очно  лучников,
чтобы из тебя торчало столько же стрел,  сколько  волос  в  бороде  вашего
Дьюрина! Так что бросай железо и не разговаривай!
   - А нельзя ли увидеть, с  кем  мы  имеем  честь  беседовать?  -  кротко
осведомился Малыш. - Неудобно как-то, говоришь, а лица не видишь...
   Раздался грубый хохот, ряды орков раздвинулись, и вперед вышел их вожак
в доходящей до колен кольчуге,  с  плоским  шлемом  на  голове  и  длинным
двуручным мечом,  резко  отличавшимся  от  оружия  его  собратьев.  Факелы
осветили его довольно-таки правильное для орка лицо, и хоббит  понял,  что
перед ним - один из Сарумановых урукхаев.
   - Чем кромсать друг друга, давайте лучше побеседуем, -  довольно  мирно
предложил он, несказанно поразив этим хоббита.
   Торин же если и был удивлен, то и глазом не  моргнул.  Его  голос,  как
всегда хриплый в минуту опасности, был тверд.
   - Нам не о чем говорить! - Гном гордо выпрямился, держа наготове топор;
лица не было видно под опущенным глухим забралом, на отполированной  стали
играли багровые блики факелов.
   Орк прищурился, его рука в черной боевой  рукавице  лежала  на  рукояти
меча.
   - Мы можем принудить вас, но зачем это? - по-прежнему  незлобно  сказал
он. - Нам нужно кое-что узнать от вас. Выхода у почтенных гномов нет.  Так
почему бы нам не поговорить о том о сем и спокойно разойтись?
   Раздался громкий ропот в толпе стоявших за спиной  предводителя  орков;
заскрежетало оружие.
   - Тихо! - прикрикнул на своих вожак. - Нам нечего делить -  по  крайней
мере сейчас, - продолжал он, поворачиваясь к гномам и хоббиту. -  Еще  раз
спрашиваю: будете говорить?
   Странное чувство охватило хоббита. Свирепая и нерассуждающая ненависть,
переполнявшая Торина, стала захватывать и обычно безмятежного Малыша;  она
же парализовала волю хоббита, и у него недостало сил удержать друга, когда
тот в ответ кинул оркам в лицо самые  черные  оскорбления,  на  какие  был
только способен гном, чьи предки рубились с орками уже без  малого  четыре
тысячи лет.
   Ответом ему был неистовый рев  разъяренных  врагов;  Прежде  чем  вожак
успел остановить своих, коротко  звякнули  несколько  спущенных  тетив,  и
стрелы  высекли  быстрые  искры  на  мифрильной  броне  друзей,  бессильно
отскакивая от нее и валясь на пол. Взметнулся и упал топор Торина. И с  не
меньшей быстротой и  ловкостью  навстречу  ему  вынесся  меч  предводителя
орков. Железо звучно ударило в железо, противники сшиблись и разошлись, но
хоббит  успел  заметить  глубокую  зазубрину  на  мече  орка,  оставленную
выкованным в Горне Дьюрина топором гнома.
   Вновь взвизгнули стрелы, выпущенные  в  безнадежных  попытках  поразить
Торина.  Его  топор  теперь  зловеще  свистел,  рассекая  воздух;   оружие
крутилось вокруг гнома с такой быстротой, что хоббит  мог  различить  лишь
быстрые взблески алого огня, вспыхивающие изредка на стали.
   Орк не делал попыток напасть. Он стоял,  чуть  сгорбившись  и  выставив
вперед свой длинный меч. За  его  спиной  толпились  приумолкшие  лучники,
переставшие даром тратить стрелы. Мгновение - и гном делает незаметный, но
удивительно  быстрый  шаг,  молниеносно  оказавшись  возле   предводителя.
Взмывает высеребренный  топор;  удар  неотразим,  но  слух  хоббита  вновь
терзает скрежет столкнувшегося оружия; и Торин  вновь  отступает.  Орк  не
двигается.
   Казалось, Торин растерялся. На  краткий  миг  он  задержал  свою  руку,
неостановимо вращавшую топор, и этим  тотчас  воспользовался  предводитель
орков. Фолко и съежиться не успел,  как  огромный  меч,  проскользнув  под
рванувшимся на защиту топором, обрушился на гнома, метя в  самое  уязвимое
место - в шею Торина.
   Но тот оказался не слабее своего противника.  Всего  на  четверть  шага
сдвинулся гном, но и этого хватило, чтобы удар орка пропал втуне. Не теряя
ни секунды, Торин ответил на удар ударом, но вновь тщетно.
   Противники остановились. Орк первым опустил меч.
