ть в сторону и сам шагнул к  нему,
прикрывая раненую. Белая накидка окрасилась кровью.
   Пес  с  рычанием  вскочил.  Притворившись,  что  хочет   броситься   на
черноволосого, пес вдруг резко метнулся в сторону, ужом проскользнул между
мелькнувшими кулаками и вновь ринулся к женщине.
   Однако та уже овладела собой и не отстранилась, твердо взглянув в самую
глубь  пылающих  яростью  глаз  пса.  Тонкая  рука  неожиданно  потянулась
погладить вздыбленную шерсть  на  загривке  собаки.  Губы  шевельнулись  -
послышался певучий, мелодичный язык, какого никогда не доводилось  слышать
Миллогу.
   Пес отчаянно завизжал, совсем по-человечьи мотая головой, точно пытаясь
избавиться от наваждения. Золотоволосая сказала  что-то  своему  спутнику,
тот шагнул к Миллогу.
   - Это... твой... пес? -  медленно  проговорил  мужчина.  Холодные,  как
сталь, глаза внезапно окатили ховрара ледяной волной.
   - Н-нет... - Губы шевелились сами, без  вмешательства  его  собственной
воли. - Он... пес... Серого...
   - Кто такой Серый? - Мужчина был очень терпелив.
   - Серый... рыбак... море его к нам выбросило... Десять лет назад...
   Пес отползал назад, жалобно скуля. Казалось, он  плачет  от  пережитого
унижения. Золотоволосая, по-прежнему сидя на песке  и  прижимая  ладонь  к
разорванному клыками плечу, пристально, не мигая, смотрела в глаза зверя.
   После слов Миллога: "Море его к нам  выбросило"  -  черноволосый  кинул
быстрый взгляд на свою спутницу. Она столь же быстро, незаметно кивнула.
   -  Куда  Серый  делся  потом?  -  продолжал   спрашивать   мужчина,   и
повелительная сила серых глаз была настолько могуча, что Миллог  продолжал
отвечать, уже против своего желания:
   - Бросился... в море...
   - А что ты делаешь здесь?
   - Ищу... тело... Серого...
   - В Хараде? - Мужчина насмешливо поднял брови.
   - Повсюду... от самого... устья... Исены...
   - Вот это да!.. - Черноволосый усмехнулся.
   Внезапно  женщина  поднялась.  Не  сводя  завораживающего   взгляда   с
отползающего пса, шагнула  прямо  к  нему,  взяла  обеими  руками  большую
лобастую голову - и что-то негромко, с  жалостью  проговорила  на  том  же
неведомом ховрару языке.
   Пес взвыл так, словно к  нему  приложили  раскаленный  прут.  Судорожно
рванувшись в сторону, он двумя прыжками исчез  в  зарослях.  Золотоволосая
огорченно покачала головой.
   Они прошли мимо Миллога, двое  пришельцев  из  сказки,  невесть  откуда
взявшиеся и невесть куда направлявшиеся, идущие налегке, без припасов, без
коней, без оружия... Они ушли - а сердце ховрара внезапно сладко заныло, и
он, сам не зная отчего, вдруг рухнул ничком на песок и зарыдал.
   Золотоволосая  странница  обернулась.  Взгляд  удивительных,   зовущих,
бездонных, как само принесшее ее на себе Море, глаз пронзил  Миллога  так,
что тот скорчился от непонятной сосущей боли в сердце. Ему  казалось,  что
завеса тьмы вот-вот сомкнется над ним - человеческие глаза  не  могли,  не
имели права смотреть на это совершенство.
   Спутник златокудрой красавицы остановился и покачал  головой,  негромко
произнеся несколько слов на их тайном музыкальном языке. Женщина  согласно
кивнула.
   - Слушай меня! Ты и твой  пес  -  вы  пойдете  с  нами.  Хватит  искать
утопленника. Ты его все равно не найдешь... а  от  гнева  Судьбы  мы  тебя
как-нибудь защитим.
