вторая прогудела возле
уха, он ответил еще одной своей - и тоже смертельной.
   Малыш и Торин пока выжидали - их  мощные  арбалеты  могли  пригодиться,
когда панцирники двинутся на берег, к  редутам;  эльфы  стреляли  нечасто,
тщательно прицеливаясь и стараясь как можно меньше времени  оставаться  на
виду. Их шлемы, хоть и славной ковки, не имели забрал,  лишь  вертикальную
стрелку поносья.
   Плоты подошли еще ближе - и тут убойная сила стрел возросла.  Падали  в
воду пронзенные истерлинги; сползали, судорожно цепляясь руками  за  стены
редутов, принявшие смерть лицом роханцы. Отпор воинов Марки  крепчал  -  и
воды Андуина окрасились кровью.
   Все  русло  Великой  Реки  было  запружено  плотами  и  невесть  откуда
взявшимися лодками.
   На  миг  подняв  взгляд,  хоббит   увидел   спускающиеся   к   реке   с
противоположного берега все новые и новые отряды; тех, кто  уже  плыл,  на
глаз набралось вдвое больше обороняющихся.
   Закусив губу, хоббит стрелял и стрелял. Теперь почти ни одна стрела  не
пропадала даром, от одной, особо  удачной,  упал  и  панцирник;  захлопали
арбалеты гномов, и тишина  первых  минут  боя  сменилась  дикими  криками,
стонами и  воплями.  Гибли  многие,  и  гибли  тяжко.  Справа  от  хоббита
опрокинулся с простреленной головой один из роханцев-вестфольдингов;  шипя
и кривясь  от  боли,  вырезал  из  плеча  засевшую  стрелу  другой;  хазги
подобрались достаточно близко, чтобы их стрелы  пронзали  легкие  доспехи,
которые были на многих воинах Марки.
   Где-то за спиной хоббита раздался  мощный  глухой  удар.  Над  головами
защитников взлетел в небо здоровенный  черный  камень  -  ядро,  посланное
одной из катапульт. Описав дугу и на миг зависнув в самой  верхней  точке,
он устремился вниз - и задел край одного из полных людьми плотов. Поднялся
белесый столб воды, полетели щепки - и раздались страшные  короткие  крики
раздавленных. Плот превратился в груду обломков, на поверхности удержались
лишь двое-трое из полутора десятков находившихся на нем воинов.
   К летящим с западного  берега  стрелам  присоединились  тяжелые  камни;
мастера метательных машин постарались на славу.  Чаще,  конечно,  их  ядра
впустую взметали водяные  столбы  в  Андуине,  но  нет-нет  и  попадали  в
неудачливый плот.
   Фолко и его товарищи расстреляли  по  целому  колчану;  хоббит  крикнул
подносчика, спеша, сорвал оплетку с толстого пука стрел, брошенных ему. Из
тех врагов, что плыли  на  первых  плотах,  полегло  больше  половины,  но
изрядно  поредевшие  кучки  людей  на  утлых  бревнах  упрямо   продолжали
выгребать  к  совсем  уже  близкому  западному  берегу.   В   уши   рвался
нескончаемый дикий рык истерлингов, копивших злобу для рукопашной.
   Первый плот ткнулся в отмель:  хазги  и  истерлинги  вперемешку,  умело
прикрываясь  щитами,  бегом  бросились  по  мелкой  воде.   Их   встретили
негодующие вопли защитников и ураган стрел. Тела тяжело валились  в  воду,
на мокрый песок, вокруг  них  быстро  расползались  темно-алые  пятна.  Не
уцелел никто, даже четверо панцирников погибли под  короткими  арбалетными
болтами. Однако за первым плотом последовали сразу пять или шесть  других,
за ними - еще полтора десятка... Торжествующий боевой клич  Великой  Степи
огласил  воздух,  заглушая  вопли  раненых  и  умирающих;   первая   сотня
штурмующих устремилась вверх по пологому склону, туда, где чернели валы  и
частоколы роханцев. Они бежали, падали, поднимались или оставались  лежать
неподвижно: хазги стреляли на бегу,  и  многие,  очень  многие  их  стрелы
находили цель...
   - К мечу! - услыхал хоббит неистовый выкрик десятника.
   По-прежнему били катапульты роханцев, рвали набегающие  шеренги  врагов
стрелы лучников Марки, но всякий бывалый воин уже понимал, что  остановить
врага на узкой полоске  земли  между  укреплениями  и  кромкой  берега  не
удастся  без  рукопашной.  Слишком  велик  был  порыв,  и  слишком  хороши
стрелки-хазги.
