ми, - Карнен, - махнул рукой Малыш.
   - А кто это там так орет? - вдруг поинтересовался Торин, и в  следующий
миг топор его был уже взят наизготовку.
   За холмистой грядой и  впрямь  раздавались  какие-то  невнятные  крики.
Непохоже было, чтобы  кричавший  звал  на  помощь  -  он  словно  бился  в
непередаваемом ужасе, схватившись один на один с самой смертью  и  уже  не
рассчитывая на спасение.
   В следующий миг друзья хлестнули  своих  пони.  Навстречу  им  полетела
снежная дорога, протоптанный след круто сворачивал за холм,  и,  хотя  там
могла быть засада, никто не натянул поводья. Крики не смолкали.
   Белые, кое-где перечеркнутые темными ветвями склоны резко  раздались  в
стороны, и друзья с разгону вылетели прямо на  речной  берег.  Перед  ними
расстилалась широкая долина реки Карнен; ровный,  присыпанный  снегом  лед
еще сковывал ее воды, но почти на самой  середине  в  чистом  белом  ковре
виднелась небольшая черная клякса, в которой что-то билось  и  плескалось.
Крики доносились оттуда.
   - Тонет кто-то! - крикнул Фолко  и  первым  очертя  голову  бросился  к
полынье.
   Малыш едва успел повиснуть у него на плечах и остановить хоббита.
   - Ты что, сам на дно захотел?!
   Торин осторожно попробовал ногой лед. Тот вроде держал. Вытащив веревку
и торопливо завязав петлю на ее конце, гном, чуть пошатываясь, двинулся  к
полынье. За ним поспешили Малыш и Фолко, наспех обвязав друг друга  другой
веревкой.
   Лед под ногами пугающе  скрипел,  кое-где  по  нему  начинали  змеиться
предательские трещины, но друзья все же шли вперед и вскоре увидели, что в
полынье бултыхается какой-то человек, отчаянно пытаясь  выбраться  обратно
на лед; на другом берегу к дереву был привязан оседланный конь и  рядом  с
ним - другой, под вьюками.
   - Эге-гей! Держись! Мы идем! - заорал Торин, желая подбодрить тонущего.
   Однако лед вблизи полыньи был то ли подмыт теплыми ключами, то  ли  еще
почему-либо, но оказался еще менее прочен, чем у западного  берега.  Гномы
легли и поползли, однако вскоре лед вновь стал  похрустывать  под  тяжелым
Торином, и тот замешкался. Они подобрались уже  довольно  близко,  и  было
видно совершенно белое лицо попавшего в беду человека; обессилев,  он  уже
не пытался выкарабкаться на край  полыньи,  а  лишь  кое-как  держался  на
поверхности, - даже кричать перестал.
   Гномы задержались, и тогда Фолко, взяв веревку в зубы, осторожно пополз
вперед. Он не чувствовал страха, была только  неясная  злоба  на  всю  эту
реку, этот лед, на дурака этого, которого угораздило провалиться  в  таком
неудобном месте... Лед хрустел под ним, однако ему удалось заставить  себя
не слышать этого, и вскоре он,  подползя  почти  к  самому  краю  полыньи,
исхитрился и накинул  широкую  петлю  на  плечи  тонущему.  Тот  отчаянным
усилием продел в нее руки, и хоббит затянул спасительный аркан у него  под
мышками. Гномы дружно ахнули, ухнули, рванули что  есть  силы  -  человека
пробкой вынесло на лед, и прежде чем он  успел  подломиться  под  тяжестью
тела, друзья оттащили спасенного в безопасное место.
   Спустя считанные минуты на берегу уже вовсю пылал костер, Малыш и Торин
суетились вокруг полураздетого человека,  растирая  ему  руки  и  ноги,  а
хоббит осторожно вел в обход полыньи испуганно похрапывающих коней. Только
теперь он смог наконец разглядеть спасенного ими.
   Он был высок, светловолос, уже не молод, но и далеко не стар, -  скорее
он находился в возрасте между тридцатью и сорока годами, возраст не  очень
почтенный для хоббита, но расцвет сил для человека. Его развешенная у огня
добротная одежда, прошитая по швам красным шнуром, выдавала в нем уроженца
Дэйла. Он бы вооружен - длинный прямой меч в потертых красных ножнах, а  в
одной из  седельных  сумок  зоркий  хоббит  углядел  очертания  шлема.  На
полуобнаженной груди человека  Фолко  заметил  длинный  багровый  рубец  -
довольно свежий, ему еще предстояло стать белым шрамом.
