ишь  наш  уговор?  --  В  голосе вдруг прорезались змеиные шипящие
нотки.-- И ты помнишь, что тогда я обещал сделать с то...
     Вновь наступило  молчание.  Через  минуту  до  них  донеслось  какое-то
бормотание,  но  теперь  оно было еле слышно и вдобавок на непонятном языке.
Друзья в растерянности застыли на пороге. Уже изрядно  позабытый  со  времен
Мории страх вновь начал подбираться к хоббиту.
     -- Кто это говорит, Фолко? -- как всегда, хрипя от волнения, проговорил
Торин, держа топор наперевес и тревожно озираясь по сторонам.
     -- Мне кажется, это говорит сама Башня,-- запинаясь, ответил Фолко.
     -- А  может,  сидит  тут  кто-то?  --  предположил  Малыш,  менее всех,
казалось, подверженный  мрачной  магии  этих  стен.  --  Если  это  так,  не
попытаться ли добыть его, а?
     -- Погодите!  --  поднял  руку  Фолко.-- Здесь нет никого, кроме нас...
тех, кто ходит по земле...
     В этот миг голос вновь обрел силу, и речь стала разборчивой. Первые  же
звуки заставили их всех тесно прижаться друг к другу, в судорожной и нелепой
попытке  оборониться, бессознательно выставив вперед клинки. Казалось, башня
задрожала до самого своего основания; жуткая, темная и страшная  сила,  сила
Великой  Власти  наполняла  этот голос -- и кто мог противиться ему? Никогда
позже Фолко не  мог  вспомнить,  был  ли  этот  голос  высоким  или  низким,
медленным или быстрым,-- слова падали, точно гранитные глыбы, и у внимавшего
им  начинало  мутиться в глазах, и его собственная воля превращалась в ничто
перед мощью Говорившего. Фолко тотчас понял, кому  принадлежал  этот  голос;
понял,  хотя,  понятное  дело, никогда в жизни не слышал его, как и никто из
ныне живших Смертных; пожалуй, лишь Кэрдан  Корабел,  Трандуил  да  еще  Том
Бомбадил  слыхали его, в те времена, когда его обладатель еще не расстался с
человеческим обликом.
     -- Так значит,  ваш  Светлый  Совет,--  ужасная  ирония  наполняла  эти
слова,-- ваш Светлый Совет решил напасть на Дол-Гулдур? Неплохо! Ты поступил
как  подобает,  хвалю. Ты уговорил этого серого хвастуна возглавить тех, кто
хочет сравнять мой замок с землей?
     -- Да, Могучий,-- льстиво ответил уже знакомый им медоточивый  голос.--
Гэндальф  Серый  сам  отправляется  в  поход.-- Странно, вроде бы униженно и
покорно говорил этот второй, а все же в его звуках Фолко почудилось какое-то
глубоко упрятанное злорадство -- словно ненавидящий своего  господина  слуга
торопился  ошеломить хозяина какой-нибудь черной вестью.-- Но знай. Могучий,
с ним идет и Элронд из Ривенделла, и Трандуил Лесной, и даже сам Кэлеборн из
Лориэна! Они собрали немалые силы...
     -- Пусть идут,-- рыкнул первый.-- Покончим со всеми разом...
     Голоса оборвались внезапно, как  и  все,  что  они  слышали  до  этого.
Несколько  мгновений  друзья  стояли, не в силах пошевелиться, точно тяжелое
замогильное заклятие сковало их  тела.  Голос  молчал,  и  в  Башне  повисла
непереносимая тишина.
     Первым  стряхнул  оцепенение  Малыш.  Он  вдруг  презрительно плюнул, и
разразился длиннейшим гномьим ругательством.
     -- Что вы стоите?! -- напустился он на Фолко и Торина.-- Надо  уходить.
У  меня  все  поджилки  трясутся!  Если  этот,  Могучий, снова заговорит, я,
наверное, в окно выброшусь со страха! Пошли!
     -- Погоди, Малыш,-- остановил друга Торин.-- Кажется,  Фолко  прав,  мы
действительно слышали голос Башни -- точнее, те голоса, что слышала когда-то
она  сама,  слышала и запомнила... Это же клад, какой нам и не снился! Мы же
теперь сможем узнать все. Малыш, понимаешь ты, все! Все что захотим!  И  про
подземных,  и  про  Морию,  и про магов, и про эльфов, и про этих, не к ночи
будь помянутых Девятерых, и про орков, и про троллей, и... про все-все-все!
