стались
какие-то Восточные, о которых очень скупо повествует даже  Красная  Книга.
Благословенная Земля  на  Заокраинном  Западе,  обиталище  Валаров,  стала
окончательно недосягаемой для Смертных, но остались сами Смертные, которые
упрямо не хотели признать ничьего права распоряжаться их  пусть  короткой,
но яркой и полной борьбы жизнью, и рано или поздно кто-то  из  них  должен
был восстать против Непреодолимой Черты и попытаться силой  или  хитростью
пробиться на Прямую Дорогу, что ведет к отодвинувшимся  из  кругов  нашего
мира Бессмертным Землям.
   И тут хоббиту впервые стало ясно,  что  вольно  или  невольно  те,  кто
проводил ту Черту, кто повергал в пучину Нуменор и наложил на род  людской
Проклятье, обрекшее их смерти, сделали  ужасную  ошибку,  наделив  младших
детей Земли свободой воли, тем самым научив их презирать смерть  в  бою  и
даровав им вечное, неутолимое желание, жажду познания, еще более острую  и
ненасытную, чем та, которой обладали  Перворожденные.  И  в  этом  кроется
корень того, что впоследствии было названо Злом.  И  люди  по  собственной
воле, а не только из страха, вставали под  знамена  Моргота  или  Саурона;
вставали под знамена  тех,  кто  обещал  им  (пусть  лживую!)  свободу  от
наложенных непонятно кем и для чего пут, кто  обещал  им  владычество  над
Средиземьем.
   В этом черпал силы Олмер, и как жаль, что они не  пристрелили  его  еще
тогда, в Аннуминасе! Да, они взяли бы  на  себя  непрощаемую  вину  первой
пролитой крови; и, прочтя историю Первой Эпохи, хоббит  знал,  что  Судьба
жестоко отомстила бы ему за это. Однако он сам оборвал себя, ибо что толку
сожалеть о несбывшемся?..
   Гелийские Горы, невысокие, старые, сильно разрушенные водой и  ветрами,
стояли в глубине дремучих  дорвагских  лесов.  Здесь  были  самые  богатые
грады, самые обширные поля и самые густые сады. Как всегда, когда  люди  и
гномы селились в близком соседстве, и те и другие  начинали  процветать  и
быстро богатеть.  Здесь  была  колония  гномов  Народа  Дьюрина,  и  Торин
надеялся найти тут помощь и поддержку.
   Разведчики  Ратбора  остались  ждать  Эрлона  на  гостином  дворе,  как
назывались в этих краях придорожные трактиры. Гномы и Фолко направились по
широкой, тщательно вымощенной дороге к Воротам Гелии, как называли дорваги
обиталище своих подземных друзей и соседей.
   Толстенные каменные створки ворот были  широко  распахнуты,  в  глубину
уходил  широкий,  плавно  заворачивающий  коридор,  освещенный  множеством
факелов.   Перед   воротами   расстилалось   обширное   торжище,   сейчас,
по-весеннему  времени,  почти  пустынное.  Но  движение  в  воротах   было
оживленным - люди и гномы сновали туда-сюда. Поручив  своих  пони  заботам
трактирщика, друзья вошли  под  гулкий  свод,  и  хоббита  вновь  охватило
странное волнение - он вновь словно очутился  на  пороге  пугающей  Мории,
хотя своды здесь, надо сказать, и высотой, и отделкой  куда  как  уступали
морийским.
   От главного тоннеля ответвлялись  боковые  коридоры,  людей  постепенно
становилось все меньше - они рассасывались  по  ближним  покоям  и  залам;
стало больше попадаться гномов.  Видно  было,  что  строители  не  слишком
заботились о красоте тоннеля: стены обработаны кое-как, пол лишь заглажен,
кое-где трещины, выбоины и ямы. Друзья миновали еще один поворот,  дневной
свет померк, мрак разгоняло лишь пламя факелов. На них уже  поглядывали  с
любопытством, кое-кто останавливался, интересовался, из каких они краев  и
что слышно о ратях Дори Славного?