   Женщина же поднесла сложенные  рупором  ладони  к  губам.  Над  берегом
пронесся зов, ласковый, но в то же время и строгий.
   Поджав хвост, из зарослей показался пес. Он тащился  так,  словно  лапы
его были перебиты. Женщина удовлетворенно кивнула - и вновь что-то пропела
на своем удивительном наречии. Пес взвыл, скребя лапами  по  песку,  затем
упал на спину... но потом, отбесившись, покорно поднялся и побрел вслед за
новой повелительницей...


   ОКТЯБРЬ, 8, НОЧЬ, "СКОПА"

   Хоббиту Фолко Брендибэку снились удивительные сны. Казалось, еще только
миг назад под лопатками была жесткая, пахнущая смолой палуба "дракона",  -
а теперь, глянь, он стоит на морском берегу и видит чудовищную волну,  что
катится, катится, точно хирд великанов гномов, на застывший в ужасе берег.
Катится - и внезапно рассыпается, оставив на неправдоподобно тихой  водной
глади игрушечный кораблик - точь-в-точь  как  на  старых  рисунках,  копии
которых  ему  чудом  довелось  повидать  в   Минас-Тирите...   легендарные
эльфийские "лебеди" времен Первой Эпохи и даже еще раньше, чуть ли не  эры
Великого Марша.
   И еще снилось Фолко - он видел, как с  этого  корабля  на  берег  сошли
двое, облаченные в незримые для прочих, призрачные плащи Силы, - той самой
Силы, что  проявила  себя  в  знаменитом  магическом  поединке  Саурона  с
Финродом Фелагундом, - безоружные, не нуждавшиеся ни в мечах, ни в  копьях
или кинжалах, ни в чем, кроме самих себя. Силы своего духа, - как сошли на
берег, и пес с горящими, точно топки Моргота, глазами кинулся  на  них,  и
был укрощен, и двое двинулись прочь от берега, не боясь никого и ничего...
   Хоббит открыл глаза. Вокруг храпели эльдринги. Ни Фарнак,  ни  Вингетор
не рискнули  бы  теперь  бросить  якоря.  О  возвращении  также  никто  не
заикался. Все понимали -  если  оно,  это  возвращение,  и  состоится,  то
прорываться придется с боем.
   Фолко привык доверять своим ощущениям. И сейчас этот сон... Но с другой
стороны  -  это  ж  совершенно  невероятно!  Белый   эльфийский   корабль,
примчавшийся на гребне небывалой волны, - как такое  может  быть?  Прямого
Пути нет!
   "...Но с позволения Великих могут еще идти корабли по Прямому Пути..."
   Нет,  нет,  нет!  Этого  не  может  быть!  А  что,  если  правда?  Если
исторгаемый отсюда Свет  достиг  Валинора?  Что,  если  властители  Заката
решили вмешаться в ход событий? Что, если новые Истари ступили сегодня  на
землю Харада?.. Кто знает, может, в Смертных  Землях  больше  не  осталось
тех, кто может внимать слову Запада? Эльфы Запада... - ушли. Эльфы Востока
- у них свои пути. Арнор пал, Гондору еще долго-долго предстоит залечивать
раны; кто же еще? Орлы?  Наверное,  Радагаст  сумел  бы  воззвать  к  ним.
Радагаст или Гэндальф...
   "...Не пугай себя пустыми снами, - вдруг подумал  Фолко.  -  Делай  что
должно; а о Силах станешь размышлять, когда окажешься лицом к лицу с ними.
Спи, Фолко Брендибэк, и думай лучше о том, чтобы тебя сонного не прирезала
бешеная Тубала!"
   Вингетор распорядился на всякий случай приставить к воительнице стражу.
Это вызвало настоящий  взрыв  ярости;  но  Санделло  шагнул  к  взбешенной
Тубале, что-то прошептал ей на ухо - и та подчинилась.
