ыть может, на помощь перстня Форве.
Нелегко заставить истаять все до единой мысли;  яростный  свет,  казалось,
жжет глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки.
   Перед мысленным взором медленно шевелилась  какая-то  толпа.  Казалось,
люди стоят в ней так плотно, что, опустив руку, они уже не в силах поднять
ее вновь.
   "Эовин!"
   Огненный мотылек вырвался из-под руки, взмывая над лагерем, где кончали
заливать водой обгоревшие остатки нескольких шатров.
   "Эовин!"
   Каждый взмах радужных крыльев отзывался жестокой болью  во  всем  теле.
Эта толпа... столько душ, столько мыслей... Как отыскать в этом  скоплении
чистую помыслами Эовин?
   Однако что это? Мотылек словно наткнулся на невидимую  стену...  тотчас
сменившуюся жестоким, тянущим к себе - но и гибельным  огнем.  Не  знающая
жалости - как и новорожденный младенец - Сила, бесформенная,  беспамятная,
полуслепая...
   И очень могущественная.
   Хоббиту казалось, что он ползет по узкому тоннелю, причем  стены  густо
усеяны острыми, раздирающими плоть шипами. Он вгонял мотылька во  внезапно
сгустившийся  воздух,  словно  копье  в  грудь  врага.   Радужные   крылья
беспомощно затрепетали и  обвисли;  посланца  удерживала  одна  лишь  воля
хоббита.
   Внизу шевелилась неразличимая масса.
   И вдруг... Знакомый проблеск золота  разметавшихся  в  беспокойном  сне
волос - волос, покрытых засохшей грязью, защитой от посторонних  взоров  -
совсем рядом с этой чужой Силой!.. Той самой, что...
   Фолко застонал. Мотылек  превратился  в  бесформенный  клубок  обрывков
радужных крыл. Рука хоббита потянулась к  клинку  Отрины:  казалось,  если
дать клинку вновь напиться крови, он поможет...
   Да, это была Эовин. В глазах полыхало  слепящее  желтое  пламя,  однако
хоббит узнал девушку. А вот рядом с ней...
   Миг, один-единственный миг смотрел  хоббит  на  лежавшего  подле  Эовин
человека. А затем неведомая Сила легко, словно пушинку, отшвырнула хоббита
прочь...
   Он пришел в себя. Рот был полон  крови,  из  полуослепших  глаз  градом
катились слезы, руки, словно обретя собственную жизнь, судорожно шарили по
траве.
   Всполошившиеся гномы долго  приводили  его  в  чувство,  пустив  в  ход
последние капли тщательно сберегавшегося вина.
   - О-она там, - кое-как выдавил наконец хоббит, когда к  нему  вернулась
способность видеть, слышать и мыслить. - Я нашел ее. Но  там  есть  и  еще
кое-кто... какой-то... я не знаю... дух... дух во  плоти...  очень,  очень
сильный... я склонился над ним... пытался разглядеть  лицо...  не  смог...
одна темнота... мрак, и ничего  больше...  лица  нет,  понимаете,  совсем,
совершенно нет!
   Остолбеневшие гномы слушали его в молчании. Рагнур  же  лишь  удивленно
крутил головой, не понимая ни единого слова.
   - Волшебник?.. Чародей среди рабов? Что за чепуха?  -  пробурчал  Торин
себе под нос. - Откуда ему там взяться?..
   - Спроси лучше, откуда ему вообще взяться в Средиземье? - Фолко яростно
тер воспаленные, слезящиеся  глаза.  -  Время  магов  закончилось!  Давно!
Олмер... убит! Его нелюдь смыта волнами Великого Моря!
   - Саруман... - осторожно предположил Малыш.
   - Ну да, конечно же, Саруман, - саркастически хмыкнул  хоббит.  -  Если
только Варда вдруг смилостивилась и вернула ему первоначальный облик!.. Не
говори ерунды...
   - Эльф? - вопросительно взглянул Торин.