   Оказалось, по Рудному Эху пришла  весть,  что  Дори  вывел  из  Эребора
многочисленные отряды гномов рода Дьюрина и направился  к  Мории.  Но  что
стало с  ними  дальше,  никто  не  знал.  Многие  из  Гелийских  Гор  тоже
отправились в этот поход, оставшиеся друзья и родственники  с  нетерпением
ждали вестей.
   Коридор привел  их  в  широкий,  с  завидной  тщательностью  отделанный
подземный тракт; от встречных гномов Малыш вызнал,  где  найти  мастерские
его родни. Туда они и направились.
   Небольшим и уютным оказалось Гелийское поселение; так удививший  сперва
Фолко грубостью своей отделки тоннель был пробит лишь несколько лет  назад
для большего удобства торгового сообщения,  и  там  еще  предстояло  много
работы.  Здесь  жили  тревогами  и  заботами  дорвагов,  сжившись  с  ними
настолько тесно, что, как оказалось, на Большом Совете дорвагских колен  и
родов обязательно присутствовали выборные Гелии. И еще они узнали,  что  в
Гелии не было короля или правителя; по образцу дорвагов гномы  избирали  в
Совет Гелии самых искусных и правдивых.
   Все это сообщила им родня Малыша - Фреир, Дис, его жена (Фолко  впервые
видел женщину-гнома и таращился на нее с изумлением...) и их дети  Наргор,
Берир  и  сестра  их  Фир.  Давным-давно  они  покинули  Западные  Горы  и
отправились на Восток, и не просчитались - здесь и  горы  были  богаче,  и
дышалось легче. Дорваги оказались  хорошими  покупателями;  а  тревоги  на
рубежах не давали  забыть  и  то,  что  всегда  прославляло  гномов  -  их
оружейное  искусство.   Мощный   седобородый   Фреир,   чье   лицо   стало
темно-багровым от жара подземных топок,  с  гордостью  показывал  когда-то
непутевому Строри и его почтенным друзьям свои кольчуги и кинжалы. Все это
было заказано и вскоре должно было отправиться к покупателям. И  чтобы  не
ударить в грязь лицом, Торин едва заметно кивнул Малышу; на столе, сверкая
серебристо-жемчужными  переливами,  с  легким  звоном,  подобным  журчанию
пробившегося из-под снега ручейка талой воды, несущего в  себе  прозрачные
хрусткие  льдинки,  мягкой   тенью   развернулась   мифриловая   кольчуга,
выкованная в Горне Дьюрина.
   Хозяева глядели на это чудо молча, приоткрыв рот  и  выпучив  глаза;  с
этой минуты Малыш и Торин поднялись в их глазах  на  недосягаемую  высоту.
Рассказ Торина о Кузне Первого Гнома  поверг  их  в  священный  трепет;  и
Фреир, яростно  скребя  бороду,  вдруг  проговорил,  глядя  остановившимся
взором куда-то в недоступную даль:
   - Как жаль, что мы не пошли со Славным... - Губы его сжались,  и  брови
сошлись.
   Разговор сам собой перешел после этого на дела серьезные.  Тороватые  и
легкие на подъем  гномы  Гелийских  Гор  не  гнушались  странствий,  много
видели, слышали и рассказывали по возвращении; не прошел тут  незамеченным
и поход Олмера.
