под спудом.  Не
станет границ и стражей, не станет врагов и недругов, наши дети  не  будут
гибнуть по прихоти правителей. Каждое племя и каждый род  сможет  жить  по
законам предков, не подчиняясь никому, кроме самих  себя.  Это  будет  мир
сильных и свободных! Слабые уйдут,  таков  закон.  Только  так  мы  сможем
освободить Средиземье!
   "Только не спорить!" - как заклинание твердил про себя хоббит.  Он  мог
бы разбить наивно-неуклюжие  построения  Береля  двумя-тремя  неотразимыми
доводами - но нужно было молчать, пересиливая себя.
   - Здесь, в нашей Области, - продолжал Берель, - у вас лишь один путь  -
вступить в войско Вождя и следовать за ним до  победы,  или  пока  смерть,
честная смерть на поле брани, на вырвет вас из наших рядов. Ручаюсь, вы бы
заняли  тогда  достойное  место  в  Чертоге  Ожидания,  почтенные   гномы!
Пришедшие к нам могут пойти за нами - или сгинуть,  ибо  великое  дело  не
может подвергаться опасности из-за глупых случайностей. И раз вы выслушали
все это, то вам нужно решить, с кем вы. Я  не  могу  принять  вашу  клятву
верности, это может лишь Вождь, но дать вам достойное дело в  моих  силах.
Не его ли искали вы - правильно ли я понял ваши слова?
   Он остановился и перевел дух, облизнув сухие губы.
   - Собственно, мы шли сюда, чтобы  быть  вместе  с  Вождем,  -  медленно
произнес Торин. - И знали, на что идем.
   - Что ж, тогда вот ваше оружие. Кстати, здесь эльфийский лук?
   - Да, я купил его... по случаю, - поспешно сказал  Фолко.  -  Продавшие
его не знали истинной цены и значения. Но Вождь держал его в руках - и  не
отверг его.
   - Хорошо, берите. Но что вы умеете делать? У нас  никто  не  есть  свой
хлеб даром! Впрочем, если хотите - берите  кузню,  у  нас  есть  несколько
свободных. Мы нуждаемся в оружии, а вы, гномы, известные  мастера.  А  ты,
половинчик?
   - Могу быть при них поваром, - пожал плечами хоббит.
   Берель  уже  открыл  рот,  очевидно,  собираясь   произнести   "вот   и
прекрасно", как неожиданно вновь вмешался Малыш.
   - Мы воины, - холодно произнес он, скрещивая руки на широкой  груди.  -
Мы шли сюда в поисках  достойного  дела  нашим  мечам,  почтенный  Берель.
Оружие мы могли ковать где угодно - и повсюду  получать  за  него  хорошую
плату. Нет, мы пришли за делом! Дай нам его! Трудное, тяжелое,  какое  все
прочие сочли бы безумным и невыполнимым!
   - Такое право надо заслужить, - также с ледком в голосе ответил Берель.
   - Как? Ковать? Так ты никогда не узнаешь, какие мы в деле!
   - Ну отчего же? - усмехнулся Берель.  -  Через  четыре  дня  род  Харуз
устраивает состязания в воинском искусстве. Принять участие может  каждый.
На главный приз вам рассчитывать не приходится, но показать себя -  почему
нет?
   - Почему это не приходится? -  с  высокомерным  выражением  осведомился
Торин.
   - Главный приз победителю, если он человек  -  принятие  его  в  род  и
красавица жена, - вновь усмехнулся Берель.
   - А если нет? - спросил, загораясь, Торин.
   - Почет, известность, уважение, а главное - внимание Вождя.
   - Тогда мы тем более примем участие, - спокойно сказал Малыш. -  Однако
это еще через четыре дня, а где нам сейчас приклонить голову?
   - Об этом позаботится Нефар. -  Берель  ударил  в  небольшой  бронзовый
гонг. На пороге появился  юноша-ангмарец,  высокий,  темноволосый.  Берель
коротко приказал ему найти свободное место  для  "новых  друзей",  как  он
выразился. Нефара при этом он назвал братом.
   - Вы тоже станете нам братьями, - обратился он к гномам  и  хоббиту,  -
когда дадите клятву. А насчет кузни - все же подумайте. Там от  вас  будет
больше всего пользы.
   Они уже выходили, когда Берель, странно улыбнувшись, вдруг задержал их.
   - Конечно, мне ничего не стоило допросить вас  поодиночке,  -  негромко
сказал он, усмехаясь. - Но я достаточно знал о вас и без этого.


