напустился тем временем на
хохотавших товарищей Малыш.-- Не перебивайте! Так... О чем это я?  Так  вот,
кто у меня позавчера топор отобрал? Не они ли?
     -- То есть как отобрали? -- В глазах Дори появился недобрый огонь.
     -- Да  вот  так!  Решил я заместо платы хозяину дров наколоть, вышел во
двор, только за дело принялся -- на улице крики, шум,  смех,  мне  интересно
стало!  Я  к  воротам  подошел,-- Малыш сопровождал свои слова действиями,--
подпрыгнул, чтобы увидеть, значит! И совсем про топор забыл! Он-то у меня  в
руке  был!  И  когда  прыгал...  вот  так,  значит, и не заметил, как ворота
пополам развалил! Хилые какие-то оказались ворота эти...
     Его прервал взрыв громоподобного хохота, даже  не  хохота,  а  каких-то
исступленных  всхлипываний. Кое-кто из слушавших повалился от смеха на стол,
другие вытирали покатившиеся по щекам слезы. Малыш  с  совершенно  серьезным
видом показывал, как он подкрадывался к воображаемым воротам, как вставал на
цыпочки,  пытаясь  увидеть,  что происходит на улице, и как наконец прыгал и
едва успел увернуться от падающих створок. Фолко хохотал  вместе  со  всеми,
ему казалось, что так он не смеялся ни разу в жизни.
     -- Я  и  говорю,--  заорал  Малыш,--  я говорю, ворота рухнули, клянусь
Священной бородой Дьюрина! Ворота валяются на  земле,  мимо  идет  толпа,  и
вдруг появляюсь я с топором наголо! Какой переполох поднялся -- не передать!
Стража  прибежала,  схватили, говорят -- плати. Я им--за что? А они -- закон
нарушил, не имел права с топором ворота ломать и на людей бросаться!  Ну  не
дураки  ли?  Это  чтобы я на кого-нибудь бросался! Но разве же им объяснишь?
Плати, говорят! А я им: "Ничего не осталось, все...  гм...  все  прожил".  А
они: "Ну так мы у тебя тогда топор заберем". Я им:
     "Как!  Мой  топор!  Какое право имеете?!" Ну и... погорячился слегка. А
они тоже... горячие оказались.-- Он потрогал пальцами здоровенный  синяк  на
скуле  и  поморщился.--  Короче, топор отобрали и сказали: "Не отдадим". Ты,
говорят, если деньги и принесешь, все равно попадешься,  так  что  лучше  не
появляйся  у  нас.  А  вы  говорите  -- что нам от них плохого было! Что мне
теперь без топора делать? Какой я после этого гном?
     В глазах Маленького Гнома  сверкнули  слезы,  он  тяжело  плюхнулся  на
скамью рядом с Фолко.
     -- Давай выпьем с горя, брат хоббит! -- возопил Малыш, обнимая Фолко за
плечи и ничтоже сумняшеся придвигая к себе его полную кружку.-- Ты один меня
и можешь пожалеть. А эти только гоготать умеют. Ах, какой топор был!
     Он  опрокинул  в  себя  кружку, а потом упал на плечо Фолко и безутешно
зарыдал. Оторопевший  хоббит  боялся  пошевелиться,  он  решительно  не  мог
сообразить,  что  же  ему  теперь  нужно  делать; и только беспомощно крутил
головой.
     Гномы тем временем поутихли, слушая рассказ неудачливого собрата, потом
заговорил Хорнбори
     -- Так вот из за кого стражники второй день ярятся. Я слышал, что Малыш
что то натворил, но чтоб такое...
     -- Как всегда -- из-за одного дурака и пьяницы все  страдаем,--  сказал
Дори.--  Хотел  бы я посмотреть на того начальника караула, что по пробует у
меня топор отобрать!