   - Ты даже не знаешь, о чем  мы  хотели  тебя  спросить,  а  уже  лезешь
драться, - с укором сказал он. - Не горячись! Даже если ты  осилишь  меня,
из ущелья вам не уйти - сейчас ночь.  Поэтому  умерь  свой  гнев,  потомок
Дьюрина! Ты идешь снизу, нам нужны вести. Что происходит там? Что за война
была у Ангмара с Арнором, почему воюют между собой Белокожие?  Ты  скажешь
нам это - или умрешь. Твоя броня хороша, спору нет, но  нет  такой  брони,
чтобы устояла бы перед мечом!
   Торин хранил молчание, однако вперед нежданно вышел Малыш.  Кратко,  но
точно он стал отвечать на вопросы.  Торин  дернулся  было,  однако  хоббит
вцепился ему в локоть. Даже в  темной  прорези  шлема  можно  было  видеть
разъяренный блеск глаз Торина.
   - Ангмар разбит, - надменно подбоченясь, говорил тем временем Малыш.  -
Его воинство рассеяно. Те, кто не сдался, уничтожены. Что-вы хотите  знать
еще?
   - Где тот, что водительствовал Ангмаром? - тихо спросил вожак.
   - Вяжет клубки тьмы в Унголианте!  -  зло  рассмеялся  Малыш,  и  Фолко
заметил, как поникли плечи орка и в гримасе страдания  искривился  рот.  -
Что вы хотите знать еще?
   - Что с нашими братьями, которые пошли к Форносту?
   - Стали пищей воронам на поле брани! Что еще?
   Вожак поднял опущенную было голову.
   - Я задам тебе вопрос, который задавал уже многим и из нашего  племени,
и из других народов. Кто такой Белая Рука? Тот, которому повиновались наши
предки? Только самые  древние  наши  старики  сохранили  какие-то  смутные
предания о тех днях. Мы сидим в этих пещерах уже очень, очень долго, мы не
знаем, где остальные колена нашего рода.
   Малыш обернулся, глядя на хоббита, и тот вышел вперед.
   - Белая Рука - это прозвище великого мага по имени Саруман  Белый...  -
начал он, и орки тотчас обратились в слух, позабыв обо всем.
   Его рассказ длился долго. Наконец охрипнув, Фолко умолк.
   Некоторое время  в  пещере  царила  тишина.  Потом  предводитель  орков
неожиданно  поклонился  хоббиту  и  сделал  знак  остальным.  Погромыхивая
железом, орки стали один за другим скрываться в  темном  провале  прохода.
Вожак задержался.
   - Вот и все, а ты дрался, - сказал он Торину. -  Вы  можете  оставаться
здесь сколько угодно, вас никто не тронет. Мы живем сейчас сами  по  себе,
и, может, даже к лучшему, что новый хозяин сгинул...
   Последние слова он произнес уже почти про себя, поворачиваясь спиной  к
друзьям. Каменная дверь бесшумно закрылась за ним. Несколько минут  прошло
в оцепенелом молчании, а потом Торин принялся суматошно  кидать  на  спины
пони поклажу.
   - Ты чего? - полюбопытствовал обретший прежнюю безмятежность Малыш.
   - Сдурел?! - рявкнул Торин. - Ты что, ночевать тут решил?
   - А куда нам деваться? - кротко вопросил Малыш. - Ты посмотри - темень,
холод, ветер, снег... Куда мы пойдем? Нет, придется довериться слову...
   - Чьему? - теряя терпение, завопил Торин. - Слову  орка?!  Сдурел,  как
есть сдурел! И чего ты вообще язык распустил? - накинулся он на Малыша.  -
И чего это ты ляпнул про Унголиант?
   - А ты думаешь, было бы лучше, разошли они сейчас гонцов во все края  и
присоединись они... к этому самому?!
   Гномы застыли друг перед другом, сердито сверкая глазами. Наконец Торин
вздохнул, плюнул и принялся снимать мешки с пони.
   - Так и быть, останемся... Но стеречь будете вы двое! Ясно? А  я  спать
буду.
   Ясным морозным днем они вылезли  из  пещеры.  Белая  нетронутая  пелена
выпавшего за ночь снега покрыла камни, ни единого  следа  не  было  видно.
Постукивая зубами - ветер и не думал успокаиваться, - они продолжили путь.