   Нефар долго водил их по улицам городка, пока не устроил на втором этаже
какого-то склада. Выходец с Запада, он хорошо говорил на  Всеобщем  Языке,
хотя знал еще добрых пять-шесть наречий, что были  в  ходу  у  сторонников
Олмера. На вопросы он отвечал не очень охотно, зато кратко и  точно.  "Как
давно был основан этот город?" - "Одиннадцать лет назад, когда Вождь решил
окончательно обосноваться здесь". - "Жили ли здесь какие-либо племена?"  -
"Нет, тут была пустая земля, Леса Ча не пропускали сюда никого". - "Как же
прошел Вождь?" - "На то он и Вождь, что перед ним все расступаются". -  "А
сам ты откуда?" - "С Запада, мой дом в Ангмаре..."
   Осмотрев  просторное,  хоть  и   изрядно   пыльное   помещение,   Малыш
поинтересовался, где им брать еду.
   - Пока вы не дали Клятву, еду вам придется покупать, -  сказал  молодой
ангмарец. - Зато потом все будет бесплатно, из воинских магазинов, и кроме
того, если будете работать - получите  за  сделанное  золотом.  У  нас  не
скупятся на мастеров.
   -  А  пойдешь  ли  ты  на  состязания,  что  устраивает  род  Харуз?  -
поинтересовался Торин.
   Ангмарец утвердительно кивнул.
   - Мы хотим помериться там силами, - заявил Малыш. - Как туда попасть?
   - Я зайду за вами утром того дня, - пообещал Нефар.


   Три дня друзья ничего не делали - отъедались, отсыпались да  гуляли  по
городу, прислушиваясь, присматриваясь и припоминая.  Неприятно  удивил  их
пришедший на следующий день Нефар,  порученец  Берля,  -  слова  пропуска,
переданные для них, действовали только до городских ворот.  За  частоколом
уже требовались иные.
   Нефар же зачастил к ним, в свою очередь расспрашивая и выслушивая...
   Наступил день состязания. Друзья сумели придать себе довольно приличный
вид - одежда была отстирана, оружие начищено, гривы  у  пони  расчесаны  и
заплетены.
   В густой, пестрой толпе  они  неспешно  ехали  по  проселочной  дороге,
ведущей на юго-восток. Род Харуз обитал в полудне пути от города; по  пути
Нефар рассказывал им правила состязаний.
   - Там есть обычные  виды,  -  говорил  он,  -  как  стрельба  из  лука,
например. Мишень постепенно уменьшают и относят все дальше и дальше.  Есть
игра копьем - нужно на полном скаку прокинуть его через узкое кольцо. Есть
для мечников, для владеющих топорами, кистенями, ножами...
   - А единоборства? - спросил Торин.
   - Только на деревянном оружии. В полном доспехе. Короче, вместо мечей -
палки. Но броня настоящая. Желающих выкликают из толпы.  Просто  выходишь,
переступая черту.
   Род Харуз оказался многочисленным истерлингским племенем, постаравшимся
на славу принять гостей. На обширном поле  появились  легкие  подмостки  с
шатрами, украшенными многочисленными флагами. Множество  гербов  различных
колен и домов. И в центре каждого герба хоббит видел небольшой белый  круг
с черной трехзубчатой короной.  Мало  было  голубых  и  золотых  цветов  -
предпочтение отдавалось резким  черным,  красным,  желтым  краскам.  Народ
заполнял пространство вокруг очерченного на земле  громадного  круга;  род
Харуз, как хозяева, собрался по правую руку от самого высокого помоста, на
котором зоркий хоббит заметил Береля в окружении незнакомых ему людей.
   До этого уже были песни, и легкое угощение, и суетня распорядителей; но
главный пир и пляски ожидали гостей после выявления достойнейших.
   Нефар вполголоса рассказал друзьям, что род Харуз ушел сюда из  Великой
Степи, проиграв бой  могучему  племени,  клану  потомков  Хамула,  Черного
Истерлинга, чье имя когда-то наводило  ужас  на  всех  обитателей  зеленых
равнин, перед которым дрожал молодой в те годы Гондор. Род  Харуз  потерял
множество мужчин и, устраивая такие состязания, возмещал потери.
   Хоббит уже заметил, что все обитатели Цитадели  делились  на  пришедших
сюда поодиночке и большими родами. Одиночкам надеяться было  не  на  кого,
они тянулись друг к  другу,  и  возникали  братства,  скрепленные  дружбой
прочнее, чем иные рода связывало кровное родство. Немало было  таких,  кто
не вступил в войско, а трудился на земле или  у  ткацкого  станка,  обретя
наконец желанное спокойствие. Здесь никому не давали  пропасть.  Иноземные
купцы не допускались сюда; почти все потребное Цитадель производила  сама,
ибо земли ее были тучны, урожаи изобильны, леса богаты  дичью,  а  реки  и
озера рыбой.