   - Ох, да не знаю я! - Фолко откинулся на спину, закрывая лицо ладонями.
- Говорю ж вам - ничего нельзя было ни разглядеть, ни понять...
   - Вот и еще одно на нашу голову! - сплюнул Малыш. - И за что только нас
так возлюбил Великий Дьюрин?..
   - Не иначе как твоя тяга к пиву тому причиной, - мрачно пошутил  Торин.
- Но что толку вопрошать Праотца? Быть может, в Мории он бы еще и снизошел
до ответа, а тут... слишком далеко до наших корней. Так что давай  забудем
о Дьюрине! По крайней мере до тех пор, пока не вернемся на Север...
   - Ничего не понял из ваших речей, ну да ладно, - усмехнулся кхандец.  -
Скажите лучше, что делать дальше? Фолко нашел девушку - и теперь?
   - Теперь придется снова лезть в лагерь, - проворчал Торин. - Как  иначе
ее выручить?
   - А может, обменять ее у  харадримов  на  этого  жирного  тысячника?  -
предложил Рагнур.
   - Тебе лучше знать, пойдут они на такую сделку или нет, - пожал плечами
Фолко.
   - Может, и пойдут... только потом все равно из кожи вон вылезут,  чтобы
стереть нас с лица  земли,  -  пробормотал  кхандец.  -  Шансов,  конечно,
мало... - Он погрузился в размышления, что-то бормоча себе под нос.
   Суета в лагере тем временем стихала.
   - Сейчас они хватятся сего борова... и нам, боюсь, придется улепетывать
без оглядки, - заметил Фолко.
   - Да, надо уходить, - спохватился Рагнур. - Поднимайтесь, поднимайтесь!
Пока они еще не спустили собак...
   - А этого? - Малыш с самым что ни на есть кровожадным видом потянулся к
кинжалу. Пленник затрепетал.
   - Оставим тут. Не позже утра его отыщут,  -  ответил  Фолко,  торопливо
собирая нехитрый походный скарб. - Лишнюю кровь на себя брать...
   - И то верно, - одобрил Тории. - Мы ж не головорезы...
   Четыре  облаченные  в  плащи  фигуры  скрылись  во   мраке.   Связанный
тхеремский  тысячник  остался  на  земле,  с  трудом  веря  в  собственное
спасение.
   Над всем Средиземьем застыла  ночь.  Застыла  в  тревожном  ожидании  -
что-то принесет с собою рассвет?


   АВГУСТ, 13, НОЧЬ

   Все время, пока Фолко, Торин и Малыш  путешествовали  от  Хорнбурга  до
Умбара и далее, пока собирался флот Морского Народа и вершились  остальные
события, берегом сперва Минхириата, а потом Белфаласа пробиралась странная
пара - неуклюжий толстый всадник  в  сопровождении  свирепого  пса.  Точно
безумные, они обшаривали каждый фут  берега,  питаясь  тем,  что  добывали
скудной прибрежной охотой и рыбалкой.
   Сборщик податей Миллог и осиротевший пес искали труп Серого.



ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   АВГУСТ, 13, РАННЕЕ УТРО, СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЕ ПОДСТУПЫ К МОРДОРУ

   В эту ночь горбуну по имени Санделло не спалось. Взглянув на его  лицо,
пожалуй, кто-нибудь мог бы сказать, что старого мечника до самого рассвета
мучили кошмары. Глаза  воина  ввалились,  окруженные  синеватыми  кругами.
Проснувшись, он долго сидел, приходя в себя.
   Позади  лежал  длинный  путь.  Впереди  вздымались  скалы   Мордора   -
громадные, черные, грозные. Цепи хребтов  закрывали  от  Санделло  вершину
Ородруина, но великая гора не дремала  -  над  вершинами  в  небо  уходила
тонкая струйка черного  дыма.  Прищурившись,  горбун  несколько  мгновений
смотрел туда, на юго-запад, а  потом  его  рука  неожиданно  потянулась  к
небольшому серому кошелю-зепи, что висел на поясе. Расстегнув  стягивавший
ее ремешок, Санделло натянул перчатку и осторожно запустил пальцы внутрь.