   Минула неделя тяжкого, взявшего все силы труда. Тропа  шла  под  уклон,
они миновали перевал, но каждый шаг стоил  таких  же  усилий,  как  добрая
лига. Кончились дрова, пришлось кое-как сооружать снежные избушки, на  что
уходило немало времени. Они уже не шли, а плелись. Без  гномов  хоббит  бы
уже давно погиб; и сейчас, покачиваясь на спине пони, куда его едва ли  не
силой усадили Торин и Малыш, он  мог  только  дивиться  их  необыкновенной
выносливости. Они брели молча, ожесточенно и упрямо пробивая грудью дорогу
через  снежные  завалы.  Никто  их  не  преследовал,  и  хоббит  со  своим
обостренным чувством опасности был совершенно уверен - вокруг  них  сейчас
врагов нет.
   Его мысли невольно возвращались к встрече с орками,  и  он  не  мог  не
удивляться - насколько все же далеко смотрел Саруман! Видать,  он  не  был
так уж прав, раз его творения, обретя хотя бы относительную свободу  воли,
отшатнулись от стихии бессмысленных и бесконечных убийств,  двинувшись  по
пути постижения - для начала хотя бы собственных истоков и предназначения.
Да, они оставались еще во многом орками,  но  все  же...  Недаром  их  так
ненавидят орки истинные, мордорские...
   Несмотря на все тяготы, они все же продвигались вперед,  и  вот  настал
день,  когда  их  взорам  открылась  простирающаяся   далеко   на   восток
необозримая Приречная  Равнина,  сейчас  вся  белая,  сверкающая  снежными
покрывалами; и дымки многочисленных, разбросанных тут и там деревень. Путь
через горы кончился.



2. ОЖИДАНИЕ НА КРАЮ

   С трудом веря своим глазам, хоббит откинул  со  взмокшего  лба  меховой
капюшон. Да, приметы не обманули, друзья стояли  возле  самого  восточного
края Серых Гор, у их последнего отрога. В затянутую  снежной  дымкой  даль
еще  тянулись  какие-то  всхолмья  и  гряды,  но  сплошные   стены   серых
непреодолимых скал кончались. Казавшийся бесконечным путь вдоль пролегшего
на сотни лиг хребта завершился.
   Они молча смотрели на изглоданный ветром край последнего  утеса,  не  в
силах вымолвить ни слова. Двухмесячная дорога, холод и  метели,  случайный
ночлег в тех местах, где их застигала темнота,  -  все  это  было  позади;
теперь они могли наконец остановиться и перевести дух.
   Над ними навис  ярко-синий  небесный  купол;  мартовское  солнце  сияло
вовсю, а кругом расстилалась бескрайняя равнина, далеко на юго-западе  был
едва виден конус Одинокой Горы. В этих местах из-за края  хребта  выбегала
узкая дорога, ведущая к Озерному Городу;  в  былые  годы  ею  пользовались
немногочисленные жители  северных  склонов  Серых  Гор.  Где-то  на  самом
восточном горизонте черной черточкой виднелись Железные Холмы -  и  вот  в
этом-то коридоре шириной чуть не в сотню миль им предстояло ожидать отряды
Олмера, с не меньшим упорством пробивающиеся сюда  же  по  другую  сторону
гор. А то, что это так, они знали от  гномов  -  родственников  Малыша,  к
которым  они  завернули,  сделав  краткую  остановку  возле  южных   ворот
королевства потомков Дьюрина  в  Серых  Горах.  Дозоры  гномов  уже  давно
заприметили движение  измученных  сотен  Олмера;  по  словам  собеседников
Малыша  выходило,  что  друзья  опережают  остатки  ангмарского   воинства
примерно на три-четыре дня; гномы и Фолко вздохнули с  облегчением.  Торин
заикнулся было о том, что можно пройти под горами и встретить Олмера возле
Северных Ворот, но Малыш отрицательно покачал головой  -  путь  через  все
королевство занял бы, по крайней мере, неделю. Оставалось лишь,  не  жалея
ни себя, ни пони, изо всех сил спешить к восточному краю гор, как  и  было
задумано с самого  начала.  По  хорошо  наезженным  зимникам,  проложенным
Беорнингами в когда-то пустынных, а ныне  густо  заселенных  землях  между
Серыми Горами и краем Зеленых Лесов, они  шли  ходко,  насколько  возможно
сокращая ночевки и дневной отдых. Дорога отнимала почти все  силы,  однако
они жадно ловили любой, даже самый невероятный слух,  коими  во  множестве
полнились в ту зиму придорожные трактиры.
   К своему удивлению, хоббит убедился, что здешних лесорубов, углежогов и
древоделей куда больше заботили дела каких-то  непонятных  степных  племен
Прирунья, чем новости из Соединенного Королевства. Так, мимоходом,  как  о
чем-то совершенно незначащем упоминалось о  войне  Арнора  с  Ангмаром,  о
походе Наместника на Север; все были единодушны в том,  что,  хвала  Дубу,
война до нас не добралась; с кем и за что  воевал  там  Арнор,  мало  кого
занимало.