     -- Ты должен будешь отдать его и не спорить,  Дори,--  вдруг  заговорил
молчаливо  сидевший  в  углу мрачный гном средних лет, одетый во все черное,
выделялось  лишь  сверкающее  серебро  на  рукоятке   заткнутого   за   пояс
шестопера,--  Они  у  себя  дома,  а когда топоры попадают в руки таких, как
Малыш -- жди беды. Нет, Дори, я не стал бы с ними  ссориться  ни  при  каких
обстоятельствах.  Ты прав был, когда сказал, что мы сражались с ними рука об
руку. Ведь, кроме них, союзников в Средиземье у тангаров не осталось!
     -- Как не осталось, Хадобард? -- развел руками Дори  --  А  эльфы?  Кто
дает  сейчас  нам  работу,  кто  покупает  наше оружие? Разве не те, кто еще
остался в Серых Гаванях?
     -- Не говори мне о них,-- вдруг рассвирепел Хадобард  --  Вспомни,  как
началась  заваруха с кольцами, кто в первую очередь бежать кинулся, а? Им то
хорошо, они то знали, что им всегда уготовлен надежный путь к отступлению --
уплывай себе  в  запретное  для  других  Заморье,  а  остальные  пусть  себе
выбираются  как  хотят! Побьют люди и гномы Черного Властелина -- хорошо, не
побьют -- то хоть ослабят Им-то деваться будет некуда!  Вспомни  сражение  у
Дэйла!  Трехдневную  битву,  в  которой  погиб  Дайн  Железная Стопа, первый
Король-под-Горой после владычества дракона!  Разве  эти  бессмертные  пришли
тогда  нам на помощь?! Нет! Они пели свои песенки в неприступных крепостях и
ждали момента, когда надо будет удирать! Ведь сколько их сбежало! Это  ж  не
сосчитать!  Нет,  моя  бы  воля  -- я бы тем, кто Корабельщику стену строит,
головы бы пооткручивал за глупость их!
     Лицо гнома исказила гримаса неподдельной ярости.
     -- Погоди, Хадобард!  --  недоуменно  начал  было  Дори,  примирительно
протягивая руку.-- Ты ж не все, во-первых, припоминаешь, а во-вторых...
     -- Во-вторых,  вижу я, что мне нечего здесь с вами делать,-- со злостью
ответил Хадобард, вставая.-- Ну, тангары, кто со мной? Кто меня понял?
     Все  остались  сидеть,  уткнувшись  взглядами  в  кружки.  Фолко   было
одновременно  и  неловко,  и  стыдно. Неловко оттого, что Маленький Гном тем
временем мирно задремал у него на плече, которое теперь затекло  и  ныло,  а
стыдно за себя, что опять промолчал, не дал ответа этому негодяю, что ругает
эльфов и клевещет на них. Он взглянул на Торина и увидел, что у его товарища
уже  сжались  кулаки  и  грозно сошлись к переносице брови. Торин положил на
стол свой внушительных размеров кистень и медленно проговорил, глядя прямо в
полные злобой глаза Хадобарда:
     -- Иди-ка ты отсюда. Иди-иди, пока мы тебя  силой  не  вытолкали.  Если
своего  ума недостает, то не стесняйся у других попросить. И поменьше болтай
по тавернам! Узнаю, что ты на Дивный Народ хулу возводишь -- не носить  тебе
бороды, тангар. Все! Можешь идти.
     Торин  поднялся,  и теперь они с Хадобардом стояли друг против друга. В
опущенной правой руке Торина висел кистень, Хадобард  же  спокойно  скрестил
руки на груди, не взявшись за оружие.
     -- Постойте,  постойте! -- вскочил Дори и с ним еще несколько гномов.--
Вы  что?!  Не  хватало  нам  еще  из-за  эльфов  биться!  Торин!   Хадобард!
Прекратите!
     Хадобард спокойно усмехнулся и пошел к дверям.
     -- Ладно, Торин,-- обернулся он с порога.-- Мы с тобой еще обсудим это.
И, быть может, я смогу тебя убедить. Прощай пока!
     Он скрылся. Хлопнула наружная дверь.