   Согретый и отпоенный горячим,  человек  приходил  в  себя,  и  у  Фолко
зашевелились пока еще смутные, но тревожные  мысли.  Скорее  всего  он  из
войска Олмера... Что же с ним теперь делать? Сначала спасти - и только для
того, чтобы допрашивать, пытать, если он станет молчать, а после -  убить?
Теперь в Одинокую Гору пленника не отправить.
   - И угораздило же тебя, - начал Торин, протягивая спасенному  снятый  с
огня котелок. - Как это случилось?
   Человек пил, обжигаясь, и невнятно ответил,  что,  наверное,  там  тоже
кто-то или провалился, или еще что,  но  он,  похоже,  угодил  на  недавно
замерзшую полынью. И тотчас, не дав Торину даже  рта  открыть  для  нового
вопроса, стал спрашивать сам:
   - Откуда вы? Что вы здесь делаете? Как вас зовут?
   - Путешествуем  по  своим  делам,  -  многозначительно  ответил  Торин,
незаметно подмигнув Фолко и Малышу. - Мы гномы из Эребора. А ты кто?
   Человек ответил не сразу. Его взгляд почему-то  надолго  задержался  на
топоре Торина, даже не на топоре, а на его топорище - он словно был  очень
удивлен, увидав нечто знакомое в совершенно неожиданном  для  него  месте.
Потом его взгляд скользнул по открытой от жара костра  груди  хоббита,  на
которой висел заветный кинжал, и глаза его внезапно  блеснули,  однако  он
ничего не сказал, лишь назвал свое имя - Герет.
   - Куда же ты держишь путь? - спросил Торин.
   - В Дэйл. Там мой дом, - ответил Герет.
   Торин сидел напротив него с топором на коленях,  человек  едва  заметно
усмехнулся и положил к себе на  колени  свой  меч.  На  крестовине  смутно
виднелось какое-то клеймо,  Фолко  напряг  зрение  и  едва  не  вздрогнул,
заметив давно знакомое клеймо с Великой Лестницей!
   - А я Трор, а это Трей, а это -  молодой  Нар,  -  Торин  назвал  самые
распространенные среди  гномов  имена.  -  Хочешь  еще?  -  Он  кивнул  на
опустевший котелок.
   - Чем же мне отблагодарить вас - за спасение  и  за  все  остальное?  -
сказал Герет и благодарно приложил руку к груди.
   - Правдивыми вестями! - вдруг резко бросил Торин. - У тебя на мече знак
того, кому мы служим. Мы идем за его отрядом, но отстаем на несколько дней
пути. Ты ведь от него, не так ли?
   Герет весь сжался,  настороженно  блестя  глазами  и  положив  руку  на
рукоять меча.
   - Ты сомневаешься? - невозмутимо продолжал Торин. - Я понимаю тебя.  Но
взгляни на это топорище! Взгляни - кинжал на груди Нара - и вспомни,  если
ты действительно служил ему! Кинжал этот  -  его  гундабадский  трофей,  и
Вождь Эарнил сам подарил  его  Нару,  а  мне  -  свой  чудесный  посох  на
топорище!
   - Да, я узнаю их, - медленно проговорил Герет, - а я еще  дивился,  как
они очутились здесь.
   - А все ли в порядке у хельги-баана? А старый Глофур с его  улагами?  -
вдруг встрял в разговор Малыш.
   У Герета, похоже, это развеяло последние сомнения. Он широко улыбнулся,
вздохнул с облегчением и по очереди протянул им всем руку.
   - Вы наши... я так и думал, едва увидел кинжал и посох.  Но  расскажите
же мне...
   - Мы не можем рассказать тебе всего, - поспешно перебил его Торин, -  и
не просим того же от тебя. Скажу лишь, что Вождь послал нас в южные  земли
прошлой весной, мы собрали важные сведения и должны были присоединиться  к
нему под Форностом, но увы...
   Он вздохнул с совершенно натуральным разочарованием и скорбью. У Герета
сжались кулаки.
   - Да, мы долго будем помнить этот черный день... - глухо промолвил  он,
опуская голову. - Сколько там полегло наших! Я  чудом  вырвался...  Хорошо
все же бились ваши сородичи! Не в обиду вам будет сказано, но если  бы  не
они - пировали бы мы нынче в Аннуминасе!
   - Ты еще расскажешь нам в подробностях про  этот  бой,  -  перебил  его
Торин, - а пока скажи, где нам отыскать Вождя?
   - Или Санделло, - вдруг добавил хоббит.
   - Вы знаете Санделло? - вздрогнул Герет.
   - Да, но что с того? - нахмурился Торин. - Кто ж не  знает  знаменитого
мечника? Однако ты не ответил нам. Мы хотим нагнать отряд.