   Известий с юга, из Минас-Тирита, было  побольше,  но  лишь  в  связи  с
заботами Приозерного Королевства,  вассала  могущественной  Южной  Короны;
новости из устья Андуина были, в  общем,  утешительны  для  хоббита  -  на
рубежах  Гондора  все  спокойно,  торговля  с  Харадом  идет  как  всегда,
пошаливают пираты на побережье, но не сильно,  с  флотом  Пеларгира  шутки
плохи. О Короле упоминали мало, но всегда с почтением  и  легкой  боязнью.
Фолко удивило другое - любая новость из Гондора оценивалась лишь  с  одной
стороны - поднимутся или упадут цены  на  лес,  бревна,  доски,  древесный
уголь, бересту и тому подобное; в то же время  самые  мелкие  изменения  в
верхушке прирунских племен обсуждались с таким жаром, как будто  от  этого
зависела их судьба. Хоббит недоумевал - кочевникам сюда  не  добраться,  у
них на пути Эсгарот и Приозерное Королевство, этим лесным  жителям  нечего
бояться Степи.
   Выспрашивая, подпаивая, а где и подслушивая, хоббит сумел узнать немало
интересного о самом государстве  Лучников;  а  среди  прочего  и  то,  что
порубежные части в неурочное время  подняты  на  ноги  и  подтягиваются  к
северной границе. После того как он услышал это от уже третьего купца,  он
мог только скрежетать зубами от бессильной злости  на  пару  с  Торином  -
хороши же эти потомки Барда, если в их королевстве всякий  поганый  купчик
осведомлен о передвижении армий! Где уж  тут  говорить  о  внезапности!  В
Дэйле у Олмера не может не быть сторонников -  это  его  родина,  и  весть
наверняка найдет себе дорогу в обход пограничных постов.


   - Н-да, приятное местечко, - поеживаясь, буркнул Малыш.
   Он обвел взглядом унылые, лишенные зелени скалы и заснеженные холмы;  в
ложбинах виднелись голые спутанные кроны  редких  деревьев.  На  последнем
утесе, на самой его вершине,  высилась  открытая  всем  ветрам  сторожевая
башня с островерхой крышей. Конечно, ей было далеко до  суровой  и  мощной
красоты, изящества и строгой соразмерности тех, что  оберегали  Аннуминас,
не говоря уж об Ортханке, но сложена она была на  совесть  -  приземистая,
округлая, она словно вросла в дикий  камень.  К  ней  вела  едва  заметная
каменистая тропа, а чуть в  стороне,  пониже,  теснились  какие-то  низкие
деревянные строения - очевидно, конюшни и склады заставы.
   - Оттуда должно быть далеко видно, - заметил Торин, кивком указывая  на
башню. - Поднимаемся?
   - К чему? - удивился хоббит. - Хочешь попроситься на постой? А  как  ты
им представишься? Как объяснишь свое появление?
   - Не коченеть же на этом ветру! - огрызнулся Торин. - Надо  постараться
объяснить им. Так мы окажемся на очень удобном месте - для  наблюдения  за
проходом лучше и не придумаешь. Устроимся и будем спокойно ждать.
   - А если он постарается проскользнуть через это место ночью да еще миль
на двадцать восточнее? - не унимался хоббит.
   - Тогда наутро мы все равно увидим его следы, - возразил Торин.
   - Ну, если у тебя глаза эльфа, - с невинным видом кивнул хоббит. -  Или
ты намерен метаться от Серых Гор до Железных Холмов и обратно?
   Торин обиженно насупился, но быстро нашелся.
   - Все равно у порубежников мы сможем провести ночь и отдохнуть. Давайте
поднимемся!
   - Не нравится мне это, - решительно заявил Фолко.
   Но тут на него разом набросились и Торин и Малыш, заявив, что  ночевать
на ветру и на морозе они напрочь отказываются, и ему пришлось подчиниться.
   Утоптанная тропа, вьющаяся среди торчащих из снега острых камней,  вела
вверх. Они поднялись уже до половины, когда  хоббиту  вдруг  стало  не  по
себе. Снова, как и в ущелье орков, его  охватил  безотчетный  страх  -  не
парализующий, обессиливающий, как это случалось с ним в прошлом, - нет, но
в тишине приготовившегося к отпору города  словно  грянул  будящий  спящих
набат.
   Фолко остановился. Ничто не двигалось возле  серой  башни,  ни  единого
огонька не проглядывало в ее узких черных бойницах, однако от коновязи  до
них донеслось негромкое ржанье лошадей.