   Горбун осторожно извлек на свет сперва тонкую черную цепочку, а затем -
и висевшее на ней кольцо тусклого желтого металла. Щека Санделло дернулась
- то ли презрительно, то ли негодующе.
   - Ищи, - негромко произнес  он,  давая  кольцу  свободно  повиснуть  на
черной цепочке.
   Несколько мгновений ничего не происходило, и на лице горбуна уже начало
появляться выражение привычного  разочарования,  когда  кольцо  неожиданно
дрогнуло и цепочка отклонилась от вертикали. Удивительный компас  указывал
на юг.


   АВГУСТ, 13, УТРО, ЮЖНЫЕ РУБЕЖИ ХАРАДА

   Если за отрядом Фолко  погоня  и  была  выслана,  то  впустую.  Четверо
спутников благополучно укрылись в зарослях на границе степи и леса. Лагерь
остался на юго-востоке.
   -  Будем  считать,  что  оторвались,  -  резюмировал  Торин,  обозревая
окрестности.
   - Оторваться-то оторвались, да только, думаю,  не  потому,  что  бегаем
быстро, - усмехнулся с вершины дерева Малыш. - Гляньте-ка во-он туда!
   Маленький Гном не поленился вскарабкаться повыше.
   - Ну и что там? - нетерпеливо осведомился Торин.
   - Влезай - и сам все увидишь!
   Приглашению Малыша немедленно последовал Фолко.
   С вершины степь просматривалась далеко на юг и восток. Вот он,  лагерь,
вот черные росчерки рвов, валы и все прочее... Скопище  каких-то  странных
телег о шести здоровенных - в человеческий рост - колеса каждая  (это  уже
на пределе зрения)... выходящие из ворот лагеря колонны невольников...
   - Не туда, не туда! - прошипел Малыш, удобно  устроившийся  в  развилке
пятью футами ниже. - Дальше, дальше!
   Взгляд хоббита скользнул к самому горизонту. Там все было черным-черно.
Солнечные лучи оказались бессильны проникнуть сквозь плотную  завесу.  Дым
стоял настоящей стеной, и в высоту эта стена достигала многих сотен футов,
если судить по горной цепи, уходившей прямо в черную завесу.  Возле  самой
земли время от времени мелькали алые и желтые искорки.
   И кое-что еще.  Там,  вблизи  от  стены  дыма,  зелень  степи  исчезла,
погребенная под неким серым  колышущимся  покрывалом.  Мало-помалу  хоббит
смог  различить  отдельные  ручейки  и  реки,  что  неумолимо   текли   на
северо-запад, - людские реки. Это колышущееся покрывало  было  исполинским
войском - войском в невесть сколько сот  тысяч  воинов,  -  и  оно  быстро
двигалось вперед.
   Не веря себе, Фолко протер глаза. Ничего,  разумеется,  не  изменилось.
Да, пока еще воинство довольно далеко, но не пройдет  и  часа...  Да  нет,
нет, чушь, ерунда, бессмыслица! Неужели они  станут  атаковать  с  ходу  -
после такого марша? Воин должен идти в бой свежим, а не вымотанным  долгим
переходом, да еще по здешней полуденной жаре!
   В лагере харадримов тоже заметили опасность. Бросая  недокопанные  рвы,
отряды рабов освобождали дорогу выкатываемым  телегам  и  немногочисленным
харадским тысячам, на конях и _велбудах_.
   Хоббит только  покачал  головой.  Да,  невольников  харадримы  пригнали
немало... Вот только станут ли рабы воевать? И разве  могут  те  несколько
тысяч  тхеремских  воинов  остановить  всесокрушающую  серую  лавину,  что
катилась с юго-востока?