   - Но вы не найдете там Вождя, - озабоченно сказал Герет.
   - Как?! - вырвалось одновременно у всех трех путников.
   - Прошлой ночью он оставил войско на Береля, а сам с небольшим  отрядом
хазгов, с тем хельги-бааном, о котором вы вспомнили,  ускакал  куда-то  на
юго-восток. С ним отправился, как всегда, и Санделло.
   - Та-ак... - Торину не нужно было разыгрывать  полную  растерянность  и
горькое разочарование. - Что же теперь делать? Куда нам идти? Куда он  мог
направиться?
   - Вождь никогда не говорит, куда он уезжает  и  когда  вернется.  Скажу
лишь - наверное, я был с ним больше вашего, - он всегда появляется,  когда
это необходимо.
   - И никакой надежды... - начал было Малыш.
   - Нет, это безнадежно. - Герет покачал головой. - Хазги очень быстры, а
Вождь - он ведь быстрее всех. Но если у вас было задание, вы можете  смело
сказать все Берелю - после Санделло он самый близкий Вождю человек.
   - Вождь ничего не сказал нам, как быть в таком  случае,  -  теперь  уже
притворно повесил голову Торин. - Но, помимо того, куда нам  теперь  идти?
Мы гномы западные, на востоке не бывали. Не знаем ни  дорог...  Ничего  не
знаем!
   - Я и говорю, - терпеливо повторил Герет, - присоединяйтесь  к  войску.
Мы уходим далеко на восток, за Карнен,  в  обход  земель  этих  потерявших
рассудок злобных басканов, затем сворачиваем  с  тракта,  что  идет  через
Невбор на Дешт (ни Торин, ни Малыш, ни тем более Фолко никогда не  слышали
ни о чем подобном) и мимо Гелийских Гор  (Малыш  встрепенулся)  выходим  к
Опустелой Гряде. За ней, в окружении Лесов Ча,  есть  небольшая  свободная
земля, где Вождь велел нам ожидать его.
   - Это ж месяцы и месяцы пути! - удивился Торин.
   Герет  стал  расспрашивать  их  о  южных  землях,  и  друзья,  стараясь
закрепить его доверие к ним, рассказали ему довольно много  из  того,  что
узнали за время своего путешествия. Беда  была  в  том,  что  они  боялись
особенно приставать к Герету, опасаясь лишних подозрений, однако Малыш все
же рискнул полюбопытствовать, куда же он направляется сейчас, - если  это,
конечно, не тайна.
   - Это не тайна, - ответил Герет. -  Вождь  отпустил  многих  по  домам,
особенно тех, кто родом из Дэйла и  Эсгарота.  А  я  сопровождал  раненого
друга, и, пока не стало  ясно,  что  он  поправится,  я  не  мог  покинуть
войско... Теперь вот еду домой.
   Остерегаясь задавать вопросы об Олмере, друзья постарались  узнать  как
можно больше о землях и племенах Прирунья, ссылаясь на то, что никогда  не
были на востоке, а с Вождем встречались  лишь  на  западе.  Герет  говорил
охотно, и вот что он им поведал.
   Селдуин, вытекая из  Озера  Долгого,  течет  через  процветающие  земли
Королевства Лучников, пока не выбирается из лесостепи в  настоящую  степь.
Здесь начинается господство истерлингов-кочевников. По  речной  же  долине
Селдуина и Карнена до самого его впадения  в  Рунное  Море  живут  оседлые
истерлинги-землепашцы. В самом устье  Карнена  -  большой  торговый  город
Айбор, столица тяготеющих к нему обширных краев вокруг всего Рунного  Моря
и тянущихся широкой полосой на восток до самой Опустелой Гряды.  Гелийские
Горы - крайняя точка владений Айбора, на юге  же  его  земли  ограничивает
Великая Степь, тянущаяся от Бурых Равнин вдоль горных стен Мордора куда-то
в бесконечность, туда, где восходит солнце.
   - Кто же правит в Айборе? - спросил Торин.
   - Там нет постоянного правителя. Это город купцов и мастеров,  и  народ
там живет самый разный, из всех земель.  У  них  каждый  находит  приют  и
защиту:  уплати   городу   взнос   и   можешь   считать   себя   под   его
покровительством. А это кое-что значит - войско у Айбора немалое.  К  нему
прибились  оседлые  истерлинги-пахари,  его  слово  закон  для  обитателей
Голубых Лесов, да и гномы в Гелийских Горах приняли его уложения!
   - Но если нет правителя, кто же правит? - настаивал Торин.