   Уже не десятки, сотни воинов Вождя высадились на закатный берег Великой
Реки. Небольшой прибой уносил кровь  прочь  от  берега,  вода  порозовела:
Фолко прикончил только что взятый пук стрел. Мертвые тела  густо  устилали
берег,  застыли  в  мелкой  воде  -  однако  истерлинги,  хегги,  ховрары,
казалось, не  обращали  на  это  внимания.  Хоббит  подивился,  как  умело
перестроились оказавшиеся на западном берегу воины  Олмера;  вновь  первые
ряды образовали шеренги тяжеловооруженной истерлингской пехоты,  очевидно,
из  числа  степняков-пахарей;  за  ними  теснились  воины  прочих  племен;
хазгские стрелки отошли назад, не прекращая обстрела;  под  их  прикрытием
войска Короля-без-Королевства готовились к первой атаке.  Фолко  мог  лишь
удивиться и воздать должное стойкости, с которой те  выдерживали  ответный
ливень стрел, летевших из-за зубцов редутов и частоколов.
   - Эх, хирд бы сюда! - услышал Фолко восклицание Торина.
   - Сейчас самое время атаковать!  -  крикнул  Атлис.  -  Ударим  по  ним
сверху, они смешаются, подплывающие не смогут пускать стрелы.
   Однако у  роханских  командиров  имелся,  очевидно,  свой,  иной  план.
Приказа к наступлению не прозвучало; лишь из  глубины  подтянулись  свежие
сотни лучников.
   Заминка на берегу длилась очень недолго. Над рядами атакующих  взвилось
черно-белое знамя Олмера - и с неистовым ревом тысячи  бойцов  устремились
вперед, вверх по склону, прямо на летящие им в лицо стрелы и дротики.
   За три года странствий хоббит дрался не раз, но впервые он  оказался  в
одном строю со множеством других воинов, впервые катился на  него  ревущий
человеческий вал - и  впервые  от  исхода  боя,  в  котором  он  сражался,
зависело нечто большее, чем просто его  жизнь.  Битву  при  Аннуминасе  он
наблюдал со стороны; а теперь, сам видя надвигающуюся  лавину  врагов,  он
ощутил внезапную предательскую слабость; чтобы справиться с ней,  пришлось
не только воззвать к гордости, но и бросить быстрые взгляды  на  друзей  -
рядом, точно скала, готовая встретить удар шторма, стоял Торин,  на  выбор
бьющий панцирников из своего арбалета; слева уже  забрасывал  свое  боевое
устройство за спину Малыш и доставал из ножен меч  и  даго;  чуть  поодаль
спокойно, точно на стрелковом празднике, били из луков не знающие  промаха
Амрод и Беарнас. Минутное замешательство прошло, азарт сменялся  глухой  и
жизненно необходимой в ближнем бою злобой - или ты, или тебя, и нечего тут
рассуждать...
   Шеренги наступающих подбежали к первой  линии  укреплений  уже  изрядно
прореженными.  Дважды  под  стрелами  лучников  Марки  погибал  знаменосец
атакующих - но едва трепещущее на ветру полотнище начинало крениться,  как
его тотчас подхватывали другие руки.
   Последние сажени подъема к редутам и частоколам  дались  воинам  Олмера
особенно тяжело. Хоббит, не пригибаясь,  стоял,  высунувшись  по  пояс  из
бойниц. От каждой его стрелы, пущенной в упор, падал человек, и смешными и
наивными показались бы ему теперь собственные колебания,  когда  в  начале
пути он старался лишь ранить, а не убить.
   - Стрелы! - яростно выкрикнул хоббит, вновь опустошив колчан.
   Он успел всунуть в короб новый пучок, но  на  выстрел  времени  уже  не
хватило. Воины Вождя одолели наконец щедро  политые  их  кровью  склоны  и
стали карабкаться на валы и изгороди. Замелькали веревки и цепи - чтобы не
перерубили - с якорями-кошками;  хегги,  привыкшие  к  подобному  в  своих
горах, ловко лезли вверх.
   Защитники Рохана в большинстве своем отложили луки. Пришел черед мечей.
Торин повесил арбалет на спину, как и Малыш; сверкнул его  грозный  боевой
топор. В тот же миг волна атакующих докатилась и до них.
   Со стуком впились в  дерево  острые  крюки.  Над  частоколом  появилась
первая голова в рогатом низком шлеме, мелькнули бешеные глаза; мелькнули и
исчезли, потому что Малыш опередил всех, коротко и точно ударив противника
в горло своим даго.