   От гор на юге и до зеленой полосы лесов на  севере  -  в  надвигающемся
сером море не видно ни единого разрыва. Куда там  Саурону  с  его  жалкими
отрядами орков! Куда там Олмеру, что привел на  Исенскую  Дугу  около  ста
тысяч! Нет. Этих,  наступающих  сейчас  на  один-единственный  укрепленный
лагерь тхеремцев, было больше. Гораздо больше...
   "Но этого же не может быть! - крикнул сам себе Фолко.  -  Откуда  могут
взяться такие армии? Там же все должны помереть если не от голода,  то  от
жажды!"
   По пути наступления серой армады один за  другим  вспыхивали  крошечные
коробочки домов. Черная отвесная стена дыма тоже мало-помалу приближалась.
   Гномы и Рагнур,  оцепенев,  смотрели  на  катящийся  вал.  Какая  скала
остановит его? И сколько человеческих тел лягут в  основание  этой  скалы,
прежде чем ярость наступающих разобьется о неколебимость защитников?
   - Эовин! - вырвалось у хоббита. - Она же сейчас там!
   - Это наш последний  шанс,  -  хрипло  произнес  Торин.  -  В  суматохе
сражения...
   - В случае чего - отобьемся! - беззаботно подхватил Малыш. - Вот только
Рагнур...
   - Уж, наверное,  не  уступлю  ловкостью  тебе,  коротышка!  -  обиделся
кхандец. - Я не поверну назад, не думайте!
   - Вот и хорошо. - Хоббит спешил вооружиться до зубов. - Идем же,  идем,
нельзя терять время!
   - Будет много крови... - уронил Торин.
   - Да! - с болью выкрикнул Фолко. - Но что поделать?!  Постараемся  хотя
бы не убивать без нужды...
   Маленький  Гном  подпрыгивал  от  нетерпения.  Для  него   каждый   бой
по-прежнему оставался забавой...
   Они бежали через равнину, почти не прячась  и  уповая  лишь  на  удачу.
Разумеется, они существенно опережали серую волну, но как  отыскать  потом
Эовин, когда начнется свалка? И вдобавок они  пешие...  Как  увезти  потом
девушку из-под самого носа наступающих?


   - Ну вот и все, - очень спокойно промолвил Серый,  опуская  поднесенную
козырьком ко лбу ладонь. - Вот и все. Они уже тут. Право же,  рожденная  в
Рохане, на это стоит посмотреть!
   Последние дни сотник обращал все свои речи исключительно к Эовин.
   Отряд Серого оказался впереди других невольничьих сотен, и  наступление
серой армады предстало  им  с  холма  во  всей  зловещей  красе.  В  толпе
раздались вопли ужаса, кто-то проклинал весь  белый  свет,  кто-то  просто
падал ничком, закрывая голову руками. Разве могли выдержать такое  зрелище
бедные пахари и лесорубы Минхириата, никогда особо не рвавшиеся в бой?!
   Эовин застыла неподвижно, закусив губу. Теплый  эфес  лежал  в  ладони.
Нет, она не опозорит роханскую кровь постыдными воплями и рыданиями!  Если
здесь ей суждено принять последний бой, что ж, да будет так.  Пусть  никто
не сложит песен о ее гибели, пусть ее никто не оплачет (старшая сестра  не
в  счет;  небось  и  приданое-то,  мамой  оставленное,   давно   уж   себе
прибрала)... Да, да, пусть! Она будет сражаться на  этом  холме  так,  как
сражались герои Исенской Дуги и Хелмского Ущелья!
   Тем временем харадримы, казалось, оправились от неожиданности.  Похоже,
их не слишком пугал вид надвигающейся вражьей орды, - очевидно, они знали,
с чем придется столкнуться. Засвистели бичи; стражники в полном вооружении
наводили порядок. Рабов десяток за  десятком,  сотня  за  сотней  гнали  к
здоровенным шестиколесным возам -  очень  странным  возам,  с  высоченными
крутыми бортами и громадными колесами с толстыми ободами и спицами.