   - Сотни три самых богатых купцов и самых искусных мастеров,  -  ответил
Герет. - В их землях есть еще один город - Невбор, на востоке, на  главном
тракте, я о нем уже упоминал. Это почти двойник Айбора, только поменьше да
укреплен получше, степь под боком - не шутка. А в  Великой  Степи,  что  к
востоку от Рунного  Моря  и  к  югу  от  Опустелой  Гряды,  живут  кочевые
истерлинги. Народ горячий и беспокойный. Случается, они тревожат  набегами
границы Торговой Области, так у нас называют айборские земли -  это  самый
большой базар Востока. В степи у истерлингов тайный город Дешт - тайный не
потому, что никто не знает, где он, а  потому,  что  на  Черный  Вал,  что
ограждает его от торговых посадов проезжих людей, не допускается  ни  один
иноплеменник, даже такой же истерлинг, если только он стал земледельцем. В
Деште дорога раздваивается. Одна,  ныне  почти  забытая,  ведет  к  рубежу
Мордорских земель, другая - в обход этого серого царства, в цветущий Кханд
и Ближний Харад, но там я никогда не бывал. Могуч и  славен  город  Айбор!
Могуч и неприступен, ибо лет сто  назад,  говорят,  тогдашние  его  головы
наняли необычайно искусных гномов. И те сумели поднять из  глубин  горячие
воды, так что даже в самые лютые морозы рукава Карнена, на  которых  стоит
город, не замерзают и к стенам не подойти. Все вести от Мордорских стен до
Железного Угорья, от Чаского Залесья до Мирквуда (Герет  употребил  старое
название Черного Леса, бытовавшее в конце Третьей Эпохи) стекаются в Айбор
и Невбор. Через  них  идет  и  главный  путь  с  запада  на  восток  -  от
Минас-Тирита через Кайр Андрос  к  Прирунному  Всхолмью,  дальше  Айбор  и
Невбор, где южная дорога сливается с северной, на которой мы сейчас стоим.
Говорят, есть еще старый-старый путь вдоль Изгарных Гор, но там  никто  не
ходит.
   - Почему? - заинтересовался Фолко.
   -  Странные  вещи  творятся  там  ночами,  -  нехотя  произнес   Герет,
отворачиваясь. - Ходят какие-то... тени, что ли... Да мало ли что болтают.
Толком я не знаю и не люблю повторять сказки... Я ж к чему  это  все?  Что
Айбор сейчас - узел торговых путей и богатый город, куда как богатый. - Он
мечтательно прищелкнул языком. - Эх, потрогать бы его... за  подбрюшье,  -
он хищно засмеялся, - да Вождь не велит...
   Они узнали немало подробностей о предстоящей  им  дороге.  Подробности,
как нарочно, были малоприятны. Вскоре после ворот Королевства Железных Гор
тракт углублялся в разоренную, покинутую всеми землю,  которая  так  и  не
оправилась  от  достопамятного  всем  набега  хазгов  позапрошлой  осенью.
Немногие поселения были превращены в пепел, уцелевшие  жители  разбежались
кто  куда.  И  хотя  уже  наступила  весна,  рассчитывать  до  мая   найти
какую-нибудь пищу в этих краях было нельзя - разве что случай  выгонит  на
них какую-нибудь глупую птицу. Все  леса  лежали  севернее  -  в  Железных
Холмах, здесь же на добрые полторы сотни миль  тянулись  унылые  холмистые
гряды. А милях в пятидесяти к югу  от  тракта,  где  наготу  холмов  вновь
начинал прикрывать  густой  девственный  лес,  -  была  область  басканов,
сумрачного и немногочисленного народа, когда-то  разбитого  пришельцами  с
востока  и  первым  обосновавшегося  на   благословенных   и   плодородных
побережьях Рунного  Моря.  Однако  они  не  удержались  и  там.  Появились
затраны, прошли,  словно  ураган,  на  северо-запад  (чтобы  основать  там
государство, давшее начало Приозерному Королевству наших дней), и  басканы
вновь были вынуждены бежать в Глухоманье. Однако в Великие  Зеленые  Степи
уже шли с юга обозы истерлингов, и, вновь разбитые, жалкие остатки некогда
многочисленного народа только  и  могли  бессильно  наблюдать,  как  новые
хозяева утверждаются на когда-то  принадлежавшей  им  земле.  С  горя  они
предались было Черному Властелину, но его не слишком-то волновала подобная
мелюзга. Лучших из лучших бойцов послал  этот  народ  в  составе  Северной
Армии Черного Замка к Одинокой Горе, встав  в  один  строй  со  вчерашними