     -- Зря  ты  так,  Торин,--  поднялся  Хорнбори.--  Кое  в чем Хадобард,
по-моему, не далек от истины.  Погоди,  не  кипятись!  --  Он  примирительно
поднял руку открытой ладонью вверх.-- Но действительно, если так посмотреть,
кто на Пелленорских Полях бился? Люди. Кто у Дэйла полег? Люди и тангары.
     Красный от гнева Торин нетерпеливо прервал его:
     -- А  кто  в Чернолесье бился? Кто три штурма Лориэна отбил? Да в конце
концов, кто три тысячи лет с  Врагом  сражался?!  Не  эльфы  ли?  Тошно  вас
слушать!
     -- Да  кто  же спорит,-- по-прежнему миролюбиво ответил Дори.-- Честь и
слава тем из Перворожденных, кто разделил с нами судьбу,  кто  действительно
сражался,  не  щадя себя -- им-то было что терять! Ты сам посуди -- всех нас
ждут Гремящие Моря, этого не избегнуть ни одному. Смертному, а  над  ними-то
время  не  властно!  Они.  же  Бессмертные! Каково им было ввязываться в эту
драку? Так что действительно великая слава тем из них, кто  сражался  и  кто
полег  в  Средиземье! И у меня на тех, кто после победы за Море ушел, обиды,
понятное дело, нет -- это их дело.  Но  вот  те,  кто  бежал  трусливо,  кто
бессмертие свое спасал -- вот те, конечно... Хадобарда в этом понять можно.
     Торин  угрюмо  молчал, упрямо нагнув голову, он краснел, кусал губу, но
возразить ничего не мог.
     -- Ладно, оставим это,--  вновь  наполнил  кружки  Хорнбори.--  Давайте
выпьем, да и расходиться пора -- скоро светать начнет.
     Напряженная тишина сменилась вздохами облегчения, стуком пивных кружек,
звоном  посуды, негромкими голосами. Фолко наконец удалось уложить Малыша на
лавку, и теперь он мог вознаградить себя за долгую неподвижность, с  хрустом
потягиваясь и разминая затекшие суставы.
     Последние  слова Хорнбори прекратили спор. Собравшиеся вновь ели, пили,
прикидывали,  что  будут  делать  завтра,  отвечали   на   вопросы   Торина,
интересовавшегося  тем, кто еще из знакомых гномов сейчас есть в Аннуминасе.
Назывались ничего не говорящие хоббиту имена и прозвища, кто-то жаловался на
скупого  хозяина  кузницы,  кто-то  сетовал  на  плохой  уголь   --   словно
сговорились  больше  не  поднимать  сегодня  тяжелых  и  проклятых вопросов.
Приставали с разговорами и  к  Фолко  --  как  обстоят  дела  в  его  родной
Хоббитании?  Когда  Фолко рассказывал о царивших в его усадьбе порядках, его
слушали, покачивали головами и время от времени хлопали себя по бедрам.
     Малыш продолжал мирно дремать, время от времени он, правда,  принимался
храпеть,   и  тогда  кто-нибудь  из  оказывавшихся  поблизости  бесцеремонно
встряхивал его, и храп на некоторое время прекращался.
     Засиделись допоздна, и, когда гномы один  за  другим  стали  прощаться,
Фолко  заметил,  что  Торин  украдкой спрашивает что-то у некоторых из них и
записывает себе на дощечку. Прислушавшись, Фолко понял,  что  гном  собирает
адреса  тех,  у  кого они есть. Так было с Дори, Хорнбори, Паленой Бородой и
еще двумя-тремя; с  остальными  Торин  простился  обычным  у  гномов  низким
поклоном.  Вскоре  в  опустевшем  трактирном  зале,  кроме нескольких ночных
гуляк, отдыхающего патруля и двух слуг, остались только Фолко, Торин да  так
и не проснувшийся Малыш.
     -- Ну,  брат  хоббит,  пошли  наверх?  -- предложил Торин.-- У меня уже
глаза слипаются.