   - Ото! - Серый удивленно поднял бровь, разглядывая странные сооружения.
Больше всего они напоминали поставленные  на  колеса  деревянные  коробки.
Никаких признаков того, что в них должны запрягать  лошадей.  Кроме  того,
суетящиеся вокруг возов  мастеровые  быстро  и  сноровисто  прикрепляли  к
ободам колес длинные, сверкающие серповидные клинки, каждый длиной в  три,
а то и в четыре локтя. В верхней части шел ряд узких отверстий, вроде  как
бойниц. Борта обиты мокрыми шкурами.
   Во взгляде Серого что-то блеснуло.
   - Они совсем обезумели, - шепнул  он  ничего  не  понимавшей  Эовин.  -
Ничего у них не выйдет. Завязнет вся эта громада...
   - Внутрь! Внутрь! Все внутрь! - прервал его речь вопль полутысячника.
   Сзади борт воза открывался,  словно  настоящие  ворота.  И  длиной  эта
повозка, самое меньшее, вдвое превосходила знакомые Эовин телеги. Шириной,
кстати, тоже.
   На уровне груди от одного борта до другого тянулись поперечные жерди  -
так, что можно было налегать и руками, и грудью. Над  головами  -  дощатый
потолок. Снизу боевую повозку защищали подвешенные на цепях доски -  чтобы
не поразили стрелой.
   - Ну и придумают же!.. - Губы Серого кривились в усмешке.
   - Ваше дело - катить все это!  -  проорал  командир-тхеремец.  -  Часть
внизу - толкает. Часть наверху - бьет врага стрелами и копьями!
   - И все? - спокойно осведомился Серый. - А как тут поворачивать?
   Оказалось, что поворотной сделана передняя ось...
   - За мной. - Серый первый шагнул внутрь.
   Наверху и в самом деле нашлись луки, копья, топоры на длинных рукоятках
и очень много стрел. Всей сотни  Серого  хватило  лишь  на  четыре  боевых
повозки.
   - Не отставай, - бросил он Эовин, расставляя своих людей  по  местам  и
ободряя павших духом. Девушка заметила,  что  вокруг  себя  сотник  собрал
самых сильных и крепких. И еще - она, Эовин, была  единственной  девушкой,
попавшей в одну команду с Серым.
   - Там, внизу, - орал снаружи тхеремский глашатай, - ваша свобода!  Все,
кто вернется в лагерь - станут свободными и полноправными тхеремцами! Все,
кто струсит и побежит  -  будут  преданы  лютой  смерти!  Выбирайте  сами:
свобода или шакалья яма!
   Вдоль длинной гряды  холмов  выстроилась  нескончаемая  шеренга  боевых
повозок. Все тхеремцы остались во второй линии. Началось ожидание...
   -  А  может...  -  тихонько  шепнула  Эовин  Серому,  -   может,   всех
харадримов... их же стрелами... да и бежать?
   - Нет. - Серый даже не повернул  головы.  -  Те,  кто  будет  думать  о
спасении - погибнут.
   - Но почему... - начала было Эовин, и тут оказалось, что  схожие  мысли
приходят в дурные головы одновременно.
   С одной из повозок в харадримов густо полетели стрелы. Воз заскрипел  и
тронулся с места, направляясь прямо к группе харадских всадников. Двое или
трое из них упало под стрелами -  но  оказалось,  что  тхеремские  воители
хорошо подготовились к подобным неожиданностям. Прямо под ноги невольникам
полетели утыканные гвоздями доски - и не одна, а десятки. В мгновение  ока
мятежники оказались в колючем кольце. Крики и вопли наступавших с  разбегу
на гвозди... проклятия... и повозка  остановилась.  Затем  началось  самое
страшное.