     -- Конечно, узнаем...-- криво усмехнулся хоббит,-- если просидим  здесь
еще  лет  эдак с тысячу. Торин, Башня-то болтает как придется. Сколько нужно
будет ждать, пока она скажет то, что мы сможем понять?!
     Торин скривил губы.
     -- Ну ладно, а что ты предлагаешь?
     -- Интересно, говорила ли Башня всегда, или это дело рук  Сарумана?  --
задумчиво  произнес  хоббит.-- И не от этой ли ее способности Великий Король
закрыл сюда вход людям?
     В этот миг страшный  голос  заговорил  вновь,  и  вновь  они  в  страхе
бессознательно  попытались  уйти,  укрыться  от его необоримой силы; точнее,
сперва они услышали конец фразы, произнесенной вкрадчивым голосом:
     -- ...Но что будет, если Брего  пройдет  Тропой  Мертвых,  Могучий?  Он
может стать сильнее, много сильнее.
     -- Он не пройдет,-- с потрясшей хоббита до глубин его существа усмешкой
отвечал  тот, кого первый говоривший назвал Могучим.-- А если и пройдет...--
Даже  следы  усмешки  исчезли  в  тот  миг  из  ужасного   голоса,   мрачная
предопределенность и даже обреченность наполнили его, когда он продолжал: --
Что  ж,  прошедший  действительно станет куда сильнее и многое сможет. Но он
будет зря стараться...
     И вновь молчание.  Секунды  беззвучия.  Хоббит,  поддаваясь  странному,
непонятно  откуда  пришедшему порыву, вдруг прыгнул вперед и тонко, надрывая
горло, заверещал, потрясая поднятыми кулаками:
     -- Почему зря? Почему зря? Отвечай, во имя Светлой Элберет!
     Казалось, своды древней нуменорской твердыни  задрожали;  давно,  очень
давно  не  звучало здесь это имя; но камни словно узнали его, и новый голос,
глухой, точно  идущий  из-под  земли,  голос  давно  умолкнувшего  исполина,
медленно и раздельно произнес:
     -- Тропы  Мертвых  выводят лишь на Пути Мрака. Призвавший Смерть против
Жизни нарушил завет Валаров...
     Раздался гулкий подземный удар, и Башня замолчала.
     Немало времени прошло, пока  голос  Ортханка  не  зазвучал  снова.  Они
слушали  сперва  с  неослабным вниманием, но Башня повествовала о совершенно
недоступных их пониманию вещах. Однако хоббит упрямо записывал почти  каждое
слово, особо стараясь не пропустить ничего, если речь заходила о местах, где
сохранялись  какие-либо остатки древних, непонятных, похоже, самому Саруману
сил, или вещах, наделенных ими. Они просидели  в  Башне  до  самого  вечера,
забыв   о  еде  и  отдыхе.  Дважды  снаружи  доносился  громоподобный  голос
встревоженного Старого Энта; Малыш высовывался из окна и откликался.
     Когда дневной свет совсем померк, гномы едва ли не силой увели хоббита.
Древобород встретил их внизу и был безмерно удивлен, услыхав их рассказ.
     -- Хуум-хом, корни и сучья! Вот это  да1  --  гудел  он,  неся  хоббита
обратно в Фангорн, к своему предгорному дому,-- Какая жалость, что я не могу
зайти  туда  сам  и  послушать!  Быть  может,  мне и довелось бы узнать, где
разыскивать Фимбретиль... Небывалое дело, корни и сучья!
     Эту ночь друзья провели на душистых травяных подушках в доме у  Старого
Энта.  Фолко  только  сейчас  обратил  внимание на то, что ему совершенно не
хочется  есть,--  то  ли  не  мог  успокоиться  после  услышанного,  то   ли
действовало энтийское питье...