     -- А что же с этим Малышом делать? -- спросил Фолко, трогая спящего  за
плечо.
     Малыш ответил неразборчивым мычанием.
     -- Понесем  к нам, не бросать же его здесь! Друзья с трудом затащили по
узкой и  крутой  лестнице  невысокого,  но  плотного  и  тяжелого  гнома.  В
просторной  комнате с большим окном, что снял для них Торин, стояло, однако,
только две кровати, и им пришлось кое-как устроить Малыша на полу,  подложив
ему все мягкое, что нашлось у них в багаже.
     -- Ну, спокойной ночи,-- зевнул Торин.-- Наконец-то мы в Аннуминасе...
     Утро  следующего  дня  началось  с  Малыша. Проснувшись, Маленький Гном
долго не мог сообразить, как он сюда попал и вообще,  где  он  находится,  о
вчерашнем вечере у него сохранились лишь отрывочные воспоминания.
     -- Слушай, где ты живешь? -- спросил у него Торин.
     -- А  нигде,--  грустно ответил Малыш.-- Денег у меня нет, хозяин после
этой истории с топором меня выставил.-- Малыш вздохнул.-- И  топор  выручать
как-то  надо.  Эх, куда ни кинь -- всюду клин.-- Он принялся собирать с пола
какие-то тряпки, заменявшие ему одежду.
     -- Нет, Малыш, выбрось ты эти лохмотья, не могу я смотреть на тангара в
таком виде! -- не выдержал Торин.-- Где ты  их  только  откопал?!  С  какого
стражника снял?
     -- А  когда  мы  сцепились, я плащ-то одному и разорвал,-- бесхитростно
пояснил Малыш.-- Он его выбросил, а я подобрал -- ходить-то в чем-то надо.
     Торин, недовольно морщась, быстро и раздраженно рылся в своем мешке.
     -- Возьми вот  это.--  На  постель  полетел  сверток  темной  одежды.--
Пойдешь сегодня же к портному, он подгонит.
     -- Ой, спасибо,-- покраснел Малыш,-- Я отработаю, Торин, отработаю, вот
увидишь! За мной не пропадет.
     -- Ладно,  там  видно  будет,-- махнул рукой Торин.-- И вот что. Малыш,
держись-ка ты ближе к нам с Фолко, а то  опять  что-нибудь  разрубишь.  Вещи
перетащи  сюда,  если  у  тебя,  конечно,  еще что-нибудь осталось. По твоей
одежде этого не скажешь.
     Малыш ушел, клятвенно пообещав вернуться как можно скорее. Прошло около
часа, который они провели за разбором вещей, как вновь раздался стук.
     -- Не заперто! -- крикнул Фолко, и на пороге появился Рогволд.
     -- Здравствуйте,   здравствуйте,   друзья!   --   Он   казался    очень
обрадованным.--  Рад  видеть  вас,  хотя мы и не виделись всего ничего! Наши
дела в полном порядке, я сдал  карлика  с  рук  на  руки  дворцовой  охране,
поговорил  там  кое  с кем, написал срочное послание Наместнику -- по старой
дружбе мне удалось пристроить его в ящик с особо спешной почтой, это значит,
что оно будет прочитано не позднее, чем через  семь  дней.  Во  дворце  и  в
Канцелярии  по-прежнему  немало моих хороших знакомых и приятелей, так что я
все разузнал -- трудностей с приемом у нас быть не должно. Где  мой  дом  --
это  известно,  так  что  нам  дадут  знать. Ну, а как вы? Устроились? Все в
порядке?
     -- Хвала Дьюрину,-- откликнулся Торин.--  Что  же  нам  теперь  делать,
Рогволд? Сколько еще ждать? Ты сказал, что не меньше Недели, но когда же нас
примут?
     -- Не  знаю,--  пожал плечами ловчий.-- Наместник не любит спешить. Ему
дадут знать, не беспокойся. Но какое-то время пройти, безусловно, должно.