   За  первым  последовал  второй,  третий,  десятый...  Один  за   другим
забрасывались на частокол веревочные лестницы, хегги взбирались еще  более
простым способом - человек пять, держа  таран,  длинный  и  толстый  шест,
бегом бросались к частоколу, и, когда конец шеста  почти  касался  бревна,
резко поднимали его, так что  передний  воин,  упираясь  ногами  в  стену,
стремительно оказывался наверху, ловко перепрыгивая затем  внутрь.  Именно
хегги оказались первыми, кто сумел пробиться за частокол.
   От грудных пластин панциря отскочила хазгская стрела, заставив  хоббита
пошатнуться. Чувство было такое, словно в него угодил увесистый  булыжник.
Через преграду тотчас перевалился рослый истерлинг, и его меч обрушился на
Фолко, едва успевшего изготовиться к  защите;  и  вновь  -  знакомый  лязг
железа: по кожаному доспеху истерлинга с нашитыми железными бляхами  стали
расползаться пятна крови, и хоббит не успел опомниться, как его противника
добил Атлис, на ходу бросив Фолко:
   - Бей ближнего, не смотри!
   Это значит - никаких одиночных схваток до победного конца. Это битва, а
не честный поединок, и если ты можешь убить врага, схватившегося  с  твоим
другом, - сделай это немедленно, и в следующий миг то же сделают для тебя.
   Хазги подбежали совсем близко к частоколу, в упор разряжая луки прямо в
головы защитников; в образующиеся бреши  тотчас  ворвались  истерлинги,  и
хотя  каждого  павшего  роханца  пока  было  кем  заменить,  враги,  платя
четырьмя-пятью за одного, мало-помалу стали оттеснять от частокола соседей
десятка хоббита. Атлис рубился,  неистово  вращая  вокруг  себя  двуручным
мечом, эльфы встали спина к спине, Амрод держал в  каждой  руке  по  мечу,
Беарнас стрелял из лука в каждого, кто пытался перевалить  через  частокол
возле него; а чуть ближе к Фолко, на пустом месте,  изрыгая  невообразимые
проклятия, крутил свой  стальной  смерч  Малыш,  и  уже  пятеро  сраженных
валялись у него под ногами; Торин рубил направо и налево, время от времени
косясь на Фолко - однако тот держался молодцом, стараясь всякий раз помочь
Атлису или эльфам, но сам он был уже в полукольце; погибли трое воинов  из
их десятка, лишь сам десятник еще отбивался... Друзья хоббита не отступили
ни на шаг от частокола - но только благодаря мифрильным доспехам.
   До Фолко донесся звук взывающего  рога,  пробившийся  сквозь  неистовый
гром боя. Десятник,  уложив  себе  под  ноги  очередного  врага  и  утирая
льющуюся из рассеченного лба кровь, взмахнул рукой.
   - Отходим! Быстро!
   Команда успела вовремя. Еще немного, и их окружили бы полностью.  Малыш
и Торин оказались на острие их клина.
   Атлис и Фолко с десятником защищали  всем  спину,  а  эльфы  прикрывали
прорывающихся гномов стрелами. Их встретила успевшая-таки сомкнуться стена
щитов и мечей, но одни валились с эльфийской стрелой в горле, других рубил
Торин, третьих протыкал Маленький  Гном;  меч  Фолко  тоже  щедро  напился
вражеской крови. Его, не вышедшего ростом, почитали за легкую  добычу,  но
мечи врагов лишь бессильно царапали  мифрильный  бахтерец,  а  его  выпады
оказывались смертельными. Он вертелся ужом,  нырял  под  проносящиеся  над
головой тяжелые мечи - и отвечал короткими, точными ударами,  вкладывая  в
них все умение и все свое желание выжить.
   Неплотный строй истерлингов разорвался под их  напором,  но  тут  через
частокол пробрался какой-то хазг, и в спину Фолко,  прямо  между  лопаток,
ударила тяжелая стрела. Хоббита швырнуло вперед; однако  руки  действовали
быстрее сознания.
   Эти руки поняли, что следующая стрела  войдет  в  спину  десятнику  или
Атлису и будет  смертельной,  и  потому  он  рванул  с  перевязи  один  из
метательных ножей. Не в обычаях хоббита было оставлять оружие в теле врага
- но что ж сделаешь... С резкого поворота, почти не целясь,  Фолко  метнул
нож - и со злым восторгом увидел валящуюся через колья  фигуру,  уронившую
лук и в агонии схватившуюся за торчащую из груди рукоять. На миг  возникло
сильное побуждение - вернуться! Выхватить нож!  Но  хазг  упал  по  другую
сторону изгороди, и только это остановило Фолко.
