  и  проложил  Тропу  Соцветий,  где
пройти может лишь чистый помыслами.  Искусно  спрятал  он  и  начало  этой
Тропы, однако на всякий замок можно найти ключ - и тот, у кого есть  сила,
может обойти ловушки Высокого, увы всем нам! Вот почему  вокруг  его  Дома
мы, Авари, Черные Гномы и посланцы Великого Орлангура,  держим  постоянную
стражу. Высокий обещал вернуться - и мы ждем его возвращения.
   - Но что это за ловушки? И как обладающий силой может их обойти?  Какой
природы должна быть эта сила? - забывая о почтительности, наседал на эльфа
хоббит.
   - Этого я тебе не скажу, - последовал ответ. -  Ты  забыл,  с  чего  мы
начали нашу беседу? От тебя знание может - пусть даже против твоей воли  -
попасть к Врагу. Заметь, никто не  сомневается  в  тебе  лично.  Мы  умеем
видеть сквозь покровы, и я знаю, что твои намерения чисты и ты никогда  не
вступал на одну дорогу со Злом... Иначе мы бы просто сейчас не говорили  с
тобой, - добавил эльф со странной и зловещей усмешкой, дико выглядевшей на
его прекрасном лице.
   - Тогда расскажи мне о Великом Орлангуре,  о  Серединном  Княжестве,  -
попросил хоббит. - Неужели и это мне не будет позволено узнать?
   - Об этом - пожалуйста! - вновь  усмехнулся,  на  сей  раз  по-доброму,
эльф. - Я расскажу тебе всю историю его  появления  в  этом  Мире,  можешь
сравнить ее с тем, что ты слышал раньше.
   Это случилось давно, две тысячи солнечных кругов назад, в  дни  Третьей
Эпохи,  когда  Истари,  Орден  Магов,  высадились  на   западных   берегах
Средиземья, посланные Силами Мира для  противостояния  наследнику  Первого
Врага, могучему Гортауру, еще известному под именем Саурона.
   И почти одновременно с ними в наш Мир вступил Великий  Орлангур.  Никто
из живущих на востоке не знает, каково его подлинное происхождение. Сам же
он говорит так, позабыв собственное возникновение: вначале было Ничто, был
Хаос - но неоднородный. И были в нем изначальные области  сгустков  мрака,
первородной  субстанции,  и  ближайшее  к  нынешнему  месту  Арды  звалось
Унголиант. Много ужаснейших существ, родившихся на погибель  свету  жизни,
вышло из его мрачных глубин; однако Унголиант не оставался  неизменным.  В
момент сотворения Эа пылающие обломки Хаоса, волны Пламени  Неуничтожимого
пронзили первозданный сумрак, и Тени расслоились - в  Унголианте  возникли
серые области, и были даже  такие  места,  где  Свет  задержался  надолго,
будучи не  в  силах  прорваться  сквозь  завесу  Тьмы.  А  там,  где  Свет
столкнулся со  Тьмой,  возникло  различие,  а  там,  где  различие  -  там
движение, а где движение -  там  сила,  а  где  сила  -  рано  или  поздно
возникнет сознание. И сознание возникло - и в Эа вступил Великий Орлангур.
Это имя - Орлангур - он взял себе  сам,  ну  а  уж  Великим  его  прозвали
обитатели  Средиземья...  Долгие  тысячелетия,   пока   Валары   довершали
очерчивание Мира, пока длились схватки с Первым Врагом, пока явились в Мир
Первородные и Последовавшие,  возникали  и  рушились  царства,  затемнялся
Валинор, кипели долгие битвы в Белерианде, достигал вершины своего величия
Нуменор, тянулась Третья Эпоха, низвергались  в  огненные  бездны  Роковой
Горы Кольцо Всевластья и Назгулы. Ужасные Улаири заканчивали  свой  земной
путь, следуя  за  Главным  Кольцом  в  сердце  огненной  бури,  -  там,  в
невообразимых безднах и провалах Эа, вне стен Мира, в первородной  черноте
зрело сознание Великого Орлангура. Он познал Тьму и Свет, и они слились  в
нем, и познал он также свое собственное начало, и  неведомыми  нам  путями
познал прошлое Мира и его настоящее, и  тайным  даром  своим  он  провидел
будущее. В Унголианте, говорят, берет свое начало  Великая  Лестница,  что
заканчивается Звездной Пристанью  высоко  над  туманами  Средиземья,  и  в
предназначенный день Великий Орлангур двинулся по ней вверх.