     Они говорили еще долго. Рогволд расспрашивал Фолко, как понравился  ему
город,  и  даже  щурился  от  удовольствия, слушая наивные восторги хоббита.
Вместе с Торином повздыхал над участью потерявших цель и смысл жизни гномов,
рассказал  последние  новости.  Они  не  отличались  разнообразием   --   на
северо-востоке  разбили  отряд  ангмарцев,  зажав  их в узком ущелье; на юге
разбойники разграбили крупный торговый обоз, разогнав охрану;  на  восточной
границе  после  упорного  боя  перебили  невесть откуда взявшихся там горных
троллей -- они могли ломать бревна голыми руками, но не выстояли под  градом
стрел.  В  Форносте  казнили  нескольких  купцов,  скупавших  у  разбойников
награбленное. Рогволд заметил, что дела определенно  начинают  поправляться,
дескать,  ангмарцев  и  разбойников все же теснят, урожай собран отменный, и
ходят слухи, что зимой начнется большая охота на местных бандитов.  У  Фолко
полегчало на душе.
     Тем  временем  вернулся  Малыш,  притащивший  тяжелый,  звенящий сталью
кожаный мешок со своими пожитками. Он пристроился в углу и вытряхнул на  пол
целый  арсенал  мечей,  кинжалов  и  небольших секир разной длины, все очень
тонкой работы из знаменитой гномьей стали голубоватого цвета.
     Вскоре в дверь заглянул  конопатый,  худой  мальчик-слуга  и  пригласил
гостей  к  завтраку.  Они  спустились вниз. После трапезы Фолко заметил, что
Торин как-то по-особенному  пожевал  губами,  когда  расплачивался;  хоббита
неприятно кольнула мысль, что он-то живет за счет друга.
     Малыш  остался  в  зале,  доедал  свой  завтрак,  а Торин и Фолко вышли
проводить торопившегося домой Рогволда.
     -- Да брось ты, куда тебе теперь торопиться! -- начал было  уговаривать
друга Торин.-- Побудь еще с нами, посидим, выпьем пивка...
     -- Не могу, друзья, не могу, простите меня великодушно. Оддрун, видишь,
какая история...
     Он беспомощно развел руками и умолк, виновато опустив голову.
     -- Да  кто  она такая, в конце-то концов! -- взорвался Торин.-- Гони ее
прочь! На тебе лица нет, как сюда приехал! Она что, запрещает  тебе  с  нами
видеться?  Или,  быть может, ты должен рассказывать женщине, куда ходишь и с
кем встречаешься?!
     Рогволд поднял голову и тускло взглянул на разбушевавшегося  гнома.  На
его губах появилась слабая усмешка.
     -- Погоди  судить, друг Торин,-- тихо промолвил ловчий.-- Знаешь ли ты,
как тоскливо возвращаться после месяцев странствий по глухим лесам и болотам
в пустой и холодный дом, где все покрыто толстым слоем пыли?  Ей  ведь  тоже
несладко  в  жизни  пришлось,  пока  она ко мне не прибилась... Не хочу я ее
огорчать и не могу. Стар я уже, друзья, стар,  детей  нет,  вот  и  коротаем
время мы с ней вдвоем. Все же есть, кому после дороги встретить. Так что все
я понимаю, Торин.
     Гном пожал плечами, но ничего не сказал. У Фолко на глаза навертывались
слезы,  когда он смотрел на медленно уходящего от них по улице Рогволда. Как
ему помочь?
     Позади них послышалось какое-то шевеление.  Фолко  обернулся  и  увидел
подходившего  к  ним Малыша в скромной, но добротной одежде, уже подогнанной
ему по росту. На широком кожаном поясе Маленького Гнома висел меч  в  черных
ножнах, а справа -- недлинный кинжал.
     -- Ну  вот,  теперь  ничего,--  одобрительно буркнул Торин, осмотрев их
нового товарища.-- Что же дальше думаешь делать, тангар?