   Томной,  вальяжной  красавицей,  черноокой,  черноволосой,  плыла   над
Полуденными Землями ночь. С разных сторон шли и шли сюда, к затерявшимся в
отрогах  Хлавийского  Хребта  стоянкам   Хенны,   разные,   очень   разные
странники...


   ОКТЯБРЬ, 8, УТРО, ОКРЕСТНОСТИ СТАВКИ ХЕННЫ

   Солнце только-только взошло. По левую руку вздымались  угрюмые  громады
Хлавийского Хребта, и между протянувшимися далеко на  юг  длинными  руками
отрогов  по-прежнему  лежала  тьма.  Скоро,  совсем  скоро   жаркие   лучи
проберутся и сюда, в последнее прибежище ночи, - но пока  еще  здесь  было
темно и даже прохладно.
   Эовин подняла голову. Глаза горели, словно под веки ей насыпали  песка.
Этой ночью они оторвались от преследователей, и  девушке  удалось  немного
поспать - Серый же так и не преклонил голову. Вот и сейчас он оставался на
страже, правда, вид у него  донельзя  измученный  -  словно  он  всю  ночь
отбивался от целой рати наседавших врагов. Глаза глубоко запали, под  ними
набрякли синюшные мешки. Лицо - болезненно-бледное. Он сидел, привалившись
спиной к стволу, правая рука судорожно  уцепилась  за  эфес  воткнутого  в
землю меча.
   - Нам... надо... идти... - с усилием произнес он.
   - Куда? - вырвалось у Эовин.
   Они и без того четыре дня петляли, как зайцы, запутывая  следы.  Первые
дни погоня висела прямо-таки  на  плечах,  потом  каким-то  чудом  от  нее
удалось оторваться. Правда, Эовин сильно подозревала, что тут не  обошлось
без особых способностей ее спутника - она не сомневалась, что он - великий
чародей. Это и притягивало,  и  пугало.  С  одной  стороны,  он  такой  же
человек, как и она, так же  испытывает  голод  и  жажду,  так  же  устает,
нуждается в сне, а с другой - повелевает могущественными Силами,  способен
вырвать ее, Эовин, из самой пасти огненной смерти... Кто он? Кто?..
   - Нам  надо  вернуться  к...  Хенне.  -  Глаза  Серого  превратились  в
настоящие провалы, затопленные тьмой.
   "Наверное, так падает тень", - попыталась успокоить себя Эовин.
   - Надо вернуться... Потому что у него -  ключ...  Ключ  ко  всему...  -
Кулаки Серого судорожно сжимались и разжимались. - Я знаю, что я - это  не
я... и когда я смотрел на... на его слепящую  Силу...  я  чувствовал,  как
память моя возвращается... Пока это лишь отрывки, бессвязные и темные... Я
помню, что у меня были сын и дочь...
   - Но нас убьют... - робко пролепетала Эовин, как-то сразу вспомнив, что
ей всего-навсего пятнадцать.
   Серый в упор взглянул на нее, и девушка отшатнулась, точно получив удар
в лицо.
   - Я пойду туда. И ты пойдешь вместе со мной. Мы  либо  одержим  верх  -
либо падем. Если мы падем - то всего лишь отправимся за  Гремящие  Моря...
где я уже побывал один раз. Это совсем не страшно...
   - К-как? Т-ты побывал?..
   - Я умирал, - мрачно бросил Серый.  -  Смерть  стояла  у  самого  моего
сердца... и я уже видел раскрывавшийся предо мной Черный Путь... Туда,  на
Заокраинный Запад, куда ушли эльфы... Но потом... кто-то, наверное,  решил
посмотреть, что еще я смогу сделать, - и вернул меня назад.
   - Но оттуда не возвращаются! Один только Берен...
   После победы в Войне за Кольцо многое из эльфийского  наследства  стало
песнями - особенно в Рохане,  всегда  предпочитавшем  слово  произнесенное
слову начертанному. "Жеста  о  Лейтан",  "Высвобождение  из  Оков",  часто
пелась в широких роханских степях, перед золотым троном правителей Эдораса
и в простых шатрах табунщиков на летних  пастбищах.  Не  раз  слышала  эту
жесту и Эовин.