   Они прорвались к своим.  Роханская  пехота,  сомкнув  щиты  и  выставив
короткие  копья,  без  суеты  и  паники   спокойно   отступала,   теснимая
многократно сильнейшим противником. Кое-какие редуты еще  держались  -  но
сотники выводили людей и оттуда.  Глядя  на  этот  до  времени  правильный
строй, Фолко понимал,  что  правильным  он  останется  лишь  до  появления
хазгских лучников. Их стрелы, пробивающие  любой  доспех,  расстроят  ряды
воинов Эдораса, а истерлинги довершат остальное... В конце концов, где  же
прославленная конница Марки?!
   Он не видел, что происходит на Андуине, но  догадаться  было  несложно.
Коневоды гонят табуны оседланных боевых коней  к  реке;  храпящих  лошадей
заводят на большие плоты, перевозчики налегают на шесты и весла...  Скоро,
очень скоро на поле боя появится степная  конница,  ничуть  не  уступающая
роханской... Дело оборачивалось скверно.
   Фолко с товарищами влился в строй вестфольдингов; мрачные, ожесточенные
бойцы медленно отступали, отчаянно отбиваясь мечами и копьями.  Истерлинги
наседали - но пока боевой порядок воинов Марки держался  прочно.  Переведя
дух в задних рядах, гномы решительно полезли вперед.
   - Фолко! Идем с нами! Покажем им железный клюв... - Теперь у Торина  не
оставалось сомнений, стоит ли брать с собой малыша-хоббита...
   Фолко понимал, что задумали его друзья. Железным клювом назывался  один
из боевых приемов хирда, когда из строя навстречу врагам выбрасывался клин
из самых опытных и  хорошо  вооруженных  воинов,  прикрывавших  бока  друг
друга. Такой клин бьет подобно клюву налетающей хищной птицы и  отступает,
оставив за  собой  пробитый  вражеский  строй.  Эти  клювы  очень  опасны,
остановить их можно только таким же  контрклином,  иначе  в  разрыв  могут
ворваться враги...
   Воины Марки были приучены сражаться в плотных пеших строях,  но  сейчас
враг имел слишком большое  преимущество.  Он  мог  позволить  себе  менять
сражающихся в первых рядах в три-четыре раза чаще, чем роханцы.
   Вслед за гномами и хоббитом последовали эльфы и Атлис.
   - Ну пошли! - выдохнул Торин, когда они оказались впереди.
   Они стояли лицом к лицу с истерлингами,  но  двое  ближайших  упали  от
стрел эльфов, бивших через головы воинов Марки. Пространство перед  строем
на мгновение очистилось.
   И они прыгнули вперед - Торин во  главе.  Малыш  справа,  Фолко  слева;
Торину  потребовалось  лишь  несколько  секунд,  чтобы  сразить   четверых
нерасторопных; Малыш свалил одного, Фолко оказался менее удачлив, однако и
он выдержал все обрушившиеся на него удары.
   Сделав дело, отбросив истерлингов от  строя,  друзья  вернулись  назад,
неторопливо пятясь. Бой  продолжался,  по-прежнему  наседали  степняки,  а
хоббит терзался: ну где же они, всадники  Рохана?  Почему  так  равнодушно
смотрят  на  медленное  истребление   своей   пехоты?   Ясно   ведь,   что
вестфольдинги в одиночку  не  победят,  врага  за  Андуин  не  отбросят  и
положения не восстановят. А сейчас еще и конница Вождя появится...
   И  она  не  замедлила  появиться.  Вместе  с  пешими  хазгами,  наконец
перебравшимися через частоколы и передвинутыми вперед. Натиск  панцирников
ослабел, среди них все чаще и чаще мелькали  невысокие  коренастые  фигуры
страшных лучников.
   - Ну сейчас начнется... - прошипел сквозь зубы Торин.
   Однако фалангой роханцев командовали  опытные  воины.  Они  уже  успели
оценить хазгских стрелков, и, не  давая  тем  развернуться,  строй  воинов
Марки, повинуясь звукам большого  рога,  остановился  и  сам  двинулся  на
противника. Вновь засверкали мечи; схватка разгорелась с новой силой.
   Не дремали и те, кто распоряжался в войске Вождя. Правое крыло роханцев
надежно прикрывали кручи Эмин Муйла, однако слева строй  воинов  Марки  не
защищало  ничто.  И  первый  удар  переправившейся  наконец  истерлингской
конницы обрушился именно туда.