   - Этой весной он засылал к нам своих людей,  -  понижая  голос,  сказал
Фреир. - Да только у нас  глупых  нет  -  мы  работу  нашу  грабителям  не
продаем. Сперва он, признаться, соблазнил многих обещаниями щедрой  платы,
предлагая перекупить все готовое к продаже из доспехов и  прочей  воинской
справы. Но когда он стал вытаскивать золотые браслеты, ожерелья, серьги  и
узорные пояса, нам стало не по себе. Такое купцы с  собой  не  возят!  Все
торгуют на триалоны Гондора, а если их нет, то  слитками,  рубленками  или
ковками, кому как удобнее. А это... сразу видно, что взято на приступе  да
силой с людей сорвано! Наши выборные ему отказали. Хотя, я знаю, он  нашел
где-то несколько беглых гномов, которые стали работать для него. Но самого
интересного я вам еще не рассказал!
   И Фреир поведал им удивительную историю о том,  как  лет  сто  назад  в
Гелии появился странный пришелец откуда-то с востока, по виду  и  языку  -
гном, не из колена Дьюрина; само по себе это еще не было удивительно,  ибо
существовало  еще  шесть  младших  родов,  пошедших  от  остальных   шести
Праотцов; но этот гном был и не из их числа.  На  голову  выше  любого  из
обитателей Гелии, он обладал огромной силой и  владел  поистине  чудесными
секретами мастерства. Из  его  рук  выходили  такие  совершенные  в  своей
законченности самоцветные камни, что раз взглянувший на  них  уже  не  мог
оторвать взгляда; и  камни  эти  за  огромные  деньги  покупались  вождями
Прирунских племен и  племенных  союзов.  Пришелец  назвал  себя  Наугримом
(Фолко удивился - это значило всего-навсего "гном" по-эльфийски, на  языке
Синдара; пришелец скрыл свое настоящее имя, а речь Перворожденных гелийцы,
конечно же, давным-давно позабыли, если когда-либо и знали). За сто лет он
сотворил лишь  пять  или  шесть  таких  камней;  но  они  принесли  ему  и
богатство, и славу. Однако он отдал все полученное за  них  Совету  Гелии,
сказав, что ему ничего не нужно; и еще  он  часто  давал  дельные  советы,
никогда не ошибаясь, а потом постепенно стал и предсказывать.  Сначала  он
говорил лишь о сугубо подземных вещах - где следует ожидать  прорыва  вод,
куда должна повернуть хитро проведенная жила и так  далее,  но  постепенно
стал предупреждать и о возможных тревогах на  поверхности.  Он  предсказал
великое вторжение с востока, когда соединенные  силы  истерлингов  Великой
Степи, дружины дорвагов и Торговой Области вкупе  с  подошедшими  отрядами
гномов Гелии с величайшим трудом и большим для себя уроном  отбили  натиск
неведомых кочевников с юго-востока; после этого Наугрима хотели выбрать  в
Совет,  где  ему  давно  следовало  быть  по  его  искусству,  знаниям   и
рассудительности, но он вновь отказался. А за несколько лет  до  появления
Олмера он предрек появление "короля  за  Грядой"  и  советовал  гномам  не
пропустить  его  туда;  но  предсказание  оказалось  настолько  мрачно   и
запутанно, что его никто не понял; на расспросы же Наугрим не ответил,  он
был в страшном отчаянии, и впервые за долгие десятилетия народ увидел  его
плачущим. Только после появления Олмера гномы  поняли,  в  чем  был  смысл
темных слов пришельца; но было уже поздно. Леса Ча словно  пробудились  от
векового сна; воспряли духом мерзкие гурры, и  чащобы  стали  окончательно
непроходимы. Наугрим лишь горько сжал губы при этом известии.
   - А что он говорил об Олмере? - стал допытываться Фолко.
   - Это было что-то вроде стихов, - отвечал Фреир, - и звучало так:

   Когда Черный Страх в Казад-Дум заползет,
   Тогда за Грядой Собиравший взовьет
   Свой стяг черно-белый, и Черная Жуть
   Отправится в новый погибельный путь.
   И, молнии прошлого в длани подъяв,
   Сбирающий выступит, прям и кровав.
   Под черным плащом - бестелесная грудь,
   Небесный Огонь проложил ему путь.