   - Берен умер на самом деле, - сумрачно возразил Серый.  -  Умер  и  был
возвращен назад... по особой милости Вышних. Со мной было  другое.  Черный
Путь раскрылся передо мной... но я не ступил на него.
   - Все равно я не хочу умирать! Мне страшно!..
   Несколько мгновений Серый смотрел на девушку.
   - Ни у тебя, ни у меня уже нет выбора. Для тебя все было  предрешено  в
тот миг, когда тебя схватили в Умбаре. После этого  ты  следовала  дорогой
своей Судьбы. И подумай - разве могли мы повернуть  назад  после  битвы  с
перьерукими? Куда бы мы пошли? В Харад, навстречу новому плену и смерти?..
   - Но разве ты, такой сильный...
   - Это могло и не повториться, - сурово вымолвил Серый. - Я чувствовал -
там, на Юге, горит питающий меня огонь, и, поверни мы на Север, как знать,
чем бы все это кончилось. Нет, не обманывай  себя.  Надо  идти  вперед  до
самого конца. По-моему, смерть  в  бою  куда  лучше  позорной  гибели  под
харадскими бичами, разве не так?.. У меня за плечами - Мрак и Смерть. Но я
знаю - хватило одного взгляда! - что в прошлом я был  не  простым  рыбаком
или даже воином. Что-то высокое и необоримое  влекло  меня...  Неужто  ты,
смелая Эовин,  бросившая  родину  ради  приключений,  -  неужели  тебе  не
хотелось бы рискнуть всем, чтобы получить все?
   - Н-не понимаю... - Эовин съежилась.
   - У меня была Сила. - Голос  Серого  упал  до  шепота.  -  Не  та,  что
сейчас... совсем другая... чистая, как крылья ночи! Нет, что  я  говорю...
Нет...  она...  она  тянула  меня...  куда-то  прочь...  я  боролся...  не
понимая...
   Казалось, он бредит. Голова моталась из стороны в сторону, лоб  блестел
от внезапно проступившего пота. Превозмогая страх, Эовин коснулась горящей
щеки Серого - так и есть, весь в жару. Что же теперь делать?  В  степи,  в
родном предгорном лесу девушка не растерялась бы, она знала десятки трав -
и полезных, и от равных...
   Серый, внезапно оттолкнув ее руки, упал  лицом  в  траву.  Спина  бурно
вздымалась от учащенного  дыхания.  Он  страшно  захрипел,  точно  ему  не
хватало воздуха... и так же резко выпрямился.
   - Ох... Что-то нашло на меня... Безумие какое-то...  Знаешь,  я  сейчас
видел...  странно...  точно  сон  -  двое  на  берегу,  в  белых  одеждах,
прекрасные, как... как сами эльфы. Женщина с золотыми волосами, даже лучше
твоих, прости, - она смотрела прямо в меня...  -  Голос  Серого  с  каждым
мгновением становился холоднее и спокойнее,  Эовин  даже  показалось,  что
меняется и его звучание. - Смотрела прямо в меня, - он даже усмехнулся,  -
смотрела со страхом... Она - боялась -  меня!  Не  знаю,  что  значит  это
видение, но... Когда тебя боятся, это значит - есть  за  что.  По  крайней
мере, в это хочется верить. - Он вновь взглянул на Эовин. - Ты испугалась?
Ты думала - я лишился рассудка? Нет, вовсе нет.
   Серый поднялся с земли  -  мягким,  кошачьим  движением,  какого  Эовин
никогда не замечала у немолодого, седовласого сотника брошенной на  верную
гибель невольничьей рати.
   - Ты идешь со мной?
   - З-зачем?.. Отобрать?.. - Она не договорила.
   - Именно так. Отобрать у Хенны его Силу. Я не верю, что она принадлежит
ему по праву рождения. Скажу больше - я почти уверен, где сердце той Силы.
