- Вставайте! Олмер близко!
   Перекошенное лицо Фолко подействовало на гномов, точно  ведро  холодной
воды;  бормоча  себе  под  нос  неразборчивые  проклятья,  друзья  хоббита
схватились за оружие. Никто не стал разводить долгих разговоров,  выясняя,
откуда он это узнал, да точно ли это, да не путает ли он чего...
   - Скорее! Навстречу им! Туда!
   Лук в руки, стрелу - на тетиву; бегом, бегом, следуя огненной  стрелке,
по спящему лагерю - только б не заметили  раньше  времени  караульные!  Но
воины Отона спокойно спали у погасших костров;  дальше  дозорные  -  нужно
проскользнуть мимо них...
   - Поздно, -  мертвеющими,  не  слушающимися  губами  проговорил  Фолко,
внезапно останавливаясь возле самого края леса.
   Гномы с разбегу чуть не налетели на него, и все втроем  поспешно  упали
ничком в высокую траву, моля великого Дьюрина  и  Светлую  Варду  Элберет,
чтобы их не заметили, - из леса чуть левее грянул конский топот, а еще миг
спустя раздался крик часового. У Фолко пресеклось дыхание - Олмер  вступил
в лагерь.



3. ОЛМЕР ВООЧИЮ

   Как по волшебству, только  что  мирно  спавший  лагерь  мигом  очнулся.
Раздуты были тлеющие под золой угли,  разгоняя  сгустившуюся  ночь;  отряд
Отона поспешно построился, чтобы приветствовать своего Вождя; тролли,  как
никогда тихие и робкие, жались кучкой поодаль, не решаясь  приблизиться  к
шатру Отона, где сейчас сидел только что прискакавший  Олмер  с  немногими
приближенными. Три десятка охранников Вождя  по-хозяйски  расположились  у
огня, в намерении вознаградить себя за долгое и утомительное  путешествие.
Люди из отряда  Отона  охотно  присоединились  бы  к  ним  -  многие  были
друзьями, - но прежде всего нужно было встретить Вождя.
   Мало было их, тех, кто начинал поход в Свободной Области,  чуть  больше
двух десятков, троллей сейчас в полтора раза больше, чем людей.
   Бойцы ждали, хоббит и гномы  стояли  среди  них;  деться  было  некуда,
вырваться они не успели, а теперь любое их подозрительное движение - и бой
неизбежен. Фолко видел, как горят глаза у  его  соседей  по  строю,  какое
нетерпение написано на лицах, и понимал, что эти  люди  умрут  по  первому
кивку своего главного предводителя, умрут,  благословляя  его  имя  и  его
дело.
   Торин кусал губу, Малыш просто стоял, словно в забытьи, прикрыв  глаза;
Фолко изо всех сил боролся с предательской дрожью в  коленях;  он  пытался
почувствовать Олмера, разглядеть его своим внутренним взором - и  не  мог,
он помнил запечатленную в его памяти картину - Войско Вождя выходит  из-за
Серых Гор, и он,  зажмурившись,  безошибочно  ощущает  его  присутствие  -
присутствие Силы, теперь ничего этого не было. Как будто  тот  вновь  стал
обычным человеком. Или научился держать эту Силу в жесткой узде, не  давая
вырываться наружу, как Фолко держал в тисках собственной воли, не позволяя
растечься, Силу Талисмана? А может, действовало  еще  что-то,  о  чем  он,
хоббит, до сих пор не имел никакого представления. Мир был четок до рези в
глазах, хотя Фолко пытался напрячь все свои  способности,  малопонятные  и
ему самому; однако ничего  не  получалось.  Мелькнули  и  исчезли,  словно
сдвинутые неистовым ветром, голубые лепестки - и все.