   И сплав черной воли и смелых сердец
   Он вложит во свой всемогущий венец,
   И волнами мрака надвинутся те,
   Что ждали вдали того дня в пустоте.
   Тогда помертвеет пустой небосклон,
   И звезды исчезнут, и вступит на трон
   Тот, кто изначально был лишь человек.
   Наденет корону - и кончится век,
   И ветер с заката раздует пожар,
   Который возжжет оробевший Валар,
   И пламя, быть может, его изведет,
   Но вкупе и все Средиземье пожрет...

   Недобрая тишина затопила гостиную Фреира. Сам  он  потупился  и  умолк,
слышно было лишь потрескивание дров в камине.
   - Что же все это значит? - выдавил из себя Торин.
   - Не знаю, - нахмурившись, ответил Фреир. -  Наугрим  не  объяснил.  Он
лишь говорил, что надо остановить Засевшего за Грядой, не пожалев  жизней.
Он так напугал всех, что Совет уже почти решил готовить полки, однако  тут
пришло сообщение, что за Грядой уже трепещет страшный чужой флаг  -  белый
круг в черном поле и в кругу - трехзубая черная корона... И тогда  Наугрим
сказал: "Поздно".
   Фолко  сидел  и  чувствовал,  как  мир  вокруг  него  теряет  привычные
очертания.
   - Как увидеть Наугрима? - только и смог вымолвить он.
   - Я провожу вас, - ответил Фреир. - Он еще никому не отказывал.
   Фолко почти бежал по нешироким коридорам Гелии, гномы едва поспевали за
ним. Он ничего  не  видел,  кроме  спины  шагавшего  впереди  и  поминутно
вынужденного наддавать ходу Фреира; и  еще  он  чувствовал,  как  начинает
исходить тепло из висящего на груди заветного клинка.
   Наугрим вышел к ним сам, они  столкнулись  с  ним,  завернув  за  угол.
Похоже было, что он знал об их появлении.
   Наугрим действительно был очень высок для гнома, на голову выше  любого
из них; ширина плеч  говорила  об  огромной  силе,  черная  густая  борода
спускалась почти до пояса; концы волос  были  обожжены.  Но  его  глаза  -
ярко-синие - были такого редкостного даже среди людей  цвета,  что  трудно
было отвести от них взгляд - они казались удивительной чистоты самоцветами
в темной оправе.
   Взгляд Наугрима в первый же миг цепко ухватил хоббита; где-то в глубине
черных зрачков, словно огонь потаенных кузниц, билось алое пламя мысли,  и
взгляд этот поистине заворожил Фолко.  Хоббит  вновь  невольно  взялся  за
рукоять на груди - и понял, что сила кинжала властно толкает его вперед, к
этому удивительному существу. Он испытал нечто подобное тому, когда кинжал
вел его к Синему Цветку.
   - Здравствуй, я давно ждал  тебя  и  твоих  спутников,  -  обращаясь  к
хоббиту, заговорил Наугрим густым басом. - Ты  бросил-таки  свою  долю  на
чашу весов. Идем же - будем говорить, и я постараюсь помочь  вам  отыскать
единственную путеводную тропинку в том море мрака, что окружит  вас,  едва
вы выберетесь из гостеприимной Гелии.
   Он протянул хоббиту руку, раскрыв темно-коричневую  ладонь,  бугрящуюся
крепкими, точно камень, мозолями, тыльную ее сторону пересекали  несколько
белых шрамов, особенно заметных на потемневшей от времени и трудов коже.
   Наугрим провел троих друзей внутрь своего обиталища - скупо освещенного
несколькими лампами покоя; все стены были увешаны оружием  такой  красоты,
что у гномов отнялись языки.
   - А камни не здесь, - вдруг улыбнулся в ответ на  невысказанный  вопрос
Наугрим. - Это ниже, в тигельной... Но хватит! - вдруг возвысил он  голос.