     -- Что тут думать: куда вы, туда и я,-- без промедления ответил Малыш и
положил руки крест-накрест на рукояти.
     Только теперь Фолко заметил, что на левой руке Малыша не  хватает  двух
пальцев:  мизинца  и безымянного. Хоббит содрогнулся, глядя на неестественно
гладкие, короткие обрубки, и не решился спрашивать.
     -- Я ведь так  понял,  вам  драться  придется,--  продолжал  между  тем
Малыш.--  Не  знаю  пока,  с  кем,  но  как бы то ни было -- я с вами. Вы не
глядите, что я ростом не вышел. Лучше я вам шутку с мечами покажу...
     -- Погоди, во двор зайдем,-- предложил Торин. Но Малыш внезапно присел,
испустив истошный вопль, и  резко  распрямился.  Фолко  не  смог  разглядеть
движения  его  рук  --  настолько оно было стремительным; клинки сверкнули в
лучах неяркого осеннего солнца. В следующую  секунду  воздух  перед  Малышом
заполнили  свист  и  блеск  бешено  крутящейся стали, кисти Маленького Гнома
метались из стороны  в  сторону,  но  руки  оставались  почти  неподвижными;
подойти  к нему было невозможно. Маленький Гном сделал шаг вперед, и тут же,
словно праща, его  правая  рука  неожиданно  метнулась  вперед  с  быстротой
бросающейся  на  добычу  змеи, голубая молния меча вспыхнула в стремительном
ударе и тут же снова вернулась назад, туда, где  описывал  круги,  прикрывая
тело  Малыша,  его длинный кинжал, казалось, живший своей собственной, ни от
кого не зависящей жизнью...  Фолко,  остолбенев,  глядел  на  это  небывалое
зрелище,  как  и  еще  десяток невесть откуда взявшихся зрителей. Торин лишь
довольно крякнул.
     -- Ну как? -- нетерпеливо спросил остановившийся Малыш.
     Собравшиеся наградили его громкими одобрительными возгласами. Маленький
Гном тут же повернулся к ним и церемонно поблагодарил всех, низко кланяясь и
прижимая обе руки к груди.
     -- Здорово! -- восхитился Фолко.-- Где ты так научился. Малыш?
     -- Понимаешь, Фолко, в детстве я был много слабее своих сверстников, да
к тому же -- видишь? --  попал  под  обвал,  пальцы  отдавило...  Топор  как
следует  держать  с  тех  пор  так и не могу, поэтому принялся упражняться с
мечами. Наши-то это дело не слишком уважают -- считают подобное,-- он сделал
несколько коротких выпадов,-- делом слабых людей. В хирд меня не взяли,  вот
я  сам до всего этого и дошел. Торин с топором против моего топора, конечно,
все равно, что таран против тростинки.
     -- Ну-ну, не скромничай,-- вставил Торин.
     -- А вот на мечах я с любым, пожалуй, поспорю!
     -- Так, может, ты поучишь нашего юного хоббита? -- На плечо Фолко легла
ладонь Торина.-- А то он у нас любит мечом в таверне помахать.
     -- Торин! -- взмолился Фолко.
     -- А что! Возьмусь, пожалуй! -- прищурившись  и  внимательно  глядя  на
хоббита,  решительно заявил Малыш.-- С виду ты, Фолко, вроде ловкий, тонкий,
подвижный. Попробуем из тебя бойца сделать.
     Так началась их жизнь в Аннуминасе. Фолко не  мог  пока  жаловаться  на
судьбу.  Никто  больше  не  будил его чуть свет и не гнал работать, никто не
фискалил,  никто  не  крутил  уши.  Они  с  Торином  вставали  с  рассветом,
специально  оставляя окна на ночь открытыми, чтобы первые же рассветные лучи
разбудили их. Потом они умывались, расталкивали Малыша, оказавшегося большим
любителем  поспать,  и  шли  завтракать.  Потом  Фолко  с  Маленьким  Гномом
отправлялись на задний двор, где хоббит до изнеможе