   - Люди там есть, - глубокомысленно заключил Малыш. - Только  почему  же
никого не видать?
   - Подойдем поближе, - заметил Торин.
   - Только шлемы наденьте, а? - мрачно обронил хоббит.
   Калитка в ограждавшем башню частоколе была отвалена. Снег перед дверьми
истоптан, но сами тяжелые, обитые железом створки были закрыты,  казалось,
наглухо. Друзья переглянулись; Малыш проверил меч, Торин  пошевелил  топор
за поясом. Хоббит осторожно постучал в дверь - молчание. Торин потянул  за
кольцо - дверь неожиданно легко отворилась. Они оказались на пороге.
   За небольшим арчатым коридором виднелось скупо освещенное каминным  или
факельным пламенем помещение. Тишина.
   Друзья осторожно двинулись внутрь. Двери  из  коридора  в  полуовальную
обширную залу были распахнуты настежь. В широком  очаге  у  дальней  стены
горел огонь, на столе в  порядке  застыли  плошки  и  кружки,  вдоль  стен
тянулись покрытые простым домотканым сукном лавки.
   - Ничего не понимаю, - почесал в затылке (точнее, по  привычке  поскреб
сталь шлема) Торин. - Малыш, где же твои люди?
   - Вот они! - внезапно заорал кто-то над самым ухом хоббита.
   Обрушившийся сзади удар чем-то тяжелым отбросил его  к  противоположной
стене. Фолко пару раз перекувырнулся через голову, но сознания не потерял,
- наверное, спас шлем, по которому  скользнула  дубина  напавшего.  В  уши
тотчас хлынул заполнивший все вокруг шум.  Скрежет,  вопли,  визг,  глухой
лязг,  непонятные  вскрики,  злобное  рычание,  проклятия  -  все  слилось
воедино. Едва хоббит приподнялся, как на  него  навалились  сзади.  Кто-то
невидимый, но большой и тяжелый, источающий тошнотворный запах перепрелого
пота, шумно сопя, стал заламывать ему руки. Хоббит отчаянно  рванулся,  но
враг не отпускал его; сила,  многократно  превосходящая  его  собственную,
выкручивала ему кисть, острая  боль  не  давала  сопротивляться;  Фолко  в
отчаянии тонко заверещал, судорожно трепыхаясь, - и тут хватка  противника
внезапно  ослабла,  послышался  глухой,  булькающий  хрип,  а  затем,  уже
вторично, свист рассекающей воздух стали.  Придавившая  хоббита  к  доскам
пола тяжесть вздрогнула и отвалилась в сторону.
   Над растерянно моргающим Фолко на миг застыл  с  окровавленным  клинком
Малыш, в следующую  секунду  уже  поворачиваясь  к  новому  противнику.  У
хоббита не было времени размышлять. Уроки Малыша в Аннуминасе  не  пропали
даром. Он вскочил на ноги и обнажил меч прежде, чем осознал увиденное.
   На них нападали восемь здоровенных мужиков с мечами, щитами и  копьями.
Трое пытались добраться до отчаянно крутящего вокруг  себя  топор  Торина,
тыкая  в  него  пиками;  двое  размахивали  мечами,  со   звоном   отражая
бесстрашные выпады схватившегося с ними Малыша; один с перерубленной  шеей
валялся возле хоббита в луже крови;  еще  двое,  со  щитами  и  в  шлемах,
похоже, только что выскочили из  черной  ямы  подпола,  и  Фолко  невольно
оказался с ними лицом к лицу.
   Враги застигли их врасплох, друзья оказались в центре зала, и  не  было
рядом  спасительной  стены,  которой  можно  было  бы  прикрыть  спину;  и
совершенно непонятно, кто и зачем нападает на них; кто эти люди в башне?
   - Эй, послушайте! - завопил Фолко, видя, как двое со  щитами  выдернули
мечи из ножен. - Что вам нужно?! Зачем?!
   Ответом ему был быстрый взблеск стали у самых его глаз и удар,  который
он с трудом отвел в сторону. Меч второго противника со звоном  чиркнул  по
шлему. Затылком Фолко ощущал совсем рядом спину  Малыша,  и  ему  пришлось
остановиться.
   Горячая волна гнева толкнулась в виски, древняя ярость и безоглядность,
надолго заснувшие было в нем, вновь пробудились и ожили. Забыв про второго
врага, хоббит дерзко  нырнул  под  выставленный  щит  того,  что  оказался
поближе, скользящим переводом за голову отразил обрушившийся сверху меч и,
не теряя ни мгновения, упал н