   Подступиться к возу было невозможно,  и  вперед  выдвинулись  харадские
пращники, заложив  вместо  камней  в  ременные  петли  какие-то  дымящиеся
глиняные  горшочки.  Летели  эти  штуки  недалеко  и   медленно,   однако,
разбиваясь о доски, вспыхивали чадящим ярко-рыжим пламенем.
   Эовин вскрикнула от ужаса.
   Воз запылал как-то сразу весь, от колес до крыши,  струи  жидкого  огня
текли по сырым шкурам;  воздух  наполнило  непереносимое  зловоние.  Дикий
предсмертный вой рвался из рдяного нутра; людям  осталось  жить  несколько
мгновений, их прикончит даже не огонь - но едкий черный дым...
   Остальные невольники, все,  сколько  их  было,  окаменев,  смотрели  на
жуткое зрелище. Да, харадримы шутить не умели.
   Крики стихли. Слышался только  треск  пламени.  Девушка  покосилась  на
Серого: сотник стоял, скрестив на груди руки, и молча взирал на  пожарище.
На лице его застыло  странное  выражение  -  словно  он  уже  видел  нечто
подобное... нечто очень похожее... и тогда ему тоже было очень больно...
   - Смотри-ка, запалили зачем-то? -  удивился  Маленький  Гном  при  виде
взвившегося впереди пламени.
   Друзья ненадолго остановились перевести дух. Все-таки сейчас предстояла
нешуточная схватка, и лучше поберечь силы.
   - Запалили, и ладно, - махнул рукой Торин, - лишь бы нам это помогло.
   - Едва  ли,  -  с  некоторым  унынием  отметил  Фолко.  -  Сам  видишь,
невольников-то  внутрь  этих  дурацких  штуковин  загнали!  Знать  бы  еще
зачем... Что же теперь - заглядывать в каждый такой воз  и  осведомляться;
прошу прощения, судари мои, а нет ли здесь некой Эовин Роханской?
   - Надо будет - заглянем, - посулил Малыш.
   Им предстоял последний бросок. Но - по совершенно гладкой и ровной, как
стол, луговине. Впереди торчало одно-единственное дерево - и на его ветвях
уже обосновалась целая стая голошеих стервятников - пожирателей падали...
   - То-то будет им поживы, - мрачно заметил Маленький Гном. - Ну, так что
теперь? Встанем во весь рост - и вперед?..
   - Вперед, вперед... Э, похоже харадримы на том костре человечину жарят!
- Торин сжал кулаки.
   - Эовин там нет! - вырвалось у Фолко.
   - Но есть другие, ничуть не хуже, - сурово  молвил  Торин.  Фолко  лишь
тяжко вздохнул и скрипнул зубами. На сердце было черным-черно, и он как-то
даже невольно начинал забывать о том, что они и сами очень даже  могут  не
вернуться из этого боя, выдержав сперва атаку тхеремцев, а потом наверняка
- той таинственной серой армады, что надвигалась с юго-востока. Неужто и в
самом деле перьерукие?..
   - Если в открытую - то пойдем, а не побежим. - Торин лишний раз  тронул
топор - легко ли вынимается!  -  Побежим  если  -  даже  последний  глупец
поймет, что дело неладно. А так... может, и проскочим...
   - Безумие, чистое безумие... -  пробормотал  Фолко,  не  сводя  глаз  с
пылающего воза. - Пожалуй, побезумнее даже,  чем  тогда,  с  Олмером...  у
Болотного Замка...
   - Если что - погодите в драку  лезть,  я  сперва  с  ними  поговорю,  -
торопливо бросил Рагнур. - Наплету им что-нибудь... мы, мол,  наемники  из
Умбара, желаем сражаться вместе с вами...  Хорошо?  За  железо  схватиться
всегда успеем...
   Солнце меж тем поднималось все выше и выше - и, словно завидуя дневному
светилу, в злобной гордыне тщась потягаться  с  ним,  росла  на  горизонте
дымная стена. Вражье войско