   Во рту пересохло. Да скоро они там, сколько же можно так стоять!  Фолко
казалось, что земля вот-вот начнет дымиться у него под ногами - так велико
было напряжение. Только бы не выдать себя,  только  бы  Торин  не  лишился
рассудка - ведь строй стоит при оружии, в полных доспехах!  Но  вот  полог
шатра качнулся, откинулся, и в проеме показались пять человеческих  фигур.
Идут!
   Сердце  хоббита,  казалось,  оборвалось  и  низринулось  куда-то  вниз,
перехватило  дыхание;  невольно  поддаваясь  странному  порыву,  он   даже
приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть, хотя  и  так  стоял  в  первом
ряду.
   - Слава! Слава! - грянул  торжественный  и  одновременно  торжествующий
клич. - Слава!
   Мечи ударили в щиты. Невольно отшатнувшись  -  клинок  соседа  едва  не
задел щеку хоббита, - Фолко краем глаза увидел, что  все  тролли  валяются
ничком,  воздев  руки  к  небу,  словно  в  беззвучной  мольбе,  а   Олмер
стремительным шагом уже шел вдоль строя.
   К людям Отона  присоединились  и  охранники  Вождя.  Фолко  замер,  как
очарованный, подобно птичке перед змеей, не в  силах  оторвать  взгляд  от
Вождя. Было в нем нечто  такое,  что  завораживало,  все  в  нем  казалось
исполненным особой силы и окутано завесой  непроницаемой  тайны,  которая,
однако,  обещает  неописуемое  блаженство  тем,  кто   верно   служит   ее
обладателю. Он _действительно_ знал ответы. Он _действительно_ мог указать
путь. Олмер еще не сказал ни слова, а Фолко чувствовал, как в его незримую
броню знания ударил могучий  таран  обаяния,  исходящего  невесть  откуда.
Рядом с Олмером шел Санделло, держа в руке факел; отблеск пламени играл на
спокойном, суровом лице Вождя, словно  высеченном  из  камня  -  настолько
резки были его черты; и все же  Фолко  чувствовал,  что  Олмер  изменился.
Изменился даже внешне  -  лицо  стало  суше,  нос  заострился,  щеки  чуть
ввалились, заметнее стал выдавшийся вперед подбородок...
   Вслед за Санделло шел знаменосец с небольшим штандартом,  уже  знакомым
друзьям: черная трехзубчатая корона в белом округлом поле на  черном  фоне
полотнища; за знаменосцем следовал Отон, за  ним  -  еще  двое  незнакомых
хоббиту. Олмер шел вдоль короткого строя, вглядываясь в восторженные  лица
воинов  и  едва  заметно  улыбаясь;   он   приближался...   приближался...
захотелось исчезнуть, скрыться, превратившись  в  крошечную  песчинку  или
букашку где-то в траве, - хоббит ощутил на лице могильный холод,  знакомое
дуновение той же древней  Мощи,  что  составляла  основу  Талисмана;  силы
изменяли ему, он чувствовал, что вот-вот упадет, но тут Олмер, сделав  еще
шаг, встретился глазами с Фолко.
   На тонких губах  Вождя  появилась  легкая  улыбка;  он  чуть  приподнял
голову, словно ища кого-то взглядом; и, найдя гномов, стоявших чуть  сзади
и левее хоббита, вновь улыбнулся. На краткий миг  в  его  глазах  сверкнул
багровый огонек, - а может, это был просто отблеск факела?
   Вождь ничего не сказал, он даже не задержался; еще несколько  шагов,  и
обход окончен; остановившись, перед тем как скрыться в  уже  разбитом  для
него большом походном шатре, Олмер сказал:
   - Благодарю вас, храбрецы. Вас осталось так мало, а это свидетельствует
о том, что вы действительно сделали все, чтобы выполнить мой приказ. И  не
ваша вина, что он все-таки остался невыполненным. Я прощаю вас за то,  что
вы смогли найти! Спите спокойно, наше дело еще только начинается,  и  всем
понадобится много сил для грядущих битв! А вы, - он повернулся к  троллям,
по-прежнему лежавшим на животах и слабо подвывавшим, - поднимитесь! Завтра
вы дадите Клятву - встанете в один ряд с моими  испытанными  бойцами,  ибо
делом уже доказали свою преданность! Сейчас ночь, и время спать.  Утром  я
потребую вашей службы. Все! Разойдись!