- То, что я скажу, - лишь для ваших ушей, и  даже  лучшим  друзьям  вы  не
должны рассказывать это.
   - Почему? - удивился хоббит.
   - Ты же слышал слова, что  всякое  знание  должно  быть  заслужено.  Вы
заслужили. Прочие - нет.
   Наугрим стоял, высокий и строгий, лицо его было бесстрастно - не судья,
но лишь выполняющий предназначение Того Неведомого, в чьих руках  качаются
Весы и кому одному дано судить, как сделать так, чтобы равновесие  никогда
не нарушалось. И Торин с  Малышом  как-то  оробело  приумолкли,  глядя  на
застывшего, точно изваяние, Наугрима. Тот указал жестом на каменную лавку,
застеленную коврами, и хоббит послушно сел; Наугрим  остался  стоять,  его
лицо рассекали резкие черные  тени  от  падающих  лучей  неяркой  масляной
лампы; он перемежал Всеобщий  Язык  с  древнеэльфийским,  и  странно  было
слышать нежный язык эльфийского Заморья, в  темной  пещере  Гелийских  Гор
звучал Квенья, язык Валинора. Фолко понимал его, он сам учил этот язык  по
старым записям Бильбо, приведенным им текстам  и  параллельным  переводам;
учил просто так, не веря, что Высокая Речь  когда-нибудь  зазвучит  вновь;
однако ошибся.
   - И у вас, наверное, море вопросов, -  говорил  Наугрим.  -  Вы  хотите
знать, кто я, что значит мое пророчество, что я знаю об Олмере, о Востоке,
Юге и Западе, и о всем-всем  прочем,  включая  Музыку  Айнуров  и  Первого
Великого Врага. Разочарую вас - мне дано  открыть  немногое,  куда  больше
впереди. Итак, вы идете по следу  Короля-без-Королевства,  скрывшегося  за
Грядой и взвившего там свое черно-белое знамя. Вы  надеетесь  покончить  с
ним и избавить Средиземье от новой опасности. Я прав?
   И он продолжал, увидев согласный кивок хоббита.
   - Не ищи Олмера в его лагере, его  там  нет.  Он  ускакал  к  хазгам  и
попутно - искать места падения Небесного  Огня.  Когда  он  проходил  мимо
наших гор, мне удалось прочесть кое-что в его мыслях. Он  думает  о  Тропе
Соцветий и Доме Высокого, полагая, что найдет там нечто,  что  еще  удивит
его; и он будет искать дорогу туда. Ждите его возле Дома Высокого,  Фолко,
сын Хэмфаста из Хоббитании, и ты, Торин, сын Дарта! Ибо Олмер уже не  тот,
которого ты мог бы убить в далеком отсюда Аннуминасе.
   - Почему не тот? - облизнув губы, с трудом  спросил  хоббит.  -  И  что
такое Дом Высокого?
   - Что такое Дом Высокого, ты увидишь сам. Я не  могу  говорить  тебе  о
нем, ибо от чистоты твоих помыслов зависит, пробьешься ли  ты  к  нему.  А
почему Олмер не тот, могу сказать лишь, что сила его изменяет его природу.
   - Откуда взялась его сила? - хрипло  спросил  Фолко.  -  Знаешь  ли  ты
Радагаста Карего?..
   - Этого незадачливого посланца Светлой Королевы? Знаю.
   - Он говорил, что ему не проникнуть в истоки черной силы Олмера.
   - Куда уж ему, - мрачно усмехнулся Наугрим. - Впрочем, этого  не  может
никто. От меня это также скрыто, и, чтобы не  покачнуть  Весы,  ты  должен
найти причину сам. Хотя, конечно, истоки-то этой  силы  понятно  где  -  в
наследии Саурона. Дальше все  будет  зависеть  от  того,  что  вы  сможете
разузнать.