     А  услышал  он действительно немало. Он узнал, что стрелы, сделанные из
ветвей дерева Нур-Нур, незаменимы в борьбе с  ночными  призраками  Криторла;
отвар  из  орехов  дерева  Нур-Нур  погрузит  в  продолжительный  сон любого
дракона, а когда наступает пора цветения, к дереву  Нур-Нур  собираются  все
великие  вожди  Харада  (это  единственное, что указывало на местонахождение
дерева) и вдыхают его запах, и, говорят, их души и сердца становятся  тверже
стали  и  непреклонней  гранита  -- оттого харадримы столь храбры и упорны в
бою. Он услышал о страшных тайнах удивительных стран к востоку от Мордора --
там Черный Властелин скрыл часть своих необозримых знаний,  еще  до  падения
Нуменора.  Он  узнал, что Оремэ Великий, последний из Валаров, что являлся в
Средиземье Смертным, во время одной из своих охот в Великих  Зеленых  Степях
предсказал,  указывая  на  дальний  гребень  мордорских гор: "Настанет день,
когда  после  рассвета  вновь  сгустится  извергнутая  Ородруином  Мгла,   и
Собравший  Обломки  заградит  собою  Свет..."  И еще он услышал, что Великая
Лестница действительно была когда-то  построена;  и  про  Унголиант,  о  его
протянувшихся  к  поверхности  узких  черных ходах, которыми идут в этот мир
порождения Великой Тьмы -- подобные паучихе Шелоб.  Хоббит  узнал  о  страхе
Сарумана  перед  Неназываемым;  о том, что в глубинах восточных земель можно
отыскать старые дома двух неизвестных магов,  двух  товарищей  Гэндальфа  по
Ордену,  о которых хоббиту сказал Радагаст; Саруман замышлял наложить на эти
дома руку, но так и не успел...
     Наутро, выпив вместе со Старым Энтом его чудесного питья, друзья  вновь
отправились к Ортханку. По дороге Фолко, безуспешно ломавший голову над тем,
куда  делись  вырубленные  кем-то  мозаичные  плиты со стен, спросил об этом
Древоборода, и тот простодушно ответил ему, что Великий Король приезжал сюда
дважды -- один раз спустя лишь семь или восемь лет после  Победы.  Тогда  он
обшарил  весь  Ортханк и вывез оттуда пропасть всякой всячины, в том числе и
каменные мозаики со стен.
     У самой Башни за минувшую ночь  ничто  не  изменилось,  они  без  помех
влезли  в  окно,  и вновь их встретил нескончаемый рассказ древнего камня, и
вновь они пробыли там  весь  день.  Несколько  раз  Башня  упомянула  "тропу
соцветий",  о  которой они уже слышали вчера; судя по отрывочным словам, это
была некая тропа,  по  которой  мог  пройти  лишь  сильный  духом  и  чистый
помыслами;  она вела к загадочному "Дому Высокого", но кто это такой или что
это такое, они не сумели понять.
     Башня рассказала и о Магических Кольцах. Большую часть  Колец  выковали
эльфы  во  Вторую  Эпоху -- вкладывая в них свои знания и силу, полагая, что
после  разгрома  Тонгородрима  и  падения  Моргота  им  не  придется  больше
сталкиваться  с подобными воплощениями Зла, и стараясь сделать окружающий их
мир чище и прекраснее.
     Наконец Торин не выдержал, когда вечером того же дня Фолко, укладываясь
спать, мечтательно сказал, что хорошо бы пожить здесь месяц-другой...  Торин
заявил, что, во-первых, их уже давно ждут на севере; во-вторых, сам же Фолко
говорил,  что  тут  можно  просидеть  до  конца  дней  своих  и  не узнать и
стотысячной доли того, что может сказать Башня; в-третьих, дело не  ждет  --
нужно  искать "хозяина" орков, а его, Торина, сердце чует, что дело это куда
как нечисто и особо мешкать им нельзя; так что завтра они должны выйти --  и
точка!
     Фолко  сперва  дернулся  что-то  возражать,  но  как-то  сразу  сник  и
неожиданно быстро согласился  с  гномом,  прибавив,  что  у  него  у  самого
появилось нехорошее предчувствие, что, мол, на арнорских границах затевается
какое-то зло и, стало быть, им следует поторопиться в Аннуминас.
     На  следующий  день  друзья стали прощаться со Старым Энтом. Древобород
проводил их до самого края Леса, напоследок  взяв  с  Фолко  обещание  вновь
навестить  его,  как  только  тот сможет и захочет. Друзья влезли в лямки, в
последний раз помахали руками Древобороду и вышли из-под оказавшихся в конце
концов столь гостеприимными крон Сторожевого Леса. Перед ними лежала  дорога
домой.



    Ник Перумов.
    Черное копье

   ---------------------------------------------------------------
   © Copyright Ник Перумов, 1987
   Home page: http://www.fantasy.ru/perumov/
   Кольцо Тьмы. Книга вторая.
   М., "ЭКСМО-Пресс", 1998.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 22 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------

                                         Дрогнет Запад, и дрогнет Восток -
                                         Сила, Сила в Руке.