   "И голос... - подумал хоббит, отрешенно вытирая струящийся по лбу  пот.
- И голос  не  совсем  тот  -  суше,  резче,  безжизненней.  Да,  меняется
Вождь..."
   Возбужденно и радостно переговариваясь, люди  понемногу  расходились  к
своим кострам; Малыш, Торин и Фолко задержались.
   - Ну что, сматываемся? - деловито спросил  Малыш,  косо  поглядывая  на
часового у крайнего огня.
   - Нет, - еле слышно ответил хоббит. - Теперь уже поздно. Давай,  Торин,
у тебя же какой-то план на этот случай.
   - Нет у меня никакого плана, - угрюмо ответил гном, опуская  голову.  -
По правде говоря, так хотелось все кончить разом... Ведь рядом стоял! Один
взмах...
   - Который отбил бы Санделло, - докончил хоббит. - И наше путешествие бы
бесславно окончилось.
   - Ну, это еще неизвестно, отбил бы или нет, - упрямо  набычился  Торин,
однако  их  дальнейшие  споры  пресек  повелительный  голос  -   знакомый,
холодный, несколько скрипучий:
   - Эй, старые знакомые! Вождь зовет вас, хочет поговорить  с  вами...  -
Горбун незаметно  подошел  сзади;  однако  говорил  и  смотрел  он  вполне
дружелюбно, скрестив руки на груди. - Я рад видеть вас здесь. Не зря Вождь
заметил вас еще в Арноре! Пути наши были извилистыми, но  в  конце  концов
они сошлись. Я приветствую вас! - сказал Санделло и протянул руку.
   Фолко первым пожал протянутую ладонь. Жесткая,  крепкая,  бугристая  от
мозолей - рука опытного воина;  время  не  стерло  обиды,  которую  хоббит
претерпел в Пригорье, но эти простые чувства были давным-давно заперты  на
крепкий и прочный замок.
   -  Я  приветствую  славного  Санделло!  -   произнес   он,   удивившись
спокойствию своего голоса, и даже сумел улыбнуться, хотя этот человек был,
наверное, главным препятствием для них. - Мы сделали свой выбор. На Западе
для нас дела не нашлось - и мы отправились на Восток.  Легок  ли  был  ваш
путь?
   - Благодарю, не слишком тяжел, - вежливо ответил Санделло.  -  Но  нам,
увы, некогда. Пойдемте - Вождь ожидает вас.
   Друзья невольно переглянулись; горбун спокойно повернулся к ним  спиной
и, не оглядываясь, как бы не придавая никакого значения, следуют ли они за
ним или нет, зашагал к просторному шатру  Олмера.  Гномы  и  Фолко  нехотя
поплелись за ним.
   - Дер то барукан, Торин  Дартул!  -  вдруг  зловещим  шепотом  произнес
Малыш, и Фолко догадался о чем: "Только без топоров, Торин, сын Дарта!"
   Вокруг шатра с мечами  наголо  стояли  стражники  -  много,  не  меньше
дюжины, отметил  хоббит;  он  вгляделся  в  лицо  ближайшего  охранника  и
поспешно опустил глаза - свирепое выражение  широко  расставленных  косых,
как у орка, глаз очень ему не понравилось.
   Санделло остановился перед опущенным пологом.
   - Мечи и топоры можете  оставить  здесь,  -  как  о  чем-то  совершенно
несущественном, мимоходом сказал он, берясь за край занавеси, прикрывающей
вход.