Я верну себе память... а потом сделаю тебя королевой.
   - Что?.. - опешила Эовин. Серый смотрел на нее очень серьезно, без тени
насмешки.
   - У меня есть один долг... - медленно проговорил он. - Старый долг,  из
прошлого... это одно из  первых  воспоминаний,  что  вернулись  ко  мне...
Мертвая девушка, почти девочка, совсем как ты - погибшая для  того,  чтобы
жил я. Я помню ее взгляды... Они жгут меня с первой же секунды, после того
как ожили в моей памяти. Это - старый  долг,  но  он  должен  быть  отдан.
Вставай! Ты будешь первым воином  моей  новой  армии...  и,  клянусь  тебе
именем своим, которое еще предстоит узнать, королевский венец опустится на
твое чело!
   В его словах  билось  сердце  Силы.  Призрачный  плащ  королей  былого,
отделанный пурпуром и золотом, вился за его плечами.
   Легким движением Серый взлетел в седло. Завороженная его  порывом  -  в
тот миг  ей  казалось,  что  она  уже  ощущает  тяжесть  короны,  -  Эовин
последовала его примеру.
   Презрев опасность, они скакали прямо к ставке Хенны.


   ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, ПОДЗЕМНЫЕ ПУТИ ЧЕРНЫХ ГНОМОВ

   Лодочка  ткнулась  носом  в  каменную  осыпь.  Могучая  подземная  река
раздваивалась;  и  на  перекрестке,  как   водится,   возникло   небольшое
поселение. Тем более что отсюда удалось пробиться на нижние горизонты, где
- по мысли королей Подгорного Племени -  должен  был  залегать  мифрил,  и
поэтому жизнь здесь кипела вовсю.
   Двое гребцов подождали, пока их знатный пассажир сойдет на берег.
   - Быть  беде,  чует  мое  сердце,  -  с  тревогой  проговорил  один  из
лодочников,  провожая  уходящего  взглядом.  -  ОН  ведь  так  просто   не
появляется...
   - У меня все внутри прям-таки  охолодело,  как  ЕГО  увидел,  -  вторил
своему товарищу второй гребец.
   Разговор велся, разумеется, на языке Черных Гномов - тайном,  даже  еще
более тайном, чем Наречие прочих Детей Ауле...
   - Ох, что-то будет... - вздохнул первый лодочник.
   - И не говори. Появился - туча  тучей!  Стражники  наверху  говорили  -
никогда ЕГО с таким лицом не видели. Слова ни с кем не перемолвил -  сразу
вниз, к нам, сюда... На Юг куда-то спешит, сказывают.
   - Да нет! Не на Юг! На Закат - так я слышал.
   - А когда это ты  только  успел?  -  подозрительно  осведомился  второй
гребец.
   - Да уж успел - пока иные глупые сплетни слушали.
   - Это кто слушал? Это я слушал?! - взъярился второй. -  Ну,  тебя-то  я
сейчас проучу...
   Из ножен на широком наборном поясе выпорхнул кинжал. Но и первый гребец
оказался не лыком шит - ловко  отмахнулся  проложенным  сталью  рукавом  и
ударил сам - ножом в горло недавнему товарищу.  Тот  захрипел,  забулькал,
захлебываясь кровью; однако сил на  один-единственный  последний  выпад  у
него хватило. Кинжал вошел  прямо  в  сердце  противнику,  слишком  быстро
уверовавшему  в  свою  победу...  Безумная  драка  кончилась  в  несколько
мгновений. Два трупа остались лежать в мелкой воде.