   Но вот грянули трубы, и величественный старый истерлинг, с белоснежными
седыми волосами и почти коричневой кожей, выехал из рядов на  великолепном
коне под роскошной попоной. Он заговорил, но на наречии Цитадели; пришлось
довольствоваться переводом Нефара.  Вождь  рода  Харуз  приглашал  всех  к
честной борьбе. Пять прекрасных  девушек  ждут  лучших  из  лучших  бойцов
Свободных Народов. Все, оставшиеся без родни, угла и крова, - выходите!
   Сначала объявили состязание стрелков. За ними должны  были  последовать
копейщики, потом - каждый сможет показать  "удивительное",  как  выразился
Нефар, такое, что еще не видели. А потом - единоборства...
   Бубны и трубы. Клики глашатаев. Людское  море  взволновалось,  и  черту
стали переходить решившие показать себя. Остро  и  горячо  стало  в  груди
Фолко, и он шагнул за черту, получив от Торина вместо  напутствия  крепкий
хлопок по плечу.
   Однако, когда среди трех с лишним десятков соперников он увидел  добрую
дюжину хазгов, его уверенности поубавилось.
   "Тут стрелами никого не удивишь, - подумал он. - И они выстрелят дальше
меня, это точно... Но мы так просто не сдадимся!"
   Вынесли  мишень,  белую  дощечку  на  шесте  в  рост  человека;   народ
расступился позади нее, раздался в стороны. Новый сигнал трубы - и стрелки
стали строиться на плавной кривой подле  помоста,  где  стоял  Берель.  По
одному они выходили к линии прицеливания, а глашатай  громко  возвещал  их
имена. Каждого встречал одобрительный гул.
   Соперники оказались достойны друг друга. На первой стрельбе промахнулся
только один из тридцати восьми. Фолко вышел, не  чуя  под  собой  ног,  не
слыша удивленных восклицаний и раздававшихся  кое-где  насмешек.  Понимая,
что  надо  сразу  чем-то  выделиться,  он  не  стал  тратить  времени   на
прицеливание и секунды. Расстояние было для него пустяковым, и  он  всадил
стрелу в самую середину мишени навскидку,  чего  не  позволяли  себе  даже
хазги - непревзойденные лучники.
   Когда он возвращался после выстрела,  недоуменная  тишина  вокруг  него
вдруг сменилась криками радостного удивления,  и  Фолко  пожалел,  что  не
понимает ни слова.
   Мишень отнесли дальше, и вновь Фолко  не  задержался  на  белой  черте;
выйдя к ней, он отвесил несколько  церемонных  поклонов  во  все  стороны;
последний он отдавал, стоя спиной к мишени, и, резко повернувшись,  пустил
стрелу, в то время как другие  стояли,  примериваясь,  довольно  долго.  И
вновь приветствия, взлетающие над головами копья...
   После третьего  выстрела  их  осталось  двадцать.  После  четвертого  -
восемь:  кроме  Фолко,  двое  истерлингов  и  пятеро   хазгов.   Эти   уже
посматривали на Фолко с каким-то мрачноватым интересом. После его выстрела
навскидку они тоже перестали  целиться,  и,  когда  мишень  передвинули  в
третий раз, кое-кого из них это подвело. Их громадные стрелы прошли  очень
близко от мишени, но все-таки мимо. Теперь люди целились очень долго, ловя
малейшее дуновение ветра, то поднимая, то вновь опуская лук.
   На пятом выстреле Фолко понял, что его  силы  на  пределе.  Дальше  ему
стрелы не послать, и без того пришлось пускать ее довольно  сильно  вверх.
Хазги не приняли его вызова стрелять навскидку - выцелили, и  ни  один  не
промахнулся. Из истерлингов не попал никто.
   Когда  мишень  отодвинули  еще  дальше,  Фолко  лишь  тяжело  вздохнул.
Пришлось прибегнуть к выручившей его в ущелье Сарумана  уловке  -  пустить
стрелу, сидя на земле. Он не промахнулся, и это вызвало бурю восторга.  Не
попал  один  из  его  соперников,  их  осталось  четверо.  Однако,   когда
распорядители стали относить мишень еще дальше, самый  старший  из  хазгов
что-то хрипло крикнул. По толпе пронесся  вздох  удивления,  Фолко  стоял,
ничего не понимая. Старый  хазг,  низкий,  весь  в  шрамах,  протянул  ему
жесткую ладонь и что-то произнес; хоббит  не  понял,  но  протянутую  руку
пожал. Пожал руку врага...