   - Так чем же тогда можешь помочь ты?! - вскинулся хоббит.
   - Подсказать и направить, - ответил собеседник. - Не мешкайте.  Времени
мало.
   - И это все? - мрачно спросил Торин.
   - Чего же тебе еще? Как найти Дом Высокого -  я  скажу.  Вам  предстоит
пройти владения Ночной Хозяйки, предстоит одолеть бурные реки и перевалить
подпирающие небеса горы. И мой совет - не пытайтесь опередить Олмера возле
Небесного Огня - никто не знает, к какому из мест его падения направит  он
свои стопы, какое из  них  откроет  прежде  других,  а  вот  Дом  Высокого
занимает его чрезвычайно. Что же касается его силы... Ищите ответ в Черном
Замке! Нет, не в мордорском, а в том, что стережет переправу через одну из
рек, которые преградят вам путь. Там... нет, большего я сказать  не  могу.
Как и не могу открыть вам, кто я, откуда взялся и  кем  послан  сюда.  Кто
знает, быть может, наша следующая встреча станет днем разрешения загадок -
если твоя эльфийская стрела,  вышедшая  из  рук  мастеров  Нолдора  в  дни
Предначальной Эпохи, топор Торина или меч Строри  найдут  именующего  себя
Олмером и положат предел его  земным  делам.  Теперь  возьми  вот  это.  -
Наугрим протянул хоббиту старинный свиток. - Это карта. На ней ты  найдешь
дорогу к Дому Высокого через Черный Замок. Если пойдешь краем Гряды, бойся
Серого Вихря! Он приносит  несчастье.  Клинок  на  твоей  груди  остережет
тебя... - Губы Наугрима тронула слабая улыбка.  -  Признаюсь,  я  не  чаял
увидеть его здесь! Я слышал, что его  подарил  тебе  сам  Олмер.  Если  бы
знать, зачем он это сделал, тогда многое бы прояснилось...
   - Что это за Серый Вихрь? - упавшим голосом спросил Фолко.
   - То, что осталось от злобы и силы того, кто некогда сидел очень высоко
и многими почитался за сильнейшего, - ответил Наугрим. - Его тело погибло,
но дух остался, будучи не в силах отправиться  в  Покои  Мандоса  за  свои
преступления. Ты узнаешь его сам. Держи крепче лук!  Не  жалей  эльфийских
стрел! Они созданы так, что хозяин легко находит их, если их не  унесли  в
себе раненые враги. Ты заметишь его приближение, но помни,  он  не  должен
коснуться вас и краем.
   - А могу я спросить тебя об уже происшедшем?  Заслужили  ли  мы,  чтобы
знать, что за подземный страх, с которым мы столкнулись в Мории? Ты  ведь,
наверное, знаешь о всех наших странствиях?  Только,  во  имя  Дьюрина,  не
отвечай загадками! - прервал Наугрима Торин.
   - Знаю, - кивнул Наугрим. - В Мории вы сошлись с  Пожирателями  Скал  -
ужасный плод ужасного союза Балрогов,  Демонов  Ужаса  и  Подгорной  Тьмы,
порождения Унголианта. Много веков спали они, не потревоженные  никем,  но
предсказанный час настал и для них, они пробудились и двинулись туда, куда
направила их воля нового господина и куда влекла их застарелая ненависть к
эльфам - на Запад.
   - Но что же будет?! Как противостоять им?!
   - Не знаю, - тяжело вздохнул Наугрим. -  Вам  могли  бы  помочь  Черные
Гномы. Говорят, они имели дело с подобными созданиями.
   - Где их искать?!
   - В Черном Замке, о котором я упомянул.  Но  будьте  осторожны!  Черные
Гномы - это не тангары, помните это, Торин и Строри. У Черных Гномов  свой
путь в этом мире... Им нипочем гнев Моря или Ветра, их можно  убедить,  но
нельзя вынудить, испугать или заставить.
   -