                                         Девять Звезд - Синий Цветок,
                                         Синий Цветок на Клинке.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


1. ЗА КАРН ДУМОМ

   Жирный черный дым бесформенными косматыми клубами  медленно  поднимался
из долины, и едва эти клубы достигали вершин окружавших долину холмов, как
упорно дувший уже третий день жесткий северо-восточный  ветер  рвал  их  в
мелкие клочья. Однако стоило ему ослабить свой напор хотя  бы  на  миг,  и
дымный столб тотчас добирался до низких серых туч, затягивавших все  небо;
и был этот дым настолько плотен и жирен, что вобравшие его в  себя  облака
постепенно меняли цвет, становясь  словно  вывалянными  в  жидкой  осенней
грязи. Но ветер не затихал, после минутного ослабления он принимался  дуть
еще с большей силой, и тогда у Фолко начинали стучать зубы.
   Друзья  сидели  у  небольшого  костра,  разложенного   среди   обросших
зелено-голубоватым мхом серых плоских камней, поставленных стоймя какой-то
исполинской рукой; в их острых краях  злобно  и  тонко  выл  ветер,  точно
голодный июньский комар. Расседланные пони понуро бродили  по  каменистому
сероватому склону, разыскивая  редкие  пучки  желтоватой  пожухлой  травы.
Малыш зябко кутался в плащ и жалобно хлюпал носом,  угрюмый  Торин  уже  в
сотый раз проводил правильным камнем по лезвию своего блестящего топора, и
без того  никогда  не  знавшего  даже  малейшего  следа  ржавчины,  хоббит
подбрасывал хворост  в  костер  да  от  нечего  делать  провожал  взглядом
неторопливо ползущие вверх черные космы.
   Шел ноябрь, осень уступала место предзимью; здесь,  на  севере,  в  дне
пути от Ангмарских Гор, уже вовсю гуляли холодные ветры.  Северо-восточные
были хоть и студенее, но суше, а вот когда налетал северо-западный, то уже
не помогали никакие костры. Ледяной липкий холод пробирался  в  мельчайшие
щелочки, и хоббит никак  не  мог  согреться.  Уныло  гнулись  давным-давно
облетевшие местные березки, чахлые, слабосильные, их тонкие  черные  ветви
словно в отчаянном усилии  цеплялись  за  что-то  невидимое  -  может,  за
уходящее теплое время?
   Фолко помешал булькавшее в  котелке  варево.  Давно  уже  он  забыл  те
времена, когда в столовую Бренди-Холла медленно и  торжественно  вносилась
голубая  супница,  испускающая  сладостные  ароматы,  и  тетушка   большим
серебряным половником разливала горячую дымящуюся  жидкость  по  фаянсовым
тарелкам, не жалея ни мяса, ни овощей со дна... Фолко  усмехнулся.  Теперь
он привык мешать в котелке наспех обструганной веткой -  такой  же,  какая
была и сейчас у него в руках.
   Их походная пища - суп не суп, каша не каша, жаркое  не  жаркое  -  все
вместе! - собственное изобретение хоббита, необычайно простое,  быстрое  и
сытное - еще не поспела, и он вновь отвернулся от костерка,  лениво  следя
за копошащимися в долине воинами, что суетились возле пожарища.  Арнорские
дружинники дожигали там остатки мрачного ангмарского  острога;  левее,  на
господствующей высоте, вперемешку  с  людьми  мелькали  низкие  коренастые
фигурки гномов - по приказу Наместника  там  сооружали  каменную  дозорную
башню для арнорского сторожевого поста.
   - Долго мы еще тут гнить будем?! -  не  выдержал  Малыш,  шумно  шмыгая
носом. - Где этот Рогволд?! Где обещанный припас?! Каждый час дорог!
   Фолко досадливо поморщился, Торин  в  сердцах  сплюнул.  Они  прошли  с
войском Наместника и охочими гномами (жадных до драки  тангаров  набралось
больше восемнадцати сотен) через весь Ангмар,  стараясь  напасть  на  след
остатков  воинства  Олмера,  ускользавших,  точно  стремительная  болотная
гадюка. Когда передовые отряды дружинников подошли к  рубежу  Ангмара,  то
вместо  стрел  и  копий  северных  удальцов   их   встретили   седобородые
старейшины, жалобно рыдавшие и молившие о пощаде женщины  да  визжащие  от
страха дети, а  отдельно  от  них  к  лагерю  Наместника  стали  стекаться
ангмарские мужчины - крепкие, кряжистые, чернобородые, совсем не злобные и
не страшные; низко кланяясь победителям, старейшины в один голос  уверяли,
что у них и в мыслях не было воевать с  Великим  Королевством;  напали  на
Арнор худые изгои, проходимцы, люди без роду и племени; и отвечать за  них
Ангмар не может.