   Он миновал ужасные области, полные дикой,  возникшей  по  воле  Моргота
жизнью, и наконец приблизился к самым корням Арды. И надо  было  случиться
так, что как раз в это время Черные Гномы,  уходя  все  глубже  и  глубже,
осваивая горизонт за горизонтом, уперлись в Последний  Слой.  Кирка  Дайна
Прерывателя пробила окно в  Нижний  Мир,  и  взоНик Перумов. Черное копьеОцените этот текст:Не читал10987654321 Прогноз
Ник Перумов. Черное копье

   ---------------------------------------------------------------
   © Copyright Ник Перумов, 1987
   Home page: http://www.fantasy.ru/perumov/
   Кольцо Тьмы. Книга вторая.
   М., "ЭКСМО-Пресс", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 22 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------

                                         Дрогнет Запад, и дрогнет Восток -
                                         Сила, Сила в Руке.
                                         Девять Звезд - Синий Цветок,
                                         Синий Цветок на Клинке.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


1. ЗА КАРН ДУМОМ

   Жирный черный дым бесформенными косматыми клубами  медленно  поднимался
из долины, и едва эти клубы достигали вершин окружавших долину холмов, как
упорно дувший уже третий день жесткий северо-восточный  ветер  рвал  их  в
мелкие клочья. Однако стоило ему ослабить свой напор хотя  бы  на  миг,  и
дымный столб тотчас добирался до низких серых туч, затягивавших все  небо;
и был этот дым настолько плотен и жирен, что вобравшие его в  себя  облака
постепенно меняли цвет, становясь  словно  вывалянными  в  жидкой  осенней
грязи. Но ветер не затихал, после минутного ослабления он принимался  дуть
еще с большей силой, и тогда у Фолко начинали стучать зубы.
   Друзья  сидели  у  небольшого  костра,  разложенного   среди   обросших
зелено-голубоватым мхом серых плоских камней, поставленных стоймя какой-то
исполинской рукой; в их острых краях  злобно  и  тонко  выл  ветер,  точно
голодный июньский комар. Расседланные пони понуро бродили  по  каменистому
сероватому склону, разыскивая  редкие  пучки  желтоватой  пожухлой  травы.
Малыш зябко кутался в плащ и жалобно хлюпал носом,  угрюмый  Торин  уже  в
сотый раз проводил правильным камнем по лезвию своего блестящего топора, и
без того  никогда  не  знавшего  даже  малейшего  следа  ржавчины,  хоббит
подбрасывал хворост  в  костер  да  от  нечего  делать  провожал  взглядом
неторопливо ползущие вверх черные космы.
   Шел ноябрь, осень уступала место предзимью; здесь,  на  севере,  в  дне
пути от Ангмарских Гор, уже вовсю гуляли холодные ветры.  Северо-восточные
были хоть и студенее, но суше, а вот когда налетал северо-западный, то уже
не помогали никакие костры. Ледяной липкий холод пробирался  в  мельчайшие
щелочки, и хоббит никак  не  мог  согреться.  Уныло  гнулись  давным-давно
облетевшие местные березки, чахлые, слабосильные, их тонкие  черные  ветви
словно в отчаянном усилии  цеплялись  за  что-то  невидимое  -  может,  за
уходящее теплое время?
   Фолко помешал булькавшее в  котелке  варево.  Давно  уже  он  забыл  те
времена, когда в столовую Бренди-Холла медленно и  торжественно  вносилась
голубая  супница,  испускающая  сладостные  ароматы,  и  тетушка   большим
серебряным половником разливала горячую дымящуюся  жидкость  по  фаянсовым
тарелкам, не жалея ни мяса, ни овощей со дна... Фолко  усмехнулся.  Теперь
он привык мешать в котелке наспех обструганной веткой -  такой  же,  какая
была и сейчас у него в руках.