   Видя секундное колебание гномов - особенно  Торина,  -  Фолко  поспешно
сделал шаг к Санделло, загораживая собой друзей  и  торопливо  расстегивая
перевязь. Он передал оружие в руки почтительно  поклонившегося  стражника;
Санделло проводил меч хоббита чуть насмешливым взглядом и, вновь  переводя
взор на Фолко, бросил:
   - Дар Вождя можешь оставить... Тут не обыскивают своих.
   "Своих?! Значит, мы все-таки свои?!" - мелькнула быстрая мысль.
   Чуть замешкавшиеся гномы по примеру хоббита тоже отдали оружие.
   "Но ножи с перевязи, что под плащом, при мне... и клинок Отрины...  Еще
поборемся!" - подумал Фолко.
   - Входите, -  с  легким  поклоном  предложил  Санделло  -  сейчас  сама
любезность, никак не вяжущаяся с его обликом  и  всем,  что  знали  о  нем
друзья; он раздвинул тяжкие складки толстой ткани шатра.
   Там пылал огонь; воткнутые в  железные  кольца,  ровно  горели  факелы;
стоял стол с какими-то чашами, на складных походных стульях  сидели  люди,
их лица были скрыты тенями, а в углу, точно огромный  сторожевой  пес,  на
ковре свернулся клубком громадный тролль.
   Когда глаза привыкли к темноте, Фолко смог различить  лица  сидевших  в
шатре. Тут был Отон; трех других хоббит видел впервые - но по  их  могучим
плечам и полным достоинства позам можно  было  предположить,  что  они  из
числа высоких слуг Олмера. Санделло, приведший друзей, бесшумно отступил в
тень, и, как заметил Фолко, он один в шатре был при оружии.  Горбун  встал
слева от сидевшего в дальней части шатра человека; взор хоббита немедленно
обратился к сидящему.
   Легкое мановение руки в темной перчатке; горбун зажег еще один факел  и
воткнул его в свободное кольцо. Ровный свет  выхватил  из  полумрака  лицо
сидящего - и Фолко поспешно  упал  на  одно  колено;  секундой  позже  его
здравому примеру последовали гномы - потому что перед ними был Вождь.
   Молчание. Никто  не  шелохнулся,  и  Фолко  далеко  не  сразу  набрался
храбрости поднять взор и взглянуть прямо в лицо Олмеру,  а  когда  наконец
дерзнул - то в который раз уже изумился. Перед ним был  Олмер,  такой  же,
каким они встретили его на Сираноне два года тому  назад;  это  было  лицо
человека, сильное, властное, гордое - но  не  было  в  нем  померещившейся
хоббиту  сухости  и  резкости;  нос  его,  выглядевший  пять  минут  назад
прямо-таки вороньим клювом, обтянутым тонкой кожей сухим  костяком,  вновь
стал обычным; исчезла болезненная заостренность подбородка,  исчезло  все,
что отличало его от прежнего Олмера и что так поразило Фолко, когда  Вождь
шел мимо строя.
   "Он человек... Опять человек, еще человек или по-прежнему человек?  Что
за странные превращения?" - подумал хоббит.
   Олмер едва заметно наклонил голову в ответ  на  молчаливое  приветствие
друзей.
   - Итак, славные гномы, и ты, отважный половинчик, вот мы и  встретились
вновь, - заговорил Олмер неторопливо, не сводя с них пристально-изучающего
взгляда. - Трижды встречались мы в Западных Землях, и  вот  теперь  пришла
пора расставить все по своим местам.
   "Зачем он говорит все это? - мелькнула мысль у хоббита. - Пустые  слова
- что за ними?!"
   - Я хотел бы услышать обо всем,  что  приключилось  с  вами  за  время,
прошедшее после нашей последней встречи, - продолжал Олмер,  и  голос  его
вновь, как и тогда, на Сираноне, был исполнен если не дружелюбия,  то,  по
крайней мере, некой приязни. - Вы тогда шли в Морию, ставшую  к  тому  дню
истинным пугалом для всех, кто хоть что-то слыхал о ней. Мне  не  терпится
узнать, что же вам удалось  увидеть  в  Черной  Бездне  и  как  вы  смогли
выбраться оттуда. Что делали дальше, а главное - что привело вас  ко  мне?