   - Ты видишь, о могучий, никто из наших мужчин не ходил  к  Форносту,  -
умоляюще глядя снизу вверх в невозмутимое и непроницаемое лицо Наместника,
говорили они. - Вот они все перед тобой, и, хотя на нас нет никакой  вины,
мы молим  -  укажи,  чем  нам  заслужить  прощение  Великого  Соединенного
Королевства?
   Хоббит скривился и тряхнул головой, вспоминая  эту  сцену,  за  которой
затаив  дыхание  следило   все   войско.   Примет   Наместник   настойчиво
предлагаемый ему мир -  и  у  них  появляется  шанс  настигнуть  уцелевших
зачинщиков еще в Ангмаре, нет - придется выковыривать этих упрямцев из  их
горных укрывищ, и кто знает, сколько придется положить на это жизней?
   Наместник принял мир. Он  наложил  дань  на  Ангмар,  обязал  старейшин
выдать заложников, сложить оружие: мечи, секиры, брони, шлемы, особенно  -
арбалеты, оставляя лишь луки для защиты стад от волков; а  также  выделить
отряды для постройки наблюдательных постов на  перевалах  Ангмарских  Гор.
Потребовал он и поимки скрывшихся бунтовщиков, но старейшины лишь еще ниже
гнули такие жесткие, не умеющие кланяться спины и твердили одно: мол,  все
дерзкие налетчики, не задерживаясь, прошли через Ангмар к перевалу, искать
их нужно за Карн Думом.  Разослав  отряды  по  главным  селениям  Ангмара,
Наместник с отборной дружиной и гномами бросились в погоню за беглецами по
едва заметным следам на узких горных  тропах.  Преследовать  их  оказалось
куда как нелегко - случались и обвалы, и невесть откуда  взявшиеся  стрелы
находили неудачливого арнорца, беспечно  снявшего  шлем;  вдобавок  Олмер,
уводя своих в неведомые  пространства  за  Гундабад,  разделил  войско  на
десятки мелких отрядов,  шедших  разными  дорогами.  Мало  чего  удавалось
добиться и от местных жителей  -  несмотря  на  изъявления  покорности,  в
каждой деревне их встречали  злобные,  ненавидящие  взгляды,  что  бросали
исподтишка им вслед поднявшиеся с  колен  ангмарцы.  И  если  бы  не  опыт
искусных следопытов, таких, как Рогволд, им никогда было бы  не  разыскать
след исчезнувших конных сотен  Олмера.  Его  пехота  была  большей  частью
перебита в первом же бою, вырваться из смертельных объятий  хирда  удалось
немногим; уцелевшие же почти все либо попали в плен, либо разбежались  кто
куда, кроме орков. Эти, оставив на поле битвы почти три четверти своих, не
бросили  Олмера,  и  на  редких  попадавшихся   преследователям   стоянках
встречались  то  грубый,  окованный  железом  орочий  башмак,  то  тяжелый
расколотый щит с едва различимой Белой Рукой; а  однажды  передовой  дозор
притащил в лагерь мертвого орка - по всей видимости, раненного и  добитого
своими же. Обнаружили себя  и  хазги.  Несколько  раз  их  толстенные,  не
знающие промаха стрелы выбивали из седел арнорских дружинников;  видели  и
их самих, отходивших самыми последними.
   Ангмар лежал позади. Изъявившая покорность, но покорившаяся ли  страна?
Сердце подсказывало хоббиту, что с этим народом еще  будет  много  хлопот;
такого же мнения были и его друзья. Олмер исчез  -  скрылся  за  затянутым
низкими снеговыми облаками перевалом; и Наместник объявил войску, что  они
поворачивают назад.
   - Мы не можем бесконечно-блуждать в заснеженных  бесплодных  землях,  -
говорил он. - А если смутьяны и решились сунуться туда - что ж, их ожидает
скорая гибель от голода и стужи.  А  обратно  в  Ангмар  их  не  пропустит
остающаяся тут дружина. Порубежники Беорнингов тоже предупреждены  -  враг
не пройдет и там.
   Люди  и  гномы  приветствовали  его   слова   громкими   одобрительными
возгласами. Помалкивали лишь те, кому выпало  зимовать  здесь  до  прихода
подмены; гномы же намеревались заглянуть в свои старые поселения на  самом
северном окончании Туманных Гор и тоже не хотели воевать дальше. Их  повел
молодой и горячий Хедин, сын хорта. Фолко же, Торину и  Малышу  ничего  не
оставалось, как идти дальше. Не решившись, однако, раскрыть кому бы то  ни
было цель своего путешествия, они  сказали  Рогволду,  что