   ОКТЯБРЬ, 9, ПОЛДЕНЬ, БЕРЕГ КАМЕНКИ В ВЕРХНЕМ ТЕЧЕНИИ,
   НЕВДАЛЕКЕ ОТ СТАВКИ ХЕННЫ

   Эстафета Хенны - конная или _велбужья_ - хоть и не  намного,  а  все  ж
опередила корабли эльдрингов. Каменка стала совсем узкой и  быстрой.  Кили
"драконов" вот-вот могли заскрести по камням. По берегам вздыбились холмы,
с севера все увереннее наступали передовые отряды рощ и перелесков. Там, в
предгорьях, они сольются в сплошной зеленый ковер, без  малейшего  разрыва
устлавший землю.
   Впередсмотрящий заливисто свистнул.
   - Пристань!
   - Оружайсь! -  немедленно  скомандовал  Вингетор,  и  десятники  тотчас
подхватили его слова. В который уже раз,  не  в  силах  оторваться,  Фолко
смотрел,  как  эльдринги  облачаются  в  доспехи.  Солнце  на  Юге  палило
немилосердно,  местные  обитатели  предпочитали  просторные  развевающиеся
белые одеяния; северные  доспехи  годились  тут  мало,  однако  в  запасах
опытного тана, не раз хаживавшего на Дальний Юг, нашлось все  потребное  и
на такой случай.
   Вокруг пристани роилась цела туча народу. Похоже, Хенна не  поскупился,
выслав гостям с Севера поистине царский  эскорт.  Одних  только  конных  в
отливающих на солнце длинных кольчугах и высоких  острых  стальных  шлемах
Фолко насчитал не меньше сотни.  Воздев  украшенные  флажками  копья,  они
застыли в молчаливо-грозном строю, готовые в любой миг устремиться в атаку
сверкающей лавой...  А  вокруг  собрались  лучники  и  пращники,  метатели
дротиков - почти нагие чернокожие воины - и другие чернокожие - с длинными
копьями, увенчанными необычно широкими и вытянутыми наконечниками - самыми
настоящими мечами. Возле самой воды в седлах ждали гостей двое низкорослых
- по меркам людского рода -  всадников,  облаченных  в  вызывающе  простые
коричневые накидки. Ближе чем на десять шагов к ним никто не приближался.
   - Вот о них-то я тебе и рассказывал, половинчик,  -  послышался  совсем
рядом скрипучий голос. Горбун  Санделло,  вооруженный  с  головы  до  ног,
неслышно подошел к борту, встав рядом с хоббитом. - Это  те,  что  заместо
пастухов... для людского стада, умирающего с воплем "Хенна!" на устах...
   - Я слышал, - заметил хоббит, - что десять лет назад... многие  умирали
с воплем "Олмер!".
   - Эарнил, - глухо поправил Фолко горбун. - Не Олмер. Войска  знали  его
как Вождя Эарнила - забыл?
   - Какая разница?
   - Ты прав... - Санделло отвернулся.
   До этого хоббит осторожно пытался расспросить молчаливого горбуна,  что
творится на Востоке, как дела в Цитадели  и  прочее,  -  но  наткнулся  на
непроницаемую стену молчания. Вернейший из воинов Олмера рассказал лишь об
одном. О своем странном, невиданном на Западе мече.
   - Они порой забредали к нам в Цитадель, - говорил  горбун,  -  странные
воины, чья кожа желта, волосы черны, а глаза раскосы. Они живут  на  самом
восточном краю земли, куда не дотягиваются взоры Властителей Запада. У них
странные умения и таланты, странные цели и пути, непонятные нам,  выросшим
на другом конце земного окоема... Как-то к нам в Цитадель явились  двое  -
молодой парень и старик, одетые в жалкие лохмотья... Все, что они имели, -
это пара мечей... и странных копий,  у  которых  навершия  словно  широкие
ятаганы. Молодой потребовал - не попросил, а именно потребовал! - почетной
службы, заявив, что возьмет верх над любым... Там случился Берель,  он  не
стерпел наглости, вышел против него... И едва не лишился ушей.  От  позора
он чуть не вскрыл себе горло... Тогда вышел я. - Санделло растянул губы  в
нечто, долженствующее изображать улыбку. - Мы бились долго... И я  не  мог
взять верх. Я, Санделло, - не мо