   Их походная пища - суп не суп, каша не каша, жаркое  не  жаркое  -  все
вместе! - собственное изобретение хоббита, необычайно простое,  быстрое  и
сытное - еще не поспела, и он вновь отвернулся от костерка,  лениво  следя
за копошащимися в долине воинами, что суетились возле пожарища.  Арнорские
дружинники дожигали там остатки мрачного ангмарского  острога;  левее,  на
господствующей высоте, вперемешку  с  людьми  мелькали  низкие  коренастые
фигурки гномов - по приказу Наместника  там  сооружали  каменную  дозорную
башню для арнорского сторожевого поста.
   - Долго мы еще тут гнить будем?! -  не  выдержал  Малыш,  шумно  шмыгая
носом. - Где этот Рогволд?! Где обещанный припас?! Каждый час дорог!
   Фолко досадливо поморщился, Торин  в  сердцах  сплюнул.  Они  прошли  с
войском Наместника и охочими гномами (жадных до драки  тангаров  набралось
больше восемнадцати сотен) через весь Ангмар,  стараясь  напасть  на  след
остатков  воинства  Олмера,  ускользавших,  точно  стремительная  болотная
гадюка. Когда передовые отряды дружинников подошли к  рубежу  Ангмара,  то
вместо  стрел  и  копий  северных  удальцов   их   встретили   седобородые
старейшины, жалобно рыдавшие и молившие о пощаде женщины  да  визжащие  от
страха дети, а  отдельно  от  них  к  лагерю  Наместника  стали  стекаться
ангмарские мужчины - крепкие, кряжистые, чернобородые, совсем не злобные и
не страшные; низко кланяясь победителям, старейшины в один голос  уверяли,
что у них и в мыслях не было воевать с  Великим  Королевством;  напали  на
Арнор худые изгои, проходимцы, люди без роду и племени; и отвечать за  них
Ангмар не может.
   - Ты видишь, о могучий, никто из наших мужчин не ходил  к  Форносту,  -
умоляюще глядя снизу вверх в невозмутимое и непроницаемое лицо Наместника,
говорили они. - Вот они все перед тобой, и, хотя на нас нет никакой  вины,
мы молим  -  укажи,  чем  нам  заслужить  прощение  Великого  Соединенного
Королевства?
   Хоббит скривился и тряхнул головой, вспоминая  эту  сцену,  за  которой
затаив  дыхание  следило   все   войско.   Примет   Наместник   настойчиво
предлагаемый ему мир -  и  у  них  появляется  шанс  настигнуть  уцелевших
зачинщиков еще в Ангмаре, нет - придется выковыривать этих упрямцев из  их
горных укрывищ, и кто знает, сколько придется положить на это жизней?
   Наместник принял мир. Он  наложил  дань  на  Ангмар,  обязал  старейшин
выдать заложников, сложить оружие: мечи, секиры, брони, шлемы, особенно  -
арбалеты, оставляя лишь луки для защиты стад от волков; а  также  выделить
отряды для постройки наблюдательных постов на  перевалах  Ангмарских  Гор.
Потребовал он и поимки скрывшихся бунтовщиков, но старейшины лишь еще ниже
гнули такие жесткие, не умеющие кланяться спины и твердили одно: мол,  все
дерзкие налетчики, не задерживаясь, прошли через Ангмар к перевалу, искать
их нужно за Карн Думом.  Разослав  отряды  по  главным  селениям  Ангмара,
Наместник с отборной дружиной и гномами бросились в погоню за беглецами по
едва заметным следам на узких горных  тропах.  Преследовать  их  оказалось
куда как нелегко - случались и обвалы, и невесть откуда  взявшиеся  стрелы
находили неудачливого арнорца, беспечно  снявшего  шлем;  вдобавок  Олмер,
уводя своих в неведомые  пространства  за  Г