   Стрелки впятером подошли к помосту, где стоял Берель;  по  пути  хоббит
увидел  отчаянно  вопящих  что-то  восторженное  друзей-гномов,  а   потом
услышал, как Нефар негромко перевел ему слова хазга:
   - Они  отказываются  от  состязания  и  требуют,  чтобы  тебя  объявили
победителем вместе с ними. Относить мишень дальше они считают нечестным.
   Толпа приветствовала благородный поступок хазгов дружным ревом.
   - Поздравляю, половинчик, - обратился к нему с  помоста  Берель.  -  Но
все-таки ты делишь награду...
   Фолко не успел ответить; вновь  взревели  трубы,  и  глава  рода  Харуз
объявил, что все  пятеро  победивших  получат  в  подарок  по  серебряному
походному кубку, красавице же придется подождать.
   Хоббита втянули в толпу, и он угодил  в  объятия  друзей.  Вокруг  него
образовалось плотное кольцо -  его  поздравляли,  хлопали  по  плечам,  по
спине, многие пытались заговорить, однако он не понимал Восточных Наречий,
а Нефар оказался на время оттертым, прорваться к хоббиту  он  сумел,  лишь
когда нужно было принимать награду.
   - Он говорит, что доблесть твоя и умение  ставят  тебя  в  один  ряд  с
лучшими стрелками степей, - бесстрастно переводил Нефар обращенную к Фолко
речь старейшины рода Харуз. Тот говорил громко, и  вся  толпа  внимательно
слушала. - Род Харуз будет всегда рад  видеть  тебя  среди  своих.  Отныне
любой из мужчин рода Харуз -  твой  брат,  ибо  превыше  всего  они  ценят
доблесть  и  боевое  умение.  Тебя  приглашают  погостить  у   них   после
состязаний. Не вздумай отказаться!
   Фолко низко поклонился, благодаря за награду; распрямившись, он  принял
из морщинистых рук небольшой  кубок  древней  работы,  блестящими  глазами
обвел плотные людские ряды; в тот миг он совсем  забыл,  что  стоит  среди
тех, в кого он, может быть, стрелял год назад на Забытом Кряже, или с  кем
рубился на подступах к Исенгарду, или с кем ему еще придется рубиться -  в
ближайшем будущем. Он хотел  сказать  что-то  хорошее,  но  его  намерение
остановил вновь раздавшийся звук трубы. Начинались состязания копейщиков.
   Это оказалось захватывающее  зрелище.  Стремительные  всадники,  словно
сросшиеся  с  поджарыми  конями,  подобно  громадным  хищным   птицам,   с
гортанными боевыми возгласами  неслись  по  полю;  словно  черные  молнии,
мелькали копья; и каждый  удачный  бросок,  когда  копье  пронзало  узкое,
затянутое цветной тканью  кольцо,  приветствовался  тысячеголосым  кличем.
Хороши были в этой игре истерлинги,  показали  свою  удаль  харадримы,  не
последними явили себя и хазги; однако всех превзошел  худой,  совсем  юный
ангмарец. Копье казалось продолжением его правой руки, и он покорил  всех,
пробросив его через пять колец, отстоящих на два локтя друг от друга.  Его
объявили победителем, и красивая черноволосая девушка, гордо  выступив  из
рядов, взяла его руку в свою.
   После копейщиков всадники состязались в умении метать аркан, выдергивая
вбитые в  землю  столбы  с  рогулиной  на  конце.  Здесь  не  было  равных
истерлингам; победитель, широкоплечий, низкорослый крепыш, на могучем, под
стать наезднику, коне, вырвал столб,  вбитый  десятью  ударами  молота  на
глубину в два локтя. И он также получил руку  невесты  из  рода  Харуз,  а
также оружие с серебряной насечкой.
   А Фолко словно наяву видел черные змеи арканов на поле битвы -  там,  в
далеком Арноре, и падающих гномов, вырванных из строя смертельной  петлей.
Однако ему приходилось тоже что-то кричать, показывая  заинтересованность,
чтобы не навлечь на себя подозрений.
   Всадники с арканами покинули огромную арену.
   - Что теперь? - обратился хоббит к Нефару.
   - Теперь очередь мастеров. Каждый может  показать  свое  умение  в  чем
пожелает.