Где ваш отряд? И самое главное - чего вы хотите, чего ищете здесь?
   Олмер умолк, выжидательно смотря на хоббита. Фолко отдал  бы  все,  что
имел, даже клинок Отрины, за возможность проникнуть сейчас в  мысли  этого
человека...  Впрочем,  человека  ли?  Но  нельзя,  нельзя,  он  сразу   же
почувствует эльфийское в попытке хоббита, эльфийские корни его внутреннего
зрений, а раз так, остается только одно - правда,  правда,  ничего,  кроме
правды, и никаких рассогласований с рассказанным Берелю!
   - Начните  с  момента  нашего  расставания,  -  подсказал  Олмер,  видя
наморщенный в раздумье лоб хоббита. - Не упускайте ничего,  для  меня  это
очень важно.
   - ...Итак, довольно-таки мирно разойдясь с орками, гномы  достигли  дна
Мории и воочию увидали те загадочные существа, которые  прокладывают  себе
дорогу в скалах, прожигая и проплавляя для себя  ходы;  страх,  источаемый
ими, гномы  едва  могли  вытерпеть,  но  в  конце  концов  были  вынуждены
отступить, сумев лишь узнать, что кошмарные  твари  уходят  из-под  Мории,
смещаясь куда-то на запад. Однако сказать, что они  движутся  к  какому-то
определенному пункту, нельзя; их ходы идут во всех направлениях. Но гномам
посчастливилось найти несколько неразграбленных  тайников,  их  содержимое
позволило одному из членов отряда, гному по имени Дори, набрать  войско  и
на свой страх и риск отправиться в  Черную  Бездну  -  для  того  чтобы  в
очередной раз попытаться возродить некогда  могучее  царство.  Люди  после
выхода гномов на поверхность вернулись домой в Арнор,  а  гномы,  исполнив
задуманное, разделились.  Часть  отправилась  вместе  с  Дори  на  восток,
остальные же, не желая испытывать судьбу в превратностях войны, разбрелись
кто куда. А мы трое двинулись на юг.
   - Зачем? - тут же спросил Олмер, внимательно разглядывая хоббита.
   Взгляд Вождя был холоден, лицо - непроницаемо-спокойно, Фолко сбился  с
мысли, немалым усилием воли отрывая взгляд от мерцающих бездонных  зрачков
Короля-без-Королевства.
   - ...Мы шли на юг, стремясь обойти опасные земли  близ  Южного  Тракта,
обогнули Дунланд - и направились в Исенгард. Зачем? Потому что от орков  в
Мории мы прослышали о собирающейся на Востоке вольной силе смелых людей со
всех земель, где нет отказа никому,  кто  умеет  держать  в  руке  меч.  В
Исенгарде, сказали нам, знают больше, там объяснят лучше.
   - И вы сумели проникнуть в Исенгард? - как бы в изумлении, поднял брови
Олмер.
   "Будто не помнишь, что доносил Берель!" - сгоряча едва не брякнул вслух
Фолко.
   - ...С трудом спустившись по горным склонам и кручам, обойдя смертельно
опасный Шагающий Лес, мы оказались в Исенгарде. Однако мы не  застали  там
никого, руины были пусты и мертвы. Но нам удалось влезть в окно Башни...
   Олмер едва заметно шевельнулся. Этого в докладе Береля не было.
   - ...Мы никому не говорили, что побывали внутри. Потому  что  -  хотите
верьте, хотите нет - эта Башня разговаривает!
   Изумленный шепот пошел среди сподвижников Олмера; недоумение отразилось
даже на лице горбуна; однако Олмер по-прежнему был бесстрастен.