   До слуха хоббита донесся дикий визг многих сотен голосов, неразборчивые
вскрики. Он ничего не видел из-за спин и голов соседних воинов, зато сразу
ощутил,  как  вздрогнула  земля  под  скопом   нескольких   тысяч   копыт.
Оправившись, вновь  надавили  пешие  истерлинги  и  хегги;  приладились  и
пустили наконец свои убийственные стрелы хазги.
   Рядом с хоббитом  упали  двое  роханских  воинов.  Лучники  из  глубины
фаланги постарались ответить, но их стеснял плотный строй, в то время  как
воины Олмера кидались вперед, словно волны на гранитный утес -  порознь  и
достаточно свободно, оставляя место стрелкам.
   По боевому порядку воинов Марки словно прокатилась  короткая  судорога;
истошные взвизги атакующих степняков  слышались  уже  за  спиной  хоббита;
противник окружал их.
   Вновь раздался звук рога. Надсаживаясь,  заорали  сотники;  их  команды
повторили десятники:
   - Отходим!
   Фаланга подалась назад.
   - Что это? Разгром?! - заорал прямо над ухом хоббита Торин.
   - Нет! - рявкнул в ответ десятник.
   Но пока что они отступали, как можно теснее сжимая щиты -  единственную
защиту от хазгских стрел, которые пронзали щиты, но уже не  могли  пробить
доспеха - лишь оставляли здоровые вмятины.
   С шумом, воплями и черной бранью задние  ряды  роханского  строя  стали
разворачиваться навстречу атакующим истерлингским  всадникам.  По  фаланге
прокатилось короткое множественное движение, вытолкнувшее хоббита и гномов
лицом к лицу с новым противником.
   Фолко увидел поле, на котором совсем недавно трепетали флажки роханских
витязей; теперь по нему, опустив копья,  пригнувшись  к  коротким  конским
гривам  степных  скакунов,  с  гортанными  визгами  неслась  истерлингская
конница, многие всадники ловко били на скаку из луков.
   Будь здесь хирд, он встретил бы эту атаку презрительными насмешками - и
стальной стеной копейных наконечников. Горячая, смелая  кавалерия  Великих
Зеленых Степей разбилась бы об утес хирда, как дождевой поток; но рядом  с
хоббитом стояли только два гнома, а этого было явно недостаточно.
   Под градом стрел строй воинов Марки  кое-где  дрогнул.  Кто-то  подумал
лишь о своей защите - и в образовавшиеся бреши ударили  конные  копейщики.
Истерлинги,  умевшие  играть  копьем,  как  немногие  народы   Средиземья,
волчками вертелись перед строем, то бросая коней вперед, то  заставляя  их
пятиться, и при первой возможности били копьями - сверху  вниз,  целясь  в
глаза и шею. Из прочитанных книг хоббит знал,  что  у  конницы  почти  нет
шансов против плотно сбившейся и выставившей пики пехоты, но лишь  до  тех
пор, пока она сохраняет свой строй.
   Истерлингский всадник внезапно оказался прямо перед хоббитом  -  решил,
видно, что здесь слабина. Его копье прянуло, словно бросающаяся на  добычу
змея; он бил, вкладывая в  удар  всю  тяжесть  тела,  чтобы  окровавленный
наконечник выставил зазубренное жало из спины этого карлика,  невесть  как
очутившегося среди соломенноголовых западных табунщиков...
   Наверное,  истерлинг  успел  удивиться,  когда  карлик  с   неожиданной
ловкостью чуть качнулся в сторону, взмахивая коротким мечом, - и  в  руках
степняка вместо копья остался лишь бесполезный обрубок. А карлик, не теряя
ни секунды, вдруг прыгнул, оказавшись совсем рядом; истерлинг рванул меч с
перевязи, но левый бок  внезапно  что-то  обожгло,  по  бедру  заструилось
теплое и липкое. Уже понимая, что ранен, но  в  горячке  боя  не  чувствуя
боли, он рубанул вбок - привычно, как  не  раз  разваливал  противника  от
плеча до пояса; но  удар  рухнул  в  пустоту,  а  проклятый  карлик  вновь
оказался рядом и с  неимоверной  ловкостью  ткнул  мечом  в  слабое  место
доспеха - в узкий стык между нашитых на кожаную куртку железных пластин.
   Тяжелое тело  с  глухим  стуком  ударилось  о  землю,  рухнув  с  коня;
истерлинг не был мертв, но у хоббита не хватало длины рук, чтобы проткнуть
того насквозь; враг был лишь ранен - но этого  вполне  хватало.  Строй  не
нарушился.