   "А что, если?.. - мелькнула у Фолко озорная мысль. -  Стрельбой  их  не
удивишь. А если ножами?.."
   Хоббит, решительно раздвинув соседей, полез к черте.
   Выступивших оказалось немного. Несколько людей - ангмарцев и харадримов
- показали искусное владение мечом, веерную защиту и нападение, однако это
не шло ни в какое сравнение с тем, что хоббит видел у  Малыша.  Понравился
ему богатырского сложения смуглокожий харадрим, мастерски крутивший вокруг
себя тяжелое копье, действуя им одновременно и как дубиной. А потом вперед
вышел  невысокого  роста  человек  в  свободной  желтоватой   одежде;   он
поклонился, высоко подняв сжатые кулаки, распрямился - и  из  его  правого
кулака словно вырвалась голубая  молния.  Длинная  боевая  цепь  с  острым
наконечником казалась  живой  змеей,  обвивающей  со  всех  сторон  своего
повелителя; ни на мгновение не оставаясь в покое, змея металась из стороны
в сторону,  закрывая  своего  хозяина  непроницаемым  сверкающим  куполом.
Странного  человека  с  необыкновенным  оружием  проводили   восторженными
криками.
   Настала очередь хоббита. Запыхавшийся Нефар, однако, успел принести  по
просьбе  Фолко  мешок  репы  и  сейчас  раздавал   ее   примерно   десятку
добровольцев, вызвавшихся помочь.
   Фолко  вышел  на  свободное  пространство  и  поклонился.  Десять   его
помощников вышли следом  за  ним,  неся  в  руках  по  кучке  репы.  Фолко
вздохнул, сосредоточился, на миг зажмурился... а потом резко распрямился и
махнул рукой. В тот же миг десяток желтых репок были брошены ему  прямо  в
голову; навстречу им из-под его плаща вырвался стальной веер; ловкие  руки
хоббита метнули все висевшие на перевязи ножи. Их лезвия с плотным хрустом
рассекали желтую плоть - и ни одна репка не долетела до цели.
   Наградой ему были восторженные вопли и стук мечей о щиты - знак высшего
одобрения у степных племен Истланда. Раскрасневшийся Фолко стоял,  неловко
раскланиваясь; подбежал Нефар и хлопнул его по  плечу,  сказав,  что  люди
просят повторить. И Фолко повторил столь же успешно; и,  когда  он  шел  с
поля состязаний, мысль - а хорошо бы стать единственным победителем в двух
видах за один день! - занимала в его голове неоправданно много места.
   Однако нашелся еще один, кому  было  чем  подивить  собравшихся,  -  им
оказался обычно скромный Малыш.
   Он  невозмутимо  вышел  из  рядов  зрителей,  неся  под  мышкой  охапку
хвороста, и быстро, как умеют одни лишь гномы,  разжег  небольшой  костер.
Затем с лихим посвистом он выхватил из ножен даго и меч -  и  Фолко  вновь
увидел знаменитый железный вихрь Маленького Гнома. Прежде чем люди  успели
удивиться,  зачем  был  разожжен  костер,  Малыш   легким,   стремительным
движением подхватил острием меча горящую ветку, и она закувыркалась  перед
ним в  воздухе,  разбрасывая  вокруг  себя  багряные  искры.  Ошеломленные
зрители  замерли,  а  Малыш  подхватил  с  земли  вторую  ветку,   третью,
четвертую,  и  вот  уже  перед  ним  в  воздухе  горел  еще  один  костер,
поддерживаемый молниеносными, неразличимыми глазом движениями меча и даго.
Ни на миг не ослаблялась  непробиваемая  защита;  не  стали  реже  длинные
неотразимые выпады - но костер горел, и  одна  ветка  даже  крутилась  над
головою Малыша. Так он поднял в воздух весь горящий хворост, окружив  себя
огненным куполом, а потом с резким криком: "Хазад!" - отскочил в  сторону,
вкладывая оружие  в  ножны  под  неистовые  крики  удивления  и  восторга.
Последней серией ударов он перерубил все до единой горевшие хворостинки, и
сейчас на земле угасала лишь небольшая кучка угольков.
   Что и говорить, приз достался  Малышу,  но  и  хоббит  не  был  обойден
вниманием; Берель объявил, что награждает его от  своего  имени,  -  и  на
левом запястье  Фолко  сомкнулся  тяжелый  браслет  из  блестящего  белого
металла, не серебра и не мифрила, с еще более  глубоким  и  завораживающим
мягким блеском; мягко светился вделанный в браслет черный камень, и сияние
это неведомо почему действовало освежающе. Ес