врагами, истерлингами, рассчитывая, что Барад-Дур  не  забудет  их  верную
службу. Завалив телами все подступы к Горе,  Северная  Армия  загнала-таки
внутрь оборонявшихся гномов и людей  Дэйла,  но  на  большее  сил  уже  не
хватило. А  потом,  после  падения  Силы  Мордора,  победители  определили
басканам эти пустынные земли вне торговых путей и судоходных рек, где  они
и живут по сей день. Они видели, как пришлый народ - и  сменившие  меч  на
соху истерлинги-пахари, выходцы из Дэйла и  Озерного  Города,  и  уроженцы
Гондора, и совсем неведомые пришельцы  с  востока  -  устраивали  Айбор  и
Торговую Область на их исконных землях -  и  не  простили  им  этого.  Они
крепко цепляются за свою старину и не пожелали врасти в то кипучее  жизнью
и делом становление нового государства, где никого не интересовало, что ты
держишь за душой и что у тебя в прошлом. Они  начали  новую  войну,  вновь
потерпели поражение и теперь лишь изредка огрызаются набегами. Грабят  они
и на северной дороге, так что надо быть осторожными. Однако, если  удастся
благополучно проскочить эти опасные места, дальше станет гораздо  легче  -
тракт  проходит  через  прекрасные  лесистые  области,  признающие  власть
Айбора. Там обитают  дорваги  -  народ  кряжистый  и  упорный,  так  и  не
поддавшийся власти Зла, отбившийся в своих лесных крепостях. Про них  мало
что  известно,  но  люди  они  мирные  и  открытые,  свято  чтущие   закон
гостеприимства. Они недолюбливают кочевых истерлингов,  терпеть  не  могут
басканов за их  привычку  бить  исподтишка,  в  спину;  на  границе  между
басканами и дорвагами даже пришлось ставить заслоны из других лесовиков  -
обитателей Голубого Леса, что на берегу  Рунного  Моря.  Дружины  дорвагов
вместе с истерлингами - опора айборского войска. Как-то оно  дало  хороший
отпор гондорским выскочкам, когда тем  вздумалось  наложить  лапу  на  эти
земли! Больше Гондор  сюда  не  суется...  Миновав  леса  дорвагов,  тракт
приходит в Невбор, и что там дальше, известно лишь  по  рассказам,  а  сам
Герет глубже на восток не ходил.
   - А откуда пришли хазги? - спросил Фолко.
   - Они живут где-то далеко-далеко, в многих  днях  пути  от  Невбора,  -
отвечал Герет. - Какие-то  враги  стали  теснить  их  на  запад,  и  Совет
Старейшин отправил на закат большой отряд - поискать свободных  земель,  а
кроме того - найти золото  для  откупа.  Вот  почему,  едва  появившись  в
Прирунье, они полезли к гномам  Железного  Угорья.  А  когда  не  вышло  -
двинулись дальше, добравшись аж до Гундабада.  Дики  они  нравом  и  часто
бросаются в бой без нужды, когда гнев застилает им  глаза.  Там  мы  их  и
встретили. -  Герет  помолчал.  -  Вождь  взял  в  честном  бою  жизнь  их
предводителя, с того дня они и пошли за ним. Вот с тех пор  я  и  запомнил
этот кинжал. - Он кивнул на клинок, висевший на груди хоббита.  -  Дело  в
том, что, - он замялся, - боюсь соврать, хазги  говорят  странно...  Но  я
понял, что когда-то очень-очень  давно,  невероятно  давно,  они  жили  на
дальнем западе, откуда их изгнали Рыцари из Заморья... И с тех  пор  хазги
мечтают вернуться туда. Я думаю, - он доверительно склонился к  Торину,  -
что Вождь поскакал сейчас именно к ним - за остальной частью  их  могучего
войска. Ведь будь их у нас под Форностом не три сотни, а три тысячи, не  в
обиду будет сказано  почтенным  гномам,  ваш  хирд  бы  не  устоял!  Прошу
простить, если невольно задел...
   - Нет нужды извиняться, - спокойно сказал Торин. - Они такие  же  враги
нам, как и тебе. Они глупы в своей погоне за богатством, а мы верим, что и
в наши подземелья может  сойти  Небесный  Огонь,  спустившись  по  Великой
Лестнице.
   Фолко очень хотел  спросить,  почему  Герет  стал  служить  Олмеру,  но
вовремя сообразил, что подобные вопросы не следует задавать людям, так или
иначе оказавшимся на скользком пути, если хочешь сохранить их расположение
хотя бы для того, чтобы получить нужные тебе сведения.
   Они помолчали, и Торин стал  расспрашивать  Герета  о  подробнос