   "Ну да, конечно же -  ведь  твои  орки  рылись  под  Башней,  наверняка
слышали голос... И многое передали тебе, судя по всему".
   - Да что вы говорите? - с великолепно разыгранным удивлением  в  голосе
произнес Олмер, даже чуть привстав со своего  кресла,  как  бы  в  сильном
волнении. - И что же вы там услышали?
   - ...Мы слышали странные и непонятные нам слова  о  Тропе  Соцветий,  о
Доме Высокого, о стараниях бывшего хозяина Исенгарда вызнать дорогу к  ним
- и о многом еще, но, не в силах понять ни единого слова, мы  спасовали  и
сейчас едва  ли  в  силах  дословно  воспроизвести  все,  услышанное  там.
Смутные, разрозненные отрывки - Звездная Гавань, Великая Лестница,  Черная
Земля, дерево Нур-Нур... Башня отнюдь не  рассказывала  нам  занимательные
истории - обрывки фраз, одиночные предположения...
   - Но что же именно было произнесено о Доме Высокого и Тропе Соцветий? -
в упор спросил Олмер.
   - Речь шла не об их... э-э... свойствах, а о том, что  некий  слуга  не
смог найти пути к  ним,  -  совершенно  искренне  ответил  Фолко  истинную
правду.
   Олмер едва заметно сощурил правый глаз - и замолчал.
   - С трудом избегли мы гибельных объятий  Шагающего  Леса.  По  отвесным
скалам, над хищным  зеленым  морем,  мы  прошли  едва  заметными  уступами
обратно, к устью Нан Курунира. Исенгард был пуст, узнавать было  нечего  и
не у кого - и мы отправились в обратный путь, на север. Тем более... у нас
были подозрения: что именно там мы сможем встретиться с теми,  кому  нужны
сидящие без дела бойцы. Мы решили избрать иной путь -  по  морю,  избегнув
бессмысленных стычек, неизбежных в наше смутное время на  большой  дороге.
Корабль Морского Народа -  тана  Фарнака  -  доставил  нас  к  месту,  где
Барэндуин вливается в Великое Море.  Там,  в  порту,  случай  свел  нас  с
могучим таном Скиллудром, имени которого опасается сам Арнор...
   - Как это случилось? - перебил хоббита Олмер.
   "Нет, не понять мне: зачем он это спрашивает? Донесение Береля писалось
с наших слов. Яснее ясного,  что  мы  не  станем  ни  с  того  ни  с  сего
противоречить сами себе!"
   - Я искал кое-кого, - встрял в разговор Торин.  -  И...  схлестнулся  с
человеком Скиллудра.
   - И остался жив? - засмеялся Олмер. - Тогда ты воистину  могучий  боец,
Торин, сын Дарта. Лишний раз убеждаюсь в этом!
   - Дело не  дошло  до  драки,  хотя,  признаюсь,  нас  развели  в  самый
последний момент, - не обращая внимания на насмешку,  невозмутимо  ответил
Торин.
   - Что же тебе было нужно от воина сильнейшего на Море тана?
   - Узнать, как к этому воину попала монета, подаренная мной моему  другу
и побратиму, Тервину! -  Глаза  гнома  вспыхнули,  из  висящего  на  поясе
кожаного мешочка появился приснопамятный скильдинг. - Вот  эта  монета!  Я
подарил ее моему другу при расставании и твердо знаю, что забрать  у  него
ее могли, только сняв с трупа! Я хотел найти убийцу.
   - И как? -  холодно  спросил  Олмер,  не  делая  пока  попыток  вернуть
разговор в прежнее русло полубеседы-полудопроса.
   - Я хотел бы узнать это здесь, - дерзко глядя  в  глаза  Вождю,  заявил
гном. - Я подозреваю, что  лишившие  моего  друга  жизни  находятся,  увы,
здесь, в рядах нашего войска.
   Ответом  ему  был  гневны